«Я живу в стране, где свободных СМИ нет»

Роман Широков был признан РФС самым ценным игроком сезона Есть мнение, Роман Широков — одна из главных причин, если не смотреть, то по крайней мере интересоваться российским футболом. Лучший игрок недавно завершившегося сезона в РФПЛ никогда не камуфлирует свои мысли общими местами, демонстрируя удивительные прямоту и порой резкость. Накануне Евро полузащитник дал большое интервью, в котором рассказал о политике, конфликте с фанатами и шансоне, который доносится из полицейский машин. — Вы чемпион весны по глянцевым обложкам. Утомились сниматься? — Да нет. Мне интересно было — пошел, попробовал. Удивило, что этот процесс занимает много времени. Вроде говорят, что хорошая вышла фотография, но потом еще несколько кадров делают: вдруг будет лучше. В итоге получается от 3 до 5 часов. Когда снимался для GQ, было масштабно. И стилист, и фотограф были на суперуровне. — Вы первая русская обложка GQ за долгое время. Вы испытываете по этому поводу гордость или вам по фигу? — Я этого, конечно, не знал. Но когда сказали, было приятно. Но им просто фотографии понравились, насколько я знаю. Так-то меня внимали внутрь, не на первую страницу. Но когда в американском офисе GQ увидели фотографии, сказали: тяните на обложку. — Несколько лет назад я был на съемке Романа Павлюченко, которого одевал очень манерный стилист — стопроцентно гомосексуалист. Наблюдать за Павлюченко было весело: он был очень смущен. — Не, здесь нормальный парень был. Вот четыре года назад, перед тем Евро, у сборной была фотосессия — парень, который нас гримировал, был явным. — Вас же это напрягает? — Cмотря какой человек. Кто-то это не показывает — тогда нормально. А бывает, раздражает. — Где вы покупаете одежду? — В магазинах. Где они находятся? В Европе. Сейчас есть возможность — покупаем бренды. Я на них вообще не зацикливаюсь, но там хорошая одежда, качественная. До этого ездил на рынок ЦСКА. — Куда-куда? — На рынок ЦСКА — на Ленинградском, рядом с баскетбольным дворцом. Раньше он был самым модным, считалось, что туда сходить — как в Милан на Монтенаполеоне съездить. Вся Москва туда ездила. Но последний раз я там был года два назад. — Если бы у вас была возможность поужинать с любым гражданином России, кого бы вы позвали? — (пауза) — Собчак? Навального? — Пф, какая Собчак? Какой Навальный? Левые персонажи мне неинтересны… Позвал бы Мацуева или Гергиева, Машкова или Миронова. — Вы слышали музыку Мацуева или Гергиева? — Что-то — слышал. Мне они интересны. А Машков с Мироновым — мои любимые актеры. — Почему Собчак и Навальный левые персонажи? — Потому что у них это все идет для пиара, это роли уже. Мне так кажется, по крайней мере, и, думаю, я вряд ли ошибаюсь. Навальный кого-то якобы разоблачает. Но свое финансирование он не открывает (интервью состоялось до того, как Навальный назвал инвесторов своего фонда — Sports.ru). Просто интересно: на какие деньги он живет? Он был настолько блистательным юристом и адвокатом, чтобы заработать состояние и ездить везде развлекать народ? Провокации устраивать — кому это интересно? Зачем провоцировать народ и устраивать митинги сейчас, много месяцев спустя? Постоянно в милицию попадать — это нормально? Вы проиграли выборы — все, готовьтесь к следующим. — Так они выходили не потому, что проиграли. А потому что выборы нечестные. — Выборы, понятно, далеко не честные. Но люди с площадей ушли — кто-то смирился, кто-то своими делами занялся. И последние акции — это бред. Первые митинги я полностью поддерживаю — всех людей, которые вышли и проявили свой гражданский протест. Но то, что дальше происходит, очень плохо. — Вы были на Болотной в декабре? — Я был в Лагуше, это в Португалии — мы к «Порту» готовились. — Были бы в Москве — пошли бы? — Скорее всего, да. Я могу, конечно, сказать: «Пошел бы непременно!» — но в мае говорить об этом будет нечестно. — За кого голосовали вы? — Президентские выборы я пропустил, потому что не успел взять открепительный. А на думских — ни за кого. К нам в Лагуш приезжала урна, но я туда кинул бланк, где поставил галочки напротив всех кандидатов. Я просто не знал о правиле: все испорченные бюллетени плюсуются к результату