«Оказалось, после 0:7 никто не умирает»

Артур Лесько сумел подружиться с Романом Василюком Теперь уже бывший голкипер «Минска» говорил много, хорошо и интересно. Беседуя с корреспондентом Goals.by, Артур Лесько рассказал о том, как прошло расставание со столичной дружиной. А также определил главный кошмар сезона, поведал о дружбе с украинским вратарем Евгением Боровиком и Романом Василюком, вспомнил последний пропущенный мяч в составе минского «Динамо» и отметил, что покидал Украину так же, как Александр Гутор пытается покинуть БАТЭ. — Шестого декабря все было хорошо. Сами говорили, мол, остаетесь в «Минске». Проходит 20 дней — и появляется новость, что вы покидаете «горожан». Что случилось? — Сам был удивлен. После разговора с главным тренером понял, что на меня рассчитывают. Контракт хоть и заканчивался, но руководство предложило продлить его на тех же условиях. Я в свою очередь попросил те, на которые приходил в клуб. Просто неожиданно по нашей стране ударил кризис, и пришлось переподписать соглашение с клубом менее выгодным образом. Я два года провел в команде. И, мне кажется, имею право попросить пересмотра контракта. Руководители сказали, что подумают. Спокойно уехал в отпуск. Потом появились слухи о Владимире Бушме. Это нормально, когда в команду приходят новые люди, но мне при этом никто ничего не говорил. И подобная обстановка немного напрягала. Вернулся из отпуска. Тишина. Позвонил Скрипченко, он попросил приехать. Когда сел напротив Вадима Викторовича, по глазам понял, что что-то не так. Скрипченко было тяжело говорить, но он нашел слова. Сказал, что решили контракт со мной не продлевать. — Интересно. — Да. Вадим Викторович попросил без обид. А обид у меня к клубу нет. Просто можно было так не затягивать. Я бы все понял, если бы в конце сезона об этом сказали. — Вадим Викторович говорил, что у вас глаза на мокром месте были. Правда или художественное преувеличение? — Ну, я же свои глаза не видел. Было просто очень обидно в тот момент. Привык к команде. А сейчас наступают перемены. Это немного настораживает. — И что с перспективами? — Конкретных предложений не имею. Все только на стадии разговоров. — У вас агент есть? — Нет. Понимаю, что без него тяжело найти команду. Но я не хочу ни с кем подписывать агентское соглашение. Почему? Смотри: подписал и плати человеку за то, что он ищет мне команду. А я нахожусь без работы. Агент мне за это будет платить? :) — Как искать будете? Смотреть таблицу и отмечать команды, которые без вратарей остались? — Нет. Я надеюсь, что хоть какое-то имя у меня есть. И кто-то проявит интерес. Навязываться не хочу. Я должен видеть заинтересованность в себе. — Если оставаться в Минске, то вариант уже только один — «Динамо». — На меня никто не выходил. В свое время я уходил из клуба в стандартной динамовской манере. Со мной не продлили контракт. Позвали бы — вернулся. «Динамо» для меня родной клуб. И этим все сказано. — После успешного армянского периода два года в «Минске» воспринимаете как шаг назад? — Действительно, в плане завоевания медалей не сложилось. Была возможность выиграть Кубок — не вышло. Правда, не могу сказать, что многое потерял, вернувшись. Может, кризис немного омрачил ситуацию. Мы возвращались домой, все было хорошо. Приехали — и бац! Смеялись, что как ни поедем куда-то, всегда что-то случается. — Где-то еще вызвали кризис? — В «Кривбасс» приехали, так там начались проблемы. До приезда все было нормально, а потом зарплату по четыре месяца не платили :). — Кошмар года — 0:7 от «Шахтера»? — 0:7 от «Шахтера», 1:5 от БАТЭ и 4:4 с «Неманом». Посчитай. 