«В Болгарии подраться на поле было не проблема». Главный тренер «Слуцка» – о футбольных путешествиях
Знакомимся поближе с Виталием Павловым.
Для нового коуча «Слуцка» Виталия Павлова грядущий сезон – настоящий вызов. 51-летний специалист проводит первую предсезонку в должности главного тренера команды высшей лиги, хотя еще прошлый чемпионат он мог начать у руля «Белшины». Но в клуб пришли российские менеджеры, и все буквально за считанные часы изменилось. В итоге Павлову бобруйскую команду все-таки доверили – спасать в конце сезона, но было уже поздно. «Шинники» вылетели в первую лигу. Несмотря на это, специалиста заприметили в Слуцке и пригласили возглавить местную команду. Тарас Щирый познакомился с тренером и услышал от него несколько крутых историй.
***
Зимой весь футбольный движ в Слуцке происходит возле сахарного комбината. Неподалеку от проходной футболистам уложили искусственное поле, а также выделили целый этаж в одном из общежитий предприятия. Комнаты в этом общежитии напоминают вполне себе неплохие номера белорусских гостиниц. Виталий Павлов запускает меня в тренерские апартаменты, ставит чайник и, присев в кресло за газетный столик, начинает отвечать на вопросы.
- Каково это – стать главным тренером команды высшей лиги в 51 год?
– Возможно, это произошло поздновато. Полноценно главным тренером в высшей лиге я пока не работал. Только в первой – в рогачевском «Днепре», «Славии» и «Ведриче». Речицкую команду удалось вывести в высшую лигу в 2004-м. Тогда там подобрался хороший состав: Андрей Юсипец, Алексей Меркулов, украинец Виталий Азаров, два футболиста молодежной сборной Молдовы… Но «Белнефтехим», который содержал еще и «Гомель», выделил клубу очень скромную сумму. Я бы просто не смог собрать достойных футболистов на те деньги. В итоге команда осталась во втором дивизионе. Уже позже мог возглавить клуб высшей лиги. В разное время моя кандидатура рассматривалась на пост главного тренера «Белшины», где я отработал шесть лет, но передо мной постоянно возникали какие-то преграды. Главным получилось стать только во второй половине прошлого сезона. Кто знает, у каждого человека своя судьба, и сейчас, возможно, просто настало мое время. Но я никогда не был карьеристом, не лез по «трупам» и искусственно становиться главным тренером не хотел.
- Вы могли возглавить «Белшину» и перед началом прошлого чемпионата.
– Так я уже и был тренером, готовился начать тренировочный процесс, как приехали в Бобруйск российские менеджеры и привезли с собой инвестора, и меня убрали. Я никак не мог повлиять на то, что происходит. В городе была непростая финансовая ситуация, поэтому мэр, наверное, подумал, что придут люди, которые готовы вкладывать в клуб деньги. Называли даже сумму – 1-2 миллиона долларов. Но, как оказалось, менеджеры по ушам поездили, пообещав самим инвесторам выход в еврокубки. Через пару туров все стало ясно. «Белшина» теряла очки. Люди просто начали бежать с тонущего корабля. Инвестор тоже ушел. А какой смысл ему вкладывать деньги в неуспешный проект? Команда не давала результат. По итогу город больше вкладывал в клуб, чем спонсор. Летом, перед вторым кругом, меня все равно позвали принять команду. Никаких обид на руководство не было. Нужно было оперативно собирать и наигрывать новый состав. Времени на все про все было катастрофически мало. К сожалению, прописку в высшей лиге команда так и не сохранила.
- Чем вас так привлек слуцкий вариант?
– Высшей лигой. Через неделю после завершения чемпионата мне позвонил председатель клуба Олег Николаевич Караневский и предложил возглавить команду. На тот момент у меня еще был действующий контракт с «Белшиной», но в клубе, кроме нескольких молодых игроков, никого не осталось. Своего желания уйти я не скрывал, ни с кем не играл в прятки, позвонил директору и озвучил свое решение. Вот и все.
