Все новости

«Будь Капский помоложе, стал бы с ним в ринг»

16 ноября 2013, 00:00
29

Василий Хомутовский не против вернуться в сборную Беларуси «Торпедо-БелАЗ» — 16-я команда в профайле 35-летнего Василия Хомутовского. То есть накопленного опыта и историй у человека по самую макушку. В большом интервью Никите Мелкозерову вратарь рассказал о приметах Эдуарда Малофеева, репрессированных предках, отце, охранявшем Петра Машерова, двух сотрясениях мозга и своих взаимоотношениях с БАТЭ. — Практически во всех своих командах вы выступали под 33-м номером. Почему? — Это случай. Я перешел в «Стяуа» из харьковского «Металлиста». Контракт подписал перед самым началом чемпионата. Мне предложили номера на выбор. 33-й был свободным. Почему-то я выбрал его. И впоследствии практически никогда не менял. Только в «Карл Цейссе» и «Аугсбурге» 33-й был занят, я взял 55-й. А в «Амкаре» выбрал 88-й. 33-й и 55-й были уже несвободны из-за полевых игроков. Никаких символов или заморочек. Мне чисто эстетически нравятся повторяющиеся цифры. — Автомобильный номер с двумя пятерками — тоже не заморочка? — Нет. Когда приобретал машину, выступал в Германии. Эта традиция пошла от немецких футболистов — автомобильный номер соответствует игровому. 0055 был занят, потому взял 5500. К тому же в отличие от России в Беларуси с выбором подобных номеров дело обстоит совершенно нормально. Абсолютно официальная, не хлопотная процедура. Заплатил за парный номер, получил его. Потратил меньше ста долларов. — Привычный футболист — это комплекс традиций, примет и суеверий. Вы соответствуете стандарту? — Нет. Ну, есть какие-то мелкие… Не могу сказать, что приметы или суеверия. Я верующий. А все суеверия от суеты. От недостаточной веры. От каких-то языческих пережитков. Потому надо верить в Бога и свои силы. А заморочки… Я где-то читал, что в одной команде было поверие, будто, встретив по дороге на стадион машину с определенными номерами, она обязательно победит… В общем, мне кажется, все суеверия от психологической неустойчивости. — И какие мелочи вы себе позволяете? — Стараюсь не зацикливаться. Вот, например, некоторые футболисты выходят на поле только с правой или левой ноги. Некоторые не позволяют себе наступить на боковую линию. Некоторые наоборот — наступают. Знаешь, это в большей степени игра. Не стоит придавать ей особого значения. Кому-то просто нужно подкреплять свою уверенность. Ну, да, я стараюсь ступать на поле с правой ноги. Но это меня ни к чему не обязывает, это просто привычка. — Вратарь без суеверий? — Я нестандартный вратарь :). Только на постсоветском пространстве живет утверждение, будто вратарь — это не профессия, а диагноз. Типа, голкиперы менее интеллектуальны, более суеверны. В Германии и Румынии я ничего такого не слышал. И вообще мне в карьере повезло на учителей. Они составляли мою нынешнюю ментальность, не позволяли заморачиваться. В «Смене» я занимался у Михаила Францевича Шутовича. Действительно тренер от Бога. Очень педантичный и спокойный специалист. Реально вкладывал в нас душу. Когда я годами позже смотрел в Аугсбурге на занятия детских команд, вспоминал Шутовича. Он работает с той же системностью, методичностью и ответственностью. А чуть позже мы познакомились с Юрием Александровичем Петуховым. Юрий Саныч повторял мне постоянно: «Вратарь должен быть самым интеллектуально развитым игроком команды, самым житейски мудрым». Человек оказал на меня огромное влияние. И то же самое могу сказать о Вальтере Дзенге, с которым трудились в «Стяуа». Трижды лучший вратарь мира. И это чувствовалось. Плюс самообразование и отец, на которого я всегда старался быть похожим. Исходя из всего вышеперечисленного, думаю, я и стал нестандартным вратарем. Все-таки