Слава Маламуд: «Костицыны говорили мало и неохотно. Грабо – другое дело»

Ему не нравится когда его называют Вячеславом. Это сложно и длинно. Слава – другое дело. Слава Маламуд живет в США. Последние без малого полтора десятка лет являлся собственным корреспондентом «Спорт-Экспресса» в Северной Америке. Кто в это время хотя бы раз держал в руках «СЭ», тот его будет знать. Писал о НХЛ, НБА и других заокеанских штучках. Я его читал. Он классно пишет. Сейчас, правда, больше на английском. Я постучался к Славе в фейсбук и он рассказал о российской и американской действительности, дружбе, семье и многом другом.

– О, локатор показал – Пинск... Легендарный город! – начал Слава. – Фигурирует в старой еврейской пословице: «Ехать из Пинска в Минск через Омск». Означает примерно то же, что «бешеной собаке пять километров не крюк».

- Еврейский город. Величием Иезуитского коллегиума люди до сих пор восхищаются.

– Да-да, большое местечко.

- Слава, мне кажется, что я беседую со счастливым человеком. Это так?

– Это только кажется. Я обычный человек, и радостей с нерадостями у меня в жизни примерно в тех же пропорциях, что у любого другого среднестатистического гражданина. Из хорошего – семья, здоровье, жизнь в более-менее хорошей стране в мире и покое. Ну и, конечно, достаточно неординарный жизненный опыт, оставивший интересные и местами приятные воспоминания. Из нехорошего – бытовые заботы, профессиональные треволнения, материальные заморочки. Как у всех. 

- Сказочная жизнь в США – это миф?

– Цитируя известный анекдот, whom how. Отвечать тут можно только за себя. Может быть, Константин Эрнст, попав в США и не найдя другого занятия, кроме, скажем, программиста в хай-тековой компании средней руки или метеоролога на телеканале NBC в Айове (а там ему самое место), загнулся бы от тоски и безысходности. А еврею из провинциального советского городка – вполне даже ничего. Лично я прекрасно отдаю себе отчет в том, что здесь мне живется лучше и спокойнее, чем жилось бы в России. Сказочной жизни, если ты не миллиардер, наверное, нигде нет. А вот более или менее достойная, во всех смыслах этого слова, – вполне приемлемый объект для устремлений. Тут вести достойную жизнь можно. И большинству удается.

- Какими качествами должен обладать русский человек, чтобы добиться в Штатах успеха?

– Такими же, как и любой другой человек. Тут при входе в Успех-Холл на этногенез не просвечивают. Неграм, наверное, исторически посложнее, но их среди русских традиционно мало.

- Слава, родился ты в городе Бендеры, который сейчас находится в непризнанной Приднестровской Молдавской Республике. Что вспоминаешь о Советском союзе?

 – То же самое, что вспоминают все остальные граждане, выросшие в 80-х. За возможным исключением москвичей, в чьей памяти могут фигурировать колбаса, метро и более двух каналов ТВ. У меня стандартный набор. Школьная форма и сменная обувь, холодильник в прихожей, бросание шифера в костер, походы в колхоз, футбик на пустырях, толкотня в автобусах, «голландский сыр» с вдавленными в него пластмассовыми номерочками, сборная школы по волейболу, анекдоты про Брежнева, «Вокруг смеха», войнушка, книги Катаева, контуженный в Афгане физрук, пассатижи для переключения каналов, «ху из он дьюти тудэй», запертая в серванте коробка конфет «для врача», нескончаемый поток похорон генсеков, «Брусли» и Ди Снайдер на стенах у друзей, командная фотография воскресенского «Химика» – у меня… Ну, а потом, конечно, «обстановка» в Приднестровье, но это уже не совсем СССР.

Орали на меня ровно столько же, сколько на любого другого писаку

У меня, разумеется, был еще и особый пято-пунктовый набор жизненного опыта советского человека, но это тоже не делает меня уникальным. Куда хуже пришлось, например, отцу, который в армии избил сержанта за «жидовскую морду» и остаток службы провел в лагере в Республике Коми. Хорошо еще, что охранником, а не зэком. А последних я в детстве достаточно насмотрелся: в нашей хрущевке жили в основном отсидевшие, которым нельзя было селиться в больших городах. Бендеры, благодаря климату, вообще были очень в этом плане популярны.

