Беларус и после начала войны выступает за сборную Украины по хоккею. Узнали, как он там оказался

Илья Коренчук родился в Кобрине, откуда ездил за 40 километров в Брест, чтобы заниматься хоккеем. В беларусские команды форвард не пробился, а вот в Украине на него обратили внимание: признавали лучшим легионером местного чемпионата, а затем выдали паспорт. Так беларус смог выступать за украинскую сборную.

22 февраля 2024 года он проснулся в Краматорске от того, что путинские войска начали бомбить местный аэродром. Телеграм-каналу «О, спорт! Ты – мир!» 29-летний спортсмен рассказал о начале войны, об отъезде из Беларуси, о деньгах в украинском хоккее и о надежде пробиться на Олимпиаду-2026.

– Хоть вы и родились в Беларуси и даже начали там заниматься хоккеем, практически вся ваша карьера связана с Украиной. Как такой получилось?

– Я воспитанник брестской хоккейной школы, и так вышло, что за восемь лет, пока занимался, съездил со своей командой на три-четыре турнира. То есть вы понимаете, что особой международной соревновательной практики не было. А мой отец, который хотел, чтобы у меня получилась хоккейная карьера, искал для меня возможности ездить на турниры. Сидел на разных хоккейных форумах России, Украины, смотрел, какие команды и где там участвуют. И просто звонил в клуб, предлагал меня в качестве игрока. Без какого-либо контракта, соглашения (тем более я был в том возрасте, что о контрактах никто не говорил). Папе просто было важно, чтобы я попал в какой-нибудь коллектив и поиграл на турнирах. Вот он звонил, рассказывал, что есть такой паренек – можно ли за вас поиграть. В одном клубе отказывали – звонил в другой. И так пока не примут. В итоге лет в 13 я попал в киевскую команду «Льдинка», поехал с ней на соревнования в Белгород. Мы отыграли, заняли третье место. Тренеры мне понравились, они подружились с родителями. Но мы вернулись в Беларусь. А уже на следующий год из Киева снова позвонили и уже сами предложили поиграть.

Можно сказать, в украинский хоккей я попал благодаря отцу и его настойчивости, его звонкам. При этом папа со спортом никак не связан – он бизнесом занимался. Мама – домохозяйка. Но родители, в первую очередь папа, хотели, чтобы я стал профессиональным хоккеистом. Может, он сам когда-то хотел стать спортсменом, но не получилось, в итоге решил свои амбиции реализовать через меня :).

Только был нюанс. Я родился и в детстве жил в Кобрине, а занимался хоккеем в Бресте. И постоянно приходилось ездить на тренировку по 40 км, потом – обратно. Бывало, что по несколько раз в день так катались. Тренировался и с ребятами своего возраста, и с командами постарше. В итоге дорога до хоккея занимала больше времени, чем само занятие спортом. Не очень удобно было, честно говоря, но продолжали, потому что была цель стать профессиональным спортсменом. Родители вкладывали в меня деньги, причем, если вспомнить, уходило много финансов – и форма, и поездки за свой счет на разные соревнования.

– Не было вариантов напроситься в какую-нибудь беларусскую команду и с ней участвовать в турнирах, а не кататься в Украину?

– А я ездил за «Неман» по своему возрасту, участвовал в каких-то турнирах. Но это было совсем нечасто, да и в основном по республике. Если напроситься в иностранные коллективы, то, объективно, возможностей сыграть на международном уровне появлялось больше.

– Украинцы после первого турнира за «Льдинку» не предлагали переехать и стать полноценной частью команды?

– Видимо, нет. Тем более нужно признать, что в то время детский хоккей Беларуси развивался чуть стремительнее, чем украинский. Например, в нашей стране было больше команд, больше школ. Единственное, украинцы чаще ездили на международные турниры – и это было большим плюсом. Но так, чтобы еще до совершеннолетия переехать в Украину, – нет, тогда этот вопрос не поднимался. Да и, скажу откровенно, у меня были мысли связать свою карьеру именно с беларусским хоккеем, думал, что смогу зарекомендовать себя там, пригожусь. Но не сложилось. Хотя в 19 лет, уже после сезона в МХЛ за донецкую «Молодую гвардию», была попытка вернуться в Беларусь.

– Что произошло?