не подвержен большинству привычных комплексов. — Пример отца для вас актуален и в 35 лет? — До сих пор стараюсь быть на него похожим. — Ваше увлечение боксом ведь пошло от него? — Совершенно верно. Мой отец служил в одном из силовых ведомств БССР. Охранял Петра Машерова и его семью. — Был непосредственно бодигардом? — Да. Личным охранником. Он и еще несколько коллег. Так вот, я с детства старался походить на отца. И чем старше становлюсь, тем больше понимаю, что правильно делаю. Справедливость, порядочность, отношение к людям, к жизни, реакции на некоторые спорные ситуации. Все это от отца. Гены пальцем не раздавишь. А они у меня интересные. — Чем? — По маминой линии я в большей степени поляк. А папины предки все из Гомельской области. Они были очень богатыми людьми. Правда, с приходом большевиков всего лишились. Конфисковали земли, дома, золото, короче, все, что можно. Насколько мне известно, на золото моих предков был построен город Ельск. Не знаю, что за поселение там существовало раньше… Прадеда расстреляли НКВДешники в 1939-м. А родителей бабушки сослали на Дальний Восток. В Хабаровск. — Интересный город. — В 50-х годах мой дед добился от властей реабилитации своих родителей. Иначе отец никогда бы в жизни не поступил в школу милиции.  — Дайте пример ситуации, умение разбираться в которых вы переняли от отца. — Допустим, на тебя оказывается давление. Тренерами или клубными руководителями. Контракты, строительство, прочие бытовые моменты. В 18-19 лет мне было сложно решать такие проблемы. Но, научившись от отца, я понял, как правильно строить аргументацию порой за счет жесткой позиции, как стоять на своем. С годами стал увереннее. Горжусь своим отцом. И да, увлечение боксом, рукопашным боем, кикбоксингом — это от него. Хотя папа не приветствует мои занятия. — Почему? — Все время предупреждает, мол, спорт-то травмоопасный. Но я стою на своем. Отец никогда не диктовал мне условия, давал свободу. К тому же бокс — это не только физическая сила. Силу можно приобрети просто в тренажерке. Это своего рода философия. Хотя в последнее время мне все никак не удается попасть в боксерский зал. Потянул сухожилия на плече, из-за чего пропустил две игры чемпионата. Пока восстанавливался, как-то забросил занятия. Думаю, в отпуске вернусь к ним. — Вы ведь хотели поступить в школу милиции по отцовскому примеру. — Это правда. Помню, учился в десятом классе, играл в юношеской сборной. У отца на одном из министерских приемов спросили про меня, мол, пойдет ли сын по твоим стопам. Папа ответил, что нет, что сын прочно связан со спортом. И было понятно: академию милиции я бы никак не увязал с профессиональным футболом. Кстати, я как-то интересовался у Геннадия Николаевича Невыгласа по поводу возможности получить соответствующее заочное образование. Но оказалось, что по закону студент-заочник должен быть работником структуры МВД. И все равно подобная мечта у меня сохранилась. — Давайте вернемся. Расскажете о совершенно удивительных приметах, которые встречались вам за время карьеры? — Надо думать… В сборной у Эдуарда Васильевича Малофеева автобусу запрещалось сдавать назад. Такой цирк, не передать. То есть мы отправляемся на игру, и автобус изначально должен быть так припаркован, чтобы не сдавать назад. Бывало, мы подъезжаем к воротам «Динамо». Улица узкая. Затор. Нужно сдать назад. Эдуард Васильевич не позволял, командовал: «Все, выходим!» И мы добирались до подтрибунки пешком. И ладно, игроки. А массажисты со своим инвентарем?.. Короче, было весело. — Что-то еще? — Утром в день матча постоянно играли в баскетбол в манеже в «Стайках». Вместо разминки. Весь вызванный состав делили на две команды. То есть получался баскетбол десять на десять. Выходили