Что касается «Слуцка», меня на данный момент все устраивает. Мне кажется, нам вообще грех жаловаться. По белорусским меркам здесь есть все для нормальной работы. Конечно, бытовые условия у нас, не как у «Барселоны», но все, что нужно, мы имеем: теплые комнаты в общежитии, холодильники, телевизоры. Есть стиральные машины. Клуб выдал экипировку, все одеты и обуты. Для команды организовано качественное питание. Зарплаты небольшие, но их выплачивают вовремя. В прошлом году постелили хорошее искусственное поле. Раздевалок возле него нет, но скоро обещают построить административный корпус, сделать небольшое поле для детей. Это большое дело.
В том же Бобруйске, крупном городе, всегда были проблемы с полями. Команде мастеров когда-то негде было тренироваться. Мы работали на поле в военном городке. Поле – это одно название. Несмотря на то, что за ним пытались ухаживать, оно все равно было в ужасном состоянии. Как сейчас помню, возле него стояла солдатская баня с кабинетом начфиза. Вместо сидений на трибунах – обыкновенные бетонные блоки. Слава Богу, недавно открыли стадион им. Прокопенко. Для города он – просто сказка.
- Виталий Геннадьевич, вам сейчас, по большому счету, пришлось перестраиваться на новые рельсы, составлять план предсезонной подготовки команды. Вы давно этого не делали. Сложно?
– Непросто. Все-таки на главном тренере лежит больше ответственности, чем на старшем. На мне многое сходится, но определенный объем работы я перекладываю на своих помощников Сергея Журавского и Александра Кончица. Однако основную работу – планы, подготовка к тренировке – выполняю сам.
- Кстати, а почему в помощники выбрали именно Александра Кончица? По старой дружбе? Он ведь в высшей лиге не работал 17 лет.
– Да, дружим с Сашей очень давно. Познакомились еще в 1982-м, когда вместе поступали в гомельский университет, так и сдружились. В 1999-м он тренировал осиповичскую «Свислочь-Кровлю» в высшей лиге и пригласил меня поиграть к себе. К сожалению, надолго та команда в высшей лиге не задержалась и вылетела. Все эти годы он был с клубом. Работал в убыток, но все равно не хотел уходить, бросать коллектив. Все-таки та команда – его детище. Но сейчас в Осиповичах, мягко говоря, не до футбола, и ждать, что тебе что-то с неба упадет, не стоит. Он хочет нормально работать, зарабатывать, а не существовать и мучиться, быть каждую неделю под стрессом. Все это потом может и на здоровье сказаться. Саша неделю думал, рассчитывал, что в Осиповичах что-то прояснится. Команда все-таки вышла в первую лигу, но какой-то конкретики он не услышал, принял мое предложение. По-человечески я его очень понимаю.
* * *
- Раз уж заговорили о тренерах, помните своего первого футбольного наставника?
– Конечно, Георгий Леонидович Приймак. Бывший футболист, закончил институт, а потом приехал тренировать в мой родной Овруч – старый украинский городок в 30 километрах от границы с Беларусью. К Приймаку я в 6 лет пришел заниматься в спортшколу. Он какое-то время даже играл центрального защитника за овручский «Строитель» вместе с моим отцом. В свое время эта команда становилась чемпионом Украины среди производственных коллективов.
- Ваш отец играл на профессиональном уровне?
– Да нет. Он был военнослужащим, и играть в футбол активно начал в армии. Сам папа родом из Москвы, но потом по службе переехал в Овруч, познакомился с моей мамой и остался там жить. Папа все время брал меня на домашние и выездные матчи чемпионата области. Футбол в Украине был настолько развит и популярен, что первенство области состояло из двух лиг. От детей в секциях не было отбоя. С одного возраста можно было собрать две команды. Пацаны настолько любили футбол, что приезжали на тренировки на велосипедах из деревень, которые находились в 15 километрах от города. Тренировались, а потом обратно ехали. 30 километров за день человек преодолевал только ради того, чтобы поиграть в футбол.
