«Никто меня не дисквалифицировал пожизненно»

Александр Чебыкин считает, что организация договорного матча в Беларуси — отнюдь не сложное предприятие У Александра Чебыкина сложилась крутая судейская карьера. Финалы Кубка Беларуси, игры еврокубков и сборных... Правда, осенью 2009-го в этой истории была поставлена неприятная точка. Матч «Витебск» — «Нафтан», в котором Чебыкин отменил три новополоцких гола, стал для него последним. Спустя почти четыре года бывший рефери встретился с корреспондентом Goals.by и рассказал о желаемой обеими командами ничьей, Сергее Шмолике, отсутствии прогресса наших судей и симуляциях Романа Василюка. — Получилось, вы закончили с судейством в 2009-м. — Да. — Матчем «Витебск» — «Нафтан». — Странным матчем «Витебск» — «Нафтан». — Странным? — Конечно. — Объясняйте. — Когда судишь, находишься на поле, сразу же чувствуешь, когда вокруг происходит что-то не то. А потом при анализе действий игроков, тренеров и их послематчевому поведению еще больше в этом убеждаешься. Я много судил, но в том матче впервые увидел, как голкипер забрасывает мяч в собственные ворота. — Вратарь «Витебска», три мяча в ворота которого вы отменили? — Да. «Витебск» победил 1:0. Но было заметно, что часть игроков с обеих сторон в сговоре. — На воротах «Витебска» тогда стоял Юрий Васютин. — Он. Правда, эпизоду с участием Васютина предшествовало нарушение. Потому гол я и отменил. И самое интересное, что на стадионе были установлены две камеры. Как и должно, по линиям штрафных. И с точки, которая давала прекрасный обзор на место нарушения, почему-то снимал не клубный оператор, а замдиректора «Витебска». Плюс ко всему, камеру дернуло в момент нарушения. Картинка смазалась. А с дальней камеры все видно плохо. Но я в себе уверен. — Каким вы видели тот эпизод? — Разыгрывался штрафной. Пошла подача. Алексей Белоусов потянул за руку своего опекуна. Я дал свисток, зафиксировав нарушение. Мяч полетел дальше. И Васютин затолкнул его в ворота. В итоге мы просматривали эпизод с дальней камеры. И инспектор матча — господин Сережкин — во время эпизода находился не в том месте, где было нужно. Я его спрашивал, как так получилось. Ведь инспектор во время матча должен находиться на трибуне, иметь хороший обзор поля. Но Сережкин почему-то спустился вниз. И что он мог увидеть из-за спин футболистов? — Так чем закончился просмотр эпизода с дальней камеры? — Надо отметить, что до фола Белоусова случилось положение «вне игры». И никто его замечать не захотел. — Это вы про все тот же гол? — Да, когда Васютин занес мяч в свои ворота. Во время подачи рефери должен смотреть не на мяч, а на игроков и их взаимодействие в штрафной. Нарушение Белоусова было явным. Я хорошо знаю Алексея, хотел позвонить ему потом. Но Белоусов перешел в «Белшину». Человеку было чем заняться, помимо общения со мной. В том эпизоде Белоусов получил желтую карточку. За неспортивное поведение. Возмущался больше всех. — Последствия были громкими. — Да, работники «Нафтана» очень быстро выложили видео в интернет. Все три отмененных гола. Хотя, насколько помню, ранее ничего подобного не практиковали. — Почему вы отменили еще два мяча? — Положение «вне игры» и нападение на вратаря. Потом начались новополоцкие разговоры: «Вот, нас убили, нас убили!» Игорь Ковалевич, тогда тренировавший «Нафтан», недавно дал интервью, в котором сказал что-то вроде: «Меня судили Шмолик и Чебыкин. Обоих пожизненно дисквалифицировали». Простите, но меня никто не дисквалифицировал пожизненно. В Доме футбола потом происходили заседания. Федерационные чиновники признали, что третий гол «Нафтан» я засчитал неверно. — Как вы отреагировали? — Понимаешь, качественной записи ни одна из команд предоставить не смогла. Васютина — участника эпизода — никто на заседание по моему вопросу не позвал. Вот и непонятно, почему меня признают неправым в отсутствие качественных видео и разбора эпизода? Ребята, а где презумпция невиновности, грубо говоря? То есть представителям АБФФ, коим является любой арбитр, веры нет никакой? А