https://pictures.by.tribuna.com/image/5bee06a6-3203-4294-9bcd-164cb1aeda0f

Я видел американских солдат как тебя сейчас. Мужчины Ирака поднялись против них. Это логично: если кто-то чужой приходит на твою землю, ты хочешь защититься. Многие люди пошли воевать с Америкой.

Я видел войну. Вся моя семья сидела в одной комнате и смотрела, что происходит на улице: смерть, смерть, смерть. Многие тогда садились в машины и уезжали в другой город. Родители сказали: «Нет. Умрем, значит умрем». У нас просто не было денег, чтобы уехать.

У нас даже не было дома. Представь, тот дом, где мы жили, одолжил нам в аренду дядя: 50 метров, две комнаты. Четыре брата и я жили в одной комнате. Родители и сестры – в другой. О каком переезде речь? Мы остались в Саддам-Сити, но мы выжили.

– С какими чувствами ты вспоминаешь об этом?

– С такими, что война – дерьмо для меня и людей Ирака. Все хотят жить в мире и счастливо. Говорят, что мы, мусульмане, во всем виноваты сами. Но я уважаю всех. И хочу, чтобы у всех была жизнь без войны. Я не хочу жить в топовой вилле и иметь «Ламборгини». Я хочу жить просто, но война не дает людям жить так. Я не знаю, ради чего страны воюют.

Война началась на моих глазах, и я никогда не забуду этот момент. Много людей погибло, а я так и не понял за что. За что эти жертвы? Я житель этой страны, так почему вы воюете со мной? Ирак потерял много людей из-за Америки, ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация). Много проблем принесла война, много потерь. Родители, дети, сыновья, дочери были убиты.

Когда я возвращаюсь в Ирак, ко мне подбегают дети. Сейчас в стране все спокойно, но каждый раз я вспоминаю, что в мое детство в этих местах шла война. Много раз бомба разрывалась недалеко от меня, вокруг гибли люди, я видел кровь. Меня не ранило, но закладывало уши, как на войне.

– В твоей семье все остались живы?

– Моего родного брата убила война. Я помню этот момент: я пошел на тренировку с молодежной командой. Вернулся, он пошел на работу – брат трудился таксистом. И какая-то машина взорвалась, когда он проходил рядом с ней. Тогда погибло много людей, в том числе он. Я не понимал: «Почему?»

Мы отлично общались, у него ни с кем не было проблем. Он просто пошел на работу, делал работу, чтобы зарабатывать деньги для семьи.

У брата осталась дочь – моя племянница. Теперь она живет с моей семьей. Когда мы видимся, я вижу, что она часто грустит. И я понимаю ее: у нее нет отца, мать вышла замуж за другого. В Ираке так можно, если супруг погиб и есть с кем оставить ребенка. Теперь я хочу сделать для этой девочки все, она мне как сестра. Каждый раз, где бы я ни находился, в какой бы стране ни был, при звонке родителям я прошу дать телефон ей, чтобы узнать, все ли у нее хорошо в школе, в жизни. И говорю папе: «Пожалуйста, заботься о ней».

Она потеряла отца, я потерял брата, но в будущем не хочу потерять сына или дочь. Я надеюсь, что война закончится. Везде – в Ираке, в Сирии, в Европе тоже не будет проблем. Но медиа сейчас еще сильнее убивают Ирак. Я общался с людьми в России, многие говорили: «По телевизору говорят, что в Ираке ужасно, опасно». Но если ты поедешь в Ирак сейчас, у тебя не возникнет проблем. Сейчас намного лучше: Америка ушла, ИГИЛ ушел. После матча с Ираном – того, в котором я надел маску в честь протестующих, – появился новый президент, который делает правильные вещи. Закончились протесты, в Багдаде нормальная обстановка. Вот до этого было неспокойно, люди бились с полицией и не хотели уходить с площади.

Все это ужасно, потому что народ в Ираке хороший. Поверь мне, бро. Люди открытые, чистые. Если ты приедешь в Ирак, тебе очень понравится. Обязательно посети Эрбиль, Сулейманию, Басру, Вавилон – у нас есть десяток красивых городов для прогулок, с великой архитектурой.

Мой агент из России приезжал в Ирак и сказал: «Это точно та страна? По телевизору говорили, что здесь нельзя выходить из отеля». Сейчас никто не сделает тебе плохого. Ты можешь ходить, где хочешь, – по ресторанам, семейным кафе. Я советую тебе приехать в Ирак. И друзьям в Самаре говорю об этом. Тем более визу получить просто – у меня есть общение с посольством, – сказал Хади.