такие зарубы, что просто страшно. Я с учетом своего роста старался играть под щитом. Это была смесь регби, американского футбола и чуть баскетбола. В среднем за время наших матчей доктор появлялся на площадке минимум раза три. Подтирал разбитые носы перекисью водорода :). Однажды игроку сломали палец. Сейчас уже не вспомню, кому именно… Плюс постоянное соперничество Лаврика и Лухвича. Этого я точно никогда не забуду. — Почему? — Андрей и Саша осознанно шли в разные команды. Регбийная борьба дополнялась их словесной перепалкой. Лухвич ведь закончил академию милиции. Вот Лаврик и кричал на весь зал в очередном порыве гнева: «Мент!!!» А Лухвич отвечал: «Бык Червеньский!!!» :). Весело было. — Хочется вернуться в сборную? — Да. Вот тебе пример. Лука Тони кучу лет не вызывался в сборную Италии. Но в нынешнем сезоне стал стабильно забивать в Серии А. Болельщики, журналисты и специалисты затребовали его в сборную на ближайшие матчи. Я считаю, это правильно. В моем понимании, сборная страны должна давать результат здесь и сейчас. Этого можно добиться только за счет привлечения самых сильных на данный момент игроков. У нас же живут вечными ожиданиями и работой на перспективу, отчего и страдает результат. *** — Как вы вообще стали вратарем? — Наверное, мне просто нравилось ловить мячи. Нравилось — и все. Я и во дворе постоянно играл на воротах. Мы жили на улице Короля, там рядышком есть парк. — Который на еврейском кладбище? — Нет. От «Короны» по диагонали к улице Республиканской. — Значит, вы начинали играть в футбол на еврейском кладбище. Там теперь даже соответствующий монумент установлен. — В союзные годы ничего такого не было. Я на Короля жил до четвертого класса. Тогда там поля даже не было. Кладбище… Ну, играть на кладбище — это как-то не совсем правильно. Раньше мы там между деревьев бегали. Мне нравилось ловить мяч, отбивать его после сложных ударов. Оттого, наверное, и стал вратарем. С тех пор ногами играю только по необходимости или когда ставят нейтральным в аквариум :). — Ну, вы же неплохо играете ногами. — Ну, да. В свой первый приезд в Германию понял, насколько это важно. После тренировки мы по полчаса работали конкретно на ноги. Тогда я сильно прибавил в этом компоненте. Теперь для меня не проблема отдать передачу или диагональ правой или левой ногой. Наверное, это вопрос самосовершенствования. И у меня есть подобное стремление. — И к чему стремится 35-летний вратарь? — У меня нет желания цепляться за карьеру. Просто знаю, что располагаю силой и хорошей вратарской квалификацией, знанием технико-тактических нюансов. Еще раз — с учителями мне повезло. Потому кое-что я умею. Тот же Дзенга позволил мне качественно прибавить в тактике. — Что такое вратарская тактика? — Пошла подача, ты ринулся на перехват, сыграл кулаком. Потом анализируешь себя: «Если бы правильно располагался перед подачей, взял бы мяч в руки». То есть при тактических умениях ты не просто гадаешь в эпизодах, а читаешь игру. Надо понимать, когда рассказывают о тактике, мол, это условные 4-4-2, постоянно забывают добавить единицу впереди. И у этой единицы тактических задач не меньше. В Беларуси подобное не очень развито. Но игрок уровня Вальтера Дзенги смог разобраться в этом досконально. — Но ведь Дзенга был главным тренером. — И тем не менее. К тому же в «Стяуа» вторым тренером работал Массимо Педрацини. В свое время он ассистировал Марчелло Липпи. Педрацини очень серьезно занимался тактикой. Объяснял предельно доступно, несмотря на всю сложность материала. На поле это окупалось. Я четко знал, как будут двигаться мои партнеры при обороне под прессингом и выходе из нее. Вообще, умение донести информацию до игроков — важная штука. Дзенге это удавалось. В