Tribuna/Футбол/Блоги/Беларусский футбол/«Ко мне и на Украине, и в России пресса относилась лучше, чем дома». Сергей Корниленко прерывает молчание

«Ко мне и на Украине, и в России пресса относилась лучше, чем дома». Сергей Корниленко прерывает молчание

Главный форвард сборной о поддержке трибун, аренде вертолетов и рукоприкладстве в раздевалке.

16 декабря 2015, 07:49
16
«Ко мне и на Украине, и в России пресса относилась лучше, чем дома». Сергей Корниленко прерывает молчание

Главный форвард сборной о поддержке трибун, аренде вертолетов и рукоприкладстве в раздевалке.

- Ты – один из немногих футболистов. у которых очень чистая и правильная устная речь. Откуда это?

– Наверное, из детства, а может, и в генах дело. Моя мама – воспитательница в детском садике, она очень общительный человек. Отец был, как это принято говорить, простым рабочим, но он любил читать, и мне это привил. Когда я учился в школе, очень любил гуманитарные предметы. Запросто мог, месяц находиться на соревнованиях, а потом прийти и на четверку написать диктант. Что на русском языке, что на белорусском. И стихи наизусть запоминал легко, несколько раз прочитал перед сном – и все. Зато к точным наукам душа у меня никогда не лежала...

- Ты с легионерами «Крыльев» и по-испански общаешься, и по-английски.

– Мне языки легко даются, и я сам получаю большое удовольствие, когда удается этим воспользоваться. Наш переводчик Алексей Везеров говорит на всех языках, и я часто обращаюсь к нему с разными вопросами, чтобы пополнять свой словарный запас. Ну, и ребятам, конечно, это приятно.

- А насколько это было сложно – учить в школе одновременно русский и белорусский языки?

– В быту, как ни крути, мы общаемся на русском. Но к белорусскому языку я относился со всей серьезностью – как и к истории Беларуси, ее литературе. У меня есть понимание, что белорусский язык – это язык моей родины, А переключаться мне не составляло труда.

- Но это же адский ад – когда слово на одном языке пишется так, а на другом это – уже ошибка.

– Так для этого же школа и существует, чтобы научить.

- У меня бы точно крышу снесло – два более далеких друг от друга языка учить одновременно точно проще.

– В моей жизни русский язык – первый, на нем я думаю, на нем вижу сны. От него и отталкивался, когда надо было запомнить что-то на белорусском.

- Потом в твоей жизни еще и украинский появился...

– Я, когда пришел в «Днепр», там тренером был Кучеревский, царство ему небесное. В команде играли только украинцы, и вот один белорус. Он меня представил так: «Ребята, у нас новый футболист, но у него фамилия украинская – он наш». Я чувствовал тем себя как в семье, как дома, и это был один из лучших периодов в моей карьере. А что касается языка, то я понимал все телепередачи, даже немножко говорить мог. К тому времени, как пришла пора уезжать, у меня уже и акцент небольшой появился. Когда четыре года живешь и общаешься с людьми, волей-неволей начинаешь шокать. А сейчас больше чокаю, конечно.

- Многие футболисты с удовольствием отделываются в интервью общими фразами, а ты всегда говоришь по существу. Никогда не жалел о том, что сказал как-то не так?

– Нет, не помню такого. Выходишь из раздевалки уже остывшим, так что вполне можно спокойно высказать свое мнение об игре. Это – часть моей работы, и я стараюсь делать ее хорошо, как и все остальное. Да и честно это по отношению к болельщикам. А историю, применительно к твоему вопросу, вспомнил всего одну. Была ситуация, когда я стабильно играл за Томск, забивал в почти каждой игре, а потом приезжал в сборную и не получал игровой практики. И у меня накопилось немного злости на тренера Штанге, да. Вот и сказал: если он меня не будет ставить в состав, то, может, есть смысл приостановить свои выступления за сборную? Просто летать с ней пассажиром я смысла не видел. Резонанс получился громким, мы говорили на эту тему и с президентом федерации, и с самим Штанге, но конфликт разрешился. А в целом я никогда не перехожу на личности и не имею привычки плохо говорить про игроков своей команды. Поэтому жалеть о сказанном повода не возникает.