- Ты в Штатах с 1991 года. Вспомни свое пришествие в «Спорт-Экспресс». И что тебя связывало с Россией до работы в газете?

– Язык, культура, жена… О том, как я начал сотрудничать с «СЭ», я уже рассказывал. Если коротко: пересекся с Игорем Рабинером на хоккейном форуме, и Игорек с присущей ему прямотой заявил, что ничем другим в жизни я не имею права заниматься. Потом примерно то же, в других выражениях, повторил и Владимир Моисеевич Гескин – мой главный в жизни учитель, нынче отказывающийся признавать меня за человека. Владимир Моисеевич на старости лет отрастил себе нешуточный патриотизм, и я для него теперь – вражина и пендос. Я не обижаюсь особо. Страна сошла с ума, и самый простой способ оставаться в гармонии с окружающей средой – послать свою крышу вдогонку за остальными. У каждого свои методы выживания.

- А вообще: каково это быть частью команды и работать на расстоянии от нее?

– Поскольку я ни разу в жизни не ходил в редакцию по расписанию, мне не с чем сравнивать. «В команде» я работал только на Олимпиадах, которые сами по себе – события неординарные и из ряда вон выходящие. Я – человек достаточно уживчивый и неконфликтный. Не припомню, чтобы с кем-то из коллег на каком-либо соревновании возникли какие-нибудь проблемы. Буду страшно удивлен, если кто-то из бывших напарников что-то такое вспомнит. Лично у меня воспоминания исключительно положительные – при том, что «в связке» у меня были такие фундаментально разные люди, как Рабинер, Паша Стрижевский, Алексей Лапутин, Женя Дзичковский, Сергей Бутов, Катя Кулиничева и Владимир Можайцев. Со всеми срабатывался довольно легко.

- Первое, что выдает гугл при запросе «Слава Маламуд» – «Слава Маламуд уволен». Хотя знаю, что у тебя своя правда на эту ситуацию. Как долго будет за тобой тянуться шлейф увольнения из «Спорт-Экспресса»?

– Это российский гугл. Он, видимо, по жизни депрессивный. Мой американский выдает «Слава Маламуд блог», хотя блог мой почил в бозе уже давным-давно. Из «СЭ» я ушел сам. Мне там стало банально нечего делать. А шлейфы тянут обычно за невестами, так что надеюсь, что и мой – какой-нибудь белый, радостный и сексуальный. Например, шлейф моих заметок, наклацанных за 13 лет в «СЭ».

- Твое решение уйти из «Спорт-Экспресса» было осознанным или в большей степени эмоциональным?

– Выстраданным, так скажем. И единственно возможным. Сейчас ясно вижу, что ничего другого мне не оставалось. Кстати, еще и запоздалым. По-хорошему надо было рвать когти еще году этак в 2013-м. Но очень уж хотелось в Сочи съездить.

- И всё-таки: 13 лет в «СЭ» – приличный срок. Как он тебя изменил?

– Ну, во-первых, я стал журналистом, которым до этого не являлся. Это, мне кажется, достаточно фундаментальная перемена в человеке, чтобы все остальные в сравнении с ней меркли.

- Наверняка за этот период были ситуации, когда выполнение редакционного задания находилось под вопросом?

– Естественно. Орали на меня ровно столько же, сколько на любого другого писаку. Нормальные трудовые будни.

- Насколько сильно ты ощутил на себе те пертурбации, которые происходили в газете в 2012-2013 годах?

– Не так, как коллеги в Москве, но ощутил. В Лондоне на Олимпиаде у бригады было такое похоронное настроение, что мне поочередно хотелось то Дзичковского обнять, то Бутова по голове погладить. Да и я сам к тому времени без зарплаты сидел уже несколько месяцев. Работали, точно зная, что по возвращении в Москву будет попытка революции, которая вполне может скверно кончиться для всех.

Как и все остальное население США, я имею довольно смутное представление о том, кто такая Джен Псаки

В итоге сквернее всех она закончилась для меня: новый главред практически первым же делом перевел меня во внештатники. После чего зарплату, которую мне почти весь год не платили, списали на боевые потери: мол, это задолженность лично ушедшего гендиректора, и мне надо с ним судиться.

- Сумма в твоем контракте со «Спорт-Экспресс» была привязана к рублю? Я так понимаю, что никакой компенсации в связи с падением курса российского рубля предусмотрено не было?