еврокубках мы встречались с лучшими представителями топовых лиг. И часто случалось, что мы побеждали, набегав меньше, чем соперник. Потому как команда грамотно перестраивалась. Можно бегать весь матч с языком на плече и сдуться в последние 20 минут. А можно побеждать грандов, получая от этого удовольствие. Порой происходило так, что ребята, оказавшись в раздевалке после удачных матчей с европейскими грандами, говорили, мол, могли бы еще отбегать третий тайм. Шутка, конечно, но показательная. Хорошее было время. Я на своей шкуре ощутил, что такое легенда мирового футбола. — Какие проявления европейского футбола вас удивили? — Безусловно, профессионализм. В «Аугсбурге» нами руководил голландец Йос Лухукай. Сейчас работает в «Герте». В нашей команде было огромное множество легионеров. И вот тренер общался со всеми нами о сложных вещах без переводчика. Использовал английский и немецкий языки. Тот же Дзенга, пусть с акцентом, но говорил на румынском. Понимаешь, умение донести иностранцам тактические нюансы — это показатель профессионализма. — Какие языки знаете вы? — Достаточно свободно общаюсь на немецком. Знаю румынский. Даже лучше, чем немецкий. Могу спокойно писать. На немецком — с ошибками. — Какому иностранному языку учились в школе? — Учился в 74-й школе с французским уклоном на Могилевке. Практики нет, так что все забылось. Но на французском я немного могу пообщаться. — Еще какие-то проявления европейского профессионализма? — Окружение ко многому обязывало. Тот же «Стяуа» постоянно находился в зоне внимания. Журналисты работали почти на каждой тренировке. Болельщики присутствовали на трибунах. Это не позволяло расслабиться. Упомянутое внимание, помноженное на богатую историю клуба и высокие болельщицкие ожидания, обязывали постоянно побеждать. И помню по себе, что с тогдашней мотивацией было совершенно все равно, против кого играть — средней командой чемпионата Румынии или представителем топ-лиги в еврокубках. — А что до Германии? — К работе с командами привлекали психологов. Тренер сам определял удобный для приглашения соответствующего специалиста момент. Психолог отправлялся с нами на выезды. Помню, перед какой-то игрой повесил на стену рисунок. Простенький такой, карандашом сделанный. На первый взгляд — куча хаотичных линий. Был задан вопрос: «Что вы видите?» Я присмотрелся. Изначально кажется, что нарисована пожилая женщина, но если приглядеться, можно увидеть лицо молодой девушки. Не знаю, какой была мотивация психолога, но большинство ребят обнаружили на картинке старушку. Я и еще несколько игроков — девушку. В итоге все посмеялись, расслабились. — У вас происходили персональные беседы с психологом? — Да. Перед кубковым матчем со «Штутгартом». Он подошел ко мне накануне вечером. Ненавязчивая беседа получилась. Психолог предложил мне следующую ситуацию: «Представь, что матч уже закончился. Каким, по-твоему, он получился?» Я стал рассказывать, мол, «Штутгарт» забьет первым, мы сравняем счет, в конце будет серия пенальти, «Карл Цейсс» победит. Насколько могу понять, психолог просто пытался убедиться в моем позитивном настрое и сохранить его. Приятно пообщались. Самое интересное, что назавтра все так и произошло. Ничья в основное время. Ничья в добавленное время. Мы уступали 1:2. Я подключился на розыгрыш штрафного, выиграл борьбу у вратаря и защитника, скинул мяч партнеру, который забил в пустые. А потом мы победили в серии пенальти. — Интересно. В вашем активе ведь не одна голевая передача. — Когда в Минске играли со сборной Турции, сделал голевую Славе Глебу. В Томске отдал передачу Виталию Булыге, когда мы «Томью» победили московское «Динамо» 1:0. *** — Вратари могут быть друзьями? — Смотря как определять понятие