я заключил договор с федерацией, приехал в Витебск работать от нее. И мне веры нет. Пойми, если бы на заседании просматривалась качественнейшая запись с моей явной ошибкой, я бы слова не сказал. К тому же я в себе уверен. Прихватить во время стандартов — традиционная хитрость атакующих. Пошла подача, защитник реагирует на нее, выпрыгивает, но ты чуть дергаешь его за руку. Обороняющиеся не дотягивается до мяча. Вот и все. Рефери же просто нужно занять верную позицию. А я в тот момент располагался хорошо и видел момент нарушения правил игры. — Почему «Витебску» нужен был гол «Нафтана»? — Матч должен был завершиться вничью. Безголевую. Матч в Гомеле начался на пару часов раньше нашего. Там произошла ничья. Получалось, дележка устраивала и «Витебск», и «Нафтан». Но в концовке матча Лебедев неожиданно для самого себя так ударил по мячу, что тот залетел под перекладину. Все пошло не по сценарию. И потом началось… «Витебск» в итоге сохранил место в высшей лиге, вылетел тогда «Гомель». *** — Вы говорили чиновникам от АБФФ, что посчитали тот матч странным? — Нет. — Почему? — Это же мои ощущения. Мое мнение. По поведению игроков и тренеров я сделал вывод, что матч проходил без должной борьбы, обе команды устраивала ничья. Но для того, чтобы это доказать, нужны факты. Мнение одного человека — меня в нашем случае — это не факт. Доказать что-то чрезвычайно сложно. — То есть провернуть договорной матч в Беларуси очень легко? — Не только в Беларуси. Во всем мире. В Италии договорные матчи, в России. Но в России никто ничего не хочет доказывать. Делать это в Беларуси тоже бесполезно. Доказывать ведь должны компетентные люди. — Из федерации? — Конечно. Должна быть создана специальная комиссия по таким случаям, которая будет разбираться, вызывать на беседы игроков, прорабатывать вопросы более сложным образом. — Каким? — Вот как в Италии доказывают, что матчи были договорными? Только по прослушке телефонов и ненормальным ставкам букмекеров. — Почему вы не отстаивали себя, если считаете, что были правы? — Ты сам понимаешь, в нашей федерации футбола столько хитросплетений, что мне не хотелось с этим связываться. — Но 2009-й по возрастному цензу был для вас последним судейским сезоном, вы намеревались стать инспектором. — Ну, да. Но я же не виноват, что у нас федерация такая веселая. — Расскажите. — Меня не захотели видеть среди инспекторов. — Почему? — Во-первых, федерационным руководителям не нравятся независимые люди, которые имеют свое мнение. Хотя это присуще многим организациям. Ведь лучше взять зависимого человека и знать, что он отмолчится, чем работника с собственным мнением. Но лично я в финансовом плане всегда был свободен от АБФФ. Не зависел от нее, как многие наши судьи. Потому как для них арбитраж — основной источник заработка. У меня же всегда имелась неспортивная работа. А судейство воспринималось хорошим хобби да дополнительным источником заработка, не главным. Кроме того, работа в футболе заставляла держать себя в хорошей спортивной форме. — Говорят, вы очень строго относились к себе. — До 50 лет не случилось такого, чтобы я не сдал нормативы. За 30 сезонов судейства привык ко всем их вариациям. А многие молодые ребята не выдерживали тест Купера. За 12 минут нужно было пробежать 2,8 километра. Но перед этим сдавались скоростные тесты. Рывок 50 метров, 200, снова 50, снова 200. На скоростной работе затрачивалось много сил. Потом начинался тест Купера. Кстати, был случай, когда я все эти нормативы сдал за 20 минут. — Как так? — Случилось это в 1993 году. Я работал директором жлобинского Дворца культуры металлургов. Как раз должно было состояться его открытие. Нормативы проходили в Минске. Начинались в 10:00. А открытие — в 14:00. Вадим Жук и Юрий Савицкий пошли мне навстречу. Просил у них сдаться за 20 минут до официального начала нормативов. Но мне объяснили, что во избежание непонимания и всяких слухов о предвзятости все должны видеть, как я выполняю упражнения. Вот и пришлось делать скоростную работу, а потом сдавать тест