«В Гомеле страшно было играть»

Олег Чернявский считает, что нынешней молодежи нечего делать в армии Полузащитник Олег Чернявский прошел извилистый путь от киевской спортшколы до основы минского «Динамо», вместивший в себя учебу вместе с Ильей Цымбаларем, службу в пожарной бригаде и игры за стародорожский «Строитель». Об этом и многом другом пятикратный чемпион Беларуси рассказал Андрею Масловскому. — О вас очень мало известно. Как начинали играть в футбол? — Мало, потому что я не афишировал ничего. Родился в Одесской области, в городе Измаил. Футболом занимался старший брат, а я просто бегал за ним. Прогуливал уроки, только чтобы поиграть в футбол. Родители противились. Ну, зачем им два сына футболиста?! А потом смирились. После восьмого класса попал в Киевскую спортивную школу-интернат олимпийского резерва. Сейчас это что-то типа колледжа. Вообще туда зачисляли с восьмого класса, но в моем возрасте образовалась вакансия. Был организован дополнительный набор. Собралось человек 30. Сдавали простейшие экзамены: бег 30 метров на время, передача на дальность и точность. А завершалось все двусторонкой. Принимал экзамены киевский динамовец Виталий Хмельницкий. Чемпион и обладатель Кубка СССР. В общем, именитый человек. И я ему приглянулся. — Вас нормально отпустили в Киев в столь юном возрасте? — Родители очень переживали. Боялись, что я не готов. Но в школе был серьезный контроль и жесткий режим дня. Подъем в семь утра, обязательная зарядка, уроки, тренировка, обед, снова уроки и, на закуску, еще одна тренировка. Только потом пару часов давалось на домашнюю работу и свободное время. Но мы умудрялись выбираться в город. — Уроки прогуливали? — Этого ни в коем случае нельзя было делать! Строго следили. Домашние задания не делали, придумывали себе дела. Воспитатели часто шли навстречу. Кстати, со мной в одном классе учились Илья Цымбаларь и Юрий Никифоров. — Да ладно?! — Ну, не за одной партой сидели, а, скажем так, через одну. После они вдвоем выступали за «Черноморец», а потом перебрались в московский «Спартак». — Визуально Цымбаларь замкнутый человек. — О, нет! Вы его не знаете и видели только по телевизору. В школе был шебутным парнем! Всегда влезал в конфликтные ситуации с преподавателями, тренерами. Был неуправляем. Заставить его что-то делать было очень сложно. Но его любили. Илья был талантливым игроком, и перспективы ему рисовали хорошие. — А где он сейчас, знаете? — Илья, к сожалению, не сильно ладит с компьютером. Знаю, что живет в Одессе. Мои друзья его видят на играх «Черноморца». Вроде как работает в академии клуба с детьми. Но пока эта информация не проверена. — Как так получилось, что одессит Цымбаларь оказался в «Черноморце», а вы, уроженец того же города, — нет? — После окончания учебы клубам были разосланы рекомендательные письма. Соответственно мы были направлены в «Черноморец». Но поскольку мне требовалось жилье, а родители не были обеспеченными, то мой переход заглох. А тут еще и армия. Илье «сделали» ее — в одесском СКА проходил. А я пошел служить. — Служили в Марьиной Горке. — Да, все случайно вышло. Жил в Могилеве такой Вадим Максимов. Играл и работал в «Днепре», «Трансмаше». К сожалению, в прошлом году умер. И вот он предложил переехать в Могилев. Обещал «сделать» армию, чтобы я не утратил навыки футбола. Но что-то пошло не так, и меня призвали по-настоящему. Но там оказалось хорошо. Только-только окончил высшую школу тренеров Анатолий Усенко, решивший создать в городе команду для чемпионата профсоюзов на базе местного техникума. И он собирал игроков. А так как все знали, что я занимался футболом и мечтал о нем, меня туда зачислили одним из первых. А это здорово: поездки, увольнительные, свободный график. Начальник шел навстречу. Отпускал на тренировки, выезды. Я на них спал. Солдат спит — служба идет :). — Считаете, что армию мужчине проходить