– Естественно. Какая там компенсация! Сама зарплата предусмотрена была так – эфемерно…

- Задержки с выплатой зарплаты для «СЭ» – это нормально?

– Абсолютно нормально. Насколько мне известно, сейчас значительная часть редакции сидит без денег с начала года. Со мной рассчитались за 2014-й по каким-то известным одному «СЭ» выкладкам. Получилось куда меньше, чем должно было, но я, честно говоря, не заморачиваюсь. Это только в любимых русскими анекдотах евреи за копейку удавятся.

- Три вещи, которыми ты гордишься за время работы в «Спорт-Экспрессе»?

– Турне по Северной Америке в 2007-м, когда гнал монументальные по размеру материалы в каждый божий номер. Интервью со звездами североамериканского спорта – Чаком Норрисом, Рулоном Гарднером, ДжорджемФормэном, Филом Эспозито, Горди Хоу, Доном Кингом и прочие-прочие-прочие. И когда Виктор Васильевич Тихонов при первом с ним знакомстве сказал: «Так вот, как вы выглядите!»

- С какими преградами и препятствиями может столкнуться спортивный журналист российской газеты в США?

– Да ни с какими особенно. Разве что придется свыкнуться с мыслью, что в России ты – великий Сережа Пупкин из журнала «Станция Спортивная», которого знает весь микрорайон, а для здешних ты никто, и место твое – на левом фланге ложи прессы. Но отношение будет спокойным и профессиональным.

- Было дело, что твои материалы подвергались цензуре. На каком этапе это начало происходить?

– На двух: в самом начале карьеры, что нормально и ожидаемо, и в самом конце, что было связано исключительно с моим новообретенным статусом «пятой колонны» и «злопыхателя».

- Ты больше не пишешь о спорте на русском языке. Это окончательное решение?

– Окончательные решения принимает только патологоанатом. А у меня еще, надеюсь, жизнь впереди. И я ценю ее непредсказуемость.

- Спортивная журналистика вне политики – такое возможно в России?

– Ни в коем случае. Потому что в России спорт – это всего лишь один из фронтов великой идеологической войны со всем миром. Чтобы знали, козлы, что мы – вот какие. И копье метнем, и на санках прокатимся, и синхронно проплывем так, что супостат задрожит, скукожится и начнет нас бояться и уважать. А никаких других причин для спорта в России, к сожалению, особо и нет.

- Александр Овечкин в майке с принтом Путина – это проявление патриотизма?

– Это проявление дебилизма. Впрочем, в сегодняшней России эти понятия синонимичны.

- Насколько политизирована спортивная журналистика в США?

– Ни насколько. Политизация спортивной журналистики в США настолько близка к нулю, насколько это возможно. Ближе только, наверное, феминизация исламской журналистики в Иране. Исключение составляют только те случаи, когда политика лезет в спортивную журналистику сама, без спроса. Например, когда какой-нибудь спортсмен начинает разглагольствовать на политическую тему. Но это редко держится в сознании публики более двух-трех дней… Дело в том, что спорт в Штатах – это бизнес, целиком и полностью зависящий от благожелательного отношения к нему широких слоев публики. Если лига НФЛ будет нравиться только республиканцам, то бизнес у нее будет хреновый, и грош такой лиге цена. Зачем ей это? Себе дороже. Это не Россия, где спорт живет на государственные подачки и «ануслизинг» власть предержащим – единственный источник питания. Вот, «СЭ», например, уже так облизал дерьер Мутко, что тот, думаю, теперь все время со стула соскальзывает.

- Так понимаю, твои слова о нынешней России ни в коем разе не становятся поперек дружбы с Рабинером и Дзичковским? Ведь Евгений, уйдя в РФС, к линии партии стал ближе, чем когда работал в газете...

– Не, Женька – сам себе человек. Его чиновничье кресло не изменит. А Раби умеет отделять политику от межчеловеческих отношений.

- Здорово иметь таких друзей!

– Да, неплохо. Жаль, видимся редко.

- Они у тебя гостили?

– Раби гостил давным-давно. Подружился с моим старшим сыном. А с Женей виделись только во время совместных командировок.

- За время твоей жизни в Штатах Барак Обама – четвертый президент. Кто больше всего внимания уделял спорту?