– Сезон-2013/14 я отыграл за донецкий клуб, но когда началась война в Украине в 2014-м, нашу команду расформировали. Мне нужно было искать новый клуб. Мы связались с «Динамо-Шинником» из Бобруйска, меня позвали на просмотр. Приехал, потренировался полтора месяца, принял участие в одном предсезонном турнире – и произошла странная ситуация. Тренер Павел Перепехин сказал, что я ему не подхожу, а директор говорил, что заинтересован во мне, мол, буду полезен коллективу. Говорю директору: «Так а смысл мне оставаться, если тренер не видит меня в составе? Это же глупо». В итоге попрощались и больше не пересекались.

Ну а через некоторое время я снова оказался в украинском хоккее, о чем нисколько не жалею. Честно говоря, если отмотать назад, все равно бы уехал из Бобруйска. Как показало время, это было максимально верное решение.

– Насколько знаю, когда вам было 18, был вариант остаться в Северной Америке, вы могли продолжить карьеру там.

– Да, это еще перед первым сезоном в МХЛ за «Молодую гвардию». Меня на просмотр пригласили несколько команд, одна из них представляла NAHL (одна из ведущих юношеских хоккейных лиг США – прим.), остальные были в лигах пониже. По-моему, было три варианта, и снова папа нашел их, как-то связывался, договаривался. Я тогда приехал, потренировался, попал на один предсезонный просмотровый турнир. Вроде, и тренерам приглянулся – мог остаться в каком-нибудь клубе. Но мне тогда было 18 с половиной лет, я посчитал, что, во-первых, уже поздновато ехать в таком возрасте в Северную Америку. Во-вторых, мне уже тогда в Донецке предложили контракт с зарплатой. А в Америке пришлось бы платить за все самому. Я выбрал вариант зарабатывать, поэтому отказался от заокеанского продолжения карьеры.

– Как отец отреагировал на то, что вы отказались ехать в США?

– Это было наше совместное решение. Посидели, подумали и решили, что если есть вариант, где можно уже играть и получать зарплату, то лучше выбрать его. Да и, повторюсь, решили, что начинать карьеру за океаном почти в 19 лет как-то поздновато. Так что отправился в Донецк, где и выступал потом долгое время.

– Почему не вернулись в Беларусь?

– У меня такой цели, если честно, не было. Подписывать контракт с мужиками и выступать максимум в высшей лиге (в Экстралиге не было вариантов на то время) мне не хотелось. А в Украине я уже кое-что знал, были знакомые. Плюс в Донецке мне предложили условия на 100 процентов лучше, чем я бы получил в Беларуси. В Донецке мне дали зарплату в 700 долларов, и это очень прилично. Даже сейчас ребята, которые играют за некоторые команды в МХЛ, получают по 200-300 долларов. Помню, когда после начала войны «Молодую гвардию» расформировали, ребята разъехались по разным коллективам, в том числе в Россию. Мы продолжали общаться, и в итоге узнали, что в Донецке действительно были шикарные условия по экипировке, по зарплатам, по жилью. У «Молодой гвардии» был даже свой риелтор, который искал квартиру каждому игроку. Ты приезжаешь, тебе предоставляется список квартир в Донецке, где базировался клуб, – ты вместе с риелтором ездишь и выбираешь. Клуб потом все оплачивал. На матчи мы всегда летали, ни разу не ездили на автобусе. Для МХЛ это был космос.

– Каким был Донецк до войны и какое впечатления на вас произвела Украина тогда, сами украинцы?

– Донецк оставлял очень приятное впечатление, комфортный, современный. Мы жили на окраине, но когда приезжали в центр, все было чисто, аккуратно, все для жизни. Что касается украинцев, то особой разницы с беларусами не заметил. Что в быту, что в отношении к жизни – очень похожие люди. Спокойные такие, дружелюбные. Скажу откровенно, мне тогда было очень комфортно жить в Украине, но при этом не думал, что настолько свяжу свою жизнь с этой страной.

– Когда Россия в 2014-м напала на Украину, когда начались боевые действия на Донбассе, где вы были?

– Как известно, боевые действия на востоке Украины начались в апреле 2014-го. Помню, когда мы ездили на тренировки на арену, сначала пара палаток с митингующими стояла в городе. Через две недели едем – уже 50 палаток. Но я, честно скажу, не вдавался в подробности, особо не интересовался тем, что происходит. Был сконцентрирован на хоккее, мне тогда было 19. Но видел и читал, что что-то происходит. Тем не менее в Донецке в то время было относительно спокойно, мы тренировалась, люди работали. Единственное, как я уже говорил, были митингующие против российского вторжения. Даже в клубе не было разговоров о том, что нужно разъезжаться, что-то делать с контрактами. Все было спокойно, никто ни о чем не беспокоился.