обязательно? — Нынешней молодежи вообще туда не надо идти. Она не приспособлена ни к чему. Военным людям надо с ними мягче. Это мы могли стерпеть, а молодежь не может. И работать не хочет. А армия — это работа и психологическая школа. Выдержал — в жизни проще будет. — Вам приходилось много терпеть? — Дедовщина была. Но благодаря тому, что я попал в пожарные, она не так ощущалась. Это не казарма в 50 человек. А небольшой коллектив: девять человек, из которых два водителя. В комнате бильярдный стол, телевизор, своя кухня. Теплица :). — На пожар выезжали? — Да. Лето, июль. В восемь утра поступил сигнал — горит крыша казармы. Старослужащие из Средней Азии втихаря курили и кинули окурок в голубиный пух, который начал тлеть. В итоге все загорелось, и очень сильно. Шифер стрелял на 100 метров. Приехали и сразу обрубили провода — обесточили здание. Это первое дело. Тушили же водой. Было страшно, когда передо мной открыли дверь, а там дым, ничего не видно. Сунули в руки пожарный ствол, пнули ногой внутрь и как дали давление в три атмосферы! Меня чуть не сдуло с крыши! Потушили часа за четыре. Получил звание сержанта. А командир части разрешил официально играть в футбол. Он знал, что я бегаю нелегально и без увольнительных: видел меня в городе в спортивном костюме и с сумкой, но закрывал глаза. Был еще случай. Городские службы вызвали на помощь. Зимой загорелся частный дом. На улице мороз -10. К стволу голыми руками не притронуться — примерзали. Брезентовые перчатки не спасали — кругом вода. В общем, потушили, но дыма еще было море. И мы выбрасывали из окна вещи и мебель. — В каком звании демобилизовались? — Сержанта. В пожарных войсках это почетно. Звание можно было получить, пройдя определенную школу. В конце службы Анатолий Усенко решил меня проверить на более высоком уровне и договорился с Эдуардом Малофеевым сыграть товарищеский матч против «Динамо». А тогда в составе были Метлицкий, Гомонов, Гоцманов, Сокол, Герасимец, Гуринович! И они еще были играющими! Влетели 0:4. И вскоре мне поступает предложение перейти в «Динамо». Соглашаюсь, но ставок свободных нет. В итоге тренировался с дублем, а играл в чемпионате Беларуси за «Строитель» из Старых Дорог. И только через полгода предложили контракт. Это был ноябрь 90-го. Ставку поделили пополам с кем-то. Получал 100 рублей. Баснословные деньги. Я ж ни на что не тратил! Кормили, одевали, было где жить. — Ваши эмоции, когда пришли на первую тренировку с основой «Динамо»? — Мне понравилось. Было ново, хотя на базе жили вместе. Я был живчик, резкий, многое не умел, но звезды — молодцы, подсказывали, помогали. Особенно Андрей Зыгмантович. Может, видел перспективу во мне. Я бы не сказал, что было притеснение. Просто требовалось соблюдать субординацию и где-то чуть мягче играть с заслуженными людьми. — Помните свой дебют? — Это случилось в Ташкенте против «Пахтакора». У команды был долгий среднеазиатский выезд — Армения, Туркменистан и Узбекистан. Чтобы лишний раз не мотаться. Вышел на замену вместо Сокола, отыграл 30 минут. Жарко было неимоверно. Плавились просто. И как раз во время матча первый раз за четыре месяца пошел дождь! Это было счастье для всех. Вторая игра — против харьковского «Металлиста». Там играл мой друг детства Александр Призетко. И этот матч показывали в прямом эфире на всю Украину. Измаил стоял на ушах! Чернявский с Призетко друг против друга! Сыграли 0:0. Меня заменили минуте на 70-й. Радости у родителей было море: впервые увидели сына по телевизору! Федерация местная зашумела, стала готовить стенд: «Наши лучшие…». — В последние годы установки Эдуарда Малофеева молодежь всерьез не воспринимает. Как стихи, басни и все остальное действовали на вас тогда? — Установки были только по делу и футболу. Эмоциональность проявлялась в том, что он показывал футболистам, как надо действовать в том или ином моменте. Приглашал