– Джордж Буш-младший был владельцем бейсбольной команды «Техас Рейнджерс» до того, как был выбран на свой пост. Наверное, он был самым рьяным фанатом. Обама все-таки интеллектуал, профессор… Хотя и он каждый год появляется на спортивном канале и озвучивает свои прогнозы на плей-офф чемпионата США по баскетболу среди студентов. Это и есть все «уделяемое внимание». Напрямую вмешиваться в спорт – не президентское дело.

- Твое отношение к рупору американского госдепа Джен Псаки?

– Как и все остальное население США, я имею довольно смутное представление о том, кто это. Насколько я понимаю, эта женщина произвольно назначена российским «министерством правды» новой главной бякой. Ранее на этой должности пребывали турецкий султан, Чемберлен и израильская военщина. Думаю, и Псаки не последняя.

- Благодарить Америку за то, что она не Россия – это завуалированное заигрывание со  Штатами?

– Почему завуалированное? Я рад, что не живу в сегодняшней России. Жил бы в Канаде или Швейцарии – был бы благодарен и им.

- Есть замечательная фраза таксиста из фильма «Брат-2»: «Родина… Сегодня Родина там, где задница в тепле, и ты лучше меня это знаешь. За тем и приехал». Тебя все устраивает в Америке?

– Далеко не все. Я сознательный гражданин США и остро чувствую свой долг обращать внимание на недостатки и вносить посильную лепту в их устранение. Понятия не имею, кто такой «Брат-2», но эта замечательная фраза звучит для меня как обычная росфилософия за второй или четвертой бутылкой водки. Ничего глубинно-прочувствованного. Эмиграция на протяжение всей человеческой истории существует в силу одних и тех же причин: поиски хорошего и бегство от плохого. Не уверен, что этот второй по счету брат открыл тут какую-либо Америку.

- Слава, ты достаточно открыто высказываешь свое мнение на ту или иную ситуацию. Насколько тяжело говорить правду в глаза?

– Правду говорить легко и приятно за исключением тех случаев, когда она обижает симпатичных тебе людей. У меня, к сожалению, это получается чуть чаще, чем хотелось бы. Наверное, характер такой.

- На примере фильма «Легенда №17» возможно ли воспитать у молодежи чувство патриотизма и гордости за свою страну?

– Я с напрягом отношусь к выращиванию чувства патриотизма на неправде, а фильм про Харламова рассказывает достаточно своеобразную версию истории. Скажем так: косвенно относящуюся к реальным событиям. Точно так же воспитывает патриотизм песня любимой группы Путина «Не валяй дурака, Америка». Из-за этого произведения искусства вся Россия нынче винит бедную Екатерину в продаже Аляски. Вряд ли это настоящий патриотизм – не знать истинную историю своей страны…

Радулов невероятного таланта хоккеист, но как лидер, по-моему, никем никогда всерьез не рассматривался

Вот и после просмотра «Легенды» подрастающее поколение будет считать, что мы разгромили Канаду в 72-м. Я полагаю, что теперь еще надо будет снять фильм про Олимпиаду в Лейк-Плэсиде. И пустить финальные титры  на 19-й минуте первого периода.

- Тебе интересна КХЛ как альтернатива НХЛ?

– Мне интересна КХЛ как спортивная лига, потому что я люблю спорт. Альтернативой НХЛ она не является и никогда не станет. В хоккее есть жесткая иерархия, нарушить которую никто не сможет.

- В твоем видении, чем является заключение рекламного контракта КХЛ и одного из ведущих спортивных изданий страны? Возможна ли такая ситуация в США?

– Это конфликт интересов. В США такое, конечно, возможно, но однозначно не приветствуется. Есть пример: клуб НФЛ «Вашингтон Рэдскинз» взял в «медиа-партнеры» одну из столичных газет. Но у «Рэдскинз» владелец-самодур, мечтающий держать в железном кулаке весь информационный поток вокруг его клуба. И издание – всего лишь городское, а не национальное. И остальные издания эту практику, естественно, кроют со страшной силой. Как и самого хозяина.

- Слава, а что за история у тебя приключилась с другой столичной командой - «Вашингтон Кэпиталз»?

