Отказалась продвигать Лукашенко, допинг осознанно не принимала, ОМОНа не боится. Остапчук – о том, как стала лидером несогласия в спорте
Большое интервью каналу «Жизнь-малина».
Большое интервью каналу «Жизнь-малина».
В истории Надежды Остапчук хватает темных пятен. Белорусская толкательница ядра выигрывала крупнейшие мировые старты вплоть до чемпионатов мира и Олимпийских игр. Однако часть ее достижений аннулирована из-за допинга. Спортсменка, как это часто бывает, уверяет, что сама осознанно ничего не принимала, но как запрещенные вещества оказались в ее организме – ответа на этот вопрос нет по сей день.
Последний раз спортсменка соревновалась на Олимпиаде в Лондоне. Она выиграла старт, но очень скоро стало известно, что допинг-проба дала положительный результат, медаль пришлось вернуть. Остапчук дисквалифицировали, а условием возвращения в спорт поставили еще и полный возврат всех призовых. Сумма набегала за 300 тысяч долларов, но уроженка Столинского района рассматривала и такой вариант. Еще пару лет назад всерьез говорили о том, что Остапчук может вернуться, но постепенно эта тема сошла на нет. Сегодня Надежде 39, большой спорт для нее точно перевернутая страница, зато экс-легкоатлетка раскрыла себя в новом качестве. Она оказалась человеком, который не боится критиковать действующую власть и не боится говорить то, что думает. Это качество не так уж сильно распространено среди белорусов в принципе, а для спортсменов оно вовсе уникально.
Остапчук дала большое интервью каналу «Жизнь-малина», рассказав про увлечение политикой, акциях солидарности, отношение к Лукашенко, переживаниях из-за допинговой истории и о том, на какие деньги живет. Вот видео интервью.
А ниже – самые интересные фрагменты из него.
Ситуация в Беларуси еще не достигла дна
- Год назад могли представить, что столь плотно будете ассоциироваться с политикой?
– Нет, абсолютно. В принципе, я и сейчас не считаю, что ассоциируюсь с политикой. Возможно, это реакция людей на мои высказывания сделала меня актуальной на данный момент. У меня не было цели лезть в политику. Просто были интервью, комментарии на какие-то вопросы журналистов. Эти комментарии попали людям в сердце, в струю того, что сейчас происходит, поэтому некоторые заговорили и посчитали, что я в политику пошла или что-то еще.
- В вашем фэйсбуке вы активно репостите какие-то вещи на эту тему. Вы так разогрелись, когда пошла жара?
– Скорее, это уже от того состояния, к чему мы пришли. От этой безысходности, от того, что кажется, что сколько уже можно, и рука сама тянется сделать репост какой-то новости или оставить комментарий. Хочется знать, когда дно уже наконец будет достигнуто.
- То есть дна пока нет?
– Что-то я сомневаюсь, что оно вообще существует.
- Потенциал у нас очень глубокий в этом смысле.
– Очень глубокий, да.
- Многие считают, что ваши высказывания достаточно смелые на общем фоне. Что для вас смелость?
- Смелость – это, наверное, часть моего характера. Я никогда и ни в чем не скрывала свое мнение. Если мнение было, то я его всегда высказывала. Просто, наверное, не было раньше интернета, не было фэйсбука, не было места, где свою мысль расшаришь – и все это видят.
Возможно, сейчас кажется, что я стала такой. Нет, я всегда была такой.
- У вас были мнения и реакции на предыдущие выборы и на происходящие тогда события?
– Да, они были, но активно не комментировала. Тогда я не пользовалась фэйсбуком или другими социальными сетями. Поэтому, возможно, мое мнение осталось малозаметным.
Не захотела агитировать за Лукашенко в 2010-м
- Что вы почувствовали, когда была Плошча?
– Не ожидала, что будет такое количество людей. Не ожидала, что все так жестоко закончится. Да, я не ждала, что у нас сменится президент. На тот момент было понятно, что, к сожалению, люди не готовы, что что-то может измениться. Пострадало очень много человек: многие вынуждены были уехать, многие потеряли работу, многие потеряли время, сидя в СИЗО и камерах. Остались впечатления негативные от выборов 2010 года.
