«БАТЭ набирали по объявлению». Как создавалась лучшая команда страны

Сахалин, конспекты Лобановского, День космонавтики и памятник Капскому – Никита Мелкозеров узнал, с чего начинался борисовский успех.

– В 1995-м я работал на Сахалине, – начинает свой рассказ Юрий Пунтус. – Село Стародубское. 40 км от Южно-Сахалинска. Берег Охотского моря. Там находился завод по переработке рыбы. Местная команда называлась соответствующе – «Рыбак». Меня позвал туда человек, с которым мы познакомились во время моей работы в Якутске. Предложил создать команду абсолютно с нуля. Хотелось самостоятельного творчества. Конечно, я согласился. Плюс появлялась возможность заработать. В той части России всегда водились хорошие деньги. В Минске я мог прожить месяц на 20 долларов. На Сахалине же мне стали платить 500.

Заведовал «Рыбаком» Виктор Мухин, человек, влюбленный в футбол. Мне на таких в жизни повезло. К сожалению, Мухин умер во время моего пребывания на Сахалине. 1 июля его хоронили. А человек был амбициозный. Наша команда выступала на первенстве Сахалина. Перед ней ставилась задача – выйти во вторую лигу чемпионата России. Зона «Восток». В итоге мы выиграли все, что можно. После успешного сезона поехал в отпуск. Домой. 

Планировал вернуться. Но на Сахалине начались какие-то непонятки. Задержки и прочие неприятности. В итоге на дворе стоит март, а мы с Ярошем, Рагуновичем и Зубковским, которые играли в «Рыбаке» под моим началом, сидим на чемоданах без работы. Примерно тогда я понял, что надо заканчивать думать о России и искать что-то новое. Ребятам же говорил: «Если поступят хорошие предложения, принимайте их. Нет проблем. Но в любом случае, я вас не брошу».

Наступили первые числа апреля, и до меня дошли слухи, что люди из Борисова собрались возрождать БАТЭ. Раньше же город в чемпионате представлял «Фомальгаут».

– В команду пришел украинский тренер, – вспоминает последние месяцы жизни «Фомальгаута» его тогдашних игрок Михаил Хлус. – Привез с собой шесть соотечественников-игроков и целый чемодан конспектов Валерия Васильевича Лобановского. Стал нас по ним тренировать. Не очень успешно. Чудил человек по полной программе. Со старта закупил инвентарь. Десять гандбольных мячей… Почему гандбольных, я до сих пор не понимаю.

Помню, выгнал нас на зарядку. Кросс три километра. Говорит: «Кто меня обгонит, может в зарядке не участвовать». Ну, мы его все на первых 150 метрах и обогнали. Он сильно расстроился. Правда, ничего отменять не стал. После этого мы поняли, что работать предстоит с конкретным чудаком. Он еще давал нам тренировки на льду, с которых все уходили в синяках, и кричал: «Что за инвалиды мне достались!»

После как-то по его инициативе сдавали тройной и пятерной прыжки на дороге, полностью покрытой льдом. Как такое вообще можно придумать… То есть ясно, что в «Фомальгауте» тогда творилась ерунда. У нас понимания с тренером не сложилось. Плюс семью надо было кормить. А зарплатки стали совсем слабенькие. Повышать их никто не хотел. Напряженка с деньгами возникла еще и потому, что наш деятель общался с Родиной. Причем очень интенсивно. Настолько, что счет за телефон пришел на тысячи три долларов. После человек у всех понаотдалжал денег и пропал… В общем, этот дядя приложил свою руку к созданию БАТЭ, добив «Фомальгаут».

Примерно в то время мне и поступило предложение от БАТЭ. Типа вот создаем новую команду, давай с нами. Честно, не помню даже уже, с кем беседовали. Но я согласился. Когда проходил службу в армии, в 1984 году, чуть поиграл за БАТЭ. Команда тогда выступала в первенстве БССР. Потом ее расформировали.

