Почему футболисты в Беларуси любят гимнасток и наоборот. История одной счастливой семьи

Призер Олимпиады в Лондоне Любовь Черкашина и динамовец Виктор Молашко рассказывают про тафгаев, авантюры и белорусский футбол, который испортили деньги.

Вы познакомились в училище олимпийского резерва. Помните первые впечатления после встречи?

Люба: Я всегда рассказываю, давай теперь послушаем твою версию :).

Виктор: Когда я пришел в интернат, футболисты постарше сказали: «Больше всего мы общаемся с гимнастками: «Футболисты самые лучшие, а гимнастки самые красивые». Я не придал этому значения, общался и с баскетболистками, и с волейболистками, и с теннисистками. Но все равно получилось, что полюса сошлись именно таким образом. Я общался с Лерой Курильской – женой Андрея Стася. Она была в одной команде с Любой. И вот как-то мы с Лерой стояли, разговаривали, а мимо проходит Люба…

Люба: Я была замухрышкой, на самом деле :).

Виктор: Я обратил внимание на ее кофту: морда кота с двумя глазами на груди.

Люба: Помнишь, тогда такие кофты были в моде? На «Импульсе», по-моему, покупала. Мы же тогда все на «Импульс» ходили, я другого не могла себе позволить.

Виктор: И я решил пошутить насчет кофты. «У тебя глазки на нужном месте», − говорю.

Люба: А я ему ответила, что он хамло :). Я воспитывалась в лучших традициях из области: если ты познакомилась с мальчиком, у вас прямая дорога в ЗАГС.

Виктор: А потом я взял у Леры телефон Любы и написал ей сообщение: «Привет, как дела?». Тогда были только смс, никаких соцсетей.

Люба: И мы поселились на телефоне. Если, не дай бог, я не отвечала, то он дергал Курильскую, писал: «Где Люба?» Лера приходила с психами: «Ты ответишь своему Витьку или нет?» Даже сложно припомнить, о чем мы разговаривали с Витей. Но всегда было о чем. «Велком» через час разговора отключал телефон, мы снова набирали. Помню, Витек мне через мальчишек передавал в общежитие шоколадки.

Сколько вам тогда было лет?

Люба: Мы познакомились осенью, а в декабре мне исполнялось 18.

Виктор: Ну, я-то был уже совершеннолетним :).

Вы достаточно рано поженились. Быстро завязались серьезные отношения?

Люба: Витя, конечно, не будет этого говорить, но он потом пропадал на три месяца. Я как-то читала литературу и нашла оправдание Витьку: он, наверное, понял, что попал на слишком серьезную девушку. А сам такой молодой: что делать?

Виктор: Да там максимум три недели было. А то уже сейчас скажешь – пропал на полгода :). Но потом я понял, что это мое и ничего другого мне не надо, и позвонил Любе.

Люба: А я же гордая. Сказала: «Все окей, но теперь только друзья». Он испугался: «Ты что, с ума сошла, как только друзья?» Ну вот и до сих пор только друзья :).

У тебя были какие-то предубеждения насчет несерьезной репутации футболистов?

Люба: Он нетипичный футболист. Витя никогда не был тем футболистом, каких мы привыкли встречать: игры, тусовки, девушки. Многое зависит от семьи, в один период Витя вообще был кормильцем – открывал для мамы, папы и сестры мир. Привозил своим джинсы, кроссовки, телевизор из-за границы.

Это футбол давал такую возможность?

Виктор: Да. Когда я играл за сборную, нам выплачивали призовые. Родители получали 500 тысяч, а у меня призовые – два с половиной миллиона. Я приходил и думал: куда их потратить? Видел, что дома нужен видеомагнитофон, DVD, куртка, и мог позволить это купить.

Люба: То есть он уже тогда не давал себе возможности прогулять эти деньги.

Но все-таки ты постоянно вращался в футбольной среде. Какие черты типичного футболиста сохранил?