В чемпионате нашей Житомирской области участвовало шесть профессиональных команд. Футболисты нигде не работали. Они числились на заводе в цехах и параллельно играли за команды. Все. Это была их работа. Игроки «Строителя», к примеру, числились на балансе местной межколхозной строительной организации, которая возводила по всей области фермы и прочие колхозные строения. Кроме денег ребятам давали возможность получить образование, а потом и работу в Овруче на разных должностях. И это были не игроки из леса, нет. Практически каждый футболист «Строителя» прошел школу второй лиги Советского Союза. Это были крепкие мужики. Никогда в стыках ноги не убирали, рубились до последнего. В этом плане они, конечно, могут дать фору молодому поколению.
Что касается денег, за победу в региональном первенстве они получали 40 рублей премиальными. Такую же сумму платили в «Гомсельмаше», выступавшем в чемпионате Союза.
- Неслабо. На какой позиции играл ваш отец?
– Крайний защитник. Выжигал бровку. Я не помню, чтобы кого-то ломал, но сам травмы получал. Расскажу одну историю. Раньше к подошве бутс шипы прибивали попарно гвоздями. И на моих глазах он как-то пошел на мяч головой и ему этим гвоздем порвали веко и бровь. Кожи не было. Глаз торчал, как у циклопа. Самое интересное, ему голову перебинтовали, и он дальше игру продолжил. Такое было поколение. Настоящие бойцы. А папа, к слову, Афганистан прошел. Ему было уже за 40, когда туда попал. Мог не ехать, ведь был многодетным отцом. Пошел добровольцем ради семьи, чтобы получить квартиру. Мы жили вшестером (отец, я, две сестры, мама и бабушка) в двушке. Самое интересное, что квартиру дали только через год, а риск был колоссальный. Отец служил на передвижном хлебозаводе, сопровождал колонны с продуктами. Их часто обстреливали. Во время одной из таких атак ему прострелили икроножную мышцу. Он укрылся от шквального огня с товарищами под машиной и пролежал там больше двух часов, пока не прибыло подкрепление на вертолетах. Хлебнули они прилично. За службу в Афганистане был награжден медалью «За боевые заслуги». А в 1986-м попал в Чернобыль.
Отец был заместителем коменданта Овруча, и когда произошел взрыв на атомной электростанции, его с другими военнослужащими сразу кинули ликвидировать последствия аварии. Чернобыль ведь близко. До Припяти от нас 100 километров. На тот момент – а они прибыли туда в первых днях мая – всех жителей эвакуировали. Военнослужащие стояли на блокпостах, охраняли, убирали территорию. Когда возвращались, побросали под Припятью всю технику с повышенным радиационным фоном. Она до сих пор там стоит.
- Что самое страшное отец рассказывал о Чернобыле?
– Радиацию не видели, не ощущали. Человек мог находиться в чистом месте, а потом пройтись несколько десятков метров и получить смертельную дозу облучения. Чтобы не случилось подобного, они все время ходили с дозиметрами. Но за полтора месяца отец набрал 22 рентгена. Он за свою жизнь, наверное, никогда в больнице не лежал. Ему, вроде, только аппендицит резали. Все. Больше к врачам не обращался. Такой здоровый человек был, но в 60 лет отца не стало. Умер от онкологии. Чернобыль, Афган – все это отразилось на здоровье.
- Вы ведь тоже могли оказаться в Афганистане.