победителя. — Почему вы испортили бланк? — Потому что не за кого голосовать. Все говорят: мы будем делать это, то. Но никто ничего не делает. Если придет партия, которая будет продвигать законы на благо России и россиян, я не испорчу бланк. Да, у меня хороший достаток. Но у меня он есть, а другие плохо живут. Значит со временем будет какой-то взрыв. Кому это надо? — Три ваших главных претензии к нынешней власти? — Первое — коррупция. Второе — ни правительство, ни президент ничего не делают для улучшения ситуации. Все говорят, что с образованием беда, с полицией — беда, с дорогами — беда. С дорогами, кстати, особенная: не может километр 450 миллионов стоить! Везде беда. И ничего не делается. Зато говорят: это хороший человек, он мой друг и никогда меня не подведет. Как за все это можно голосовать? — Третье — почти полное отсутствие свободных СМИ? — Я живу в стране, где свободных СМИ нет. Поскольку иностранную прессу я не читаю, то еще не успел узнать, что такое свободные СМИ. Так что меня это не так напрягает. — Когда коррупция последний раз касалась вас? — Слава Богу, я ничем таким не занимаюсь, чтобы меня это трогало. Мы сейчас достроили дом в Подмосковье — когда протягивали газ, никаких проблем не было, все по прозрачным схемам сделали. Но друзья, у которых есть бизнес, много интересного рассказывают. Например, в Питере. Друзья-бизнесмены родились в одном центральном районе. Сейчас живут в другой части города, но когда встретились, решили проехать по местам детства и ужаснулись тому, как там сейчас выглядят детские площадки. Приходят к префекту района: «Мы хотим за свои деньги здесь все облагородить. Дайте разрешение». А он им: «30 процентов». «Что 30 процентов? Мы же за свои деньги хотим». «А меня это не волнует. 30 процентов мне принесите…» Как в такой стране можно жить? — Многие не могут найти ответа и эмигрируют. — Такие настроения я слышу постоянно. И это очень печально. У меня тоже бывают такие мысли. Надо понимать, что когда туда едешь, тебя там никто не ждет. Второе — надо учить язык, а я его вообще не знаю. Ну и готовы к этому должны быть все — и жена, и дети. Если уезжать, то сейчас — пока дети маленькие. Чтобы выучили язык с нуля, пошли в детский сад и школу. — Среди доверенных лиц Путина много футболистов. Понятно, что кто-то из них мог согласиться на это против воли… — Против воли ничего не бывает. Что их, били, пытали? Конечно, нет. — Может, попросили те, кто для них много сделал в жизни. — Не знаю, что можно было сделать для тех, кто стал доверенными лицами. Но, может, в дальнейшем какие-то услуги им будут оказаны. Правда, неизвестно, сколько эта власть продержится. — Предлагали ли вам стать доверенным лицом? — Нет. Почему? Потому что знали, что не соглашусь. — Вы как-то высказались по поводу князя Мышкина из «Идиота»: «Думаю, это только для русских привычно считать, что если человек делает что-то необычное, то он ненормальный». Вы же говорили про себя, верно? — Да нет. Просто у нас вообще так. Какие-то необычные вещи делаешь — значит, псих. Пошел, например, кому-то денег дал просто так — значит что-то не так. — Вы сейчас про кого? — Неважно — есть такие моменты. Если богатый или знаменитый человек сделал что-то хорошее, значит в этом что-то кроется — или пиар, или что-то еще. Считается, что просто так у нас ничего не делают. Естественно, кто-то не делает. А кто-то — делает. — Вы чувствуете, что широкие массы вас считают ненормальным? — Кто меня не знает — тот считает. — Ваш партнер по сборной Сергей Игнашевич рассказал, как вы ездили туристами на хоккейный чемпионат мира в Швецию: «В сувенирной лавке больше всех троллей купил, естественно, Широков»… — Ну, это шутка была. — Это понятно. Но вас считают главным троллем российского футбола. Вас это обижает или прет? — Да мне все равно. Шоуменом меня журналисты представляют, это им кажется. Могу сказать, что я всегда таким был. Никакой роли я не играю. Если играешь, то рано или поздно это все равно всплывет наружу, и все жестко разочаруются. — Недавно услышал дивную историю. Самолет сборной России, Широков подходит к президенту РФС Фурсенко и спрашивает: «Скажите, какого хрена у нас играют так много договорняков?» Такое было? — В