Tribuna/Футбол/Блогі/О духе времени/Спортсмен из Беларуси был в 500 метрах от дома в Днепре, когда прилетела ракета и убила там десятки человек. Он уезжал в Европу, но вернулся в Украину, несмотря на войну

Спортсмен из Беларуси был в 500 метрах от дома в Днепре, когда прилетела ракета и убила там десятки человек. Он уезжал в Европу, но вернулся в Украину, несмотря на войну

На 100 процентов уверен в победу над Россией.

Аўтар — bytribuna com
5 чэрвеня, 15:22
Спортсмен из Беларуси был в 500 метрах от дома в Днепре, когда прилетела ракета и убила там десятки человек. Он уезжал в Европу, но вернулся в Украину, несмотря на войну

Трехкратный чемпион мира и многократный призер топ-турниров по воднолыжному спорту беларус Степан Шпак в свое время из-за политической ситуации был вынужден с семьей покинуть Родину и перебраться в Украину, где он продолжил работать в любимом виде спорте уже тренером. Но война вынудила спортсмена весной 2022-го уехать в Европу вместе с женой и сыном, который родился уже в Украине.

Спустя несколько месяцев Шпак вернулся в Украину – в город Днепр, который по-прежнему подвергается массированным обстрелам российскими войсками. В интервью телеграм-каналу «О, спорт! Ты – мир!» беларус рассказал, как ему живется в таких условиях, и вспомнил день, когда произошла одна из самых резонансных трагедий этой войны (а воднолыжник находится в полукилометре от того места, где погибли десятки человек).

– В начала апреля 2022 года из-за войны мы с семьей вынуждены были покинуть Украину, тем более не было условий для работы, тренировок. Сами понимаете, какое время. Потом в Европу выехала и сборная по воднолыжному спорту. Кто-то начал тренироваться в Италии, кого-то мне удалось перевезти в Польшу, куда и я переселился. Тренировочные сборы начались в мае, а уже потом мы начали ездить по соревнованиям. Лишь в августе 2022-го я вернулся в Днепр.

Кстати, когда дети переехали в Европу, мы искали тренировочные базы - и много кто откликнулся. Помогли Италия, Словакия, Чехия, Австрия, Польша. Нам предоставляли условия для тренировок. Чтобы вы понимали, в нашем виде спорта самое дорогое – это тренировки. А нам, можно сказать, предоставили такие условия, что мы тренировались практически бесплатно. В Европе средняя цена за минуту тренировки – четыре евро. Один заезд – 15 минут. Для спортсменов высокого уровня, которые претендуют на медали на международных турнирах, нужно как минимум три тренировки в день. Дети занимаются минимум пять раз в день. Непосредственно перед соревнованиями нужно провести еще три заезда. Вот и считайте, в какую сумму обходится один день тренировок. Но нам в странах Европы делали большую скидку – примерно доллар за минуту. Можно сказать, платили по себестоимости бензина, благо, деньги удавалось находить благодаря президенту федерации Украины по воднолыжному спорту Алексею Мартынову.

– Вы сами рассматривали вариант, что вообще не вернетесь в Украину?

– За почти полгода объездил половину Европы, у нас много где проходили сборы, были соревнования. Польша, Австрия, Греция, Италия… И все это время поступало очень много предложений по работе за границей, многие мне советовали оставаться в Европе. Честно, был удивлен, что было столько предложений. В какие-то страны звали тренировать детей, кто-то предлагал работать с национальной сборной, где-то говорили, что могу работать в каком-нибудь клубе. Предложения поступали из Греции, Чехии и Португалии.

– Почему отказывались?

– На тот момент чувствовал ответственность перед украинскими детьми, которых тренировал. Не мог бросить ребят, которые мне доверились. Не мог бросить в этот трудный час. В Европу выехали два тренера, с нами были две команды – до 14 и до 17 лет. В общей сложности восемь детей. Даже несмотря на все сложности, нам удалось добиться очень классных результатов. Например, на чемпионате Европы в Греции команда до 14 лет заняла второе место. Из-за того, что сезон, по сути, был сорван, подготовка получилась скомканной, немного нам не хватило до победы. А вот в личных зачетах у нас были просто потрясающие результаты. Например, Дамир Филаретов среди 17-летних спортсменов завоевал четыре золота.