– «Вашингтон» лишил меня аккредитации. Насколько мне известно, по личной просьбе Овечкина. Во всяком случае, именно так мне намекнули. Видимо, ему не понравилось то, как я подшучивал в твиттере над его другом – известным пофигистом Александром Семиным. Вот так бывает в Америке, да. Впрочем, не знаю, придавать ли особое значение тому, что сделано это было российским хоккеистом и эмигрантом-пресс-атташе. Но «Кэпиталз» – тоже непростая команда, которая, как и «Рэдскинз» очень ревностно относится к потоку информации вокруг себя любимой. В этом сезоне, например, когда я стал шутить уже над самим Овечкиным и его неуемными фанатазиями о спасении детей от фашизма, мне посыпались на почту угрозы от пресс-службы. Запоздалые, впрочем – теперь мне их аккредитация никуда не уперлась.

- Как ты считаешь, кто из российских хоккеистов не в полной мере реализовал свой потенциал в НХЛ?

– Александр Могильный. Талант для Зала славы, но травмы (а на старте карьеры – и плохая адаптация к местным условиям) подкосили карьеру. Буре тоже мог бы достичь большего. Илья Ковальчук, разумеется. Александр Семин – невменяемый уровень таланта, полная незаинтересованность в его развитии.

- А Саша Радулов? Что о его лидерских качествах скажешь?

– Нет у Радулова лидерских качеств. Во всяком случае, я не заметил. У него есть понты. Помню, он еще незадрафтованным юнцом пытался волочиться за Алиной Кабаевой, пока ему не дали знать, что там так все настолько занято, что волочилка быстро отвалится. Он невероятного таланта хоккеист, но как лидер, по-моему, никем никогда всерьез не рассматривался. Разве только в кабак за собой поведет.

- Пятерка россиян в НХЛ по версии Славы Маламуда?

– В воротах Набоков, в обороне Зубов и Гончар, тройка форвардов: Овечкин, Дацюк, Буре. Федорова и Малкина бы еще приткнуть куда…

- Салей, Грабовский, братья Костицины – наверняка эти фамилии тебе о многом говорят?

– Естественно. Хотя сами Костицины говорили мало и неохотно. Интеллигентный Грабо – другое дело. Его я встретил еще в Вене в 2005-м, когда он забил четыре шайбы в одном матче ЧМ. Впрочем, тогда он был еще совсем молодым и ершистым. А еще мне о многом говорит фамилия Цыплаков. Главным образом о незабвенном «Баффало» гашековской эпохи.

- Ты согласен с мнением, что о силе национального хоккея говорит количество игроков в НХЛ?

– Согласен. Количество и качество.

- Побывав на чемпионате мира по хоккею в Минске, ты открыл для себя Беларусь?

– Да, можно так сказать. Кое в чем это все та же советская провинция, в которой я вырос, но впечатления были на удивление приятными. Мне очень понравились минчане – простые, обаятельные, без понтов, в основном трезво смотрящие на жизнь люди. И еда там вкусная, черт побери. Я, увы, только в Минске и был. Хотя очень хотел выбраться в Борисов на новый стадион.

- Ты помнишь чемпионат мира по футболу в США?

– Еще как! Я в то самое лето пытался попасть вратарем в студенческую команду, но карьера завершилась на первом просмотре – прилично дернул мышцу. Тогда соккер все еще был в США предметом дурацких шуток, что меня здорово злило. Не оценил народ свалившееся на него счастье.

- В чем сила МЛС?

– Не знаю. Нормальная футбольная лига.

- Всем известна популярность американского студенческого спорта. Какое значение он имеет для американцев?

– Огромное. Иностранцам этого не понять, но университетские команды тут во многих штатах в тысячи и тысячи раз популярнее профессиональных. Долгое время в Америке понятие «спорт» было неотделимо от понятия «студент» – все сборные были университетскими, на Олимпиадах отдувались исключительно учащиеся ВУЗов. В Алабаме отношения между фанатами университета Алабамы и университета Оберна могут вполне дойти до смертоубийства. В Северной Каролине студенческий баскетбол практически регулирует восход и заход Солнца.

Да что там университеты! В Техасе, например, вся жизнь вращается вокруг чемпионата штата по американскому футболу среди средних школ! А в Айове – по вольной борьбе. А в Миннесоте – по хоккею. А в Индиане – по баскетболу. Среди школьников, повторяю! Народ реально едет со всего штата и платит большие деньги, чтобы смотреть на 17-летних сопляков, у которых завтра контрольная по истории! По телевизору их показывают! Вот попробуйте это понять.