- Вы что-то об этом говорили?
– В принципе, в то время никто особо и не спрашивал, так что высказать было негде. Я вам расскажу новость, о которой знают близкие мне люди. В 2010 году мне звонили из Администрации президента, чтобы я выступила в каком-то агитационном ролике.
- Как доверенное лицо?
– Может, не как доверенное лицо, я уже и не помню. Я отказалась. Сказала, что буду голосовать за другого кандидата и поэтому, наверное, будет некрасиво и неудобно перед собой, если буду сниматься за одного, а голосовать за другого.
- Были последствия?
– Перестали приглашать на какие-то мероприятия, но я особо из-за этого не переживала.
- За кого голосовали?
– За Романчука. У него у единственного была какая-то экономическая программа по развитию страны.
Объяснила, почему будет голосовать за Тихановскую
- В этом году вы ходили на пикеты по сбору подписей за альтернативных кандидатов. Как вам атмосфера?
– Просто потрясающая. Одно дело увидеть своими глазами, а другое – посмотреть на телефоне или планшете. Хотела поставить подпись за троих. Понятно, что Тихановская тогда уже была, Бабарико и Цепкало. Так совпало, что попала уже во вторую волну очередей, не в первую.
- Вы подписались за Бабарико, который находится в СИЗО, и Цепкало, который в итоге уехал в Москве. Правильно понимаю, что Тихановская теперь – ваш кандидат?
– Да, Тихановская – мой кандидат на данный момент.
- Чем она крута?
– Это тот кандидат, от которого я хочу, чтобы она сделала то, о чем говорит. Она хочет новые выборы, хочет изменить избирательную систему. Это самое главное. Потому что на данный момент мы имеем такую систему, с какой никогда не будет прозрачного подсчета голосов, с ней мы не сможем вообще выбрать никого и ничего. Поэтому в данный момент Тихановская права в том, что нужно изменить саму систему выборов. Это должно проходить настолько прозрачно, чтобы не к чему было придраться. Людям нужно дать проследить каждый шаг [на избирательном участке]: видеокамеры, прозрачные урны, однодневное голосование, представители от всех кандидатов и в комиссии, и среди наблюдателей. Только тогда мы можем думать о выборах нового президента.
Убеждена, что женщина спасет Беларусь
– Думаю, что Беларусь спасет женщина. Очень хорошо будет, если в переходный период президентом станет женщина, особенно мать, которой есть за кого переживать. В этом плане, мужики начинаются меряться. У женщин все попроще в этом плане: есть семья, семья – это страна, все тянуть сюда к себе поближе, ради благополучия. В нашей ситуации для Беларуси – это более актуальный вопрос, нам не нужно с кем-то там бороться, кого-то там догонять по вечным планам и прочему, а постараться создать уют внутри и перетянуть наших людей обратно. Сделать так, чтобы людям не хотелось уезжать, а только приезжать сюда.
В Лукашенко никогда ничего не нравилось
- Есть вещи, которые вам нравятся в Лукашенко?
– Думаю, нет. И в принципе никогда не нравилось ничего.
– Когда вы себе сформулировали, что вам этот президент не нравится?
– Я даже и не формулировала. Мои родители его не поддерживали, я его не поддерживала. В детстве мне абсолютно все равно было на выборы, а осознанно уже не поддерживала Лукашенко, когда он сделал себе «безлимит». Сколько хочу – столько хожу на выборы. После этого мне уже стало совсем грустно.
На акциях солидарности чувствовала адреналин, когда выскакивал ОМОН
– Вы ходили на акции солидарности? Как вам там атмосфера?
- Хорошо, интересно, забавно. Особенно, когда перед тобой выпрыгивают бравые ребята в черном. Так немножко адреналинчика…
– Расскажите про этот момент. Где вы находились и как это происходило?
– Находилась прямо перед этим микроавтобусом, когда двери сломались.