Купера и бежать челноки за 20 минут. В 10:20 был свободен. — Сдали? — Да. Специально же готовился. — В чем заключалась ваша подготовка? — Я тренировался не меньше трех раз в неделю. — Как? — Бегал. — Утром? — У меня гараж располагался в трех километрах от дома. Поутру я просыпался и бежал туда. Садился в машину, приезжал домой. Мылся, завтракал, ехал на работу. После нее приезжал в гараж, ставил машину, и бежал. Выбирал маршрут. Либо три, либо четыре, либо пять километров. Мог забежать на стадион «Локомотив», на турничок. Чуть позаниматься, спинку потянуть. В неделю тренировался минимум три раза, максимум — пять. А в субботу или воскресенье судил. Боевой мой вес всегда держался на уровне 74-76 килограммов. Правда, после окончания карьеры поднабрал четыре кило. — А как проходили предсезонки? — Заграничные судейские сборы стали проводиться только с недавнего времени. До того я брал своих помощников, и мы вылетали в Турцию. По своей инициативе. Сами все оплачивали. Есть у меня там один знакомый турок. Делился он матчами. Как-то, помню, я отсудил три встречи. Две до обеда, одну — после. И третья игра оказалась самой трудной. «Амкар» против «Видзева». А у меня ноги стало сводить. Наелся прилично, но отработал. За время такого сбора, обычно десятидневного, судил 20 матчей. — До сих пор бегаете? — Да, и на лыжах катаюсь зимой. *** — Вам не обидно, что карьера так резко оборвалась? Все же имели конкретные планы на футбол… — Планы… У меня одни планы, у федерации — другие. Было сказано, что исполком принял решение не привлекать Чебыкина к инспектированию матчей. Я в ответ: «Хорошо, покажите решение комиссии». Вот они его до сих пор и ищут. Документа как такового нет. В общем, мне было предложено обратиться в городскую федерацию футбола. Я так и поступил. Написал заявление: «Прошу принять меня…». Ну, и дальше по тексту. Но все наши доблестные судьи отреагировали на мое заявление без энтузиазма. Жук, Жуков, Ясинский, Лознюха, Евневич, Мостовой высказались против. Единственным, кто воздержался, оказался Матюшев. Ребята, вы не хотите, чтобы я был инспектором? Да ради Бога, никого упрашивать не стану. — Не задумывались, почему поданное вами заявление вызвало такую реакцию? — Зачем мне задумываться? Я знаю. — И? — Я же тебе уже говорил, что люди со своим мнением никому не нужны. — Хорошо, дайте пример, когда вы проявляли свое мнение, которое шло вразрез с политикой федерационного большинства? — Один мой вопрос, который очень не нравился руководителям федераций, звучал так: «Почему с судьями заключается договор найма?» Это ведь самый бесправный из существующих договоров. Я возмущался. Тем более после того, как в Гомеле погиб наш коллега Владимир Дик. Получилось, он ехал на судейство, попал под машину и погиб. А ведь по-хорошему человек должен быть командирован в город проведения матча. И командирующая его организация должна нести ответственность за своего работника. Мы же каждый год подписывали договор найма, по которому вся ответственность ложилась на нанятого работника. То есть если электрика, заключившего договор найма, ударит током, со своими проблемами он будет разбираться сам. Наниматель никак не поможет. У судей то же самое. Никто не отправлял нас в командировки. Вот мне говорят: «Поезжай в Витебск». Резонный вопрос: «На каком основании я туда поеду?» — «Протокол назначения». — «Дайте мне протокол назначения, чтобы все было оформлено и официально». — «Нет, не можем». Поэтому они не хотят выписывать командировочные, которые по идее должны быть, давать суточные, оплачивать проживание и предоставлять загодя деньги на питание. — Судьи оплачивали свои поездки сами? — Да, но потом эти деньги включались в сумму вознаграждения за работу. Тогда оно составляло вроде бы 25 минималок за игру. В месяц на судействе можно было заработать триста долларов. — Это не очень много. — Конечно, в России три тысячи за одну игру получают. Не говорю уже о международных матчах. — Расскажите. — Оплачивался билет бизнес-класса туда и обратно, гостиница с