– Когда вы приезжали на соревнования, как вас встречали болельщики, организаторы?

– Вообще нашу команду знали и до того и всегда были рады видеть. В детском зачете мы входим в топ-3 Европы, а во взрослом становились серебряными призерами в командном зачете чемпионата Европы-2021. Поэтому нас очень тепло встречали, организаторы всячески помогали. У нас были небольшие трудности с оплатой стартовых взносов на соревнования, но и этот вопрос удавалось решить. Обычно все это оплачивает национальная федерация, но из-за военного положения в Украине запрещено делать валютные банковские переводы за границу. Международная федерация вошла в положение и сделала для украинской команды участие на чемпионате Европы и во Всемирных играх бесплатным. Это колоссальная поддержка.

– Какого размера стартовый взнос?

– Чтобы принять участие в том же чемпионате Европы до 14 и 17 лет, с человека – 200 евро. А в командах – по четыре спортсмена. Взрослый ЧЕ – 250 евро, в коллективе – шесть человек. И, как уже сказал, обычно это оплачивает национальная федерация, но сейчас международная федерация освободила нас от стартовых взносов, все покрывала сама.

– Когда приняли решение возвращаться в Днепр?

– Наверное, после чемпионата Европы в августе. Да, были варианты остаться в Европе. Более того, я даже думал о возвращении в Беларусь, но это для меня был самый последний, крайний вариант. Постоянно следил за тем, что происходило в Украине. Посмотрел, что до Днепра [российские войска] не дошли и, в принципе, дойти уже не должны. Поэтому можно возвращаться. Единственное, жену и ребенка я не забирал с собой. Сначала они побыли в Польше, а потом какое-то время жили в Беларуси.

– Вам не было страшно возвращаться в военную Украину?

– Не скрою, был определенный мандраж. Читал новости – много чего додумывал. Или, например, когда в приложении звучал сигнал воздушной тревоги (а я ничего на телефоне не удалял), сразу думал, что на Днепр летят ракеты. Но разговаривал с друзьями, знакомыми, они говорили, что жить, конечно, страшновато, но Днепропетровская область большая, страна тоже немаленькая, поэтому далеко не факт, что прилетит в Днепр.

– Границу вы пересекали с беларусским паспортом. Не было проблем по этому поводу?

– При этом у меня и вид на жительство закончился. Что касается паспорта, то когда дал его на границе, девушка напряглась, серьезно на меня смотрела. Была напряженная ситуация. Мы ехали на микроавтобусе, полном детей, и пограничница попросила все документы, а машину нужно было отогнать в сторону. Я понимал, что предстоит тщательная проверка. Когда читал каналы в телеграме, видел, что у многих пересечение границы занимало от двух-трех часов до 10. И я морально был готов, что придется простоять много времени.

Но нас спасло то, что министерство спорта направило в Службу безопасности Украины (выполняет функции КГБ - Tribuna.com) и погранслужбу письмо, где говорилось, что такие-то люди в составе такой-то команды будут пересекать границу, возвращаются в Днепр. Пограничники мои документы отправили в СБУ, там проверили и разрешили проехать. В принципе, заняло это всего 30 минут, что очень быстро. Когда девушка получила положительных ответ сверху, стала такой доброй, улыбчивой и спокойно пропустила. Да и, честно, почему меня не стоило пропускать? Есть жилье в Днепре, официальные бумаги, что я работаю с командой. Мне скрывать нечего.

Кстати, хочу поблагодарить Виталия Гуркова. Когда мы собирались возвращаться в Украину, на руках было только разрешение на работу и приказ о направлении на чемпионат Европы. Но Виталик через общих знакомых передал, что не мешало бы еще иметь письмо от министерства спорта. Без него я бы, наверное, тоже попал в Украину, но пришлось бы простоять с детьми на границе четыре-пять часов. Получилось же намного быстрее.

– Вы вернулись в Украину полгода спустя. Какое она произвела впечатление?

– Сразу обратил внимание, что поменялись люди, которых встречаешь на улице. Когда мы только-только переехали в Украину, еще до войны, люди были более открытыми, улыбались. Сейчас тоже улыбаются в большинстве своем, но в глазах – грусть, усталость, пустота. Плюс каждый ищет коллаборантов, которых в Украине по-прежнему хватает. Даже в Днепре, такое ощущение, еще есть наводчики, помогающие России. Поэтому на любого человека, который что-то снимает на улице, смотрят с подозрением. Вот что бросилось в глаза.