- В Самаре ты и сам пару раз выступал в роли комментатора...

– Да, и мне понравилось. Газетная работа, конечно, не для меня, а вот на телевидении мог бы работать, думаю, без проблем. Мне и самому интересно было бы.

- Вот представь себе ты – комментатор, и тебе предстоит, например, говорить о сегодняшней роли в российском футболе Андрея Аршавина...

– Я бы от каких-то категоричных оценок точно воздержался. А может, у человека дома проблемы или просто какой-то кризис? Ведь он же что-то сделал для российского футбола, правда? Ситуации бывают самые разные. Например, мы очень хорошо общались всегда в сборной с Виталием Кутузовым, который много лет отыграл в Италии. И вот, как-то встретились, и он говорит: все, не хочу больше в футбол играть. Вообще не хочу! А потом – год-полтора прошел, новый тренер, новая команда, и все вернулось. Снова начал забивать, снова в серию А вернулся... Никогда нельзя делать окончательных выводов, тем более – с экрана.

- Хорошо, другой пример. Ты, комментатор, и для Самары рассказываешь о таком вот памятном матче: «Крылья Советов» – «Спартак». Ноль – пять. Или «Крылья Советов» – «Краснодар». Ноль – четыре...

– Унижать достоинство тренера или футболистов я бы не позволил себе в любом случае. Наверное, подобрал бы какие-то добрые слова в адрес победителей. Не знаю, правильно это по вашим журналистским законам или нет, но мне кажется, что «закапывать» своих – это вещь совершенно недопустимая...

- Вспоминаю одну сценку. «Крылья» в шаге от вылета, ты даешь интервью после какого-то матча, отвечаешь на дежурные вопросы об игре, а потом сам перехватываешь инициативу и обращаешься к болельщикам со словами о том, что сейчас самое главное – сохранить единство. И что не время искать крайних и виноватых...

– Да, было такое. Я не мог спокойно смотреть на то, что происходит в команде и вокруг нее.

- Ты всегда производил впечатление человека, который чувствует себя ответственным за судьбу команды. А когда к тебе самому пришло понимание того, что именно от тебя многое зависит?

– Я с детства это чувствовал. Особенно когда видел, что мне доверяют. Всегда переживаю за результат и очень не люблю проигрывать.

- А как ты относишься к одноклубникам, когда кто-то из них не выкладываются на поле так же, как ты сам?

– Ну, а как относиться? Я могу отвечать за себя.

- Неужели тебе не рассказывали, что в советские времена лидеры команды могли и сами спросить с кого-то из футболистов? Причем спросить в отсутствии тренеров и в довольно жесткой форме. Самому в такой роли никогда не хотелось выступить?

– Я могу что-то сказать в раздевалке, но рукоприкладства за всю мою карьеру не было ни разу. Может, в советские времена все это и действовало, когда молодой знал, что он – молодой. А сейчас все защищены контрактами и агентами, так что особо ни к кому не подступишься. Единственный рецепт – в команде должна быть искренность, чтобы все могли смотреть друг другу в глаза. А когда мы вылетали, сложно было сохранить единство. Ужасные результаты, ужасная обстановка вокруг команды... Все было против нас, а в команде не оказалось костяка, который мог бы этому всему противостоять.

- А почему так получилось?

– Я думаю, сыграло злую шутку то, что мы набрали много очков в первом круге. И все были уверены в том, что уж несколько-то побед мы одержим в любом случае, и нужное количество очков наберем, чтобы не вылететь. А потом сели в лодку, поплыли по течению, и уже трудно было остановиться, развернуться и двинуться в другую сторону.

- Кому особенно сильно хотелось напихать тогда?

– Да и себе, и всем вокруг.

- А к себе какие претензии были?