в помощники врача или кого-то еще и показывал. Но стихов, песен и басен не было. Да, проскочит поговорка или чье-то высказывание, но не более. Это уже с возрастом у него началось. — Ощущали тогда, что это великий человек? — Он и сейчас таковым считается. В то время только-только вывел сборную СССР в финальную часть чемпионата мира. Это достижение! И никто не понимал и, думаю, не понимает до сих пор, почему на финальный турнир поехал Лобановский. — Как вам первые чемпионаты суверенной Беларуси? — «Динамо» на коне, и никто не может дать нам нормального боя. За исключением «Металлурга». Постоянно мучились в Молодечно. Пока на советском пару играли, становились чемпионами. Потом квалификация тренеров и мотивация упала. А у других команд, наоборот, подъем, стремление обыграть нас. — Много говорят о полях того времени. — Они были ужасные. В Гомеле страшно было играть. На вид поле нормальное, а выходишь — пучки травы. И команды этим пользовались. Класс выравнивался. Нам нужен был идеальный газон, им — без разницы. Они всю жизнь на кочках тренировались и играли. И против нас выкладывались и бились до последнего. Речица — вообще кошмар. Во-первых, далеко. А во-вторых, там вообще ничего не было! Мы приезжали, и у всех в глазах один вопрос: «Как можно здесь играть?!» — Наткнулся на ваши слова о том, что футболисты «Динамо» ленились. В чем это проявлялось? — Щекин всегда говорил: «Вас надо палкой бить». Если не заставишь, мы не бежали. Поэтому и эмоционален был на матчах. Не мог спокойно сидеть и смотреть. Пока не рявкнет «по-русски», работы не будет. Так и заставлял. — Выходит, вы на тренировках валяли дурака? — Нет, конечно. Просто где-то не добегали или не допрыгивали. Он просил действовать в полную силу, а мы не выкладывались: «Ай, потом». И это «потом» проявлялось в играх. — И вылилось в то, что в 96-м МПКЦ стал чемпионом? — Не буду говорить, как был выигран тот чемпионат. Но у МПКЦ очень хорошо работал тренерский штаб. Я имею в виду начальников команды и администраторов. Чего не было в «Динамо», которое никогда ни с кем не работало, считая, что игроки все возьмут своими силами. А Мозырь работал. — Вы сейчас о судьях? — Это вы сказали, а не я :). — Поражение 1:4 в финале Кубка тоже подпадает под определение лени? — Тот матч проиграли из-за невезения. Висели на воротах всю игру, а Мозырь отсиживался в обороне и забивал на контратаках. Я, кстати, тогда забил. Правда, подземный. — Это как? — Еле-еле пробил, а Юра Свирков просто не ждал, что пробью, да еще и в ближний. Счет стал 1:1, а во втором тайме три пустили. Расстроились. Даже на награждение не остались. Щекин бегал, всех останавливал. Потом команду оштрафовали. — В 1997-м жаждали реванша? — Нет. Шла планомерная подготовка к сезону. Начинал чемпионат Иван Григорьевич, вскоре переехавший в Солигорск. Вместо него пришел Байдачный. В итоге взяли «золото»! Помню, играли в Бобруйске. Вышло катастрофически сложно. Нам нужна была только победа, а мы вничью 1:1 играли. И Саша Осипович, выйдя на замену, коленом как-то этот мяч протолкнул. А судьи тогда чудеса творили — добавили пять минут! — Как вам Анатолий Байдачный в роли тренера? — Отлично. Я с ним никогда не конфликтовал. Если я в чем-то был не прав, он мне прямо говорил: «Олег, ты не прав». Анатолий Николаевич — хороший специалист, просто ему не дали до конца раскрыться. — Вы уходили в «Шахтер» вроде с небольшим скандалом. — Тогда все из «Динамо» ушли в «Шахтер» вслед за Щекиным. Команды не стало, денег не было. 98-й год — время развала «Динамо». Стали играть люди, которые раньше варились в дубле. — А история с жильем? — Громкое дело. В собственности клуба находились 10 квартир. Они были розданы футболистам, но при этом мы не имели на них документы. Квартиры были построены за мизерные деньги и по госрасценкам. Моя обошлась всего в три тысячи долларов. Но