– Запуск нового проекта инициировали тогдашний директор завода БАТЭ Николай Бусел, а также его товарищи Александр Кулинкович и Виктор Павловец. Вот они все это и двигали, – продолжает Пунтус. – Ребята начали с поиска главного тренера. Узнавали что-то через федерацию футбола. Обратились к Боговику, после к Строеву. Оба отказались. Взамен посоветовали меня. Я как раз сидел без работы. В принципе, не самый плохой вариант. Молодой, конечно, тренер, но с каким-то опытом. К тому моменту поработал ассистентом Курнева в минском «Спутнике», самостоятельно – в «Луче», плюс прошел север России.

В общем, встретились, поговорили, договорились. Я, Кулинкович, Павловец. Пересеклись на стадионе «Динамо», в той его части, где располагалась одноименная детская школа. Мы с товарищами там постоянно забивали «пулю». Вот после одной из таких сели в административном здании с ребятами из Борисова разговаривать. Они сказали, мол, есть идея возродить БАТЭ. Я сразу включился: «Это третья лига, стройка с нуля. Я хочу работы на результат. Никакого участия ради участия». Оказалось, я сыграл на опережение. Кулинкович и Павловец только собирались рассказать мне о своих амбициях. В общем, наши взгляды совпали. Всем хотелось быстро пройти низшие лиги, создав боеспособный коллектив.

Честное слово, я, будто Богом помеченный, – за жизнь довелось участвовать в строительстве многих команд с нуля. Конечно, я бы с удовольствием занимался только творческой работой, тренируя футболистов в расчете на достижение результата. Но выходило по-другому. Приходилось заниматься организационными делами. Правда, я не жалею, всегда было интересно. Многие шутят, мол, БАТЭ набирали по объявлению. Когда слышу, всегда улыбаюсь в ответ. Это правда. БАТЭ действительно набирали по объявлению. Да, хватало приглашенных ребят, с которыми мы были знакомы раньше. Но остальных добирали из числа всех желающих. В Борисове расклеили объявления, мол, просьба всем, кто хочет играть за новую футбольную команду, прийти 12 апреля в Дом культуры. Начало встречи – 19:00.

– Апрель 1996 года. Мне 30 лет, – говорит Хлус, который ныне директорствует в «Торпедо-БелАЗ». – Серьезный по тем временам возраст. Не скажу, что прямо приговор. Но задумываться об окончании карьеры уже можно. По крайней мере, украинский тренер «Фомальгаута» мне на это всячески намекал. Это одна из причин, по которой мы так и не нашли общего языка. С Пунтусом же мне было намного проще.

Мы не пересекались на поле, но я знал, кто это такой. Имел конкретное представление, что Юрий Иосифович – бывший нападающий «Луча», что рано сломался, что после начал работать на административных и тренерских должностях. Плюс он однажды привозил свой «Рыбак» на турнир в Жодино. С первой же тренировкой стало понятно, что человек футбольный. Иосифович дал нам «спираль». Рывки на 100, 200, 300, 400 метров. Это чтобы закрутить «спираль». И 400, 300, 200, 100. Чтобы ее раскрутить. Таких три серии. Упражнение смогли закончить только я, Зубковский и Рагунович. Остальных бойцов потеряли на трассе…

Я помню, как нас собрали перед той тренировкой. Выступали Пунтус и Капский. Мол, они хотят, чтобы команда постепенно вышла во вторую лигу, потом – в первую. А цель в первой лиге – еврокубковая зона. То есть дали по ушам со старта. Ну, мы послушали, никто вида не подал. Хотя кто-то в душе посмеялся, наверное. Тогда в реализацию планов Пунтуса и Капского было трудно поверить. В зале находилось всего несколько ребят, которых я раньше видел в чемпионате БССР. Остальные явились, грубо говоря, с улицы. Они где-то работали. Но вот решили прийти, захотев легко срубить капусты.

Потому Пунтус и дал нам «спираль», чтобы почистить состав от пассажиров. Правильная мера, считаю. Мы создавали команду в экстремальные сроки. И для этого требовались игроки, готовые давать результат сразу же. Переучивать кого-то или учить времени не было.

– 12 апреля у нас не было команды. Даже на бумаге, – подхватывает Пунтус. – А старт чемпионата в третьей лиги был запланирован на 28 апреля. То есть у нас имелось всего лишь 16 дней. Началась работа. Неслись галопом. Я занимался футбольной частью. Капский – организационной.