дружбы. Могу сказать, что в сборной мне было приятно конкурировать с Юрой Жевновым. Хотя за полем мы не общались тесно. — Говорят, у вас была какая-то размолвка. — Размолвки не было. Просто у каждого имелись амбиции. И никто не хотел друг другу мешать. Потому на тренировках мы сразу расходились по разным воротам. Нужно концентрироваться на себе, а не смотреть, как в рамке действует твой партнер. Антон Амельченко сменял нас с Юрой во время упражнений, бегал между воротами. Понимаешь, я мог обижаться на тренеров, когда те не ставили меня в состав, несмотря на хорошие результаты «Стяуа» в еврокубках. Но при чем тут Жевнов? Юра не определял состав. К тому же я очень уважал его как конкурента. Это действительно было по-мужски. И вот, кстати, пример наших взаимоотношений. Мы играли в Италии, я получил сотрясение мозга. Оказалось, настолько серьезное, что мне даже нельзя было лететь на самолете в Минск. Хотя в итоге сел на борт. Только на подлете к Беларуси я начал приходить в себя. Ребята своими рассказами оживляли мне память. — Так а что пришлось вспоминать? — Да практически все. За день до матча с итальянцами родила моя жена. Я видел ребенка перед отлетом. После произошедшего сотрясения жена позвонила мне. Я не помню, ребята рассказывали. Они дали мне телефон. Жена говорит: «Вася, как себя чувствуешь?» — «Привет, а ты где?» — «В роддоме». — «А что ты там делаешь?»… Вспоминать не хочется. Слава Богу, что все хорошо закончилось. После Дзенга написал гневное письмо в УЕФА. Все-таки с такой травмой я мог просто не долететь до Минска… Геннадий Николаевич Невыглас на следующем сборе подарил мне военную каску :). Дома хранится. Это, кстати, было мое второе сотрясение, полученное в матчах за сборную. — А первое?    — Поехали на товарищеский турнир на Кипр. Первый матч. Играем с хозяевами. В штрафной толпа. Иду на мяч. Выбиваю его кулаками в прыжке вперед. Рядышком как раз находился Игорь Тарловский. Нападающий насел Игорю на плечи, так что возможности вывернуться у него не было никакой. Тарловский подсел. А я опустился на его полусогнутое колено виском. Минут пять пребывал без сознания. Увезли в клинику на скорой. Провел там двое суток. А теперь Игорь — один из тренеров «Торпедо-БелАЗ». Эпизод игровой, так что теперь мы его вспоминаем, подтравливая друг друга :). — Так а что Жевнов? — Оказалось, когда я получил сотрясение в Италии, мои вещи со стадиона забрал именно Юра, нес их потом в аэропорту. Вот он, показатель нормальной, солидной, настоящей мужской конкуренции. Приятно вспомнить. По завершении каждого матча, вне зависимости от того, кто играл, мы встречались около бровки и поздравляли один одного с хорошей игрой. Ясное дело, после побед. После поражений людей лучше не трогать. — В «Торпедо-БелАЗ» сейчас тренируются четверо вратарей. Как вы общаетесь? — Нормально. И в Германии, и в России, и в Румынии у меня были нормальные отношения с голкиперами. Мы в первую очередь коллеги. И если живем в режиме конкуренции, то она должна быть мужской, безо всяких дел за спиной. Знаешь, говорят, по блату в футбол не играют. В России я видел несколько примеров, когда вратари попадали в команду за счет каких-то неспортивных дел. Но они не задерживались надолго. То же самое касается и полевых. Такие люди напоминают мне свечу. Было пламя, да потухло. *** — У вас много пар перчаток? — Много. Играя в «Томи», заказывал и покупал перчатки за свои деньги. Нравится английская фирма Sells. Когда в России появилось московское представительство этой компании, мне предложили персональный контракт. Соглашение действует до сих пор. Перчатки я получаю бесплатно. На сезон представляется 50 пар. — Каковы условия контракта? — Финансовый вопрос не могу разглашать. Просто