В белфутболе исчез женский аналог БАТЭ – вот как он был гегемоном и дошел до 1/4 топ-еврокубка в одном комплекте формы
Воспоминания свидетельницы «золотых» времен команды.
В беларусском футболе БАТЭ долгие годы ассоциировался со словом «гегемон», но теперь это время позади, хотя клуб остается самым титулованным в истории. А победы ассоциируются с именем основателя клуба и его руководителя до момента смерти Анатолия Капского.
А что на самом деле купил Капский? Не судей и не АБФФ, но эти сделки основателя БАТЭ многое изменили
В женском чемпионате ситуация почти такая же. В 1991-м тренер Николай Касаткин основал и возглавил в Бобруйске команду «Трикотажница», которая с 1997-го называлась просто «Бобруйчанка». Она впервые взяла золото в 1994-м, потом никому не отдавала трофей с 1997 по 2003 годы, а в 2004-м, пройдя два групповых этапа, попала в четвертьфинал главного женского турнира Европы Кубка УЕФА. На матч этой стадии в Бобруйске собралось 3800 зрителей – полный стадион «Спартак». Правда, норвежскому «Тронхейму» влетели 0:4.
Далее на шесть ЧБ новым серийным чемпионом стал витебский «Университет», но бобруйская команда смогла вернуться – в 2010-12 годах довела число побед в ЧБ до 12. И только после этого на первом месте воцарился «Минск», которого в 2020-х уверенно сдвинуло «Динамо-БГУФК» – но им по титулам до Бобруйска все еще далеко.
Касаткин до сих пор руководит «Бобруйчанкой» – а вот основной команды недавно не стало. Она оказалась фактически жертвой стремления АБФФ развивать женский футбол – федерация обязала мужские клубы Д1 в ближайшей перспективе иметь команды под женский ЧБ, вот при «Белшине», которая хочет вернуться в элиту, и создали такую уже перед сезоном-2025. «Бобруйчанке» же местные режимники сообщили, что ей бесполезно составлять «план развития» – документ, без которого не дают денег из госбюджета.
Исчезновение команды ЧБ было очевидным – официально о факте объявили в апреле 2025-го. У клуба остались только несколько девичьих команд. Касаткин на прощание заявил, что «у «Бобруйчанки» всегда было самое низкое финансирование среди всех спортивных клубов страны», просто «раньше в женском футболе ни у кого не было денег, и выигрывал тот, кто готовился лучше». В последние же годы бобруйской команде было плохо – три ЧБ подряд закончили восьмыми, бывали и проблемы с составом.
Но не будем о плохом. Telegram-канал «О, спорт! Ты – мир!» решил вспомнить «золотые» времена «Бобруйчанки». А для этого поговорил с первой беларуской со статусом рефери ФИФА Ириной Туровской – она играла за клуб в подростковом возрасте с 1995 по 2000 годы, а после выполняла в команде функции тренера и администратора. «Трибуна» перепечатывает интервью.
– Какие у вас эмоции от расформирования «Бобруйчанки»?
– Очень грустно и обидно. Разные времена переживал клуб, и богатые, и бедные, но и их удавалось пережить. Всегда думала, что клуб будет существовать до тех пор, пока Николай Федорович Касаткин при здоровье и может заниматься командой. Был только вопрос, кому он передаст клуб после себя, «по наследству». Но вот даже усилий Касаткина не хватило для сохранения команды.
9 мая клубу исполнилось бы 34 года. Пока я там играла и работала, мы каждый год праздновали день рождения выездами на природу – делали шашлыки, играли друг с другом в футбол. В «Бобруйчанке» была настоящая семья.
В конце 1990-х – начале 2000-х в клубе появлялись на то время прорывные вещи: был командный психолог, мы ездили на мастер-классы каких-то тренеров, коучей приглашали к нам. Все это внедрял Касаткин, он был новатором.
– Расскажите о Касаткине подробнее.
– Я бы его назвала отцом женского футбола в Бобруйске. Касаткин умел находить деньги на клуб – контактировал со всеми директорами городских предприятий, был вхож в отдел спорта (исполкома Лукашенко по Бобруйску – Tribuna.com).
Касаткина и за границей знали и уважали. Однажды, когда я уже была судьей, поехала на турнир в Молдову. Тренер местной сборной подходит ко мне: «Ты же из Бобруйска?». Я подтверждаю – он тут же взял телефон и набрал: «Федорович, привет, я тут с твоей девчонкой из Бобруйска, Ирой». Подумала: «Ничего себе, какой у них контакт».