– Да, я мог попасть в учебку в Черновцах, откуда ребята автоматом попадали в Афган. Но поскольку я занимался футболом, в 17 уже тренировался со второлиговым житомирским «Спартаком», меня на два года забрали в спортроту в Бердичев. В Житомире я пробыл около пяти месяцев. Играл за юношей на чемпионате Украины, работал с основой, а однажды съездил в Москву на турнир всех спартаковских команд. Нам выпало играть в том числе с дублем московского «Спартака». В том матче наш нападающий Вася Бондарчук очень понравился Николаю Петровичу Старостину, и тот захотел оставить Васю в Москве. Но был один нюанс. В Украине не приветствовалось, когда футболист из региона попадал не в киевское «Динамо», а в «Спартак». Это был очень принципиальный момент. После игры Вася пропал. В гостиницу он вернулся буквально перед самым отбоем. Сразу после турнира мы уезжали на сбор в Закарпатье, но Бондарчук попросил несколько дней выходных, чтобы маму проведать, и пообещал приехать сразу на сбор. Тренер согласился. А примерно в это время «Спартак» играл в Кубке УЕФА против «Брюгге». Мы уже были в Виноградово и решили посмотреть этот матч. Собрались всей командой в методическом кабинете, включили телевизор. Все было нормально, пока камеру не навели на спартаковскую скамейку, где сидел в гражданке наш Бондарчук. У нашего тренера Валерия Стародубова от увиденного был шок. На следующий день Киев Стародубову устроил серьезный разнос. Но все обошлось. Тренера не выгнали, а Вася через какое-то время вернулся в Украину.
- Чем вы в армии занимались кроме спорта?
– Мы хоть и служили в учебной дивизии, но несли настоящую службу. Подъем, уборка территории – все по расписанию. Нашим тренером был будущий президент Украинской профессиональной футбольной лиги Милетий Владимирович Бальчос. А тогда он служил в звании прапорщика. Каждое утро приходил в казарму и проверял наличие пыли и грязи белым платочком. Если находил где-то окурок, отправлял всех за спорткомплекс копать яму метр на метр и закапывать этот бычок. А однажды, чтобы жизнь медом не казалась, заставил нас «машкой» полы мыть. Кто служил, тот хорошо знает, что это такое.
- Другим расскажите.
– Это специальная утяжеленная щетка для мойки пола. Сначала мы делали мыльный раствор, потом выливали его на пол, и «машкой», которая весила 20-30 килограммов, протирали поверхность. После этого проходили еще раз тряпкой. И когда на следующий день Бальчос увидел спортзал, с удивлением произнес: «Мужики, а зачем вы пол покрасили?» А мы не красили. Мы просто очень усердно его надраили.
- Вспомните самый жесткий прокол в армии, после которого попало всей роте.
– Это было летом. Наш вратарь-грузин как-то неудачно сгонял в «самоход». Его на танцплощадке в парке Бердичева задержала комендатура и привезла голого, в одних трусах, в казарму. Одежду всю забрали. Как оказалось, парень захотел на дискотеку. Переоделся в гражданку и побежал в город. Он хоть и был не в форме, но футболистов в лицо все знали. Кто-то сдал. Его задержал капитан, бывший десантник. Если не ошибаюсь, наш футболист был в джинсовой рубашке. Десантник схватил его за плечо, Гурам попытался вырваться. В итоге в руке у капитана остался кусок джинсовой рубашки. Вы представьте, сколько силы должно быть в руках, чтобы оторвать часть такой рубашки.
В казарме устроили проверку. Комендант города сказал добровольно сдать всю гражданку, иначе обещали перевернуть весь наш спорткомплекс. Пришлось отдать пару мешков одежды. Иначе забрали бы все, что было в наших загашниках для походов в самоволку. А бегали мы часто, но ловили нас редко. У нас, кстати, был не один грузин, а целых три. Один из них был очень забавным парнем. Когда солдат отслужил полгода, его по заднице били шесть раз бляхой от ремня. Это считалось солдатским посвящением. И когда проведать его приехала мама, он кинулся к ней со словами: «Мама, посмотри, я уже не молодой. Я гусь!» Штаны приспускает, а там на попе звезды. Внешне он – огромная машина, здоровый детина, поздней осенью ходил с маской раков ловить, а в душе – ребенок ребенком.