Люба: Ой, юмор, стремление подтравить – это всегда при нем.

Виктор: Внутреннее общение футболистов оказывает влияние. Но я совершенно по-другому смотрю сегодня на многие моменты в футболе. Сейчас футболисты говорят: «У нас все плохо». У нас тоже многое было плохо, но мы стремились к лучшему. Мы играли за 20 долларов в месяц, но умудрялись сходить на дискотеку, купить джинсы и сводить девушку в кафе.

Мотивацию в футболе убили деньги?

Виктор: Поколение 90-х грызло землю, чтобы уехать играть за границу. Сейчас футболисты даже не думают об этом, потому что и в Беларуси созданы очень «теплые» условия. Сколько сейчас футболистов играет в России: Мартынович, Калачев и обчелся? А раньше их было 18. В Украине Сиваков и Корзун играют, а в мое время там выступало 10 наших. Конечно, к хорошему привыкаешь быстро. В БАТЭ сейчас начинают пересматривать отношение к денежному вопросу, потому что клуб не попал туда, откуда к нему приходят деньги. А если бы команда пробилась в Лигу чемпионов или Лигу Европы, машина работала бы точно так же.

Люба: Поколение 87-88-го года рождения было последним, которое пыталось куда-то выбраться. Почти все прошли через нацкоманду – Кисляк, Путило, Веретило, Мартынович, Шитов, Чухлей. На них фактически закончился футбол в Беларуси. Представляешь, какое у них воспитанное поколение, если футболисты перед Новым годом, невзирая на собственные планы, до сих пор собираются на «Турнире друзей», чтобы поздравить своего тренера – Юрия Пышника. На протяжении лет съезжаются все – те, кто получает 50 тысяч долларов или 2 рубля, – неважно.

Виктор: Мы уже давно дали Юрию Антоновичу кличку «Папа». Он создал в РУОР большую семью футболистов. Нас забирали в 15 лет из дома в интернат, где не было ни мамы, ни папы. Под его руководством мы становились мужчинами.

Люба: Сейчас поколение другое. Это дети соцсетей, которые считают себя звездами своего маленького мира. Их невозможно вернуть с неба на землю и объяснить, что ты еще ничего не сделал и 20 или 100 лайков под фоткой ничего не значат.

В художественной гимнастике ситуация с культурой и преемственностью получше, чем в футболе?

Люба: Ирина Юрьевна Лепарская на днях сказала, что нам всем важно быть одним кулаком. Вот открыли кулак – и мы все разные. Но когда мы единый кулак, все получится. В белорусской гимнастике все работают на одну большую идею – развитие нашего вида спорта. И это не то, что я говорю какие-то бравурные речи, а так оно и есть. У нас нет такой ротации, как у игровиков. Невозможно по ходу сезона заменить полкоманды. Мы выбираем совсем юных девчонок и ведем их, как в семье. Мы с Витьком очень хотели, чтобы именно Ирина Юрьевна дала добро на наш союз.

В России гимнастки приводят женихов на смотрины к Ирине Винер. Получается, у белорусок тоже есть такая традиция?

Люба: Я была действующей спортсменкой, когда собралась замуж, хотела ехать на следующие Олимпийские игры. И вдруг я прихожу со словами: «Ирина Юрьевна, у меня свадьба». Как главный тренер я бы 100 раз подумала, оставлять ли этого человека в команде. Вопрос не стоял: хорошего я нашла себе мальчика или нет. Мне было важно услышать, что она готова и дальше видеть меня в гимнастике. Ирина Юрьевна сказала: «Совет вам да любовь».

Виктор: Пришла к нам на свадьбу и была немного в шоке от футболистов :).

Люба: Футболисты, конечно, сделали нашу свадьбу. Первым желанием после празднования было просто сесть и отдохнуть после непрерывных танцев. Помню, во время свадьбы я посмотрела на стол, где сидели родственники, и увидела картину: папа снимал происходящее на свой старый телефон. Это был показатель :).