– Ну, как какие? Голов-то было немного. Да и потом, это же правило: все время сначала с себя спрашивать. Каждый мог сыграть лучше, и вылета в тот момент мы заслуживали – это касалось и игры, и всего того, что было вокруг футбола. И всей атмосферы.

- Кто, на твой взгляд, создал эту атмосферу? Из-за чего все-таки «Крылья» вылетели?

– А тяжело кого-то одного обвинить. Это не вина конкретно руководства, игроков или, допустим, болельщиков. Все виноваты, абсолютно все. «Крылья Советов» – это такая команда, которая не имела права вылетать. Огромная армия болельщиков, которые безумно любят футбол – такая команда все время должна играть в премьер-лиге. Мне тяжело было смотреть таблицу ФНЛ и видеть там «Крылья» – я долго к этому привыкал.

- Поездка в Гонконг во время зимних сборов сыграла какую-то роль?

– Я не думаю. Нормальная была подготовка, но что-то пошло с первых туров не так.

- В «Крыльях» тогда было два тренера, которые отвечали за физ.подготовку – один легкоатлет, а другой – качок. Это могло повлиять на то, что команда к концу сезона была мертвая?

– Я не могу кого-то обвинять. Одно-два-три поражения, и мы оказались в яме, из которой не смогли выбраться. Вот и все. В моей карьере не было случая, чтобы команда сыграла настолько слабее своих истинных возможностей. Это – урок на всю жизнь.

- Капитан «Крыльев» Иван Таранов тогда высказался, что болельщики тоже виноваты в том, что команда вылетела. И на него люди до сих пор обижаются. Что ты об этом думаешь?

– Я не помню точно, какими были его высказывания, но думаю, он имел в виду то, что болельщики и команда должны быть едины в любой момент, что бы ни происходило. И в этом он, безусловно, прав. А что касается в целом отношений команды и болельщиков, в том числе и фанатов, то их поддержку мы всегда чувствуем. И во многом благодаря ей вы вернулись в РФПЛ. Так что тут нужно не ругаться, а просто всегда быть вместе. К тому же Таранов – один из ведущих игроков «Крыльев». Он остался в команде, когда мы вылетели, и помог «Крыльям» вернуться.

- Тебе же тоже доставалось одно время в интернете и с трибун...

– Мне, наверное, больше доставалось из-за высказываний в прессе по поводу моего контракта. Какие-то суммы начали появляться, цифры, которые вдобавок совершенно не соответствовали тому, что было в действительности. Но, думаю, нормального болельщика этим не обманешь. Люди же верят тому, что видят на поле, правда же? Выкладывается футболист или не выкладывается – вот что они оценивают в первую очередь.

- Какая у тебя была в тот момент мотивация? Не было желания всех послать и, не перенапрягаясь, доработать свой контракт? Футболисты же – самые защищенные в юридическом плане люди у нас в стране. Бегал бы себе по кругу, как Короман, и получал те же деньги...

– Был и такой вариант, что скрывать. Но это все зависит от человека – чего он хочет. А у меня была другая мотивация – раз мы вылетели в ФНЛ, то надо вернуться. Я чувствовал, что у меня – долг перед болельщиками, перед командой. Поэтому и согласился на понижение контракта, чтобы вернуть этот долг. Хотя очень тяжелый был год в моральном плане, если честно. Самый тяжелый в моей карьере.

- Все то лето, после вылета, Франк только и говорил: нам надо найти форварда, нам надо найти форварда... Как ты себя чувствовал в то время? До тебя же наверняка доходили все эти разговоры...

– Конечно, все я слышал и все прекрасно знал. Но у меня был диалог с тренером, он мне говорил, что я ему нужен и что он на меня рассчитывает. И он тоже очень хотел, чтобы я решил с руководством вопрос с продлением контракта.

- Я однажды задал этот вопрос Франку на какой-то пресс-конференции: почему вы все время говорите о том, что команде нужен форвард, но ни разу не сказали ни слова в поддержку Корниленко? Мне показалось, что ему этот вопрос не сильно понравился, но ответил он так: почему я должен о чем-то говорить, если я даю ему игровое время и этим подтверждаю свое доверие. Для профессионального футболиста этого должно быть достаточно.

