Зеркало. Что НБА потеряла с уходом Тима Данкана
Блог «Фонарь» – о неочевидной ценности карьеры легендарного центрового.
Как-то между журналистом ESPN и уже явно раздраженным вторжением в личную жизнь Данканом произошел такой диалог:
– Вы думаете о том, каким останетесь в истории? Каким вам будут представлять? Каким запомнят?
Пауза.
– Зачем это еще? Я не могу это контролировать. Все, что я могу – это играть и стараться играть как можно лучше. Победы – это единственная вещь, которая имеет значение. Я не могу манипулировать тем, каким меня видят люди.
Пауза. Данкан хмурится.
– Вернее, наверное, я мог бы. Я мог бы быть более общительным и стараться всем понравиться. Я мог бы больше впускать людей в свою жизнь, получить больше рекламных контрактов, больше светиться на публике и стать всеобщим любимчиком. Но как бы это помогло?
Пауза.
– Почему это вообще должно было мне помочь?
…
Так повелось, что Тима Данкана всегда считали скучным, неинтересным, не выражающим и не вызывающим никаких эмоций. Это повторялось снова и снова и в итоге превратилось в доминирующий нарратив его карьеры.
Вот только это как бы не совсем верно.
Подобных персонажей в истории НБА, естественно, хватало.
Таким же очень правильным, что аж повеситься хочется, был Джон Стоктон.
Таким же унылым и отрицающим хайлатовую природу баскетбола на столь же длительном карьерном пути оставался Карл Мэлоун. Даже грязноватые приемы и репутация «чокера» его не спасали.
Подобных же не самых разговорчивых навевающих скуку одним своим неопределенным видом «больших» тоже было предостаточно. Кто-то из них казался идеальным атлетом (Дэвид Робинсон). У кого-то из них была ямайская кровь (Патрик Юинг). Кто-то вообще вел многолетнюю холодную войну с журналистами и болельщиками (Карим). Но принципиальные отличия найти довольно сложно.
Те клише, которые навсегда заковали Данкана, совершенно не случайны.
В отличие от большинства скучных суперзвезд, его даже не стали разгадывать, присматриваться к нему глубже, пытаться дождаться наилучшего момента. С самого своего появления в лиге он стал идеальным соперником для «Лейкерс»: не только потому, что был единственным, кто остановил династию Шака и Кобе до того, как она рассыпалась на запчасти сама по себе, но и потому, что был их полным антиподом, воплощал ценности, которые можно описать как «прямо противоположные». Так что чем больше Данкан ускользал от всеобщего внимания, тем больше его стали подменять бесконечными стереотипами. Воплощение фундаментального баскетбола, обладатель самого душераздирающего гардероба в лиге, идеальный партнер, интроверт, не существующий за пределами баскетбола, робот, созданный ради побед на площадке, символ «Сперс», команды, которая уничтожает баскетбол…
О Данкане было известно много всего интересного и довольно неожиданного. Трагическая жизненная история. Полный антураж ботана-задрота (татуировки Мерлина и джокера, коллекция клинков, увлечение пейнтболом, комиксами и видеоиграми, статьи о психологии). Просочившаяся через толстые стены застенков ЦРУ/залов «Сан-Антонио» легенда о его трудно описываемом чувстве юмора. Постоянные визуальные подтверждения того, что идеальный партнер не может быть лишь роботом. Железобетонное доказательство в виде удаления Джо Кроуфорда (как можно быть скучным и одновременно получить технический, сидя на скамейке, за хохот?!). Очень забавный блог, который он когда-то вел... Но все эти выбивавшиеся из доминирующей канвы элементы всегда легко отметались – из Данкана слишком легко было выдумать «самую никакую суперзвезду в истории спорта», а его это вполне устраивало. Он набирал недостаточно много очков, чтобы на это обращали внимание. Делал недостаточно подборов, чтобы быть лучшим в этом. Классно защищался, но слишком уж блекло, в основном на ногах, и так и не получил ни одного приза лучшему защитнику. Он не шутил в интервью и не радовал хлесткими цитатами. В общем, как он как будто бы всегда чего-то стеснялся и убегал от личных вопросов, так же надежно укрылся он под камуфляжем затасканных клише, которые сам охотно поддерживал и развивал.