Почему гимнастки очень редко выходят замуж во время карьеры?

Люба: Потому что они очень юные. Я выходила замуж в 21 год, и даже по современным меркам это можно назвать ранним браком. Недавно друзья спросили: «Сколько вы уже вместе?» Я ответила: «Восемь».

Виктор: Они с огромными глазами уточнили: «Чего восемь – месяцев?» А мы-то вместе восемь лет, а 12 – знакомы, всю сознательную жизнь.

Предложение руки и сердца ты сделал Любе в аэропорту. Была какая-то спешка?

Люба: Это было, кстати, после чемпионата Европы, где я все профукала.

Виктор: Не было никакой спешки. Мы на тот момент уже жили вместе год. Свадьба была просто следующим этапом. Хотя волнение немного было, в голове проносилась мысль: «А вдруг она передумала, пока летала».

Люба: Моя мама говорила: «Люба, это негоже. Ну, живете вы гражданским браком. Не дай бог с Витькой что-то случится. И ты ему никто – чужой человек по нашей системе. Тебя даже в больницу не пустят».  Мама всегда готовила подушку безопасности.

Но кандидатуру Вити одобрила?

Люба: Для меня показательным моментом стал чемпионат Беларуси, куда мама приехала посмотреть соревнования. Я как раз решила познакомить их с Витьком. Прибежала и застала картину, как мама протягивает руку со словами: «Я Любина мама». А он в ответ: «А я Любин Витя». Не Витя Молашко, а именно так. Вот это о многом говорило :).

Ты часто сопровождал Любу на соревнованиях?

Виктор: Я отошел от футбола, когда Люба еще выступала в гимнастике. Ездил на чемпионаты, сам постоянно прокладывал маршруты: искал, как добраться, где жить. На европейском первенстве в Нижнем Новгороде я был единственным белорусом на трибунах. Всегда поражался: в Россию из Беларуси ехать 12 часов, не надо делать визу, но среди болельщиков на трибунах всегда есть россияне, итальянцы, а наших нет.

Люба: Как говорит Ирина Юрьевна: «Мы, наверное, правда, самые бедные».

Виктор: Ирина Юрьевна всегда помогала мне получить аккредитацию, разместиться рядом с командой. Гимнастки кушают мало, поэтому половина завтраков и все ужины были моими. В Беларуси я посещал почти все соревнования. Меня однажды попросили помочь расстелить ковры перед турниром. Я пришел во Дворец спорта в 7 вечера, а ушел в 6 утра. Вышел в полусогнутом положении, а люди как раз возвращались с «Овертайма». Было ощущение, что я отплясал в клубе вместе с ними всю ночь :).

Люба: Витек вернулся со словами: «Пусть только ты ничего не возьмешь на этом турнире» :). Я выиграла бронзу.

А на самой важной Олимпиаде в Лондоне ты был на трибунах?

Виктор: Это была целая история. Я играл в футбол с друзьями, и тут один из них говорит: «Я уже билеты на Игры купил, ты летишь?» Я загорелся этим, позвал с собой друга и подругу. Начали искать билеты на соревнования за два месяца до Игр. В НОКе их уже не продавали, на российских сайтах можно было купить только пакетом за 1500 долларов. В итоге полетели без билетов. Нашли в Лондоне знакомого знакомых, который уезжал в отпуск на время Олимпиады и разрешил нам пожить в его доме. Уже на месте стали искать билеты на гимнастику по всему городу. В кассе нет, у перекупщиков нет. Ирина Юрьевна достала нам два билета на троих. Я сказал, что иду однозначно, потому что жена выступает, со мной пошла подруга – она бывшая гимнастка. А друг ушел в паб смотреть трансляцию.

Люба: Он в пабе время не терял, сказал, что там выступает жена друга, а бармены подумали, что его жена, и бесплатно наливали и давали закуски.