– Да, у нас всегда есть с тренером диалог, и он всегда говорил, что рассчитывает на меня. Проблема была во мне – я играл много игр в основном составе, но показывал низкую результативность. Слава богу, что пришел Яхович и забил много важных голов.

- На болельщиков произвели впечатление усилия тренера по сплочению команды, когда вы во время сборов и на лодках плавали, и на местности учились ориентироваться и много еще чего делали, не связанного с футболом. А как тебе кажется, этот тимбилдинг пошел на пользу?

– Думаю, в какой-то мере пошли – много было интересного, веселого. Конечно, каждый футболист после тренировки хочет полежать и отдохнуть. Иногда совсем не тянуло куда-то ехать, но это было в новинку, и все втянулись.

- Твой контракт явно не предусматривает участия в гонках на каяках. Можно было сказать: извините, я не хочу в этом участвовать?

– Нет, ну это еж командное мероприятие. В любом случае, ты должен в этом участвовать. Но тут и негатива никакого не было. Думаю, наоборот, всем только понравилось.

- Я читал интервью одного из наших гандболистов, чей клуб был на сборах в Исландии. И вот там тренер тоже провел сеанс тимбилдинга – игрокам надо было разными способами преодолеть большое расстояние и отметиться в нескольких пунктах. А они додумались арендовать вертолет, и через час уже были свободны, что вызвало ярость тренера. Ты бы мог так поступить?

– Нет, ну вертолет я точно снимать не готов. Но если и был бы смысл это сделать, то только ради шутки. А создавать негатив или идти на конфликт точно резона нет – это команде на пользу не пойдет. Я бы лучше просто сделал, что говорят. Даже если это мне не очень бы нравилось

- А вообще, часто бывает, что решения Франка тебе непонятны?

– Нет. К тому же я знаю, что с ним всегда можно все обсудить.

- Ты говорил с ним о ситуациях, когда то на 85-й минуте на замену выходил, то на 88-й?

– Нет. Никогда.

- А на трибунах вопросы возникали, если честно. И еще сочувствие.

– Это – рабочий процесс. Я же и забивал, выходя на замену. Особенно гол «Газовику» запомнился. К тому же и сам понимал, что нахожусь не в лучшей форме. У меня отец тяжело болел, я постоянно туда-сюда мотался, да и последствия травм никак преодолеть не мог. Говорю же, очень трудный для меня был год.

- Для меня большая загадка, почему большая группа игроков «Крыльев» в РФПЛ выглядит ярче и вообще заметнее, чем в ФНЛ. Кажется, чем ниже уровень соперника, тем проще проявить себя...

– Дело в том, что в РФПЛ команды больше играют в футбол, меньше борьбы и больше мысли. А ФНЛ – непростой турнир, команды бьются, всеми силами обороняются, и проявить себя действительно сложнее. К тому же многие соперники именно против «Крыльев» проводили свои лучшие матчи в сезоне.

- И эмоций было меньше, наверное.

– Эмоция вообще была одна – мы понимали, что надо вернуться, что нельзя терять очки. Это тоже давило.

- У тебя не было ощущения, что та команда, которая была в ФНЛ, могла по пять забивать соперникам в каждом матче?

– Нет, совсем не было такого ощущения. У нас была хорошая сбалансированная команда, но зато мы были большим раздражителем для всех остальных. Было тяжело, и слава богу, что мы вышли оттуда.

- А можно сказать, что сейчас в РФПЛ «Крылья» играют зачастую примерно так же, как против них действовали соперники по ФНЛ?

– Да, есть такой момент. Команды из первой пятерки – выше классом, чем мы, играть с ними с позиции силы тяжело.

- Наверное, тебе часто говорили соперники: как же противно с вами играть.

– Конечно, говорили. Да, мы – неудобный соперник, и это все уже знают. С нами непросто. Все говорят: как же вас взломать-то вообще!

- Ты играл во многих командах. Какая из них реализовала себя полнее всего?