- Самогонку на территорию части проносили?
– Всякое бывало. Но никто пьянок не устраивал. Это же потенциальный залет. За это могли уволить прапорщика Бальчоса, а мы подставлять его не хотели. Мы даже ночью умудрялись ездить погулять в Житомир, который в 40 километрах от Бердичева. Садились на последний автобус, ехали в областной центр, а в 5 утра уже в казарме были.
- Дедовщина обошла стороной?
– Почему? Она тоже была, но не такая жесткая, как в соседних частях. Я видел ребят из стройбата. Они ходили черные, грязные, побитые. Солдаты просто не успевали за собой следить.А когда? Один «дед» попросит ночью форму постирать, другой скажет сходить на кухню картошки пожарить. И у людей просто не хватало времени на себя. У нас все было немного иначе, помягче. К примеру, если ты молодой, ясно, что убирать территорию придется именно тебе.
- Как вас наказывали в армии за неудачные результаты?
– Для генералов футбол был игрушкой. И они тоже любили друг друга потравить, проигрывать никто не хотел. Когда на второй год службы мы проиграли в финале первенства Прикарпатского военного округа львовскому политучилищу, нас после приезда подняли в четыре утра, поставив задачу. На территории спортгородка находилось большое озеро, на берегу которого стояли металлические грибочки, под которыми можно было прятаться от солнца. Нас привели к водоему. Дали в руки лопаты, лом и приказали выкопать эти грибочки, перенести на другую сторону озера и там их вкопать. Мы начали копать, а потом поняли, что их не выкопаем – они забетонированы. Тогда решили эти конструкции срезать пилой. По итогу, когда мы их перекопали, они оказались ниже нашего роста.
А вот еще один случай. При спорткомплексе был 25-метровый бассейн, который раз в году приходилось чистить. Но вся загвоздка в том, что инженер спроектировал его так, что сливная труба оказалась выше уровня воды. И нам приходилось вручную, ведрами, выносить из чаши воду. Мы становились цепочкой и передавали друг другу ведра. Крайний выливал все на улицу. По моим подсчетам, чтобы освободить бассейн от воды, нам за день пришлось вылить 5 тысяч ведер.
* * *
- Почти всю молодость вы провели в Украине. Как же вас в Беларусь забросило?
– Я сначала хотел поступать в Ленинград в военный институт физкультуры. Но туда набирали только тех, у кого разряд не ниже кандидата в мастера спорта. В итоге поступил в гомельский университет на факультет физического воспитания. Там встретил свою будущую супругу, которая училась на филолога, и на третьем курсе я уже женился. У нас две взрослые дочки. Одна закончила факультет международных отношений БГУ и работает переводчицей, а младшая отучилась в медицинском университете, сейчас трудится невропатологом в 5-й клинической больнице. На выбор девчонок мы с женой не влияли. Они пошли учиться туда, куда хотели.
После окончания университета решил попробовать свои силы в «Гомсельмаше». Все было на мази, но Игорь Фролов предложил поиграть за «Кубань» из хутора Бараниковский. Это Краснодарский край. Там давали зарплату в 3-4 раза больше, чем в Гомеле. Плюс квартира, возможность прописаться в Краснодарском крае, что сделать было практически нереально из-за плодородной земли, географического положения. А тогда у нас из-за радиации была непростая ситуация. Все хотели уехать. И этот фактор, наверное, стал самым определяющим.
- Честно говоря, не очень понятно, как на хуторе может быть большой футбол.
– Это просто название. Бараниковский – большой населенный пункт, который разбит на хутора. Там нормальный заасфальтированный поселок с хорошим стадиончиком и неплохой инфраструктурой. У команды даже была гостиница, где могли жить футболисты. Приезжим выделяли двухэтажные коттеджи на две семьи.