– После первой тренировки команда лишилась половины состава, – продолжает Хлус. – Ребята, наверное, подумали, что им пора заканчивать с футболом. Кажется, люди отреагировали на появление БАТЭ мыслями типа: «А какая-то командеха создается, давай попробуем». Энтузиазм, в общем, у них появился. Серьезно, в первом занятии воссозданного БАТЭ участвовало много любителей. Людей, которые, может, когда-то и занимались футболом, но не особо успешно. В общем, возникли кадровые проблемы. Их Юрий Иосифович решил при помощи минской «Смены». Так к нам пришли Тихомиров, Бранфилов, Саша Баранов и Рындюк. 

– Мы играли «Хрустальный мяч». Выпускной год, – подключается Николай Рындюк, который в дебютный борисовский сезон забил 28 мячей в 23 матчах. – В принципе, я был на хорошем счету. В детстве меня привлекали к играм за команду из ребят на два года старше. Ближе к 18 дебютировал в третьей лиге. В общем, подходило время определиться с командой. Были разговоры о минском «Динамо». После провел какое-то время в «Фомальгауте». А закончилось все подписанием первого профессионального контракта с БАТЭ.

Папа выступал в роли моего агента. По сути, мы с Капским и не общались по поводу перехода. Переговоры вел отец. Помню, как состоялось подписание. Капский приехал к нам домой. Привез контракт. Мама накрыла стол. Анатолич с отцом сели и обсудили детали. После позвали меня. Отец сказал: «Смотри, вот контракт. Такой будет зарплата. Такими премиальными. Надо играть, сын, надо работать». Если не ошибаюсь, оклад у меня был долларов триста. Премиалка – 50. Хорошие деньги. На то время очень хорошие. Не знаю, платили ли в БАТЭ больше всех по третьей лиге. Но точно помню, что тогда мой папа работал на заводе Орджоникидзе, мама – в продовольственном магазине, и, подписав контракт, я стал получать больше их вместе взятых. В общем, я поставил свою подпись. Мы с Анатоличем пожали друг другу руки. И все – я пошел по своим делам. А родители с Капским, наверное, еще посидели. Может, выпили что-нибудь. Кстати, на той же встрече Анатолич объяснил мне, как расшифровывается аббревиатура БАТЭ :).

Вообще расчет по составу был простым. Опытные ребята, которых привел Пунтус, плюс пять-шесть человек со «Смены». Остальных набрали методом тыка. Пришел, потренировался, понравился – подписался. В итоге собрался довольно интересный коллектив. Вроде и 90-е, время лихое, но лично я не помню, чтобы взрослые пихали. Я тогда неплохо выглядел на поле. Мне даже при желании было не за что пихать. Происходили иногда воспитательные моменты, но ничего серьезного. Тем более я знал, как себя вести. У стариков ко мне вопросов не возникало.

Самым заводным в той команде был Федя Кералиди. Мировой парень. Моего года рождения. Прошел школу Юрия Антоновича Пышника. Родом из Борисова. Если его кто-то обижал, долго не думал, мог сразу вписать в табло. Ребята, которые учились с Федей в парнате, рассказывали, что иногда борцы шмон устраивали по общаге. Так Кералиди в такой ситуации мог разбить бутылку о стол, сделав из нее розочку и заорать: «А, ну-ка иди сюда!» Федю даже борцы уважали :).  Пацан мог за себя постоять. При этом и играл классно. С техникой у него все было отлично.

Еще тогда Саша Захарченко играл, который скоро сменит Капского на посту председателя БАТЭ. Ответственный такой футболист. Левый хав или левый защитник. Добротного уровня игрок. Среднего. Саня, наверное, вовремя понял, что до топ-уровня ему не добраться. Поэтому и сменил вид деятельности. Как показало время, поступил правильно. Помню, что нормальный парень. В быту никогда вопросов не возникло. Но видно было: у человека есть заточка на бизнес, что схемы в голове работают: «Это продать, это купить». Захарченко жил не одним только футболом, понимал, что, кроме этого, есть в жизни и что-то другое.

Хлуса тоже хорошо помню. Тогда его еще можно было называть Мишаней :). Евгенич был стройненьким и худеньким, держал себя в форме. Помогал нам успешно гастролировать по городам и весям.