Виктор: Мы сделали плакат из простыни, написали «Мама Люба, давай!», а букву «Д» изобразили как значок «Динамо».

Все гимнастки тогда ведь сражались за единственную бронзовую медаль? Россиянки традиционно разыгрывали между собой золото с серебром.

Виктор: После двух видов я как непрофессионал понимал, что Дмитриева немного накосячила и у Любы был шанс побороться за серебряную медаль. Но на третьем виде Любе подрезали оценку.

Люба: Не видела оценки других. Хоть я и очень любопытная спортсменка, но на Играх искусственно заставила себя не смотреть. Ирина Юрьевна намучалась со мной, мы уходили в дальний зал, чтобы не слышать чужих результатов. У нее тогда еще были неоперированные бедра, представляю, как ей все болело.

Виктор: В четвертом виде на бронзу претендовала Люба, азербайджанка и кореянка. Из них Люба выступала последней, я помню, что вжимался в стену от волнения, ждал оценки. С меня пот шел, как будто я под душем стоял, сердце просто вылетало из груди, я понимал: или да, или нет. Когда показали оценку, я понял, что у Любы будет медаль, и просто ушел за двери и заплакал.

Но весь мир тогда видел и надолго запомнил, Люба, именно твои слезы.

Люба: Личное многоборье никогда не было моим коньком. И в тот момент я поняла, что исполнила четыре вида и все получилось. За секунду в голове пронеслись все переживания, лишения. Я чувствовала, что только что исполнила мамину мечту, и переживала из-за того, что мама не успела увидеть эту победу. Сошлись все эмоции: я не подвела страну, Ирину Юрьевну, надеюсь, мама свыше это тоже увидела. Мой первый тренер в это время вообще стояла в церкви. Мне сложно сказать, что эта бронза была не намоленной. Я не была уникальной спортсменкой. Просто присутствовала слепая вера, что все может получиться. Я никогда не выставляла прилюдно свою веру в бога, но на Олимпиаде после упражнения с лентой перекрестилась. Почему? Не знаю. Та медаль стала воплощением абсолютного счастья.

Бывают ситуации, когда вы ссоритесь из-за разных взглядов на спортивные ситуации?

Люба: Конечно, бывают, но редко. Как-то повздорили из-за того, что Витек защищал тафгаев, говорил, что они важная часть хоккейной игры. А я рассуждала как женщина: этого человека дома ждет семья, а он тут рискует своим здоровьем.

Виктор: А я объяснял, что этим занимаются специально обученные люди, но Люба не принимала такую позицию. Зато мы сходимся в любви к сборной Италии по футболу.

Люба: Мне там Буффон нравится :). Да и в принципе, я очень люблю Италию. Беларусь люблю априори, впитано с молоком матери. А Италию я полюбила, когда приезжала туда выступать и жила в семьях. Я видела быт итальянцев изнутри, узнавала их характер. Мне нравится отношение местных к жизни, к искусству. Помню, в один из первых приездов меня поразило, что итальянки носят спортивный костюм и шарф. И это так красиво смотрелось! Даже на поле итальянцы самые стильные. Казалось бы, у других тоже форма Puma, но только итальянские футболисты могут ее так эффектно преподнести. Или вот пример их страстного темперамента: сборная Италии вылетела с чемпионата мира, и по улицам города несли гробы. Они так же сильно любят свою сборную в моменты триумфов, как и ненавидят за поражения. С Буффоном на этом чемпионате плакал весь мир. Чувствуешь, что вот они, легенды!

Вы вместе ходите на модные показы, рок-фестивали. Какие еще есть общие хобби?

Виктор: Люба заставляет меня читать книжки. Я, вроде, и хочу, но не до конца. Помню, когда играл в Барановичах, Любина мама дала мне почитать книгу. Так я ее домучивал полгода.