– Вам было страшно или смешно?
– Было смешно. Абсолютно. После этого какая-то разрядка произошла.
– Вы когда сейчас видите ребят из ОМОНа, какие испытываете чувства? Вам не страшно?
– Никаких чувств не испытываю. А что я, в принципе, делаю такого, за что мне должно быть страшно? Ко мне с их стороны претензий никогда не было. Опыта «покатушек» в автозаке у меня нет.
– Три самых ярких впечатления от посещения акций солидарности?
– Во-первых, когда омоновцы выпрыгивают, то интересно, тебя или не тебя схватят. Видишь, пролетает мимо тебя – и толпа начинает разбегаться. Как я помню, омоновцы бегают за теми, кто убегает. Тех, кто стоял, -они, по сути, не трогали. Я просто стояла вместе с людьми на тротуаре, не митинговала, не ругалась матом и поэтому спокойно к этому относилась. Абсолютно ничего не нарушала.
Белорусский спорт расколот на три лагеря
- Сейчас белорусские спортсмены достаточно четко разделились на два лагеря.
– На три лагеря. Третьи – это те, чья хата с краю.
- Ваш лагерь можно назвать оппозиционным.
– Можно сказать – активно говорящим.
- То есть он не оппозиционный?
– Какая оппозиция? Мы же не принадлежим какой-то партии или что-то там не предлагаем, а просто сформировалось мнение, что такой ситуации, как нынешняя, быть не должно. Каждый говорит со своей стороны, и не все мы говорим одинаково, но к выводу приходим одному: так дальше жить невозможно.
- Под словом «мы» вы кого подразумеваете?
– Тех людей, которые адекватно воспринимают [ситуацию в стране] и не боятся об этом говорить.
- Как вы относитесь к ребятам, у которых «хата с краю»?
– С одной стороны их жалко. Понимаешь, что зарплата небольшая, работы нет нигде. У нас же спортсмены кто? Армия, милиция и прочие различные структуры. И так небольшую зарплату люди потеряют. Поэтому понятно, что молчат. Я тоже не могу их за это осуждать.
- Самая удивительная реакция, которая прилетала на ваши заявления?
– Ничего особенного, все как обычно. В основном люди пишут в личку: «Спасибо, спасибо, спасибо за мнение» и прочее. Это в основном слова благодарности за смелость, за то, что не боюсь говорить. Но чтобы что-то в жизни моей поменялось, такого нет.
Текст Муковозчика о себе называет бредом сумасшедшего
- Вы знаете кто такой Андрей Муковозчик?
– Я раньше не знала, кто он, но недавно прочитала выдержки из его колонки.
- Вы почитали этот текст?
– Почитала, но не дочитала. Я не смогла. Как можно адекватному человеку это прочитать? Это же бред. Записки сумасшедшего.
- Там в конце про вас говориться. Вы до себя дочитали?
– Я даже до себя не дочитала. Я просто два-три предложения прочитала – и желание читать дальше пропало. Зачем голову засорять этим мусором?
- Вас не трогает это все?
– Да мне по барабану абсолютно. Понятно, что человек деньги отрабатывает языком.
Заходила на «Трибуну», чтобы воевать в комментариях с троллями
- Это действительно вы приходили на сайт Tribuna.com отбиваться от ботов?
– Я не отбивалась, а чуть-чуть потроллила их и все. Сидела вечером с друзьями, и мне говорят: «Надюха, посмотри, что пишут». Открыла. Пойду, думаю, отвечу. Весело с друзьями время провели, ответила. Если люди знают обо мне очень хорошо, знают ситуацию изнутри, то, думаю, дай-ка им отвечу.
- Это вам принесло какое-то удовольствие?
– Да, немного посмеялась. Минут 20 смеха.
Посоветовала бы Лукашенко поговорить с обычными работягами
- Каким вы видите развитие страны, если Лукашенко останется во власти?
– Да ничего не поменяется. Будем загнивать. Может, темпы только увеличатся.
- Видели его когда-нибудь вживую?