– Встреча, на которую приглашали объявления, расклеенные по Борисову, состоялась в день космонавтики 1996 года. Это дата воссоздания БАТЭ, – говорит Пунтус. – Мы собрались в каком-то кабинете. Там я впервые увидел молодого бизнесмена Анатолия Капского. Мне предложили возглавить БАТЭ в качестве тренера. Ему – в качестве президента. Тогда такое название должности позволялось. Капский был влюблен в футбол. Эта влюбленность выражалась в помощи «Фомальгауту». После – в реализации плана по возрождению БАТЭ.

Мы как-то сразу подружились. Время нашей работы – пусть и трудные, но хорошие годы. Мы часто спорили, иногда даже ругались. Но все это шло в плюс. Правильно говорят: в споре рождается истина. На старте мне приходилось участвовать во всех процессах. Заниматься только творчеством не получалось. Сейчас Анатолий Анатольевич прекрасно разбирается в белорусском футболе. Все его знают. Тогда же бОльшим общественным весом обладал я. Капский мне доверял почти во всех вопросах и не стеснялся учиться. Прошедшие годы показали, что ученик он хороший.

Спорили мы в основном из-за футболистов. Это не история про первый год жизни клуба, но она показательна. Так что расскажу. Мы зарубились с Капским по поводу Димы Щегриковича и Макса Жавнерчика. Я настаивал на их подписании, просил найти средства на зарплату. Тогда дублерам мы платили по сто долларов. Анатолич говорил, мол, у БАТЭ перебор футболистов, мол, многих пришлось раздать по арендам за ненадобностью. Я же убеждал его, что Дима с Максом пригодятся. В итоге он пошел мне навстречу.

Не скажу, что мы прям ссорились с Капским. Так, поговорили на повышенных тонах, разошлись, у кого-то обидка сохранилась, созвонились через три часа, опять поорали, выпустили пар – и работаем дальше. Это не ссора. Это, скажем так, рабочий скандал. Довольно будничный момент.

– Пунтус и Капский жили во взаимовыгодном сотрудничестве, – делится сторонним мнением Хлус. – Пунтус рос в плане менеджмента, Капский – в плане футбола. До БАТЭ мы виделись с Капским. Но не скажу, что были знакомы. Когда я играл в «Фомальгауте», Анатолич приходил пару раз. Ребята говорили, что это какой-то бизнесмен. Товарищ, который хочет нам немножко помочь. Раз зашел, второй зашел. А потом «Фомальгаута» не стало. Возник БАТЭ, в котором я уже смог понять, что Капский за человек.

– Это сейчас внешний вид выдает в Анатолии Анатольевиче взрослого состоявшегося человека, – вспоминает Рындюк. – А тогда ему было 30 лет. Молодой, озорной, стройный парень. Чувствовалось, что он взялся за футбол с азартом.

– Директор завода помог разрешением работать в Дудинке, – меняет тему Пунтус. – Хотя на то время футбольными полями там даже не пахло. Вообще, мы тренировались где угодно. Школы, пионерские лагеря. Использовали любой участок земли, хоть чуть-чуть пригодный для футбола.

– Дудинка – просто детский лагерь. Пни, колоды, никаких полей, – говорит Рындюк. – Никакого футбола. Просто ноль. После «Смены» диковато, конечно. Хотя нам, молодым, было фиолетово. Главное, что давали играть. Глядя на нынешнее состояние базы, вспоминаешь и удивляешься.

– Перед нами ставилась конкретная задача по выходу во вторую лигу, – поддерживает Хлус. – Честно скажу, после первых тренировок мне не особо верилось, что мы сможем куда-то там выйти. До появления помощи из «Смены» на занятиях иногда появлялось десять человек, иногда восемь. Да, квадраты, да, удары по воротам. Работа велась нормальная. Но в остальном все было очень любительски.

Мы тренировались в спортивном зале старого борисовского ФОКа, на песчаном поле возле «Дудинки». Зима была поздняя. И как только кусочек земли появился, махнули туда. Работали, где придется, то есть. Если кто-то в 1996-м сказал бы мне, что в 2014-м БАТЭ будет играть на стадионе вроде «Борисов-Арены», я бы громко рассмеялся. Более того: в 1996-м я бы громко рассмеялся, даже если бы мне кто-то сказал, что Городской стадион Борисова примет человеческий вид.