Люба: Зато когда мы вырвались в декабре на отдых, ты успел две книги прочитать – «Чернобыльскую молитву» и «Скотный двор». Читал Оруэлла и смеялся вслух: «Слушай, вроде, козы и свиньи, но как в жизни все». А после книги Алексиевич ходил весь бледный, очень проникся.

Почему ты так рано закончил с футболом?

Виктор: Я наверняка мог бы до сих пор играть. Но не хотел столкнуться в 30 лет с тем, что я просто футболист. Я не хотел болтаться в низших лигах и получать зарплату, которой едва хватало бы на семью. Да, сейчас даже молодым футболистам платят такие деньги, которые с трудом можно заработать в других сферах. Но я не разделяю этот подход: в Беларуси футболистам априори не могут платить больших сумм. Когда я заканчивал, зарплата футболиста была 500 долларов, избранные – два-три человека – получали две тысячи, это был потолок.

Люба: Витек очень любит футбол. И он даже возвращался после завершения карьеры.

Виктор: После «Барановичей» я успел поиграть во второй лиге в любительской команде «Руденск». Бизнесмен платил нам хорошие деньги, покупал экипировку, давал премиальные за победу. Мы вышли в первую лигу. После отпуска я пришел на просмотр, а в «Руденске» поменяли тренера. Назначили наставника, к которому я когда-то не пошел в команду, и он меня выгнал из «Руденска» на первой же тренировке. Я подумал тогда: все, сколько можно возиться с этим футболом... 

Люба: А через год у него открылось второе дыхание, и Витек решил вернуться в футбол. Сбросил 22 килограмма, набрал форму.

Виктор: Мне тогда было всего 23 года. Второй тренер несвижского «Вераса» поверил в меня. Но главный тренер почти не давал играть. За первый круг – 15 игр – я провел на поле 20 минут. Меня уничтожили психологически, и уже в 2010 я окончательно ушел из профессионального футбола.

Ты тогда отошел от спорта, но все равно вернулся в эту сферу спустя время уже не в качестве футболиста.

Виктор: После завершения карьеры я пришел в «Динамо», где с детства играл, и сказал, что хочу тренировать даже за бесплатно. Они ничего не предложили. Я открыл ИП, занялся автозапчастями. Но все равно мечтал вернуться в спорт. Потом появилась дочерняя команда «Береза», куда меня взяли администратором.

Люба: Его нельзя было за уши оттащить от футбола. Витя получил тренерскую категорию, он был в «Березе» и папой, и мамой. Он давал футболистам возможность сконцентрироваться на игре, а сам решал все вопросы.

Виктор: В январе этого года «Березу» расформировали, я хотел остаться в структуре «Динамо» на любой должности и на любой зарплате. Но не вышло. Сейчас играю в любительский хоккей с ветеранами футбола, а работаю в далекой от спорта сфере благодаря друзьям, которые вводят в курс нового дела.

Не было внутренних терзаний из-за того, что жена – призер Олимпиады, а ты рано ушел из спорта, не достигнув больших успехов?

Виктор: Я вообще спокоен насчет этого. Я могу себя терзать только из-за того, что в 15 лет не поехал играть за «Динамо-Киев». В Минске проходил матч между белорусской и украинской молодежными сборными. И тренер украинской команды позвонил моим родителям, пригласив меня переехать в киевский интернат. Я был в эйфории: в «Динамо-Киев» под руководством Лобановского играли Хацкевич, Белькевич, и вдруг меня зовут в эту команду. Но папа сказал, что рановато в 15 лет уезжать в другую страну. Хотя никто не знает, что было бы в Киеве: может, закончил бы карьеру через 2 года по состоянию здоровья.

Люба:  С другой стороны, может, мы бы тогда и не встретились. Жизнь учит видеть хорошее в любой ситуации.

Фото: Личный архив Любови Черкашиной и Виктора Молашко, инстаграм Любови Черкашиной, interfax.by.