– Да, у нас же было много встреч и поздравлений. В основном, это были официальные мероприятия. Раз или два на новогодний сбор приглашали, 1 января вечером, во Дворце Республики. Там небольшой банкет, песни, пляски и прочее.
- Какое впечатление Лукашенко на вас произвел?
– Да никакого. Сидит человек в другом конце зала. На поздравлении там «Остапчук, награждается» – пришла, руку пожал, пошла, села на место.
- Самый косплейный вопрос: что скажете, оказавшись перед Лукашенко?
– Вопросов было очень много к нему. Просто хотела бы дать человеку совет посмотреть жизнь не из окна «Мерседеса», общаться с людьми, которых не на автобусах привезли, а действительно поговорить с обычными работягами. А с другой стороны что можно сказать человеку, который не хочет ничего слышать и видеть? У него возможностей пообщаться с людьми выше крыши, но он ими не пользуется. Наверное, не хочет.
Выборы выиграет тот, кому нарисуют
- Кто выиграет президентские выборы?
– Тот, кому нарисуют.
- В каком году Лукашенко оставит власть?
– Когда мы сможем его убедить, что его время уже пришло. От меня, к сожалению, мало что зависит от одной. Все будет зависеть от всех нас. Хотелось бы, чтобы покинул кресло уже после окончания текущего срока.
- Кто раньше оставит власть – Путин или Лукашенко?
– Кого первым вынесут вперед ногами.
- Кто выиграет чемпионат Беларуси по футболу?
– Надеюсь, что «Динамо-Брест». Команда, в своем роде, родная. Я даже когда-то ходила за них и болела.
- Каким будет курс доллара через год?
– Если сейчас 2,40, то через год за 3 рубля будет. А может, даже и за 4 рубля.
- Когда в Беларуси закончится пандемия коронавируса?
– Если с таким отношением, то никогда, наверное. Пока не изобретут вакцину.
После того, как случилась история с допингом, друзья дежурили дома, спасая от депрессии
- Ваша нынешняя риторика многим кажется героической, но и вашим оппонентам есть что сказать. Все-таки у вас была история с допингом. Насколько она повлияла на вас и вашу репутацию.
– Репутацию, конечно, прибило хорошенько. У меня где-то года два, наверное, хороший депрессняк был. В принципе, удалось это пережить, свернуть в ящик в сознании и отложить немного подальше, оставить ситуацию в прошлом. Потому что если жить и копать постоянно, то это очень тяжело морально. Жаловаться не буду. Сама попала в такую ситуацию. Жаловаться – грех. Пришлось собой немного позаниматься.
- Вы занимались собой сама или была помощь какая-то врачебная?
– В первое время всегда друзья дежурили, по очереди менялись. Потому что у меня депрессия была жесткая.
- Как это происходило?
– В квартире на Уручье кто-то обязательно находился. Друзья просто менялись. Я сейчас вот вспомнила и нахлынули ощущения эти паскудные.
- Они боялись, что вы с собой что-то сделаете?
– Не знаю, о чем они думали, но не хотели меня оставлять.
- Что вы ощущали по отношению к друзьям? Благодарность или что-то еще?
– Конечно благодарность. Люди, которые со мной были много лет, тот момент пережили и остались до сих пор. Настоящие товарищи.
- Сколько их было?
– Много. Точное количество не скажу, потому что кто-то почаще приезжал, а кто-то пореже.
- Помните самый сложный момент?
– Пиковый момент выделить не могу. Не было сна. Ходила в этом состоянии как зомби.
Из-за переживаний не спала неделю и похудела на 5 кг
- Можете вспомнить 2012 год и как именно к вам прилетела эта новость?
– Вернулась в Минск, позвонил тренер и говорит: «Нас с тобой вызывают в министерство». Я была дома, готовилась следующему к старту после Олимпиады. Вернулась с тренировки, переоделась, помылась и поступил звонок на мобильный телефон.
- Тренер сказал, зачем в министерство?
– Сказал, когда заехал. Уточнил, что там какие-то проблемы с пробой и прочее. Потом уже началось.
