«А слесарь — прямо интеллектуал!»

Анатолий Байдачный не просит у Бога лишнего Goals.byпубликует вторую часть интервью с одним из самых интересных собеседников, на которых богат белорусский футбол. Отвечая на предложенные вопросы, Анатолий Байдачный желал удачи Георгию Кондратьеву, рассказывал о своих читательских предпочтениях и несколько раз осиленной «Войне и Мире», декламировал стихи Константина Симонова и вспоминал нью-йоркский просмотр фильма «Крестный отец» с молодым Алем Пачино. — Многие считали вас реальным конкурентом Георгия Кондратьева в борьбе за пост главного тренера национальной сборной. Как вы к этому относитесь? — Ко мне обращались и говорили: «Хотите ли?» — А кто обращался? — Ну, пресса. — Так пресса же ничего не решает. — Почему? Вы зря — создается ведь имидж, начинается движение. Есть все же влиятельные люди в нашей журналистике. Но я сказал, что уже не хочу. И что сам поддерживаю кандидатуру Кондратьева. — Неужели у вас нет никаких амбиций в этом отношении? — Нет. Никаких. И никакого желания. — Почему? — Это пройденный этап. И вся грязь, которая вылилась на меня руководителями, отвратила от сборной на всю жизнь. — Но руководители ведь уже другие? — Да нет — те же… — Верите в Кондратьева? — Конечно. Жорке сейчас дан хороший шанс. Ему нужно проявить себя. Такой возможности больше не будет. Он стоит на распутье. Если себя не проявит, после сборной Кондратьеву будет сложно даже в клуб хороший устроиться. Потому сейчас надо собрать в кулак всю силу, волю, знания и умения. Лично я всегда Жоре могу подсказать или как-то помочь. Кондратьев — человек, которого я глубоко уважаю и как футболиста, и как тренера. И всегда буду его поддерживать. — Георгий Петрович кинулся в омут с головой. Согласны? — Каждый тренер, приходя в сборную, кидается в омут с головой. Куда деваться? Работа такая. Это гильотина, электрический стул! — Ваши воспоминания о периоде работы в национальной сборной исключительно плохие? — У меня очень хорошие воспоминания о футболистах, с которыми мы работали, об игре, которую мы с ними создали, о людях, которых, наконец, привлекли на стадион. Болельщики ко мне великолепно относились. Это греет душу. — Владимир Корытько недавно сказал: «Если бы Байдачному дали столько времени, сколько Штанге, результат был бы гораздо лучшим»… — Ну, футбол сослагательного наклонения не имеет. Дело в другом. Не надо было разваливать то, что было хорошо. Причем разваливалось все из-за меркантильных интересов, из-за огромной зависти. Лишь бы только никаких воспоминаний о моей работе не осталось. *** — Насколько было нетипичным поступление футболиста в неспортивный ВУЗ в советское время? — Маслаченко, закончив играть, стал комментатором. Братья Майоровы занимались журналистикой. Вполне типичная ситуация. В те времена, закончив с футболом, ты не был игроком, заработавшим миллионы, который может жить в свое удовольствие, как сейчас. Закончил играть — и все! Многие начальники, которые во время карьеры на руках тебя носили, могли больше не поздороваться. Такая была страна. А потому как футбол — та вещь, которая порабощает на всю жизнь. Хотелось, закончив, быть в гуще событий, стать спортивным обозревателем. Тем более были примеры. Поэтому мое поступление на журфак — продуманный шаг. Использовал подсказку Паши Якубовича и Миши Катюшенко. Да и никто бы тебя не взял на работу без специального образования. — Как вы относитесь к тому, что сейчас игроки, в основном, обучаются в БГУФКе. — Институте физкультуры? — Да. — Так всегда было. Все же единицы не обучались в институте физкультуры. Ребята после окончания карьеры начинали тренировать в СДЮСШОРах. — А что скажете о мнении, мол, футболисты ограниченные? — Ну, один дурак скажет, и все, понеслось! Футболист ограниченный, а слесарь — прямо интеллектуал! Это идеология такая. Ну, а что — не так разве? У нас такая страна была. Создавалось подобное мнение. Самый умный — это рабочий, все остальные идиоты. И никуда не денешься. Так было. — Давайте вернемся к Дидро. Как часто вы читаете? — Иногда можно что-то открыть на айпаде. Но все равно предпочитаю книги. Эта привычка у меня с детских лет… Мне вообще повезло — играл в хороших клубах, под руководством выдающихся тренеров. И вот когда я закончил, однажды встретил Олега Петровича Базилевича. Объяснил, мол, травма, завязываю. Он говорит: «Дам тебе один хороший совет. Много не надо, но каждый день старайся хотя бы по часу читать специальную литературу. Не только футбольную, но и спортивную. Это поможет твоему развитию». Я взял себе это за привычку. Может, сейчас читаю уже поменьше, но все равно стараюсь быть в курсе событий. Не только футбольных, но и вообще спортивных. Ведь, как