– Не было опасений за себя, учитывая беларусский паспорт?

– Когда иду по улице, никак не обозначаю, что я беларус :). А вообще у меня есть куртка с надписью Беларусь, и до войны постоянно ее носил. На воде было удобно в ней работать, согревала. Она и сейчас лежит на базе, но в катер в ней уже не сяду по понятным причинам. Скорее всего, никогда ее уже и не достану. В тренажерном зале меня все знают. И ничего, все нормально. От тех, кто меня знает, ни одного косого взгляда. Единственное, когда знакомился с кем-то и этот человек узнавал, что я беларус, в реакциях проскакивал небольшой шок. Мол, у меня есть возможность уехать в более безопасное место, а я остаюсь в Днепре, который бомбят. Вот люди и думают, что я тут делаю, удивляются моему выбору.

В доме знают, откуда я приехал, никто ничего плохого мне не сказал. На парковке стоит машина с беларусским номерами – тоже все в порядке.

– Когда семья приехала к вам?

– Как уже сказал, жена с ребенком после моего возвращения в Днепр побыли немного в Польше, а после переехали в Беларусь. Когда мы уже решили, что нужно возвращаться в Украину, начались проблемы с электричеством - у нас [в Днепре] в конце года его часто отключали. Когда эти вопросы решились, в середине января прилетела ракета в 118-й дом. Я помню этот взрыв, пламя, потому что сам находился в 500 метрах от эпицентра. Понятно, что семья решила не ехать, повременить с этим, даже мне говорили, что нужно уезжать. Спустя время мы успокоились, и 1 апреля жена с ребенком приехали ко мне.

– Каково им было в Беларуси?

– Они жили за городом, с моими родителями. Провели там несколько месяцев, и я бы не сказал, что куда-то ходили, как-то развлекались. Может, несколько раз посетили детский центр, кафе, чтобы сын поиграл, как-то отвлекся. А так – жизнь в сплошном напряжении и страхе. И хорошо, что в итоге семья приехала ко мне.

– Расскажите про 14 января – тот день, когда ракета прилетела в один из домов в Днепре и погибли почти 50 человек.

– Это была суббота, у меня закончилась утренняя тренировка. Работал с детьми где-то в трех километрах от дома на Набережной Победы. Закончил занятие, поехал домой, чтобы переодеться, перекусить, а потом собирался к одному моему спортсмену в гости – меня пригласили в баню и на ужин. В тот день у нас не работал мобильный интернет, поэтому, когда вышел из дома, не мог вызвать такси. Решил, что пойду пешком, а параллельно буду ловить такси. Прошел где-то километр, удалось вызвать такси – поставил точку посадки около большого перекрестка. А он недалеко от дома, куда прилетела ракета. В общем, подхожу к перекрестку, поднимаю глаза от телефона – и вдруг вижу пламя, слышу чудовищный взрыв. Это прилетела ракета в 118-й дом. Сразу пришло понимание, что сейчас меня накроет взрывная волна, потому что я был в 500 метрах от дома. Сгруппировался, закрыл ребра, отвернулся и услышал, как за моей спиной падали стекла. Когда развернулся, услышал крики людей, плач детей, мы побежали за какой-то ларек. Там женщина кричала: «Это наш дом! Мама не отвечает – побежали туда быстрее».

Тут же я увидел, как подъехало мое такси, водитель мне кричал, чтобы я быстрее садился. Заскочил в машину, и мы понеслись. Мне водитель говорил, что он ехал как раз со стороны 118-го дома, так почувствовал, как зад машины поднялся взрывной волной.

Меня довезли до дома спортсмена, к которому ехал в баню, но, естественно, в тот момент ни о каком отдыхе уже речи не шло. Мы думали собраться и поехать, чтобы помогать спасать людей, разбирать завалы, но я дозвонился своему другу, который жил рядом и уже пришел на помощь, и он сказал, что без специальной амуниции там делать нечего. Туда приехала спецтехника, спасатели.

– От того дома вы находились в полукилометре. Было осознание, что 14 января могло стать вашим последним днем в жизни?