– А у вас у самого мыслей о том, чтобы уехать с востока Украины и поискать более безопасное место для продолжения карьеры, не было?

– Даже не задумывался об этом. Может, я не до конца понимал, что происходит. Мы жили на окраине города, а весь движ был в центре. Мы поехали, потренировались, вернулись по домам на окраину – а там все спокойно, ничего не происходило.

– Интересно, что уже после начала войны в Украине вы поехали в Россию, где поиграли в 2014-2015 годах в «Кристалле» из Бердска.

– Да, как раз после неудачного этапа в «Динамо-Шиннике» попал в Россию. Меня пригласили в «Кристалл» на просмотр, я приглянулся и остался на сезон.

– Интересные повороты: застали в Донецке вторжение России в Украину, а спустя непродолжительное время сами оказались в России.

– Понимаю, о чем вы. Но в то время еще не было такой принципиальной позиции у украинцев относительно России. Более того, в «Кристалле» я играл с несколькими ребятами, с которым выступал за «Молодую гвардию». И ребята ехали играть в Россию, абсолютно нормально общались с местными хоккеистами, никаких конфликтов. Да и у людей на первом месте был хоккей все-таки.

Но в конце сезона-2014/15 команду из Бердска расформировали. Насколько помню, клуб спонсировал какой-то частник, у него возникли финансовые проблемы. У меня подвернулся вариант с «Кременчугом», и я согласился. Тем более тоже многих оттуда уже знал. Переехал, поиграл два сезона за «Кременчуг», ну а с 2017-го уже был прочно связан с «Донбассом». Играл там до весны 2022-го, пока не началось полномасштабное вторжение.

– Почему так прикипели к донецкому хоккею?

– Когда подписывал контракт с «Донбассом», мне сразу предложили соглашение на три года. После – еще пятилетний контракт. Были хорошие финансовые условия, с тренером прекрасные отношения, с ребятами отлично ладил. В общем, не было причин что-то менять. Но мы уже базировались в Дружковке, что в 100 километрах на север от Донецка, недалеко от Бахмута. С 2014 года команда перебралась туда. Город маленький, население – 50 тысяч. Я сам из небольшого города, поэтому для меня не было проблемой жить в таком же населенном пункте. Тренировались мы тоже в Дружковке, соперников принимали там же.

– Каково было играть в хоккей, когда в нескольких десятках километров от тебя идут боевые действия?

– А в Дружковке мы ничего не ощущали. Да, могли военные появиться на улицах, но все было спокойно. Никаких звуков стрельбы, взрывов. Мог кто-то рассказать, что там и там идут боевые действия, идут танки (иногда мы сами видели на поездах танки), но жизнь была реально спокойно. Ничего от хоккея не отвлекало, никакого страха и опасений за жизнь не было. Мыслей о том, чтобы сменить клуб и уж тем более вернуться в Беларусь, не возникло ни разу. Повторюсь, финансовые условия в «Донбассе» были такие, что любая команда Экстралиги могла позавидовать. К тому же в Беларуси уже установили потолок зарплат, нельзя было его превышать. А в Украине сколько выбьешь себе, столько и будешь зарабатывать.

– Если не секрет, какие у вас были условия?

– Цифры называть не буду, но скажу, что куда больше, чем те 700 долларов, которые получал в «Молодой гвардии» в МХЛ. У нас были легионеры, которые получали по 10-11 тысяч долларов в месяц. Приезжали ветераны с именем, их было немного, и получали очень хорошие деньги. Помню, тогда люди ехали в Украину, в нашу команду, из-за границы, чтобы зарабатывать. Потому что по финансам у нас реально было очень круто. Из Беларуси приезжали Виталий Кирющенко, Владислав Мартынюк, Владислав Гончаров и другие. Хватало беларусов, и им тоже платили весьма прилично.

– А кто спонсировал клуб?

– Президентом с 2010-го по 2021-й был Борис Колесников (в 2010-2012 годах был вице-премьером Украины, министром инфраструктуры – прим.). Он был крупным бизнесменом, политиком, миллионером, долгие годы был вице-президентом футбольного «Шахтера». Так что средства у него были, в том числе на хоккей. И наш клуб в деньгах был очень стабилен, все было прекрасно.