- Что был за разговор в министерстве?
– Как и что вы там делали. Ничего особенного. Бумаги какие-то. Кто беседовал – уже не помню. Все же были еще на Олимпиаде в Лондоне, не было начальства.
- Когда вас накрыло?
– В первый же вечер.
- Это что? Ты замыкаешься в себе или что-то другое?
– Сложно описать. Захотелось закрыться, отстраниться от всего, залечь под одеяло и не вылазить.
- Как снимали стресс? Кто-то пьет, кто-то плачет, кто-то кричит…
– Нет, я не злоупотребляла ничем абсолютно. Просто [пережила ситуацию] благодаря друзьям, которые постоянно напоминали, что надо поесть, попить, поспать, надо еще что-то сделать. Я за неделю килограммов пять сбросила.
- Рассказывали, что вас врачи посадили сразу на успокоительные. Это было в первый день?
– Это было немного попозже. Я неделю не спала. Мне просто снотворное какое-то дали, чтобы я вырубилась.
Не парится из-за женских образов и из-за того, что нет семьи
- Карьера закончилась. Насколько вы себя считаете женственной?
– Я живу так, как мне комфортно. Мне в данный момент комфортно такой, какая я есть. Для меня это такая позиция жизненная: мне должно быть комфортно везде и во всем. Мне не нужно образы какие-то создавать и прочее. Конечно, бывают какие-то мероприятия, где ты можешь надеть какое-то платье, накраситься, но это опять же показуха. Люди пришли друг перед другом повыпендриваться. Я к жизни отношусь просто: мне должно быть комфортно, удобно и приятно.
- Спорт отнимал много времени, а как он повлиял на вашу жизнь в плане семьи?
– Да никак не повлиял. Мое чувство внутренней свободы так и не поменялось, я не созрела, чтобы обзавестись семьей. Может, человека пока не встретила. Мне комфортно так, как я сейчас живу. Мне действительно очень комфортно.
- Вы не переживаете, что вы одна?
– Если брать с той точки зрения, что у меня нет печати в паспорте, то я абсолютно не переживаю.
- А по поводу наличия или отсутствия человека?
– Это еще не факт, что у меня его нет.
- У вас сейчас есть отношения?
– Да, сейчас есть. Все хорошо.
- Как реагирует ваш папа на то, что вы до сих пор не замужем?
– Отлично реагирует. Никаких вопросов нет. Говорит: «Доченька – это твоя жизнь. Живи, чтобы тебе было комфортно и приятно». Никогда никаких вопросов не задавал никто из моей семьи.
Думает написать мемуары о своей допинговой истории, но осознанно ничего не употребляла
- Вы согласны, что в деле много нестыковок?
– Очень много, но я принципиально сейчас не хочу эту тему поднимать и пока ее заархивировала, отложила до нужного времени. Когда оно придет, то, может, достану ее, но сейчас это бесполезно.
- Вы говорите о нестыковках со стороны проверяющих или нестыковках со стороны вашей версии?
– Не буду уточнять, потому что ответ повлечет сразу цепочку других вопросов. Эту тему принципиально на данный момент не хочу поднимать. Думаю, что в крайнем случае лет через десять я мемуарчики напишу. А может быть, и пораньше всё пригодится.
- Сейчас, когда часть эмоций купирована, вы понимаете, как запрещенные вещества оказались в вашем организме?
– Есть предположения, но озвучить не могу.
- Версия с подмешанной таблеткой в кофе?
– Я слышала эту версию. При мне кого-то из тренеров заставляли брать вину на себя. Бред, конечно, бред. Ефимов просто поступил как замена моей мамы и человек с большой буквы. Он просто не мог сказать, как другие, что спортсмен не мой и Бог с ним, попался и попался. Он сказал, что не будет тебя – не будет меня. Он хотел меня хоть как-то спасти, чтобы какое-то будущее было и была возможность вернуться в спорт. Поэтому пошел на такой шаг.
- То есть это было самоубийство?
– Да.