– Не было. Вы знаете, со временем, живя в Украине во время войны, понял, что если будет взрыв, то ты либо откроешь глаза, либо уже никогда не проснешься. Я так к этому отношусь, грубо говоря, уже более рассудительно и спокойно, чем раньше.

Хотя в результате этого прилета погиб тренер по боксу [Михаил Кореневский]. Его жена до сих работает инструктором в фитнес-клубе, в котором я занимаюсь. Ее спасло лишь то, что она с детьми пошла гулять в парк, а ракета в это время прилетела как раз в ее квартиру. Муж находился там. Лично его не знал, но был наслышан. В Днепре, в том районе, многие его знали: кто-то у него тренировался, кто-то просто был знаком.

– В тот момент не пожелали, что вернулись в Днепр?

– Тогда только порадовался, что жена и сын не рядом, что они этого не видели и не слышали. Но о своем возвращении нисколько не жалел. Знаете, я же когда вернулся в августе, в первую же ночь тогда прилетело в город. И мне знакомые писали, что так меня поздравляют с приездом.

Ни после этого, ни в январе желания вернуться в Европу не было. Тем более я стал членом Украинской федерации воднолыжного спорта, и если бы уехал в ЕС, то все мои усилия были бы бессмысленными. Решил, что в любом случае продолжу помогать Украине и виду спорта достигать высоких показателей.

– Вы спали в ночь на 15 января?

– Спал, но когда засыпал, в глазах стояло пламя. Не звук взрыва, а именно пламя после взрыва. Закрывал глаза и видел перед собой ту вспышку.

– Это самый страшный день в вашей жизни?

– Если говорить о том, насколько близка была смерть, да, самый страшный. А вообще страшно каждый день.

– Как вы и Днепр жили после этой трагедии?

– Конечно, у всех шок, траур и злость. Но те же тренировки мы решили продолжить. Почему? Работая с маленькими детьми, старался отвлекать их спортом, о трагедии мы даже не упоминали. Со старшими, понятное дело, было труднее настроиться, потому что все всё понимали. Тем не менее мы старались работать.

– Сколько Днепру понадобилось времени, чтобы более-менее прийти в себя?

– Не думаю, что те, кто потерял своих близких и друзей, вообще когда-нибудь морально восстановятся. А городу, в принципе, понадобился месяц, чтобы вернуться к прежней жизни.

– Что сейчас на месте взрыва?

– Сейчас, кстати, смотрю на то место – окна базы, где мы тренируемся, выходят на тот дом. Нужно понимать, что были разрушены два подъезда, на их месте сейчас что-то типа пустыря, но не всё еще демонтировано после взрыва. Дом как будто разделен на две половины. Организовано мемориальное место, люди несут цветы, молятся, потому что там осталось много душ. Когда смотрю на это место, даже не могу передать словами, что испытываю внутри. Обида, злость на тех людей, которые это сделали, на тех, кто поддерживает эту войну. И, конечно, скорбь по погибшим.

– После того случая вы стали ходить в убежища, если до этого не прятались там?

– Нет. Как уже сказал, пришло понимание, что если прилетит ракета, то не важно, где ты – если суждено погибнуть, то случится это может в любом месте и в любую минуту. А тревоги тут на самом деле частые. И иногда случается так, что сирена еще не зазвучала, а уже работает ПВО или прилетела ракета. Поэтому бегай не бегай, а снаряд может застать тебя в любую секунду.

– Несколько дней назад в Днепр снова был прилет – ракета попала в больницу, в ветклинику, погибло несколько человек, десятки были ранены. Как прошел у вас тот день?

– Ночь накануне была бессонной, очень тяжелой. Днепр массировано обстреливали. Когда раздались взрывы, жена сразу же проснулась, я – чуть позже. ПВО ночью сработало хорошо, на город падали только обломки ракет и [беспилотников] «Шахедов». Мы думали, что будет, как обычно: массированная атака, а потом затишье. Но когда пришел на работу, где-то в 10 утра раздался взрыв. Я был на воде, однако даже несмотря на то, что прилет случился далеко, взрывная волна дошла. Только потом началась воздушная тревога, и спустя время мы узнали, что ракета прилетела в больницу. Мы, естественно, тренировку прекратили – не имеем права тренироваться во время воздушной тревоги. По правилам, нужно бежать в укрытие, но на набережной их нет, поэтому прятались около базы. А вообще мне кажется, что самое лучшее укрытие – на воде. По крайней мере под обломками не останешься.