трехразовым питанием, давались суточные, которые не облагались налогом. Вначале УЕФА платил в швейцарских франках, ФИФА — в долларах. Потом уже франки заменились евро. Плюс ближе к концу моей карьеры рефери стали выплачивать бонусы по итогам года. Ассистентов это не касалось. — А вы на международной арене работали именно ассистентом. — Да. — И сколько суточных выплачивал УЕФА? — 250 швейцарских франков в сутки. ФИФА — 250 долларов. — Понятно, и чем закончились ваши разговоры с АБФФ о командировочных? — Ничем. Получалось ведь как? Ты приехал из Минска в Витебск. Заказал себе отель. Оплатил его. Питаешься. А в конце месяца получаешь фиксированную сумму. Так где логика? Я еду из Минска в Витебск и трачу условных 200 тысяч. А судья, который едет из Бреста в Витебск, 400. Но платят нам в конце месяца одинаково. Почему, если брестчанин потратил больше меня, добираясь на работу? Вот поэтому я и спорил о командировочных. Ведь даже мини-футбольные судьи в то время ездили по Беларуси в статусе командированных и получали суточные с оплаченным проездом. Даже мини-футбольные! Спрашивал, откуда такая непонятная ситуация. Почему федерация мини-футбола, входящая в состав ассоциации футбола, смогла организовать все по-человечески? Ответом мне были какие-то непонятные междометия и отговорки. То есть мы выполняли роли работников федерации, по сути, не будучи ей защищенными… Я задавал эти вопросы и Сафарьяну. — И что? — Он ведь тогда возглавлял судейским комитет… — Как работалось? — С Сафарьяном… Ну, как… Но все дело в том, что у нас почти все разбираются в футболе. А в судействе — так тем более. Но, как говорится, не судите, да не судимы будете. Знаешь, почему я полностью отграничил себя от нынешней федерации? — Почему? — А все эти палки в колеса, улыбки натянутые, разговоры за спиной и камни за пазухой… Зачем это мне? Если им не нужен такой инспектор, как я, ради Бога. Но сейчас я вижу, как растет уровень нашего судейства. — Растет? — Ну, как растет, если новых сильных судей нет. Сравни судейские заявки на сезоны 2009 и 2013 годов. Ни одного прогрессирующего судьи, который бы реально вырос, не появилось. Где молодежь? — Ну, Дениса Щербакова в АБФФ много хвалили, правда, недавно дисквалифицировали. — Да ну. Его же каждый год дисквалифицируют. Каждый! Молодой парень. Для сравнения: меня от футбола за 30 лет судейства отстраняли только четыре раза. Удивительно, что Щербакова не дисквалифицировали после того, как Гущенко сломал Родионова. Как там судью отмазали, я не представляю. Это еще в Борисове да при Капском… Не представляю. Это же был явный слом. — Что скажете о реакции АБФФ на произошедшее? — Я прочел резюме Жукова по данному эпизоду, и все стало ясно… *** — Три главных симулянта в вашей карьере? — Три артиста? Стрипейкис любил падать… А вообще у меня Ковалевич в каждом матче получал карточки. Желтую или красную — стабильно. — Игорь Николаевич был грубым? — Да. Кого сломать, никого не пропустит. В первом тайме ему желтую дашь, так глядишь, человек успокаивается, может еще чуть-чуть поиграть. А если во втором, то его уже не хватало. Красную получал тут же. Заводился... А эти его высказывания после матча «Витебск» — «Нафтан»… Мне просто смешно. — Как вы распознавали симуляцию? — С тем же Василюком было сложно, но его требовалось изучать. Как только прокидывает себе мяч в зону мимо защитника, нужно насторожиться. Но стоит отдать игроку должное. Такая техника! Прием, обработка и уход одним касанием. Защитник не может среагировать. И тогда Василюку достается. Его сразу срубают. Надо признать. Но это на приеме. А на дриблинге Василюк любит симулировать. И вот что важно. Не нужно находиться слишком близко к эпизоду. Чрезмерно концентрируешься на чем-то одном. На ногах, например, в то время как человека тянут за майку. А когда ты чуть дальше, открывается вся картина. Считаю, семь-десять метров — оптимальная дистанция для отслеживания эпизода. Ближе не надо. Ближе — это микроскоп. — Самый грязный футболист в вашей карьере? — Володя Ломако. Ух, сколько