16 голов за три матча. Вот он — кошмар! — Семь никогда не пропускали? — Да я больше пяти не пропускал! А тут… Плакал. Не знаю, видели ребята или нет. Для меня это был шок. Но надо проходить и через такое. И оказалось, после 0:7 никто не умирает… После таких пощечин хочется доказать, что это случайность. — Событие со знаком плюс? — Финал Кубка. Вся команда горела желанием. Все настраивались. Обидно, что не удалось победить. И это одна из причин, по которым у нас дальше не совсем все гладко пошло. Когда чего-то ждешь, готовишься, а потом этого не добиваешься, наступает опустошение. — Игорь Логвинов говорил, что в Армении выучил матерный армянский. Вы тоже? — Нет, не освоил. На поле ругался по-русски. И ко мне уже после первой игры подошел главный тренер и сказал: «Артур, не ругайся, пожалуйста, так громко. У нас это не принято». Пришлось начать себя немного сдерживать. Так что я даже не знаю ни одного армянского мата. — А армянский учили? — Пытался. Язык тяжелый. Особенно произношение. К концу года был, как собака. Понимаю, а сказать не могу. — Как ладили с Игорем в «Минске»? — Нормально. У нас сформировались рабочие отношения. Не было такого, чтобы кто-то палки в колеса вставлял. Мы же взрослые люди. И прекрасно понимаем, что это жизнь и у нас такая профессия. Если играет один, то не играет другой. И обид из-за этого быть не может. Мы обменивались компьютерными дисками. Он игру пройдет — мне дает. И наоборот. На тренировках заводили друг друга. Играли на пиво, отжимания. Старались создать мотивацию. Если он играл — у меня был стимул работать еще лучше. — За время карьеры случались конфликты с напарниками? — В «Динамо» был такой вратарь Владимир Сулейманов. С ним было тяжело. У человека были амбиции. Вообще не общались. Только «привет-пока». А на Украине у меня даже друг-вратарь остался. Женя Боровик. Мы до сих пор созваниваемся. В «Кривбассе» сплотились, сдружились. — Вопрос дружбы вратарей в одной команде мучает меня давно. Оказалось, что это возможно. — Возможно! Мы ездили семьями на шашлыки. Когда Женя из «Кривбасса» перешел в «Днепр», отправлялись к нему в гости. У нас вообще не возникало конфликтов. Мне было приятно с ним проводить время. И мыслей о том, что Боровик — мой конкурент, не было. — Как вы отреагировали на новость о том, что ваш кумир Джанлуиджи Буффон признан лучшим голкипером 21-го века? — Это закономерно! Буффон мне нравится своей харизмой. Он провел в одном клубе почти всю карьеру. Я бы тоже хотел закрепиться в одной команде и провести в ней лучшие или худшие годы :). — В одном интервью шестилетней давности вы признались, что сошли бы с ума, появись у вас возможность поиграть с Буффоном в одной команде. Поменялось что-то с тех пор? — Нет. Так же уверен, что сошел бы, если бы подписал контракт с «Ювентусом», приехал на тренировку да увидел его :). Буффон для меня был и остается большим игроком. — Помните первый матч, во время которого увидели итальянца в игре? — Игра против сборной России. Это был его первый матч за «скуадру адзурру». — О вратарях говорят, что они не такие, как все. — Я, кстати, в том же интервью говорил, что вратарь — не футболист. Говорят, под вратарями даже трава не растет. Но вообще все зависит от человека. Среди полевых много чудаков. Мне очень нравится моя позиция. Мне нравится подтрунивать над игроками на тренировках. Партнер будет бить, а я ему: «Деревяшка! Забить не сможешь!». Довольно часто на тренировках главная задача полевых — забить мне и крикнуть «Тащи!». Вот стимул. Мне скучно тренироваться, когда тишина. — Андрей Горбунов как-то сказал, что помнит почти все пропущенные мячи последних сезонов. А вы? — Если мне напомнить матч и счет, то вспомню, как пропустил. Я даже пропущенные в «Динамо» могу вспомнить. — Давайте вспомним последний. — О, мой прощальный курьезный гол :). Играли против «Витебска» на выезде. Ведем 1:0. Дело к концу идет. Пробивают по воротам. Мяч не фиксирую сразу. Хотел время потянуть. А игрок соперника выскочил, в подкате выбил