Комментатор Шмурнов об эмиграции из России: «Ничего, кроме злобы и ненависти к руководству страны, у меня 24 февраля не было»
Российский спортивный журналист и комментатор Александр Шмурнов рассказал о том, почему уехал из страны после начала войны в Украине.
С 2003 по 2015 годы Шмурнов работал в телекомпании «НТВ-Плюс», с 2015 по 2022 годы – на канале «Матч ТВ», откуда ушел 29 марта. Данные СМИ тесно связаны с российскими властями и госкорпорацией «Газпром».
– Вы помните момент, когда решили улететь из России?
– 24 февраля.
– О чем вы тогда подумали?
– Ничего, кроме злобы и ненависти к руководству страны, у меня в тот момент не было. Впрочем, эти чувства существуют уже больше 10 лет. Я с 2011 года категорически не приемлю того, что делает власть. Долгое время пытался культурным способом с этим бороться: разговаривать с людьми, честно выполнять свое дело и пытаться пропагандировать нормальные вещи.
Я считаю, что великий спорт настолько красив, что его ничем нельзя замарать. И еще с детства мне понятно, что спорт и те чувства, которые он вызывает, – это своего рода сублимация военного азарта, который существует в каждом молодом мужчине. И что, занимаясь описанием спорта и поддержанием азарта благодаря матчу «Манчестер Юнайтед» – «Реал», можно решать важную задачу. Это такая терапия против войны.
А я просто ненавижу войну как класс. И любую агрессию. Государства к государству. Этноса к этносу. Сообщества к сообществу. Человека к человеку.
Все это время я думал, что буду использовать автомат, скажем так, интересных дел против несправедливости, пока это не перестанет быть возможным. В последние годы, после убийства [в 2015-м оппозиционного режиму Путина политика Бориса] Немцова и истории с [отравленным, а позже осужденным на длительный срок в колонии оппозиционным режиму Путина политиком и расследователем Алексеем] Навальным, ситуация приобрела удушающие формы, но казалось, что у меня еще есть школа журналистики, что я учу людей смотреть на мир в том числе своими глазами. И что шанс еще остается.
Но сейчас компромиссы кончились.
– Почему несправедливость победила?
– А почему это она победила? Она просто на фронтах в последние 11 лет несколько продвинулась. Но задвинется обратно. Никуда она не денется, у зла нет потенциала быть вечным.
Да, возможно, наше поколение проиграло. Мы мало сделали для мира. Лично я мало сделал. Все-таки мне в 1992-м уже было 25 лет, и я понимал, что жизнь в Советском Союзе – это как будто ты в каменном мешке со змеями и там иногда проносят сливочный пломбир. Я не хочу повторения этого времени.
Может быть, дело в том, что меня воспитали другим. В Доме пионеров Свердловского района у меня был прекрасный учитель, учитель жизни – Юлия Марковна Лившиц. Она обладала удивительным свойством воспитывать детей в человеколюбии и ощущении красоты. При этом мы понимали, что необходимо все время трудиться, чтобы эту красоту развивать. Она создавала группу единомышленников, которые и через 5-10-15 лет продолжали в ней находиться.
Например, мы ставили [пьесы советского драматурга Евгения] Шварца. А в советское время, как вы понимаете, ни «Тень», ни «Дракон» не были особо популярны, хотя уже началась перестройка. Мы делали огромный спектакль про Хиросиму по стихам [советского поэта Роберта] Рождественского. Помню, как мы проникались идеей, что война невозможна.
Конечно, это своего рода гаррипоттерщина, когда ты без волшебной палочки борешься с темными силами. Хотя бы четко понимаешь, где они. И в таком романтизме я вырос. Это моя первая сущность: я считаю, что красота должна побеждать. Красота – и есть мир.
А вторая сущность: я не понимал, почему страна закрыта. Мы с братом все детство изучали мир, политическая и географическая карты мира всегда были для меня на первом месте. Я обожал историю и географию. И, конечно, мечтал увидеть мир. И я просто не могу представить, что моя страна опять будет закрыта.
Вот вы спросили, что я испытал 24 февраля. Признаюсь: я испытал страх, что теперь мою страну закроют и я перестану быть частью мира. Я не хочу. Пусть я временно перестану быть частью России, но не перестану быть частью мира.
Поэтому я взял с собой сына призывного возраста, поговорил с женой и детьми, которые уже достаточно взрослые и в этом году сдают экзамены, и сказал, что, если это будет продолжаться, в июне должны уехать мы все. А пока я поеду узнавать, где мне место, – сказал Шмурнов в интервью Sports.ru.