А «Маленькая всемирная серия» – клубный чемпионат мира по бейсболу среди 12-летних! Проходит ежегодно в небольшом городке в Пенсильвании, где жизнь на несколько недель реально останавливается. Да и по всей стране это одно из главных спортивных событий лета. Победители едут на прием в Белый дом, а родной город принимает их парадом.

- Ты окончил Рочестерский технологический университет. По образованию – инженер-электрик. Жизнь связал с журналистикой. Сейчас – преподаешь в школе. Как вообще возник вариант со школой?

– Просто очень хотелось заниматься именно этим. И уже давно. Да и не в инженерию же было возвращаться после такого перерыва.

- Чему учишь детей?

– Учу три предмета – историю США, математику и английский с литературой. К последнему было привыкнуть труднее всего: не столько из-за языка, которым я владею лучше своих учеников-американцев, а из-за того, что я банально не имел понятия о методике преподавания. Борюсь по сей день. Последние три урока в 9-м классе посвятил правильному использованию запятых (на этом палятся, мне кажется, носители всех европейских языков) – это был цирк с клоунами. А еще американских детей непросто заставить читать классику. Впрочем, я и сам в школе на Достоевском дремал... С историей и математекой все более или менее просто, но поведение... Либо мне такая школа попалась, либо в Америке вообще с этим делом туго, но детки ведут себя так, что моя собственная классная, наверное, вызвала бы наряд милиции с боевыми патронами. А здесь учителям даже голос повысить нельзя. Стой, терпи, дави авторитетом. Трудно в 40 лет себя так переучивать, но интересно... Иногда приходится идти на крайние меры. Двум хулиганам, например, пообещал, что если они сделают трудное задание и будут хорошо себя вести, сыграю с ними в баскетбол в спортзале. Оба – звезды школы в этом деле и охотно согласились. Одного я в итоге посрамил, и он потом ходил шелковый дня два или три. Другой посрамил меня (я не поддавался – парень натурально крут), зато получил «пятерку» за сочинение, показал его всем родственникам, и до сих пор учится отлично. Но это частный успех. Пока преобладают трудности.

- Образование инженера-электрика тебе в жизни пригодилось?

– Не сказал бы. Все эти полупроводники с транзисторами я уже давно и благополучно позабыл. Пригодился опыт работы. Хотя, конечно же, любое образование в жизни помогает.

- Слава, ты являешься отцом двух замечательных сыновей. Один увлекается хоккеем, а другой соккером. Успехи есть?

– Старшему сыну 13 лет, а младшему 6. Но вот в чем проблема-то. Второй тоже хоккеем заболел. Как только перестал на попу падать через каждые два шага на льду, так сразу и заболел. Все, говорит, я теперь хоккеист в первую очередь, соккерист – во вторую. Посмотрим. Я не уверен, что в шесть лет такие решения принимаются на всю жизнь. Главное его достижение – медаль дебютанта, врученная клубом всем новичкам в этом сезоне. Он ей страшно гордится потому, что вручал ее брат.

А вот старший на днях едет в Солт-Лейк-Сити – играть в чемпионате США по 2000-2001 годам рождения. Его команда выиграла чемпионат штата. Это очень круто – я весь в треволнениях. Буду смотреть за ним по телевизору. Авось не опозорится. А вообще, хотел бы всем посоветовать не выращивать сыновей вратарями. Поверьте, для вашего здоровья это очень и очень вредно. Не говоря уже о финансах.

А так – дети как дети. Старший любит читать книжки про астрономию, смотреть «Тур де Франс» и путешествовать. Младший – собирать Lego, сочинять анекдоты и всеми командовать. Старший – космополит и себе на уме. Младший – настоящий янки и душа компании.

- А почему сын выбрал вратарское дело?

– Так решил в семилетнем возрасте. Мои гены. Я тоже по жизни ворота защищал.

- Дома вы на русском общаетесь?

– Обычно на русском, за исключением хоккейных и школьных тем, чтобы не путаться в терминологии. Но младший по-русски говорит неохотно. Янки. Старший читает и пишет по-русски, но чересчур ленив, чтобы делать это регулярно.

- И в заключение, что тебя связывает с Россией сейчас?

– Шурин, теща, тесть и Борис Акунин. А еще сугубо мазохистский интерес к происходящему там. И тот факт, что меня уже второй раз за несколько месяцев попросили дать интервью российской прессе.