– «Рубин». Там был механизм, который действовал всегда. И еще Томск – отличная команда с великолепным тренером Непомнящим. Могли дать бой любой команде!

- Вот ты говоришь, механизм. На твой взгляд, Бердыеву было важно, чтобы футболисты понимали, чего он от них добивается? Или вполне достаточно, чтобы все были просто винтиками этого механизма?

– Нет, для него очень важно, чтобы футболисты понимали, почему они должны делать именно то, а не что-то другое. Когда есть общее понимание, то команда и складывается.

- Сколько времени в «Рубине» шли теоретические занятия?

– Да дело не во времени. Мы могли и полчаса говорить, и час. Могли просто посмотреть видео, а иногда тренеры вызывали футболистов группами. Но по три или пять часов никто не сидел. Зато общение всегда шло на пользу.

- Никого не хочу обидеть, но со стороны «Рубин» выглядел при Бердыеве такой передвижной тюрьмой, где шаг влево – шаг вправо уже преступление.

– Знаешь, когда я туда шел, тоже так думал. Что закрытая команда, что все хмурые... Но с первых же дней понял, что это совсем не так. Никогда не забуду, как прилетел в Нальчик, где предстояла игра, в два часа ночи, и в холле меня встретил главный тренер. Я был просто поражен! У нас сразу состоялся хороший разговор, и потом я не раз убеждался, что здесь так принято. На базе жил на одном этаже с главным тренером, и он все время интересовался – как дела, есть ли какие-то проблемы... И я знал, что всегда могу обратиться по любому вопросу. Такое отношение всегда добавляет уверенности.

- А чувство юмора есть у Бердыева?

– Конечно. Он может и посмеяться на тренировках, и потравить кого-то. Но там всегда все было разложено по полочкам – что можно, что – нет. Я попал в «Рубин», когда мне было 28, но почувствовал, что могу еще прибавить.

- Ты родился через год, как минское «Динамо» стало чемпионом СССР...

– Я лично знаю почти всех людей, кто был причастен к этому успеху. Немного и с Малофеевым успел поработать, и Пудышев меня тренировал, Зыгмантович, Курненин покойный, а Кондратьев был главным тренером сборной. Я мячи подавал, когда там еще Хацевич с Белькевичем играли, и для меня минское «Динамо» навсегда останется великим клубом.

- Но БАТЭ же сейчас несравненно круче...

– К БАТЭ нельзя не относиться с уважением, как к бессменному чемпиону нашей страны. Я за них искренне переживаю, когда они играют в еврокубках. Но когда они играют с «Динамо» Минск, то только «Динамо». Это даже не обсуждается. Это – мой родной клуб. И я очень хочу, чтобы благодаря ему у нас снова появилась интрига в чемпионате.

- Ты согласен, что только частные клубы смогут поднять уровень белорусского чемпионата на другой уровень?

– Нууу, тяжело в нашей стране говорить об этом. Конечно, хотелось бы, чтобы было больше частных клубов, чтобы деньги вкладывались в развитие футбола. Но БАТЭ, думаю, окупается благодаря участию в еврокубков, Там есть Капский, «Динамо» благодаря Чижу сильно поднялось, конечно, хотелось бы, чтобы и другие клубы подтянулись.

- У ребятишек, которые впервые попадают в клубную школу и динамовский офис сейчас, есть чувство, что они приходят в большой клуб?

– Я динамовский дух ощущал. Чувствовал, что это – команда особенная. А потом преемственность была нарушена. Она же от людей исходит, а исконных динамовцев в клубе в какой-то момент не осталось. Но сейчас руководство делает многое для того, чтобы все вернулось и чтобы «Динамо» вновь стало клубом европейского уровня. Не только деньги вкладывают, но и душу.

- С белорусскими журналистами ты до сих пор не общаешься?

– Да, сейчас общения нет. Я ни с кем не ругался, просто так сложилось. Недавно была пара статей про меня, впервые за десять лет – я даже удивился. Но связь как-то потерялась.

- Ты однажды обронил фразу, когда объяснял свое нежелание давать интервью: они не умеют радоваться жизни.