такой форме — конечно, нет. Это было осенью позапрошлого года, когда «Анжи» и «Алания» пытались остаться в премьер-лиге. Я ни одного их матча не смотрел, но все писали, что там что-то не так. Вот я и спросил у Фурсенко и Сергея Геннадьевича Прядкина: «Что скажете об этих играх?» Они сказали, что у них претензий нет. У меня нет оснований им не доверять (улыбается). — Новой власти в российском футболе два года. За это время стало лучше или хуже? — Футбол, может, и стал лучше. Организация стала хуже — чего ни коснись. Плохие поля. Старые стадионы. Мало зрителей. Ничего из этого к лучшему не меняется. – Ваш казанский диалог с болельщиками «Зенита» взорвал интернет. Давайте восстановим хронику событий. «Зенит» только что выиграл у «Динамо» и стал чемпионом, на поле выбежало несколько тысяч фанатов. К вам подбежал один из них и стал просить майку. Что за диалог у вас приключился? — Он просил: «Дай футболку». Три раза. Я три раза говорил: «Нет». Потом он эту футболку стал с меня сдирать. Я ушел под трибуну. — И послали при этом на на х#й? — Не знаю. Зато знаю, что в эфире ничего такого слышно не было. — Почему вы не хотели отдать ему футболку? — Потому что футболки со всех выигранных нами финалов и значимых матчей я оставляю себе — подписав ее у всей команды. Вторую футболку еще за много дней я обещал одному очень преданному болельщику «Зенита». Ну и кроме того, я незнакомым людям футболки не даю. Если он купит ее в магазине, придет ко мне — я без проблем подпишу. — На следующем матче — в Казани — фан-трибуна послала вас именным баннером. — Я увидел и был в шоке — потому что не понял, о чем речь. Я тот матч не играл: сидел на скамейке. Когда мы баннер разглядели, Керж (Александр Кержаков — Sports.ru) сказал: говорили, что ты кого-то послал прямо во время эфира, фанаты в бешенстве. Дальше мы приехали в аэропорт, двое ребят и одна девушка попросили со мной сфотографироваться. Давайте, конечно. Тот, что фотографировался со мной, подошел посмотреть: получилось или нет? «Да, получилось. А внизу мы подпишем…», — и процитировал баннер. Ну я и начал свой монолог. Только на видео он не весь. Там примерно середина. Сначала я помягче говорил. — Расскажите, на каких курсах вы выучили этот жуткий язык? — Этот язык на 99 процентов используют все люди, когда их оскорбляют. Поэтому не надо делать из себя лингвистов или сторонников чистого языка. Когда к любому из вас подойдут и оскорбят, вы отреагируете так же или примерно так же. Прислушайтесь: когда на улице кого-то просто заденут плечом, можно такое услышать... Я признаю: все это выглядело крайне некрасиво, у меня было слишком много мата. Но по сути, за исключением некоторых выражений, я был прав. — Как произошло ваше примирение с фанатами? — Я прекрасно понимал, что на следующем домашнем матче появится новый баннер. А на этой игре должны были быть моя жена и ребенок — читать про меня и слушать кричалки им было бы не очень интересно. Поэтому я позвонил руководству клуба и попросил организовать мне встречу с ребятами из фан-движений. В их комнате под трибунами «Петровского» мы и встретились. Обсудили. Какие-то вопросы были сняты, о чем-то договорились. — Вы пришли один? — Конечно, один. Во-первых, там разумные ребята. Во-вторых, почему я должен идти с охраной? Сказал же эти слова я. А я всегда говорю: за свои слова я отвечу. — За то, что говорили про Курбана Бердыева в нетленном интервью «Спорт-Экспрессе» (в числе прочего Широков сказал, что для Бердыева бог — господин Франклин со стодолларовой купюры — Sports.ru), вы тоже ответили? — Да. Когда играли ближайший матч против «Рубина», через два, кажется, месяца после интервью, я извинился перед Бердыевым. Не за все слова — за некоторые. — И напоследок: когда вы последний раз кого-то ушатывали? — Много-много лет назад. А сейчас зачем? Конфликты надо решать по-другому. Спокойнее. — Вратарь «Зенита» Вячеслав Малафеев рекламирует МТС. Почему в рекламу все еще не зовут вас? — Ну, Малафеев — это имя. А я кто? Тем более, имидж себе подпортил. Хотя в ближайшее время, может, что-то и удастся устроить. — Вы как-то сказали: «Иногда кажется, что в России 50 миллионов человек сидело в тюрьме». Это вы с чего взяли? — Разговорный