– За счет чего Касаткину удавалось находить деньги на женский футбол?
– Он сам по себе харизматичный человек, умеет коммуницировать, знает подход к людям. Деньги всегда тяжело находить, но ему удавалось убеждать «нужных» людей – и частников, и из госпредприятий. Я уверена, что без Касаткина клуб исчез бы раньше.
У «Бобруйчанки» был не один тяжелый финансовый период. В 2004 году мы дошли до четвертьфинала [Кубка УЕФА], когда среди участников [турнира] у нас был самый маленький бюджет. У [другой команды – четвертьфиналиста] российской «Энергии», например, бюджет был таким, что мы бы спокойно прожили несколько лет. А так мы даже не могли себе позволить два комплекта формы – играли и дома, и в гостях в одних и тех же майках и шортах. Помню, перед стартом поехали в Минск за такой формой, которой точно не будет ни у кого из соперников. Ее сделали в серо-серебристых цветах – мы все матчи сыграли в ней.
Фото «Прессбола» с матча четвертьфинала Кубка УЕФА «Бобруйчанка» – «Тронхейм»
– Деньги на эту форму также нашел Касаткин?
– Конечно. Деньги именно ему и давали. Он никогда ни на кого не перекладывал решение финансовых вопросов. Можно сказать, «Бобруйчанка» – это его личный бренд, Касаткин равно «Бобруйчанка».
– Как думаете, что Касаткин будет делать теперь?
– Думаю, продолжит тянуть клубную школу – просто бросить свое детище не сможет, в каком бы виде оно ни существовало.
– Расскажите о своем опыте в «Бобруйчанке».
– Я попала в команду в середине 1990-х. Тогда основная команда в чемпионате постоянно становилась чемпионом, а дубль попадал в топ-3. Основа – это была фактически первая сборная Беларуси, дубль – молодежная. Крутейшие времена, крутейшие игроки. При этом поддержка у нас была превосходная, зрителей на трибунах всегда хватало. А Касаткин всегда находил деньги на автобус для болельщиков на выезды – ездили родители девчонок, подружки.
К слову, Касаткин всегда знал, чьи именно перед ним мама и папа, потому что общался с родителями футболисток. Заодно всегда знал, кто из игроков где и как гульнул :). В целом Бобруйск – город небольшой, информация долетала быстро. Но Касаткин не наказывал девчонок.
Касаткин не хотел, чтобы мы варились только в собственном чемпионате. Всегда находил заграничные турниры для «Бобруйчанки», деньги на участие, на дорогу. Каждый год, например, играли в товарищеских соревнованиях в Молдове, в Украине. Сезон часто начинался с турнира в Краснодаре «Кубанская весна», собирались сильные команды. Врезалось в память, как однажды мы там жили в буквальном смысле в детском саду. В начале 2001-го мы ездили на турнир в польский город Конин, проиграли тогда в финале. А через несколько недель четыре наши девчонки перешли в клуб из Конина.
Как-то ездили на турнир в Англию, трое суток были в дороге. Отлично провели время: у каждой девчонки было по два сиденья, мы шутили, телевизор смотрели. Пересекали Ла-Манш на пароме – для нас, футболисток из Беларуси, это было что-то грандиозное. Правда, по-моему, турнир вообще был для любительских команд. Мы сыграли два матча с командой «Хейнер Лейдис» – выиграли 28:0 и 10:1. После первого матча какие-то мальчишки, узнав счет, спросили: «Вы что, руками забивали?». Кстати, никто из руководства никто не знал английского языка. Как договаривались на такие турниры, как границы проходили – вообще не представляю.
Когда я только пришла в «Бобруйчанку», у нас был автобус «Икарус». Позже купили MAN. Наш водитель, мы его называли дядя Женя, рассказывал, что на стоянке в Германии было множество красивых огромных автобусов, а вдалеке – маленький белый. Успел подумать: «Только бы это был не наш». Но именно его и пришлось забирать. И для Бобруйска это был топ по тем временам.
– Какие зарплаты были в команде?
– Сумм уже на назову, но точно помню, что я одно время получала больше, чем мои родители на госпредприятии. Приезжим футболисткам Касаткин выдавал еще какие-то сухпайки. Также клуб закрывал аренду нескольких квартир в городе, где девчонки жили.