У нас в команде собралась сборная Советского Союза. За «Кубань» выступали люди, представлявшие разные союзные республики. Когда началась резня в Средней Азии, в Бараниковский из Узбекистана, Казахстана переехали сразу несколько человек с опытом игры в высшей лиге чемпионата СССР. Мы с такой командой за первый год заняли четвертое место в своей зоне чемпионата Союза, дошли до финала Кубка РСФСР для команд второй лиги, где уступили курганской «Сибири».
Команду полностью содержал местный колхоз-миллионер. Зарплаты, как я говорил, были очень хорошие. Если в «Гомсельмаше» платили 220 рублей, то в «Кубани» – 450. И это без учета премиальных.
- Председатель колхоза был фанатом?
– Да, весь местный футбол держался только на нем. Он делал все для того, чтобы футболисты не испытывали никаких проблем. Во-первых, выдавали служебное жилье, во-вторых, зарплату платили вовремя, в-третьих, футболистов кормили. А сверху несколько раз в месяц игроки за счет колхоза получали определенный набор продуктов.
- Такое ощущение, что вы попали в какой-то футбольный рай, о котором никто ничего не знал.
- Но жить там очень сложно. Бараниковский находится между двух морей, там стопроцентная влажность. Ходить можно разве что в майке и трусах. Если кондиционера дома нет, то до четырех-пяти часов утра не заснешь. Лежишь мокрый, крутишься, потеешь. Играть днем просто невыносимо. Ты весь течешь. За один матч мы теряли до 5 килограммов. Что интересно, как таковых сборов у нас не было. Форму набирали благодаря постояннным матчам. Тогда я не понимал, почему так происходит, а потом пришел к одному выводу. У нас была богатая команда, и каждый матч оплачивался. Даже победы в товарищеских матчах. И чем больше игр проводили, тем больше зарабатывали.
- Чего ж вы оттуда уехали?
– Тяжелый климат, грязная осень, маленький населенный пункт – все это сказалось на желании вернуться домой. Со временем жить стало трудновато. Да и политическая обстановка на юге России была не лучшая. Когда я уехал, узнал, что у команды во время выезда ночью украли клубный «Икарус» и угнали в Чечню. Конечно, можно было наступить себе на горло, но все равно оставаться там было бы проблематично.
Мне поступило предложение поиграть за «Трактор» из Бобруйска. Да, денег предложили меньше, но команда могла попасть в еврокубки. Был смысл переезжать. Как помню, в 1992-м мы до самого завершения чемпионата боролись за третье место. В последнем туре я забил два мяча Витебску, но все равно мы сыграли вничью и пролетели мимо медалей. А потом появился вариант уехать в третью болгарскую лигу с тренером Анатолием Ивановичем Усенко. Деньги давали небольшие, но сумма все равно была больше, чем то, что предлагали в Беларуси. Поэтому и поехали. Команда называлась «Арда», базировалась в очень красивом городе под названием Кырджали.
Кырджали
- На турецкой границе?
– 50 километров от нее. В городе когда-то было много турок, но их оттуда в начале 1990-х повыгоняли. После них осталось около трех тысяч свободных квартир. Мы приехали на четыре месяца и должны были помочь команде сохранить место в третьей лиге. Анатолий Иванович так взялся за дело, что команда в итоге поднялась с 11-го места на 4-е. Поездил по Болгарии, насмотрелся там, конечно, на разные вещи.
- Например?
– Да там тогда не проблема было подраться на футбольном поле. Во время какого-то матча помощника Усенко, сидевшего на крыше трибуны, болельщики камнями забросали. Многие вещи, которые я там увидел, были просто дикими. Представь себе, чудак снимает игровую майку, натягивает судье на голову, чтобы тот не видел, кто это, и начинает его избивать. Просто какой-то беспредел.