Его последний жест – объявление о завершении карьеры, которое было сделано даже не им самим – вновь сыграл на контрасте с Кобе. Они ушли одновременно и так же, как провели всю свою карьеру: один наслаждался запредельным вниманием и штамповал яркие моменты – и простился со всеми, вплоть до уборщиц на каждой арене, другой просто играл в баскетбол – и удалился, как потом выяснилось с концами, безо всякого на то намека. Один наснимал историй на целый документальный фильм о своем расставании с баскетболом – другой лишь поднял новую волну стереотипов и отточенных за последние 10 лет шуток про модель терминатора, детали для которого перестали воспроизводить. Через пять лет они вместе войдут в Зал славы: один будет чихвостить разнообразных подонков и подарит вам речь, которую разберут на цитаты, другой просто скажет спасибо. А еще обязательно сделает что-нибудь практически незаметное, но настолько мощное, что это вполне может затмить даже неземную яркость Брайанта.
В этом противопоставлении слабонервным фанатам Кобе всегда видится попытка как-то принизить Брайанта. Но им стоит выпить водички. Дело в том, что эта поначалу немного искусственно насаждаемая история, противопоставляющая Данкана совсем другому лидеру «Лейкерс», четче помогает уяснить не только характерные особенности их карьер, а фундаментальное различие между ними. Различие это состоит не в том, что кто-то из них лучше, честнее, привлекательнее или благороднее: этого вообще определить нельзя, так как они существует вообще на разных уровнях восприятия баскетбола и всего, что ему сопутствует. «Лейкерс» и «Сперс» и соответственно Кобе (хотя Шак все же гораздо красочнее) и Данкан выражают для баскетбола противопоставление между мейнстримом и авторским кино. С первым все вроде бы понятно: спорт – это и есть развлечение массового зрителя, и никто не воздействовал даже совершенно не подготовленную публику так, как это делали лучшие вариации голливудского «шоутайма». Брайант – король хайлайтов, вся современная лига выросла на нем, и его великие моменты, выдающиеся игры и просто методы «работы», воспетой Спайком Ли – это уже давно «Звездные войны» современной НБА, классика массовой культуры. А вот артхаус имени Данкана-Поповича с уходом первого начинает вызывать все больше вопросов.
(На этом месте ревнивым фанатам «Лейкерс» стоит вновь попить водички).
Никто не спешит называть баскетбол «Сан-Антонио» элитарным искусством, аналогом «интеллектуального кино», но в той его версии, в которой был задействован Тим Данкан, он был доступен главным образом настоящим ценителям.
Здесь не было ни бурных драм, ни эпических празднований. Не было выносимых наружу скандалов или бунтов индивидуальности. Не было внутренних или внешних конфликтов, гениальных попаданий, нечеловеческого атлетизма, поражающих воображение рекордов и сидящего на первом ряду Джека Николсона.
Как гласят стереотипы, здесь шла обыкновенная работа: упорные тренировки, идеальное взаимодействие тренера и суперзвезды, оттачивание фундаментальных основ игры – и все это доказывалось с пугающей стабильностью из года в год, а по нечетным годам (если бы не Рэй Аллен) завершалось еще и победами.
Только в стереотипах это все и выглядит пресно и безжизненно. На деле же просто требовалось время, чтобы распробовать эти «Сперс» и уже следить за ними безотрывно, зная, что вместо игровых хайлайтов они подарят уйму вроде бы незаметных постороннему глазу, но мощнейших по наполнению моментов. Все в игре «Сан-Антонио» и Тима Данкана вроде бы противоречило природе баскетбола – здесь был акцент на процессе (защиты или движения мяча), а не на клиповых вспышках, для стороннего зрителя здесь все сливалось в единое целое и было трудно различить определяющие баскетбол жемчужины. Но постепенно, если у вас было желание и время приглядеться, этот плотный насыщенный лес будто бы расступался и приглашал внимательных болельщиков оценить все свои достоинства. Оказывалось, что любые хайлайты – не только данки и базеры, но и крики, отжимания, бурные проявления эмоций – это лишь внешний слой, а под ним лежало то, что и делает баскетбол столь плотным полотном – даже не всегда спортом, а, возможно, даже видом искусства – которое можно разглядывать до мелочей и возвращаться к нему снова и снова. С годами выяснялось, что Данкан и «Сперс» ни фига не уничтожают баскетбол, а что они и есть этот самый баскетбол в его чистейшем, избавленном от яркой, но не всегда содержательной шелухи виде. И штука тут не только в том, что они в том или ином виде непременно давали знать о себе на протяжении последних 19 лет и приучили к себе. Просто Данкан, который всем остальным казался бесформенным и скучным, наоборот всегда появлялся в эпицентре. Вокруг него была суматоха, шум, резкие движения, хаос, в котором легко было затеряться, но он как бы возвышался надо всем этим и вытеснял все остальное на второй план жестами и несколькими словами – и в них виделось больше содержания, чем во всем сопутствующем. У него не было особенной харизмы и обаяния, камеры не преследовали его так, как это происходило на протяжении всей карьеры Леброна, но почему-то это происходило само собой, естественно, являлось производным атрибутом того, что называется величие.