говорится, методика во всех видах спорта одна, только средства разные. — А какие у вас предпочтения в художественной литературе? — Сказать о каких-то особых предпочтениях не могу. Вообще, я любитель исторических романов. Вот недавно Акунина всего перечитал. В принципе, интересно. Хотя с другой стороны — прочитал и тут же забыл. Что касается классики, в свое время несколько раз перечитал «Войну и Мир». — Несколько? — Да. Потому как в школе это была обязанность учебной программы. Тогда все прочиталось быстро, чтобы написать сочинение и получить оценку. Позже перечитал заново. Для осознания. Три или четыре раза я перечитывал. В каждом возрасте ощущения были новыми. — Толстой — автор, который нравится? — Толстой — это жизнефилософия. Никуда от этого не денешься. Это анализ человеческой души, общества, времени. Глыба! А для души? В наше время для души читали Жюля Верна, Джека Лондона и так далее. Это весело и интересно. — Так все же что у вас любимое? — На каждом жизненном периоде были свои предпочтения. Вкусы и взгляды все же меняются. В раннем возрасте первой любовью стал Вальтер Скотт — «Айвенго», «Роб Рой». Потом была любовь к Жюлю Верну. Думаю, никто из нашего поколения не миновал увлечения Фенимором Купером. Тем более моя юность и молодость пришлись на период появления в Союзе фильмов про индейцев. — ГДРовских? — Да. Был, правда, один американский. Уже потом, когда стал играть за московское «Динамо», начал ездить за границу. Появилась возможность смотреть голливудские фильмы. Они вызывали огромный интерес. У нас все было черно-белым, многие вещи — заунывными. А тут красиво, ярко, красочно, действительно интересно. Эпизоды быстро сменяются. Съемки масштабные... Вспоминаю, как в 19 лет попал в Нью-Йорк. Это было в 1972-м. Мы с ребятами из команды пошли смотреть фильм «Крестный отец». — Молодой Аль Пачино. — Да. В Америке только-только стали показывать фильм. У нас-то он появился намного позже — уже в 80-х. Помню, какое шокирующее действие на меня оказал «Крестный отец». — Понимали что-нибудь? — Да. — Мы прошли все ваши периоды читательской любви? — Помню период любви к Хемингуэю. Тогда, наверное, все его читали. Сейчас? Сейчас уже не хочется читать столь серьезную литературу. Потому что столько мыслей сразу наваливается. Литературу уже рассматриваю как источник вдохновения и душевной успокоенности. В свое время я и поэзию любил. Моим любимым поэтом был Константин Симонов. — Сейчас литература ассоциируется преимущественно с прозой. — Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди. Мы действительно были другими. Выросли после войны, имели другие взгляды на Родину, которую у нас отняли в 90-е годы. Я себя до сих пор считаю гражданином СССР. Я любил эту страну, играл за нее в футбол, выходя на поле с гербом. Любил и буду любить всегда. — Как вы сейчас себя идентифицируете — белорус или россиянин? — Гражданин СССР. Столько друзей! Часто наведываюсь к своему другу Володе Веремееву, который играл в киевском «Динамо». Сидим, вспоминаем, все думаем, что ж они натворили эти два правителя. Честно скажу, я бы Горбачева с Ельциным публично казнил! — Какой вы, в принципе, вне футбола? — Когда в Минск приезжаю, собираемся с друзьями, ребятами, с которыми играли раньше. Посидим компанией, выпьем-закусим, повспоминаем. Каждый год к Юре Курненину ездим на кладбище. Рано из жизни ушел наш друг… Недавно отметили с супругой 35 лет совместной жизни. Собрали всех друзей и родственников :). Дедушка я уже дважды. Внуку десять лет. Внучке — год. Есть много всяких обязанностей, вот и домой тянет. Хочется быть ближе. — Дом — это Минск? — Конечно. Здесь живет моя семья. Знаете, когда я уезжал из Москвы в Минск… — С какими, кстати, ощущениями? — Ощущения — друзья, товарищи, расставание с родным клубом из-за скандала. Уходил ведь на один год. Отправляли в Минск как в ссылку на короткий период. А потом остался, женился, назад уже не вернулся. И Минск тогда я не воспринимал как заграницу. Это была одна страна — Беларусь, Россия… У меня в душе все так и осталось. *** — Что попросите у Деда Мороза на Новый год? — Следующий год мой — год Дракона. Юбилей у меня будет. Хотелось бы счастья всей своей семье, здоровья, чтобы никто не болел. Исполнения всех желаний. Хотелось бы ничего не просить. Потому что Боженька и так к нам благосклонен. Вроде все в семье хорошо. Не надо просить лишнего. А для знакомых и окружающих — благополучия. Хотелось бы, чтобы люди приходя в магазин, не заглядывали в карман, проверяя, есть ли там деньги или нет. — А как у вас со здоровьем, кстати? — Здоровье пусть бы было такое, какое есть. — К 60 годам о чем-то жалеете? — Не знаю. Вроде бы, как говорится, жизнь удалась.