оформлена, как выяснилось позже, была на родственников Хвастовича. И вот эти родственники через два года стали предъявлять претензии: «Хочешь выкупить — цена 20 тысяч». Пришлось выкупать. Благодаря Щекину удалось. — За сколько лет окупили? — «Шахтер» в то время был самым высокооплачиваемым клубом. За полных два года окупил. Как сейчас живет господин Хвастович, не знаю и знать не хочу. Но однажды встретились с ним. Поехали с «Шахтером» на товарищескую игру с «Бохумом». А там он на матче. Поздоровался — и все. — Как заставляли себя доигрывать чемпионат 98 года, когда не платили деньги? — Мингорисполком взял на баланс. Давал какие-то деньги. Владимир Курнев — он тогда тренировал — что-то пробивал. Вроде обещали, что в конце чемпионата рассчитаются. Сделали или нет, не помню, но по документам рассчитались :). — Вы застали в «Шахтере» гибель Ивана Щекина? — Да. Это было 13 или 14 января. Обычно по субботам у нас был сокращенный день. Тренировка в зале, после баня, обед — и домой. Я, Сикорский и еще несколько человек приезжаем в столовую — нет никого. Столы накрыты на 25 человек и везде пусто. Не понимаем, в чем дело. Приезжает Мищишин и рассказывает… — Он производил впечатление жесткого человека. Таким и был? — Жесткий и справедливый. Но только что касается работы. В быту — фантастический человек. Спокойный, с юмором. Даже на тренировки приходил с улыбкой. Но менялся молниеносно. Мы уважали его. — Не боялись его в гневе? — Нет. Когда он заводился, у нас, наоборот, футбол получался. Ждали, когда Григорьич крикнет, чтобы задвигаться! — Почему вы решили закончить? — Вообще, парочку лет бы еще поиграл. Но после смерти Щекина пошли проблемы с руководством «горняков». Урезались зарплаты, премиальные. И те люди, которые играли, начали садиться на лавку. Урезали зарплату на 50 процентов. Я к директору: «Меня не устраивает. Я же в Минске живу». На что мне вызов: «Так переезжай в Солигорск». — «Что вы говорите такое! Вы мне платите 150 долларов, а тем, кто не играет, — 300». — «Ну, ты сыграй половину матчей, мы тебе добавим». Не согласился. — А кто тогда тренировал? — Команду принял Александр Костюкевич и сразу начал тянуть своих. Тех, кого Иван Григорьевич после просмотра убрал, вернул. И его заслуга в том, что я закончил, есть. — Чем занимались? — Ничем. Сумел накопить небольшой капитал. Многие хотели, чтобы стал тренером. На родине даже предлагали возглавить команду. Но я пожить хочу. Зачем мне это? Смотрю на ребят — жалко их. Хоть это все и хорошо оплачивается, но нервы… — И сколько лет ничего не делали? — Года три. — Закончились накопления? — Надоело бездельничать :). Благодаря Александру Вяжевичу устроился в службу безопасности торгового дома «На Немиге». Следил за соблюдением общественного порядка. Поработал 3,5 года. — Ловили воров? — Конечно. И даже бегал за ними. Как-то девушка пыталась украсть норковую шубу за 7,5 миллиона. Но даже не успела выбежать из универмага. — Конечно, шуба ж тяжелая. — При хорошей выделке ее можно сложить в дамскую сумочку. Она так и сделала, но сработала клипса на выходе. — Силу применять приходилось? — Летом следили, чтобы на улице драк не было. Но старались урегулировать конфликты культурно. Если не получалось, то сообщали сотруднику милиции, и он уже разбирался. — Сейчас вы где работаете? — В службе безопасности НОК, дежурный видеонаблюдения. — Много мониторов в комнате? — Три. Камер много. Сколько? Не скажу, секрет :). — Вы ведь еще и поигрывали за ветеранов. — Да. Но уже давно не играю. В прошлом году на одном из турниров получил травму — надрыв передней крестообразной связки правого колена. До сих пор ничего не сделал, и до сих пор она меня тревожит. И вот ведь как получилось: игровая карьера без травм, а тут нелепая ситуация. Неудачно поставил ногу. Все, может быть, и обошлось бы, играй на траве. А тут синтетика. Вывернуло колено — и все.