я обязан тренироваться и играть в этих перчатках. Они именные. Плюс предоставляется куча другой экипировки. Термобелье, накидки. Кстати, в одной из них я тренировался, когда вы к нам приезжали. То есть мне не запрещается работать в чем-то своем. К тому же журналисты нас навещают редко. Когда играл в России, англичане отслеживали исполнение договора. В Беларуси все менее строго. С нашими интернет-трансляциями трудно понять, в какой экипировке бегают полевые игроки, не то что разглядеть перчатки голкипера :). Кстати, в Германии мне предлагала сотрудничество другая фирма. Я играл в «Карл Цейссе», и вот после пяти-шести матчей поступило обращение от представителей компании Reusch. Прислали целую коробку разных моделей перчаток. Но ни одна не понравилась. Настолько я люблю Sells. Продолжил покупать перчатки за свои деньги. — Какой у вас сезонный расход перчаток? — 30 пар. — Много. — Ну, это максимум. Остальное я дарю. В Румынии отдавал неиспользованные перчатки в детскую школу. Правда, у клубной академии действовал контракт с другим производителем экипировки. Так или иначе, молодым вратарям было приятно. Иногда специально для ребят заказывал перчатки размером меньше. — И за сколько вы убиваете пару? — Это от поля зависит. Хотя по-разному бывает. — Какова стоимость пары перчаток Sells? — 70 фунтов. Правда, я давно не смотрел на цены. — Окей, а почему вы играете в старой модели бутс Nike? — Это модель CTR 360. Очень удобная, мне нравится. Со времен «Стяуа» привык. Тогда у всех игроков команды были персональные контракты с Nike. Контора предоставляла мне всю экипировку. Вот CTR 360 мне и понравилась. В этой колодке удобнее всего. А модель не обновляю, потому что новые цвета мне не по душе. Сейчас все такое яркое, будто из фосфора. Это не по мне. *** — Думали, чем займетесь после карьеры? — Про бизнес ничего рассказывать не буду. Хотя наметки есть. Правда, я фаталист. Так что будет видно. Однако сейчас я чувствую себя прекрасно и хочу играть в футбол. В Беларусь ведь вернулся по семейным обстоятельствам. 1 октября жена родила мне вторую дочку, за что я ей очень благодарен. Я вдвойне счастливый папа. До зимы решил побыть с семьей. Еще раз хочется поблагодарить «Гомель» и «Торпедо-БелАЗ» за предложенные контракты. «Гомель», кстати, предлагал более увесистый. Но нахождение рядом с родными на данном этапе для меня важнее. Сейчас я рад быть полезным «Торпедо-БелАЗ». А когда придет декабрь, тогда буду думать о продолжении карьеры. — «Торпедо-БелАЗ» скоро встречаться с БАТЭ. Кажется, ваши отношение с Борисовом немного ухудшились в последнее время. — У меня нет никаких претензий к БАТЭ как к клубу. С теплом вспоминаю борисовское время и ребят, с которыми мы выиграли первый чемпионский титул для команды. А что до произошедшей ситуации, то тут распространяться нечего. Кому нужно, тот все знает. Могу сказать просто: будь Капский помоложе, стал бы с ним в ринг на один раунд. В перчатках. Это не выглядело бы избиением, а смотрелось бы по-мужски.

«Мой отец служил в одном из силовых ведомств БССР. Охранял Петра Машерова и его семью».

«Насколько мне известно, на золото моих предков был построен город Ельск».

«Лаврик и кричал на весь зал в очередном порыве гнева: «Мент!!!» А Лухвич отвечал: «Бык Червеньский!!!» :). Весело было».

«У меня нет желание цепляться за карьеру. Просто знаю, что располагаю силой и хорошей вратарской квалификацией, знанием технико-тактических нюансов».

«Я мог обижаться на тренеров, когда те не ставили меня в состав, несмотря на хорошие результаты «Стяуа» в еврокубках. Но при чем тут Жевнов?».

«Жена говорит: «Вася, как себя чувствуешь?» — «Привет, а ты где?» — «В роддоме». — «А что ты там делаешь?»

Показать еще 29