– Как вы в совсем юном возрасте стали тренером «Бобруйчанки»?
– Я закончила профессиональную карьеру в 19 лет из-за тяжелой травмы – надрыва крестообразной связки. Причем получила его на игре с одноклубницами в день рождения «Бобруйчанки». Потом отмечать поехали в лес – девчонки несли меня на плечах, каждая по очереди. Помню, когда мне поставили диагноз, я плакала, понимала, что с футболом все. Перенесла операцию, и врачи подтвердили, что надо заканчивать.
Я тогда была только на втором курсе БГУФК. Но Касаткин меня оставил в клубе тренером. В начале пути работала с Олегом Волохом (возглавлял «Бобруйчанку» в 2001-03 годах – прим.). Когда приходила на занятия, он постоянно спрашивал: «Ну что, какой у тебя план работы на сегодня?». Я рассказывала, он говорил: «Хорошо, давай возьмем это и это», – и добавлял к своему плану. Я тогда офигевала, что настолько опытный тренер слушает 19-летнюю девчонку, берет у нее что-то для тренировки. Мне с ним работать было одно удовольствие.
Помню, когда мы тренировались зимой в зале, он проводил матчи: одна смена играет пять минут. Но проходит пять минут, десять… Кто-то Волоху говорит: «Антоныч, пора смену делать». А он: «Подождите, игра пошла». И так могло продолжаться 15 минут. Девчонки мокрые, выдохлись, а у него «игра пошла». Когда уже всем было невмоготу, Волох все-таки менял игроков как ни в чем ни бывало.
– Вы говорили, что при вас в команде были разные времена. Какое самое тяжелое?
– Наверное, 2004-й. Когда мы искали форму, я понимала, что как-то хреновенько [клубу]. Но я не знаю, с чем были связаны те проблемы, не лезла в эти дела.
Вспоминаю, как тогда, будучи администратором, открывала визы для девчонок. В посольстве все нужно было оплачивать наличными – и вот я поехала в Минск на поезде, а с собой куча паспортов и много денег. Мне было так страшно, что отберут, украдут. Но все прошло нормально.
– Расскажите о ярких игроках «золотого» времени «Бобруйчанки».
– У нас были собраны сильнейшие со всей страны. Зарубежных футболисток не было (первые легионерки в «Бобруйчанке» сыграли в 2012 году – прим.).
Когда я [в 15 лет] только пришла в «Бобруйчанку», мы, девчонки из дубля, называли «старшаки» футболисток основной команды, которым было по 19-20 лет. Вот они были для нас настоящими авторитетами. Была «святая троица»: Наташа Рыжевич – «Марадона», Оля Новикова – «Кустик», Света Рыжова – «Шарик». Наташу мы так называли, потому что она была самой техничной в команде, а другие прозвища девчонкам дали до моего прихода, не знаю истории.
Это были футболистки сборной, крутые спортсменки, физически и тактически подготовленные. И заводные девчонки: если что-то случалось – наверняка именно они учудили. В общем, они были лидерами как на поле, так и вне его. Да и в целом коллектив был замечательный. У нас вообще была такая жизнь – то дискотеки, то шашлыки, то еще что-то. Когда я в школе слушала, как отдыхают мои одноклассники, думала: «Блин, как скучно вы живете».
Но были и девчонки, так сказать, не от мира сего – никогда не были с нами на мероприятиях, всегда сами по себе. Например, Лена Адамчук. Не знаю почему, но я никогда не считала ее хорошей футболисткой. Но потом она поиграла, вызывалась в сборную, стала тренером (в 2021-м Адамчук стала первой в истории Беларуси женщиной – главным тренером мужской команды, «Пружан» из Д3 – прим.).
Была еще одна девушка – я смотрела не нее и не понимала, что она делает в футболе в принципе. В том смысле, что мы, спортсменки, были резковатыми, грубоватыми даже, а она – девушка из театра, а-ля Рената Литвинова. Мягкая, тихо разговаривала. Но играла неплохо.
– Как вы думаете, «Бобруйчанка» возродится?
– «Бобруйчанка» – это бренд Касаткина. Если он сможет что-то придумать, то клуб возродится. Иначе, даже если команду восстановит кто-то другой, будет уже не то.
Другие посты блога