мяч — и гол. — Наверное, не ошибусь, если предположу, что травма в Гомеле в 2005 году стоит особняком в карьере. Она вас сильно изменила? — Мировоззрение поменялось. Я стал свою семью любить еще больше. Дал себе зарок сделать все необходимое, чтобы родные были счастливы. Начал понимать, что от нас ничего не зависит. И все может перевернуться в любой момент. Любая травма учит тому, что надо ценить отведенный нам век. И нужно пытаться выжать из себя максимум. — Когда очнулись в больнице, какая первая мысль посетила голову? — Не понял, где я. Бредил. Жене звонил. Нес всякую чушь :). Тогда у меня был только сын. Обещал вторую дочку. Сейчас смеемся над этим. Во второй раз-то тоже сына родили. — А последняя мысль перед столкновением? — Когда шел в ноги, ни о чем не думал. Все на автомате. Есть момент — надо использовать его. Потом было трудно себя перебороть. Первое время боялся. Но тренер по вратарям Эдуард Тучинский помог. В тренировки включали несколько упражнений на это — и все прошло. После много ходило разговоров о Василюке. Все пытали, как мы с Ромой. А так интересно все сложилось, мы с ним друзья теперь. — Ого! — Да, дружим семьями. После Нового года ездили к Василюкам в гости. Гуляли по Беловежской Пуще. Собирались на два дня, но он нас не отпускал. Пробыли пять в итоге. Говорили на эту тему. Он рассказал о своих ощущениях, переживаниях. Надо знать Рому. Он очень сильно переживал, звонил врачам, узнавал. — Как вам удалось затесаться в доверие к Василюку? Он чрезвычайно скромный с виду и, кажется, очень замкнутый. — Это про него так говорят. Он не каждому открывается. Но так получилось, что мне удалось Рому раскрыть. С ним приятно общаться. На сборах жили в одной комнате. «Сектор Газа» — одна из любимых наших групп. В общем, нашли общий язык. — Когда случается что-то негативное, стараетесь об этом забыть? — Если неудачный матч, то это бессонная ночь. Прокручиваешь моменты, анализируешь. Но мне дети помогают. Отвлекаюсь. Играю с ними в приставку. И на следующий день о матче не вспоминаю. — Давайте возьмем более глобально. Время в «Кривбассе»… — В игровом плане я очень многое потерял. Но с другой стороны, уезжал из «Динамо» на совершенно другие, сумасшедшие условия. У меня семья. Ее надо кормить. Вот в этом плане — очень хороший этап. — На вашей страничке в Википедии есть две цитаты про это время. Одна принадлежит непосредственно вам. Обвиняете клуб в том, что его представители лишили вас футбола. А вторая — тренеру по вратарям Тарасу Гребенюку. Он говорит, что вы виноваты сами. — Ну, ведь лишили же! Я молод, полон желания, приезжаю и оказываюсь не нужным. Два матча всего! Потом уже пришло понимание — ошиблись с выбором. Не надо было идти в «Кривбасс». Ведь имелись варианты перехода в клубы, которые во мне были более заинтересованы. Но остановил свой выбор на «Кривбассе» как раз из-за тренера по вратарям, которому я полностью доверял. А по второй части… У каждого своя правда. К своему труду я всегда относился серьезно. И в «Кривбассе» я делал то же самое, что делаю везде. — Вы ведь оттуда уходили тоже не совсем гладко. — Уходил так, как собирается Александр Гутор покинуть БАТЭ, используя пункт в регламенте о проценте сыгранных матчей. — Расскажите, как проходил процесс. — Все просто. Написал заявление в премьер-лигу Украины. Вскоре меня и директора клуба вызвали на заседание. В итоге дали неделю или дней 10 на примирение. В клубе понимали, что если не найдем общий язык, я все равно уйду. Пункт существует, и любой суд будет на моей стороне. В общем, мы договорились полюбовно. — Заседание по Гутору состоится во вторник. Ваше мнение обо всей этой ситуации? — Это палка о двух концах. Чтобы полностью понять, надо находиться в коллективе и общаться с Сашей. Но его можно понять. Гутор ведь хочет играть.