Легионеров (за «Арду» играли еще два белоруса) часто провоцировали на футбольном поле. Ходили по ногам, щипали, били кулаком по почкам исподтишка, показывали разные жесты. Я на это не обращал внимание. Терпел, не отвечал. А в тот раз, когда игроки напали на судью, болельщики кинулись на сына нашего президента. Их, наверное, остановило лишь то, что он вытащил пистолет. Если бы не оружие, кто знает, что бы произошло. Как я понял, там такие беспорядки были в порядке вещей.
Несмотря на это, в Болгарии мне понравилось. Да, уровень жизни был невысокий, но криминала не было. Мы спокойно гуляли по городу, никаких проблем не возникало. Болгары мне вообще показались людьми, которые всегда отдыхают. Утром встречались в кафе, потом ехали на тренировку, после нее опять шли общаться в бар за чаем. Часик посидят и потом вновь идут в какое-то заведение. И так до самой ночи. Болгары дома почти не сидят. Все время в каком-то движении. Я, к слову, мог остаться. Мне даже предлагали квартиру, но я посмотрел на этот футбол, понял, что отсюда нужно уезжать. С такой игрой мне могли спокойно ноги оторвать.
- Чуть позже вам довелось немного поиграть в Финляндии. Финны кардинально другие?
– Да, они невспыльчивые, доброжелательные, спокойные. Я практически никогда не видел полицию. Почему? Просто преступности там нет вообще. Финны умеют хорошо и работать, и отдыхать. В выходные дни все бары забиты до отказа. Мне как-то говорили, что русские выпивают больше, но я присмотрелся и понял, что финны тоже могут.
- Футболисты тоже выпивали?
– Могли себе позволить только тогда, когда тренер всех вместе собирал. После игры футболистам разрешали немного пива. Тренер его даже сам приносил. Давал по две бутылочки, говоря: «Это для восстановления одной ноги, а это – для другой».
Знаешь, в Финляндии вообще никаких проблем не ощущал. Все было очень спокойно. Только белые ночи иногда спать не давали. Что касается организации футбола, там все поставлено на очень высоком уровне. Я играл за «Атлантис» из второго дивизиона. Казалось бы, первая лига, а там, если придешь на тренировку в экипировке от другого производителя, не спонсора команды, тебя просто штрафовали. Все было очень четко. А команда ведь не была профессиональная. Ребята работали в офисах, продавцами на заправке, учились в университетах и играли в футбол в свободное от работы-учебы время. Что интересно, все очень крепкие, физически развитые, жилистые. При росте 180 сантиметров я был одним из самых низких в команде. Там практикуют силовой английский футбол.
Хорошо помню первую тренировку. Это были полтора часа насыщенной работы с мячами: квадраты, персональная опека, двухсторонка. Игра закончилась, думаю, все, конец, все идут в раздевалку. А ребята просто пошли переобуться. Мы вернулись на поле, и тренер еще дал серьезную серию ускорений. И так работа строилась не только в нашей команде. Подобным образом работали все, кого я видел.
В Финляндии было здорово. Там просто замечательные условия для жизни. И если ты получал мизерную зарплату в Беларуси, то можно было поехать выступать в низшую финскую лигу и получать более солидные деньги. В свое время многие знакомые украинцы переехали туда на ПМЖ. Они уезжали семьями. Ребята до сих пор живут в Финляндии, построили себе дома, всем довольны.
- А вы чего не остались?
– Честно говоря, думал об этом, но было уже поздно.У меня советский менталитет. Где бы я ни был, всегда хочется домой. Жена два месяца пожила в Финлядии и домой захотела. Такие вот мы – совдеповские. Если бы молодым туда уехал, возможно, было бы иначе, но решили вернуться.
Мы как-то подсчитали с супругой, что за 27 лет семейной жизни я отсутствовал дома 10 лет. Поэтому в определенный момент подумал, что хватит с этими переездами. Нужно почаще бывать в нашем доме в Рогачеве.
- А сейчас как часто дома бываете?
– Как сказать. Раз в неделю.
ФОТО: vbobruisk.by, belshina.by, sfc-slutsk.by