– И как проходят ваши дни после очередного прилета?

– Напряженно себя чувствую, где-то внутри есть ожидание очередной атаки, ракетных обстрелов. Плюс целый день провожу с детьми на тренировках, на мне лежит ответственность за ребят. Когда начинается воздушная тревога, внутри появляются мысли и надежда, что ничего не летит, а это просто взлетели самолеты. Однако морально готов и к очередному обстрелу Днепра.

– Рядом – частично оккупированные Запорожские и Херсонские области. Это чувствуется?

– Война близко, но она и далеко – скажу так. Нет четкого ощущения, что в соседней области российские войска. Днепр – это такая вторая столица Украины, сейчас сюда едут люди, чтобы отвлечься от всех событий. Посидеть у реки, сходить в какой-то развлекательный центр. Приезжают из Запорожской области, из Харькова, из других городов. Сейчас тут очень много переселенцев. В том же тренажерном зале много жителей Луганской, Донецкой областей. Многие начинают жизнь с нуля.

– А на каком языке вы общаетесь с окружающими?

– Украинский язык еще не выучил, но прекрасно его понимаю. Когда надо что-то сказать, стараюсь на украинском говорить. А вообще большинство моих знакомых общается на русском, и все к этому относятся с пониманием. Днепр всегда был русскоязычным городом, поэтому людям моментально перестроиться очень тяжело.

– Как отличается ваше нынешнее внутреннее состояние от того, что было в начале войны?

– Скажу сразу, отличия разительные. Сперва не было понятно, что происходит, что такое война в XXI веке, докуда могут дойти российские войска - «вторая армия мира». Сейчас же есть понимание, что творится, что могут россияне, а что можем мы. Даже стало как-то спокойнее, потому что есть уверенность, что мы победим. Уверен в этом на 100 процентов.

– Сейчас вы стараетесь концентрироваться на спорте?

– Да, отдаюсь спорту полностью. Так дни быстрее проходят, а, соответственно, ближе победа. Наша команда скоро поедет на соревнования в Италию, но я останусь в Украине, буду работать со старшей сборной. Мы все хотим показывать, что Украина борется, как бы ни было тяжело.

– В прошлом году мы еще говорили о санкциях в отношении беларусского спорта, вы их поддерживали. Со временем позиция не поменялась?

– Конечно, пока идет война, все должно быть, как и раньше – россиян и беларусов на соревнования допускать нельзя. Эти страны используют спорт в своих политических амбициях, целях. И страны-агрессоры должны быть изолированы.

Возможно, я бы разрешил выступать детям, которые ни в чем не виноваты, которые не понимают, что происходит. Но только не людям, которые получают деньги от государства, которые стоят рядом с Лукашенко, [так называемым] министром или его замами, директорами РЦОПов. Мы все знаем, что эти люди назначены только для того, чтобы запугивать спортсменов, держать их в узде. А если ты стоишь рядом с такими чиновниками, то автоматически соглашаешься с тем, что они творят. Если ты молчишь, то автоматически поддерживаешь режим. Изоляция таких спортсменов должна быть тотальной. Считаю, что им даже под нейтральным флагом нельзя выступать, не то, что под государственным. Они не сделали ни шага навстречу миру, никто не осудил то, что творится в Украине. О каком тогда выступлении, даже в нейтральном статусе, можно говорить? Все предельно просто.

– Свое будущее – как спортивное, так и обычное – связываете с Украиной?

– На данном этапе жизни - да. Как будет дальше, посмотрим. Если говорить о спорте, то у меня еще год карантина, при этом я продолжаю активные тренировки. Но на внутренних соревнованиях могу выступать, под белым флагом. 24 июня пройдут чемпионат Украины. А что касается обычной жизни, уверен, мы победим, а дальше все будет зависеть от самих украинцев – как они этой победой распорядятся. Надеюсь, что с умом.

Фото: из личного архива Семена Шпака, waterskiworld.ru

Найлепшае ў блогах
Больш цiкавых пастоў

Іншыя пасты блога

Усе пасты