– – Не то, что жизни... Порой, мне кажется, некоторые больше радуются неудачам, чем каким-то успехам. А еще  мне не нравится, когда отношение к тебе зависит от того, на коне ты или нет, побеждаешь, или проигрываешь. Считаю, что своих надо поддерживать всегда.

- На твой взгляд, в других странах, где сборные тоже не самые сильные, отношение к ним все равно другое?

– Недавно мы играли во Львове со сборной Украины, и была такая атмосфера, что... Когда весь стадион запел гимн Украины, почувствовалось, что болельщики – это двенадцатый игрок сборной. Чувствовалась энергетика, и я по-хорошему завидовал сборной Украины в том матче. Конечно, и последние события там всех объединили, но я реально чувствовал что это – большой матч.

- Украина – это все же серьезная футбольная страна. Речь-то о ваших соседях по рейтингу...

– Знаешь, даже если и нет ажиотажа, все равно чувствуется: везде любят игроков своих сборных. Для них они – кумиры, они – самые любимые. Хотя, в первую очередь, все равно главное – результат. Поэтому я болельщиков понимаю, что они и не ходят, и критикуют. Еще и играем не в Минске, а в Борисове. Матчи всегда поздно, пока доберешься оттуда... Не факт что я, будь болельщиком, поехал бы на игру с Люксембургом поздно вечером из Минска в Борисов. Да и опять же – если бы сборная боролась за высокое место, думаю, все было бы по-другому. В последний раз команда собирала много народу при Малофееве, при Байдачном – когда претендовала на выход из группы и играла на стадионе «Динамо» в Минске. У меня такая ностальгия по тем матчам, по полным трибунам... Да, тогда в сборной было больше футболистов с именем, игравших в хороших командах. На имена тоже ходили...

- Пресса тоже может посодействовать тому, чтобы сделать кумиров из своих игроков...

– Так и должно быть! Какими бы мы ни были, но мы – свои, родные, у кого-то лучше получается, у кого-то – хуже. Но другой-то сборной все равно нет. Своих надо любить и уважать, радоваться их успехам. Это же хорошо, что футболист твоей страны на хорошем счету в чемпионате другого государства. Я не говорю про себя, хотя мне кажется, что ко мне и на Украине и в России пресса относилась лучше, чем дома.

- Знаешь, возможно, просто жизнь меняется. Я первый раз был в Минске очень давно, и тогда мне показалось, что я попал в какую-то совершенно удивительную обстановку добра и тепла. А сейчас это как-то уходит – по крайней мере, с каждым новым приездом я это чувствую все реже и реже...

– Может быть, и такое есть. Я очень люблю свою страну, люблю Минск, люблю Витебск, наших людей, они очень добрые и радушные. Но многое действительно как-то притупляется. Жизнь становится более жесткой, ценности меняются. Каждое новое поколение – оно другое...

- Что ты имеешь в виду? Что все наедине со своими гаджетами?

– Ну, это-то даже не обсуждается. Я, конечно, и сам редко телефон из рук выпускаю, постоянно новости читаю. И это меня еще нигде в социальных сетях нет, а то я бы вообще утонул во всем этом. Но я просто помню себя, когда я в дубль приходил и нынешних молодых – у них все-таки немного другие приоритеты и ценности.

- При этом, в последнее время мне приходилось читать больше огненных интервью белорусских игроков и тренером, чем российских. Почему, как думаешь?

– Не знаю. Может, потому что мы проще и искреннее? Но все зависит от человека, от его воспитания.

- Но вот ты производишь впечатление человека, которому интереснее делиться с собеседником своими мыслями, чем рассказывать байки...

– Так это же зависит от темы разговора. Мне понравилось, как мы пообщались. Но если надо будет повспоминать какие-то истории, то я тоже не против.

- Запомнил. Значит, продолжим...

– Согласен.

Автор: Arnoldinho

Оригинал текста:блог «ЭпиЦентр»

Лучшее в блогах
Больше интересных постов

Другие посты блога

Все посты