жанр приблизительно такой же. — Вы себя к числу этих 50 миллионов причисляете? — Когда-то — да (смеется). У нас любят такие сериалы: «Бригада», еще что-то. У нас из полицейских машин играет шансон. Конечно, это дико. Если тебе нравится, ты можешь дома слушать. Но не когда у тебя машина открыта, ты стоишь на посту, а оттуда — Круг или кто-то еще. Верх фантазии. — Вам шансон нравится? — Какие-то песни — да, какие-то — нет. Что-то нравится у Круга, у Дюмина. — «Владимирский Централ» нравится? — Нет, не нравится. — Кержакову группа «Ленинград» посвятила целую песню. Посвящали ли что-нибудь вам? — Фанаты «Спартака» мне речовку свою пятый матч подряд посвящают. Одна и та же. Вот думаю: у них что, творческий тупик? Некому новую придумать? — Последний раз, когда вам было страшно? — Не то чтобы страшно — просто очень переживал за сына. Он на Рождество прыгал с крестным на батуте — неудачно упал, сломал руку. Причем сложный перелом, локтевой, со смещением — даже две спицы пришлось вставлять. А за себя чего мне переживать? Я ничего плохого не делаю. Только если когда едешь куда-то. Ехал недавно из Петербурга в Москву и пробил два колеса. Ехал на машине — потому что решил ее сюда на какое-то время привезти. Повезло, что произошло это рядом с заправкой — туда я добрался и посреди фур стал ждать эвакуатор. Случилось все в 12 ночи, к 7 утра он из Москвы до меня добрался. Это в 430 км от Москвы было… — Страшно представить, сколько вы за это отдали. — Порядка 18 тысяч. Но если учесть, что нужно было еще купить резину, прокатать диски, вышло намного больше, чем если бы я заказал эвакуатор прямо в Питер, а сам за четыре часа доехал до Москвы на «Сапсане». — Василий Уткин в оглушительной колонке на Sports.ru назвал Марата Измайлова «е###утым». Если бы вы про себя такое прочитали, как поступили бы? — Наверное, перестал бы общаться с журналистом. Понятно, что первое желание — разбить лицо при встрече. Но это не решит проблему. — Ваш конфликт с комментатором «Первого канала» Виктором Гусевым исчерпан? — Давно. Мы оба себя неправильно повели. Он — когда говорил про меня в прямом эфире. Я — когда не подал ему руку, при встрече в конце Евро-2008. Я это признаю. И сейчас, если бы он рядом оказался, никаких проблем бы не испытал. — Прошлый Евро для вас тоска или радость? — Радость, конечно. Что для меня там было тоскливого? — Сыграли всего один матч. — Ничего страшного. Надо было лучше играть. Зато мы третье место заняли, медаль получили. — Почему в матче с Испанией у вас вышло так неудачно? — Есть матчи, когда нам забивают, а мы — нет. Если бы при счете 1:0 мы не в штангу попали, а забили, неизвестно, как бы все повернулось. Или Денис (Колодин — прим. Sports.ru), когда мяч выбивал, не в ногу попал, а выбил бы на трибуны, что было бы? Ничего страшного. Зато мы завуалировали свои действия, никто нас не понял, а мы выиграли три следующие игры и получили медаль. — Вам встречался соперник, против которого играешь и понимаешь, что ничего сделать невозможно? — Чтобы ничего не мог сделать — нет, такого не было. Когда мы играли со «Штутгартом», мне очень Марио Гомес понравился. Со стороны кажется, что он увалень, деревянный. А на самом деле — очень техничный. Еще Клозе — умный, техничный, забивной. — Тренер «Зенита» Лучано Спаллетти сказал, что вы вполне могли бы играть в мадридском «Реале». Вы сами это воспринимаете как фантастику, которая на третьем этаже? — Да нет, вполне реально. Сыграл — понравился — взяли — пошел играть. — Просто вам уже 30 лет. — Насколько я понимаю, в Европе на возраст смотрят не буквально. Если человек есть, и они видят, что года два-три он может приносить пользу, они не задумываясь берут. Ван дер Варт — очень молодой игрок? Ему под 30, но он играет, и его готовы брать — потому что может усилить. Почему с Гиггзом продлевают контракт? А ему 39. Сейчас так же продлят с Лэмпардом и Терри. Единственный минус — я иностранец. И они не очень хорошо меня знают. — Почему вы тогда язык не учите? — Да отговорки все. Как у людей из офиса: сейчас займусь спортом, вот завтра — точно. Я так же: завтра позвоню учителю и начну. Даже жена начала учить. А у меня завтра наступает, но я все не звоню и не звоню.