Самый старший во дворе

Заммер всегда держал голову включенной. Иван Калашников — о любимом игроке ненавистной сборной, который умел быть лучшим, не возвышаясь ни над кем на голову. Я совершенно точно отношусь к тем людям, которые полюбили футбол еще до того, как увидели. Летом 1990 года на меня из телевизора впервые взглянули Марадона и Гаскойн (до сих пор удивляюсь, что я вырос довольно-таки спокойным человеком), но к тому моменту я уже четко знал, что главные злодеи мирового футбола играют за сборную ФРГ — просто потому, что как минимум на восьми страницах моей любимой книжки они побеждали сборную СССР. В Италии федеративные немцы заставили плакать и Марадону, и Гаскойна, после чего я возненавидел их еще больше. Бесконечные забеги крайних защитников, чудовищной силы удары, волевые подбородки, солдафонские усы — все тогдашние приметы немецкого футбола казались мне отвратительными; стыдно признаться, но я был на стороне Франка Райкарда, плюнувшего в Руди Феллера. Тем не менее моим первым футбольным героем стал человек, который мало того что был немцем, но еще и построил на этих ценностях удивительную карьеру. Поначалу единственным плюсом Маттиаса Заммера мне казался его старый паспорт. Заммер был первым немцем из ГДР в объединенной сборной, хотя, конечно, на поле почти ничем не отличался от тех, западных. Он вообще был прекрасен своей неисключительностью. На Евро-92 и ЧМ-94 на его месте вполне мог играть какой-нибудь другой штампованный бундесполузащитник — отважный, обученный и ответственный; die mensch-maschine, как пела группа Kraftwerk (даже странно, что они ничего не сочинили про немецкий футбол). Ему постоянно приходилось выдерживать сравнение с другими игроками, более пассионарными (Эффенберг) и более одаренными (Маттеус), но в итоге они оба вылетели из сборной со скандалами, а Заммер остался. Рядом с неистовым Эффенбергом Заммер выглядел самым спокойным человеком на свете. От Штефана даже после 90 минут безошибочной игры можно было ждать эмоционального взрыва — например, чересчур страстного подката или нежелания потянуть время на добавленных минутах. Заммер, обладая примерно теми же игровыми достоинствами, всегда держал голову включенной. К нему хотелось применить словосочетание «звонок другу» – было понятно, что Заммер не только обязательно возьмет трубку, но и почти наверняка даст правильный ответ на вопрос. От турнира к турниру, год за годом стиль игры и манера поведения Заммера на поле менялись загадочным образом, и мне до сих пор сложно это осмыслить. Он быстро научился видеть поле и читать игру и порой вел себя как самый старший пацан во дворе, способный в одиночку раскидать команду сопливых соперников, но позволяющий им повозиться с мячом в свое удовольствие. В то же время инстинкт бойца заставлял его лезть в стыки и получать травмы. На знаменитой фотографии с рассеченной бровью Заммер не выглядит героическим безумцем, как Терри Бутчер. Напротив, у него вид слегка испуганного человека, которого отвлекли от глубоких размышлений внезапным ударом в глаз. Со временем я начал осознанно болеть за Заммера в по-прежнему не внушающей мне доверия сборной Германии. Я радовался победе болгар в четвертьфинале ЧМ-94 и втайне был доволен, что Маттиас пропускает матч из-за травмы. Поражение сборной России на Евро-96 было для меня маленькой трагедией, но классический, беккенбауэровский гол Заммера после подключения с позиции последнего защитника, да еще и с выигранным подбором, запомнился навсегда. Ну а потом уже я следил за ним до самого финала. В Англии Заммер был великолепен. При этом, заняв место Маттеуса, он не стремился доминировать в той сборной и выставлять талант напоказ. Даже на своем лучшем турнире Заммер порой выглядел немного комично — насколько может быть комичен типичный немецкий защитник, с тевтонской целеустремленностью останавливающий атаку (пересмотрите, например, пенальти чехов в финальной игре: там Заммер последовательно срубил двоих соперников под корень). Возможно, называть его лучшим футболистом Европы было как-то неловко — именно поэтому в ходе голосования жюри «Золотого мяча» больше первых мест собрал Роналдо, — но Заммер выиграл в общем зачете. В следующем году именем лучшего футболиста Европы назвали компьютерную игру, главным кайфом которой были смачные подкаты сзади. Собственно, именно это и привлекало меня в Заммере — умение быть лучшим по сумме дополнительных показателей, не возвышаясь ни над кем на голову, не позволяя амбициям обгонять достижения. Впрочем, эти слова я формулирую только сейчас. Возможно, дело просто в том, что в моем справочнике Маттиас Заммер значился в составе сборной ГДР.

К тому моменту я уже четко знал, что главные злодеи мирового футбола играют за сборную ФРГ

К нему хотелось применить словосочетание «звонок другу» – было понятно, что Заммер не только обязательно возьмет трубку, но и почти наверняка даст правильный ответ на вопрос