– В 2019-м вы стали лучшим легионером Украинской хоккейной лиги.

– Наверное, это за все предыдущие годы в совокупности мне дали приз :). У меня были довольно удачные ровные сезоны, на церемонии закрытия сезона в 2019-м вручили статуэтку. И все на этом, в принципе, больше ничего не было. Как говорится, только отметили мои заслуги. Но я особо не придавал этому значения, потому что просто делал свою работу и был рад, что тренер доверяет.

К тому времени я уже не видел себя вне украинского хоккея. Меня там все устраивало, связывал свое будущее с хоккеем этой страны.

– Уже тогда начали задумываться о смене гражданства?

– Нет, эти вопросы поднимались еще раньше, когда мне было 18-19 лет. Я был не против, но постоянно возникали какие-то нюансы: то времени не хватало, чтобы плотно заниматься, то бумаги нужно было собирать. Постоянно приходилось откладывать.

– Почему вы вообще захотели получить украинский паспорт?

– В начале 2010-х я вызывался в сборную Беларуси U-17, когда ее тренировал Андрей Ковалев. После того, как в 2013-м принял предложение «Молодой гвардии» и подписал контракт с донецким клубом, рассказал об этом тренеру, мы нормально поговорили. Вроде, все хорошо, и я надеялся, что и дальше буду вызываться, буду играть за сборную. Но так получилось, что после отъезд со мной ни разу не связались, как будто поставили крест на Родине. Даже не знаю почему так произошло. Тем более мы с тренером перед отъездом нормально поговорили, попрощались. Сами мы – ни я, ни родители – со сборной после не связывались. Не зовут – значит, не нужен. Смирился. И начал задумываться о том, чтобы сменить гражданство, потому что играть за национальную сборную хотелось. Беларусь, грубо говоря, в хоккейном плане меня кинула, поэтому и принял украинское гражданство. Но, честно скажу, нисколько не жалею.

– Как это проходило?

– Уже во время выступления за «Донбасс» этим вопросом занимался клуб. От меня требовалось только принести какие-то документы, что-то подписать.

– Еще до официального получения нового паспорта вы начали выступать за сборную Украины.

– Да, с 2019 года. Тренера «Донбасса» назначили главным в сборной Украины, он брал меня на пару турниров. На неофициальных соревнованиях это разрешалось.

– Не было косых взглядов от украинцев, место которых вы занимали в сборной, будучи беларусом?

– Ничего такого не заметил. Да я и не думаю, что меня воспринимали как беларуса. К тому времени стал своим в Украине, со многими ребятами из разных команд, из сборной был знаком. Да и все понимали, что я буду получать новый паспорт, просто нужно время. Так что никто на меня косо не смотрел, я ощущал только поддержку.

Помню, у тренеров была надежда, что даже успею на чемпионат мира-2019 поехать и на олимпийскую квалификацию. Надеялись, что все вопросы с паспортом удастся решить быстро. Наигрывался для официальных турниров, но из-за бюрократических вопросов все затянулось.

– А что за история произошла в 2021 году? Вы уже получили украинский паспорт, могли принимать участие в официальных соревнованиях, но вас временно отстранили от матчей сборной.

– У президента «Донбасса» был конфликт с президентом федерации хоккея Украины. Мы, сборники, поехали на турнир в Будапешт, и как раз в тот момент, когда готовились к играм за сборную, у функционеров произошла крупная ссора в офисе федерации. Президент «Донбасса» сказал, чтобы игроки клуба покинули сборную. Нас было шесть-семь человек, и мы вынуждены были подчиниться, потому что зарплату все-таки получаем в клубе, а не в сборной. Не хотелось конфликтовать. Да и у нас, если откровенно, не было другого выхода. Мы уехали в клуб, а потом получили временную дисквалификацию от федерации. Кстати, был один игрок «Донбасса», который отказался покидать сборную, так его после этого уволили из клуба.

– Сколько вы были вне сборной?

– А немного, несколько месяцев. Пропустили, по-моему, один товарищеский турнир в мае в Словении, ну и тот, в Будапеште.

– Интересно получилось: только-только стали украинцем, а тут такой скандал.

– Да, неприятная ситуация :). Но что делать, у всех семьи, нужно было кормить их, зарабатывать. Поэтому мы и согласились вернуться в клуб. В интернете некоторые болельщики потом критиковали тех, кто уехал, но лично мне ничего не прилетало. Я спокойно играл в клубе, потом получал новые вызовы в сборную.