Я не знаю, чья это была идея, но это я слышала: «Скажу, что это я подложил в кофе». Отвечаю: «Вы что, ребята? Неужели в этот бред кто-то поверит? Не надо закапывать тренера, оставьте его в покое». Мое мнение там посчитали ненужным.
Сейчас мы продолжаем общаться с Ефимовым. Он на пенсии. Нормально, хорошо общаемся. Человек действительно мне мать заменил, поэтому обвинять его в чем-то никогда не буду.
- Вы часто говорили, что это ваша вина, и что это вы проглядели.
– Да, я абсолютно согласна, что по-спортивному или юридическому кодексу если вещество попало в организм спортсмена, то спортсмен виноват. И не важно каким способом. Он будет наказан в любом случае. Все равно человека дисквалифицируют, лишат медалей и результатов. Да, я допустила [попадание допинга в своей организм]. Другой вопрос, почему я допустила.
- Сейчас белорусское законодательство предполагает возврат потраченных на спортсмена денег в пользу государства, если он попадается на допинге. Насколько это справедливо?
– Двояко, наверное. В принципе, понятно, что спортсмен виноват, раз такое допустил. С другой стороны очень много случаев, когда действительно допинг попадает через добавки или что-то еще. Много случаев неумышленного применения. Роковой случай – и человека ставят в такую ситуацию. Поэтому, я думаю, в законе есть какие-то оговорки.
Еще вопрос, который не поднимается, почему всегда виноват спортсмен и тренер, но почему никогда не виноват доктор сборной? Вы когда-нибудь слышали хоть об одном докторе, который готовил сборную, который закупал препараты, кто их выдавал? Почему нет вот этого?
- Вы когда-нибудь осознанно принимали допинг?
– Нет.
Живет на сбережения
- Чем сейчас зарабатываете?
– На данный момент у меня заработка никакого нет. Живу на то, что скопилось, плюс давала деньги товарищу в долг, и он мне его потихоньку сейчас отдает. По сути дела, возвращаю свое.
- Вы как-то рассказывали, что у вас были какие-то вложения в бизнес. Капали проценты 800-1000 долларов в месяц.
– Да, я же говорю, товарищ, который занимался продажей продукции в Россию, у него мои деньги работали, и он мне немного помогал. Это было то время, когда я пыталась вернуться в спорт.
- Если не секрет, сколько одолжили товарищу?
– Порядка 50 тысяч долларов.
Хотела возместить 300 тысяч долларов, чтобы вернуться в спорт
- Для возвращения в спорт несколько лет назад вам предлагали вернуть порядка 300 тысяч долларов.
– Да, 306-307 тысяч долларов.
- С учетом этой суммы вы реально задумывались о возвращении?
– Да.
- Расскажите про план поиска этих денег.
– Беда в том, что это общая сумма с налогами. Понятно, что тяжело было собрать ее. Если брать свою часть, то я спокойно могла продать квартиру и вернуть 170-180 тысяч долларов. По сути дела, мне нужна остальная часть, чтобы выплатить эти 300 тысяч. Естественно, без постоянной зарплаты отдать столько я не могу. Если у людей в долг брать, то нужно, чтобы я человеку могла какую-то гарантию предоставить. Тоже лотерея: мало ли травма или что-то еще. Если бы я могла найти сама 300 тысяч, то я бы отдала их без вопросов.
Искали спонсора, который может согласиться помочь нужной суммой. Даже вариант рассматривался такой, что я полностью отказываюсь от всех призовых и призовыми всеми возвращаю сумму.
Считалась тунеядкой, но налог не заплатила
- Вы ходите в майке «Беларускі дармаед». Что за история у нее?
– Обычная история, когда нас, не работающих людей, объявили тунеядцами, я приобрела такую майку, поскольку входила в этот список. Мне прислали бумажку на оплату налога. Налог я не платила.
- Ваш самый большой гонорар в карьере?
– 60 тысяч долларов. Из них мне досталось около 42 тысяч. Это был чемпионат мира.
- Самые большие деньги, которые вы держали в руках.