Именно этот парадокс стал центральным для последних лет карьеры Данкана. Непонятным образом выходило так, что самые пронзительные моменты плей-офф обязательно были связаны с ним:
2016-й. Тим Данкан проводит четвертую четверть разгромного шестого матча серии с «Тандер» на паркете, а затем заключает в объятия Кевина Дюрэнта. Уже тогда было понятно, что это финал карьеры, хотя Попович и сам Данкан делали вид, что ничего выдающегося не происходит.
2015-й. После седьмого матча серии с «Клипперс» встречаются два выпускника Уэйк-Форест: в объятиях центрового победивший Крис Пол начинает рыдать и получает заслуженное утешение.
2014-й. Сам Данкан незаметно плачет, держа на руках обоих детей. Пятый из титулов, разбросанных по трем десятилетиям
2013-й. Данкан мажет свой излюбленный бросок от щита, бросок, который мог бы переломить ход седьмого матча финала, а затем, уже в защите, выражает досаду ударом по паркету…
2012-й. Суматошный, совершенно не похожий на себя Данкан мечется в концовке шестого матча с «Оклахомой» – пытается сделать что-то невозможное в защите, стремится выпрыгнуть из штанов, чтобы забрать подбор на чужой половине, когда все уже потеряно. А затем после игры подтверждает это ощущение отчаяния и безнадеги, когда впервые в карьере жалуется на пристрастное судейство.
И так далее.
К концу карьеры унылый одноногий переставший даже выкатывать глаза Данкан каким-то невероятным образом замкнул на себя многие взгляды и затмил по остроте ощущений и чемпионов, и лучших игроков, и памятные игровые эпизоды, и даже самые разные безобразия.
Не потому, что давно стал легендой. В какой-то момент «зеркало» его карьеры из какого-то очень далекого, абстрактного артхаусного проекта стало доступно все большему числу болельщиков и превратилось из заунывной смены картинок в главный баскетбольный шедевр нашей эпохи.
Еще припоминается, что все начиналось непонятно и довольно нелепо:
1999-й. Тим Данкан с диким восторгом поднимает на руках Эвери Джонсона, а потом – без особого восторга, с выраженной на лице необходимостью – уже свой приз MVP финальной серии. Последняя атака Лэтрелла Спрюэлла тогда обернулась ничем, так как в усах перед ним вырос не только его собственный защитник, но и одна из башен «Сперс» со своей покерной физиономией.
Понадобилось время, чтобы мы научились считывать этот код минималистичных жестов и скупых слов. И пожалели, что не смогли по достоинству оценить все, что было до того, как Данкан все же оказался слишком колоритным, слишком разносторонним, слишком доминирующим над остальным фоном, чтобы его можно было загонять в рамки стереотипов.
Игровое наследие Данкана никуда не денется: пиар-компания Джеймса уже начала непонятным образом вытеснять его из пятерки лучших игроков всех времен, но это все равно вопрос интерпретации.
Его внебаскетбольное наследие уже оказывается архаичным. Этим летом ушло в прошлое не только понятие верности клубу, но и сохраняемое главным образом Данканом (а теперь лишь исключительно Новицки) представление о том, что франчайз-игрок должен нести клубное знамя, создавать культуру организации и осознавать и принимать ответственность за все, что происходит с командой.
Но что лига действительно потеряла с его уходом, так это вот этот калейдоскоп почти незаметных, но пробирающих ситуаций, делающих нас всех не просто зрителями, а как будто даже частью одной из величайших карьер в истории. Данкан остался интровертом, не пускающим никого дальше подтрибунного помещения, но оказался прав в том, что это было и не нужно: те, кто пришли к пониманию ценности центрового и тождественной ему ценности баскетбола, наоборот дорожат этим ощущением камерности, его научились понимать так, как он хотел, чтобы его понимали. В массовой культуре он останется в виде впечатляющего набора регалий, статистических выкладок и безмолвного антипода лучшего клуба мира, для ценителей – мастером, научившим вникать в баскетбол как таковой и гарантировавшим глубочайшее эмоциональное погружение в игру. Поэтому когда его блистательные коллеги будут получать в рейтинге лучших игроков дополнительные баллы за стоящие на ушах трибуны и наполненную самыми разными изюминками игру, всегда нужно помнить, что Данкан был тем, кто максимально приблизил баскетбол к восприятию как вида искусства. Он сделал так, что на протяжении 19 лет мы разглядывали это однообразное, стабильно качественное, но лишенное каких-либо драм и ярких красок полотно, и с каждым годом оно нравилось нам все больше и больше.
Фото: REUTERS/Bob Donnan/USA TODAY Sports/File Photo