– С 2021 года «Донбасс» базировался уже в Краматорске, в 80 км от Донецка.

– А я до этого сам перебрался в Краматорск, жил в нем уже года три. И в Дружковку ездил только на тренировки и игры.

– Когда в 2022-м началась полномасштабная война в Украине, Краматорск подвергся обстрелам. В начале апреля был обстрелян железнодорожный вокзал, в результате чего погибли 57 человек и более 100 были ранены. В том же месяце российские войска обстреляли центр города. Где вы были в это время?

– С семьей уже покинул город. 24 февраля мы проснулись в пять утра, слышали, как стреляли по аэродрому, который находится совсем недалеко от города. От взрывов, собственно говоря, и проснулись. Быстро собрали вещи и уехали. На самом деле еще накануне войны ребята в команде говорили, что нужно на всякий собрать какие-то вещи, что-то упаковать, мол, скорее всего, будет вторжение. А я не верил, что все это возможно. Жена тоже повторяла, что нужно приготовиться, собраться, я ей отвечал: если хочешь – делай. В итоге она как раз свои и вещи ребенка сложила, а я уже собирался с утра 24 февраля. Всю машину загрузили, но многое и осталось. За семь лет жизни в Украине вещей скопилось прилично. Осталась техника, кроватка, какая-то одежда…

Сразу рванули в Киев, это более 700 км от Краматорска. У меня там живет родная сестра, собирались остановиться у нее. Но ехали настолько долго, что не успели до комендантского часа. К 10 вечера приехал до Броваров, там переночевали в хостеле. Уже утром удалось снять квартиру. С нашей стороны города все было относительно спокойно – это на противоположной, где Буча, Ирпень, был ужас. Лишь через две недели в районе Броваров начались взрывы, стрельба, и нам снова пришлось собраться и уехать.

– А ваша жена откуда?

– Жена из Бреста. Мы познакомились через близких друзей в Instsgram, общались месяца четыре и при этом даже не виделись и не созванивались. Тогда она училась в Польше, а я играл в Украине :). После того, как встретились, уже и не расставались.

– Какие эмоции у вас были в первые дни войны?

– Мы были в таком состоянии, что и не вспомню. Главное было найти безопасное место, где-то переночевать. Целый день читали новости, искали, где купить еды. О хоккее мыслей не было и близко. Форма и вся экипировка остались в Дружковке, на базе клуба.

Тогда уже думал, что нужно уезжать в Польшу, потому что там есть родственники. В Киеве своего жилья нет, идет война, неизвестно что будет дальше.

– А вернуться в Беларуси желания не было?

– Ни желания, ни возможностей. У меня украинский паспорт, и ехать туда, откуда шли войска, не хотелось. Это, мягко говоря, небезопасно. Так что рассматривал только Европу.

– В «Донбассе» в то время играли и беларусы, и россияне. Как они реагировали на все эти события?

– Вы знаете, ни накануне войны, ни после начала особых разговоров на эту тему не было. Возможно, у людей были свои мнения, своя позиция, но никто ее не высказывал. Поэтому не скажу, кто и о чем думал.

– В начале войны вы вместе с несколькими другими игроками «Донбасса» записали видео с призывом к НАТО закрыть небо над Украиной, а также обращались к российским хоккеистам не молчать о войне.

– Кто-то из ребят в группу в мессенджере написал такое предложение, мы все согласились, записали видео.

– Была надежда, что вас услышат, в том числе российские хоккеисты?

– Не знаю… Если и была, то настолько минимальная, что можно сказать, что ее и не было. Понимали, что россияне, игравшие в Украине, все равно вернутся к себе домой, те, кто играет в России, не будут высказываться, им это неинтересно. Так что особых надежд не было, но видео мы все равно записали.

– Когда вы покинули Украину?

– В конце апреля 2022-го сборная Украины должна была отправиться на чемпионат мира в дивизионе I группы B. А мы, сборники, к тому моменту не тренировались уже месяц-полтора. Федерация все равно приняла решение, что мы будем участвовать в ЧМ. Из сборной позвонили игрокам, сказали, что там и там нужно собраться. Приехали мы во Львов, потом – на границу с Венгрией. По-моему, в Мукачево. Туда приехал автобус, который отвез нас в Венгрию на чемпионат мира. Мы заняли третье место, а после, можно сказать, я перебрался в Европу.