– Где-то порядка 50 тысяч долларов.
- Сколько вам нужно денег для счастья?
– Смотря где и как. Бывает, хватает и 500, а бывает, и три тысячи мало. Хотелось бы больше. В нынешний момент около двух тысяч долларов было бы неплохо.
- По пятьсот – это много или мало?
– Это мало. Это минимальный уровень, который людям позволяет выжить в наших условиях.
- Сколько в Беларуси должен получать учитель?
– В любом случае больше 1000 долларов.
- Врач?
– В зависимости от квалификации и специализации. От 1000 долларов, а хирурги – от 5-10 тысяч. Хирурги – уникальные специалисты, которые даже в США занимают первое место по заработкам. Поэтому, я считаю, почему бы и нет.
- Спортсмен?
– Спортсмен должен не получать, а зарабатывать призовые, заключать спонсорские контракты. Получать зарплату – это, наверное, все-таки не то.
- 150 тысяч долларов за золото Олимпиады – это нормально?
– Для наших условий очень даже нормально.
Называет себя патриоткой, но не понимает, как можно быть патриотом, когда тебя дубасят дубинками
- Вы патриот?
– По отношению к стране да. Я здесь живу и стараюсь изменить ее к лучшему хотя бы словами. Я отсюда не уезжаю на ПМЖ. Хотя нельзя винить в отсутствии патриотизма тех людей, которые вынуждены были уехать. В патриотизме есть и другая сторона: страна тоже должна что-то такое тебе давать, чтобы у тебя был к ней патриотизм. Если тебя в стране постоянно дубасят и постоянно гоняют, то каким можно быть патриотом? Это уже какой-то стокгольмский синдром получается, а не патриотизм. Здесь как в отношениях человека с человеком – должна быть какая-то ответная реакция. Нет реакции – это уже не патриотизм.
- Что общего у нынешней Беларуси и СССР?
– Да практически все. Единственное, что обертка поменялась. Здания появились, как в Америке, но суть осталась та же. Люди, которые в СССР управляли, они до сих пор сидят [в управлении]. Как сидели в этих райкомах и обкомах партии, так сейчас и досиживают. Если прошерстить, то практически все с партбилетами коммунистов. Были коммунистами, а стала – «Белая Русь». Был комсомол – а стал БРСМ. Это чистая калька.
- Совок – главная проблема нашей ментальности? В чем она выражается?
– Люди у власти ничего не хотят делать. Человек у власти просто пришел посидеть и насидеть новую должность. Он не пришел менять, он не пришел улучшать жизнь. Где-то позанимал, кого-то красиво языком обработал – и, может, пойдет на повышение. По сути люди, которые должны менять нашу жизнь, ничего не делают. Они просто пустили все на самотек. Мы просто катимся. Тут препятствие – оттолкнемся, там препятствие – тоже оттолкнемся. И неизвестно, куда катимся.
Говорит, что надо менять законодательство и судебную систему
- Какие ваши планы на жизнь?
– На данный момент я в неведении. Хотелось бы себя попробовать в качестве тренера, но, учитывая ситуацию, не знаю, как оно сложится.
- Насколько вы счастливы?
– Я счастливый человек, несмотря на то, что в жизни было много всего.
- Насколько счастливы сейчас белорусы?
– Я не могу за других говорить. Думаю, что не очень счастливы.
- Сколько должен получать белорусский человек, чтобы чувствовать себя счастливым?
– У каждого свои потребности. Главное не сколько получаешь, а чтобы дело приносило удовольствие. Если с этого еще можно зарабатывать, чтобы хватало на жизнь, то это идеальный вариант.
- Три вещи, которые сделали бы Беларусь лучше?
– Изменение нашего избирательного законодательства и судебной системы, отказ от всех этих союзов и концентрация на себе и своих людях.
- Вам будет хватать белорусской пенсии?
– Я на нее даже не рассчитываю.
- Уедете, если все останется так, как сейчас?
– Пока не планирую.
- Жизнь – малина?
– У меня – практически да.