Надо понимать, Городской в середине 90-х представлял собой весьма своеобразное сооружение. Там было какое-то бомбоубежище с огромными металлическими дверями. Не то, что горячей воды, на стадионе в принципе не имелось нормального отопления. Была печка. Захотели ее топить – тепло. Не захотели – ваши проблемы. Помыться можно было только в колонке, которая располагалась возле нынешнего административного здания рынка. Имелась, конечно, альтернатива. Берешь шланг и поливаешь себя им за трибуной. Вот и помылся. В общем, состояние инфраструктуры ужасало. Горячая вода на стадионе того времени была чем-то сверхъестественным.

Капский взялся переделывать все. Никакого «давайте наберем футболистов, хай яны гуляюць». У него уже в то время был комплексный подход. В Борисове имелись серьезные футбольные традиции. Анатолий оперся на них и стал работать на перспективу, занявшись инфраструктурой. То есть в своей жизни Капский сделал два стадиона. И да – я всегда говорил, памятник ему можно было ставить уже после реконструкции Городского. Понятно, хватало и других энтузиастов. Но двигателем являлся Капский.

– Были заезды перед играми, была дисциплина, был автобус, на котором мы добирались на выезды, были сборы, – перечисляет Рындюк. – Поэтому мне уже в 1996-м стало ясно, что это команда не на час. Задержек не было. Капский мог выплатить премиальные сразу после матча. Он заходил в раздевалку и отдавал конверт Пунтусу. Юрий Иосифович распределял премии.

– 28 апреля состоялся дебют нашей команды, – продолжает Пунтус. – В Волковыске. Как сейчас помню победный гол Зубковского. Головой забил. Выиграли 1:0. Матч получился очень сложным.

– Не сказал бы, что все пошло гладко со старта, – соглашается Хлус. – Мы еле выиграли. Команда из Волковыска называлась «Смена-01», по-моему, потому, что имела какое-то отношение к пожарной части. Но постепенно мы раскочегарились. Все-таки третья лига больше была любительской. Люди работали, а на выходных ехали играть в футбол. У нас же в наличии были и тренировочный процесс, и поигравшие футболисты. Вот мы и побеждали всех, забивая по пять и больше мячей. Рындюк вообще колотил, как сумасшедший :).

– Игре во второй лиге я не удивлялся. Стандартный мужской футбол «руби-коси», – признается голеадор Рындюк. – Тогда я не мог подумать, что все разовьется до нынешнего уровня. Съездил недавно на матч БАТЭ с «Порту». «Борисов-Арена», Лига чемпионов. Это, конечно, уровень. Смотришь и не веришь, что когда-то вместо этого были еле живой Городской и третья лига.

– Борисовский стадион тогда вмещал тысячи три зрителей, – завершает Пунтус. – И постоянно собирались аншлаги. Третью лигу отыграли там. Когда вышли во вторую, пришлось арендовать стадион в Жодино. Параллельно стали доводить до ума Городской.

Честно, мне кажется, общественность довольно спокойно отреагировала на появление БАТЭ. Два года мы легко добивались результата. Забивали под сто мячей за сезон, народ заполнял трибуны. Да, всем мил не будешь, но с ребятами у меня были выстроены семейные отношения. Этот принцип я использую до сих пор. В общем, команда играет – смысл ее трогать? Два года мы проработали взахлеб. Какое-то движение в плане зависти и критики началось, когда БАТЭ вышел в первую (сейчас – высшую) лигу. После первого круга команда занимала, по-моему, десятое место. Друзья стали рассказывать, мол, люди стали сомневаться во мне, типа, может, он не справится, может, кого-то поопытнее взять. Но я доработал до конца сезона. В 1998-м мы заняли второе место в чемпионате, только-только влетев в высшую лигу. Гол Саши Лисовского Могилеву, который обеспечил нам медали, останется в моей памяти на всю жизнь.

Фото:fcbate.by, «Прессбол», Анастасия Жильцова