– Когда в Украине война, каково играть на ЧМ?

– Конечно, не самые приятные мысли. Еще во время сборов постоянно читали новости, ужасались, когда в Краматорске взорвали вокзал. Ребята переживали за семьи, которые остались в стране. Естественно, было непросто сконцентрироваться на хоккее, но мы понимали, что это наша работа, ее нужно выполнять. Поэтому играли, в том числе за украинцев, которые остались в стране и воевали.

– Учитывая участие Беларуси в войне, как вы относитесь к своим бывшим соотечественникам?

– Нормально. Я же понимаю, как в Беларуси все устроено в политическом плане. В стране предостаточно людей, которые против войны, которые хотят мира. Поэтому я однозначно разделяю беларусов и режим. У меня в Беларуси осталось много друзей, знакомых, многие после начала войны мне звонили, поддерживали, предлагали помощь. Писали даже те, с кем не общался после окончания школы. Уже тогда понимал, что в Беларуси хватает людей с нормальным мышлением и нормальным отношением к событиям. И, честно скажу, не встречал людей с противоположным мнением, тех, кто поддерживал бы войну.

– А вам украинцы не припоминали, что вы сами родились в Беларуси?

– Все понимали и знали мою позицию, поэтому никаких претензий не было.

– Что сейчас думают украинцы, какое настроение у людей?

– Несмотря на то, что уже второй год живу в Польше, конечно, общаюсь с украинцами, сюда приезжают люди. Какие мысли и настроения? Люди научились жить в нынешней ситуации, но устали от нее, мечтают, чтобы побыстрее все нормализовалось. Потому что хороших новостей в последнее время действительно не очень много.

– С беларусскими хоккеистами поддерживаете связь?

– Как уже сказал, в начале войны некоторые из Беларуси писали, высказывали слова поддержки. В Польше играл одно время с Виктором Туркиным, с которым был вместе в «Донбассе». Мы вместе уезжали от войны. А те, с кем я общаюсь из Беларуси, – они адекватные, прекрасно все понимают.

– Что сегодня представляет из себя хоккей Украины?

– В чемпионате Украины сейчас шесть команд, но лишь четыре из них можно назвать сильными. Киевский «Сокол», «Кременчуг», «Киев Кэпиталз» и «Днепр Херсон». Есть легионеры, причем даже из Европы, ребята не боятся ехать. Финансы? Уже не те, что были раньше, конечно, но ребята все ровно получают достойные зарплаты. Чемпионат проводится, вид спорт не умирает.

Что касается сборной Украины, то на чемпионате мира в первом дивизионе в группе В в 2023 году мы заняли второе место, в 2024-м выиграли золото и поднялись в дивизион 1А. В этом году, в феврале, выиграли олимпийскую квалификацию в группе J. В августе будем играть в финальной части квалификации с Латвией, Францией и Словенией. И если займем первое место в группе, то попадем на Олимпиаду-2026. Так что, несмотря на войну, уровень сборной поднялся. Ребята разъехались по Европе, прогрессируют. 10-12 человек приезжает с Запада.

– Вы сами уже второй год играете в Польше. Прошлый сезон провели в «Торуни», сейчас подписали контракт с «Заглембе» из Сосновца.

– После чемпионата мира-2022 в Польше мы понимали, что в следующем году в Украине из-за войны с хоккеем будут проблемы, тогда еще никто не понимал, будет ли чемпионат страны. Через агентов многие ребята начали искать варианты продолжения карьеры в Европе. Спрос на украинцев на тот момент был невысок и большого количества вариантов не было. Но в какой-то момент агент нашел вариант с «Торунью». Долго не думая, согласился.

Пока, конечно, свою карьеру связываю с Польшей, меня тут все устраивает и по финансам, и по уровню чемпионата. Но когда появится возможность вернуться в Украину, безусловно, сделаю это. Мы с украинцами тут общаемся и все ждем этой возможности, потому что дом есть дом.

– Украину уже называете домом?

– Да, конечно. Я прожил в Украине девять лет, у меня там родился сын, очень много друзей, знакомых и родственников, так как моя мама из Украины. Безусловно, считаю Украину своим домом. Так что можно сказать у меня три дома – Украина и Беларусь, а также, наверное, уже и Польша немного. А как оно будет потом, посмотрим.

Фото: из личного архива Илья Коренчука