он у меня карточек получил! Его только чуть пробрасывают, сразу идет в кость. Хотя сам по себе хороший безобидный парень, приятный. — Самый хитрый? — О, таких много. Ну, старший Концевой любит незаметно локоть вставить. Но я его немного судил. Кстати, брат у Артема очень жесткий. Даже грубый. Еще Павлючек грязно играет. *** — Вам нравится, как сейчас управляется судейский корпус? — Давай оставим этот вопрос без комментариев. — Окей, что удивляет в белорусском судействе? — Отсутствие прогресса Леши Кульбакова. Он уже давно должен был перепрыгнуть нас со Шмоликом по количеству матчей. А тут у молодого прогрессирующего судьи что-то со здоровьем. Не знаю, где он так мог надорваться. Считаю, можно работать до 50 без повреждений, если следить за собой. Как ахилл? Какой ахилл? Может, в футбол поигрывал. Я в начале карьеры тоже это практиковал. Но после того как пару раз получил по ногам, завязал. Меня перед международной игрой чуть не сломали однажды. Нет, никаких футболов. Только бег. — Правда, что у вас два высших образования? — Да. Я — инженер-металлург по первому образованию. Закончил Уральский политехнический институт. А в Беларуси — Академию при президенте. Экономическое образование. — Чуть выше вы упомянули Сергея Шмолика. — Да. — Вы ведь хорошо ладили. — Конечно. — Какого вы мнения о том, что произошло… — С Сережей в Витебске? — Да. — Ну, как… Мнение такое: как бывший руководитель считаю, все всегда должно быть в норме. Человек обязан знать, что и когда можно. Я себе никогда не позволял. Хотя у меня всегда имелся хороший повод отказаться — на матчи постоянно ездил на машине. А за рулем я себе никогда не позволяю пить… Мы с Сережей много ездили по Европе. Он брал меня помощником в бригаду… — Говорят, Шмолик мог выпить во время таких командировок. — Нет, ты что? Мы себе никогда ничего не позволяли. Ни в день игры, ни после. Упаси Бог. Международные матчи предполагают позднее их окончание. Почти в полночь приезжаешь со стадиона, принимаешь душ, ужинаешь. А в семь утра уже самолет. В пять тебя будят. Куда пить? — Хорошо, но все же случилось, что рефери вышел работать на матч в состоянии алкогольного опьянения. — Неприятная история. — Вы общались после этого со Шмоликом? — Нет, он не захотел общаться. Сережа замкнулся в себе. Никого видеть не хотел. А мне не случалось приехать в Брест… Но я скажу больше: пример Шмолика выявленный. — Есть не выявленные? — По всему миру такое происходит. Понимаешь, все от вседозволенности. — Шмолику ведь разрешали не сдавать нормативы и выбирать себе матчи. — Насчет тестов так и было. О выборе матчей утверждать ничего не стану. И все же это вседозволенность. Говорил Сереже: «Ты должен всегда держаться. Соответствовать своему высокому статусу». В командировках я старался как старший по возрасту и какому-то статусу (ввиду своей руководящей работы) поддерживать его, наставлять. И все со Шмоликом всегда было хорошо. В Европе имелась мотивация. Вот тебе простой пример. Международные матчи предполагали определенный этикет, по которому в полдень перед игрой проводился обед. С участием инспектора, комиссара и принимающей стороны. Хозяева обязательно заказывали вино и предлагали его попробовать. Инспектор разрешал нам такие дегустации. Но мы всегда отказывались. Всегда. Вежливо поблагодарили хозяев, но отказывались. Таким был принцип. Футбол всегда стоял на первом месте. — Понятно. И чем вы сейчас занимаетесь? — Работаю. — Кем? — Специалистом по продажам. Металл продаю. Я же инженер-металлург. Мне это близко. Разбираюсь в предмете. Дом построил, достаточно большой участок, есть куда приложить силы. Есть чем заняться. Дети выросли. Я в форме — бег, лыжи, бадминтон, настольный теннис, бильярд иногда… Не нужен я федерации, значит, не нужен. Все хорошо.

«Я много судил, но в том матче впервые увидел, как голкипер забрасывает мяч в собственные ворота».

«Прихватить во время стандартов — традиционная хитрость атакующих. Пошла подача, защитник реагирует на нее, выпрыгивает, но ты чуть дергаешь его за руку».