«Написал заявление, чтобы меня не пускали в казино». Филипп Рудик – о шальных деньгах, бандитском Питере и короле караоке
Главный балагур чемпионата дал откровенное интервью Тарасу Щирому.
У главного футбольного акциониста Беларуси Филиппа Рудика все хорошо. Он живет с семьей в Гродно и с удовольствием играет за местный «Неман». При этом Рудик на забывает развлекать публику (пускай уже не так жестко, как когда-то в Борисове). Брестский перфоманс образца этого сезона получился ярким и запоминающимся. Тарас Щирый решил узнать, как экс-игрок сборной Беларуси изменился за последние 5 лет и наведался к нему в гости.
- Ты уже год в Гродно. Успел освоиться?
– Да, в команде все нормально. Я ведь Игоря Ковалевича давно знаю. Он вообще как игрок нашего коллектива. И в футбол с нами играет, и в нарды, на подколки нормально реагирует. У меня даже складывается ощущение, что я здесь не первый год играю. Еще до приезда в «Неман» неплохо знал местных ребят: Женю Севостьянова, Сашу Анюкевича, Андрея Горбача. С Савой (Павел Савицкий – Tribuna.com) сразу начал общаться. Как рыбак рыбака видит издалека, так и мы с ним друг друга заприметили. Постоянно шутим и смеемся. У меня нет никаких проблем ни с болельщиками, ни с футболистами. Команда у нас хорошая. Нам бы тренировочные поля получше, так вообще было бы здорово. Мы ведь хорошо играем, можем никого не бояться. Это показал даже наш матч с БАТЭ. Был отрезок, когда «Неман» очень здорово прессинговал борисовчан и контролировал мяч. А когда отдали его БАТЭ и начали пулять по аутам, соперник, естественно, взял инициативу в свои руки, и мы проиграли.
Что касается города, он мне не очень нравится. Даже не знаю почему. Возможно, из-за того, что я приехал сюда в не очень хорошую погоду. Осень реально тоску нагоняла. Но, может, все изменится, и через полгода я заберу свои слова обратно. Хотя для семейной жизни Гродно неплох. В свободное время любим с дочкой сходить в парк, на детскую площадку, в бассейн. Дочка – мое главное достояние. Смотрю на нее и не нарадуюсь. Любит меня сильно. Ничего не требует и просит только «Киндер» купить. Очень общительный и улыбчивый ребенок. Воспитатели в садике о ней только хорошее говорят. Не плачет, если что-то отняли, делится игрушками со всеми. Ходит на матчи «Немана», говорит мне: «Папа, гол забей!» Приходится забивать. И когда забиваю, сразу ищу ее глазами на трибуне. А в остальном все очень обычно. Иногда встречаемся с ребятами по команде, за город выезжаем – в «Коробчицы». Там пруд есть и беседки стоят. Рыбу, правда, не половишь, но все равно там неплохо.
- Здесь тебе веселее, чем в польской Ленчне?
– А там вообще жизнь была по маршруту дом-стадион-дом. Иногда ездили погулять в Люблин, что в 30 километрах от Ленчны, но не более того. Это место я вообще вспоминать не хочу. Знаешь, чемпионат в Польше хороший, условия для тренировок тоже. Даже в «Гурнике», который вылетел из экстраклассы. Европа есть Европа. Но поляки не принимали в свой коллектив. Они во мне видели конкурента. Да и от языка многое зависит. Когда ты польский не понимаешь, приходится сложно.
- Курвой тебя не называли?
– Да называли. Но я им потом несколько нормальных слов сказал, и они эту курву быстро забыли. Заговорили так, как надо :).
Федя Черных их с самого начала нормально понимал. Он же еще тот полиглот – все языки знает. А польский выучил в своем дворе в Литве, где жили поляки. Он среди них своим был. Хотя в «Гурнике» Федю тоже полоскали, но когда парнишка начал голы забивать, зауважали. При этом дико было, когда он собирался уходить в другую команду, а боссы «Гурника» были против. Руководство нашего клуба позвонило туда и стало рассказывать о том, какой Федя алкаш и гулена. Это просто абсурдные вещи. Человек их оставил в экстраклассе, а они его предателем называют. Их логика – не хочешь идти туда, куда мы тебя хотим отправить, значит, никуда не уйдешь.
С переводом мне еще помогал Томаш Новак, который когда-то за «Гомель» играл. Если был в настроении, то помогал, если нет – мог только половину упражнения объяснить. Я половину выполню, а потом оказывается, что не то делаю. Поляки стоят в сторонке, смеются.
Но меня больше всего прибило то, что мне не платили зарплату. Я до сих пор сужусь с «Гурником». Все-таки поляки нечестно поступают, и я должен забрать у них то, что заработал. Мне юрист Сергей Ильич из федерации в этом помогает. Хотя я ведь им сказал, чтобы отдали мне одну полную зарплату, и я от остального откажусь. Но они мне хотели перечислить лишь тысячу евро при средней зарплате в «Гурнике» 5-7 тысяч. Тогда я сказал, что лучше за эту тысячу найму себе адвоката.
- Перспектива вернуть деньги есть?
– У руководства «Гурника» свое видение ситуации. Поляки хотели со мной продлить контракт, который был подписан на полгода. Но если они денег не платят, зачем мне там оставаться, правильно? Поэтому и отказался, а у них, видимо, были какие-то планы на меня. Вот и судимся. Кстати, кроме меня против «Гурника» иск подал латыш Николай Козачукс. ФИФА у «Гурника» уже два суда выиграло, и к клубу должны начать применять санкции. Так что жду выплат. А должны мне они три зарплаты и премиальные. Сумма серьезная. Надеюсь, все будет нормально. Мне хочется их наказать. Да и Польша – это Европа. Там суд гуманный. Справедливость должна восторжествовать.
* * *
Ты в своей жизни о чем-нибудь сожалеешь?
– О, да. Я занимался футболом в питерской школе «Смена». В детстве все время отдавал учебе и футболу, домой возвращался к 11 часам вечера. Раздолбаем не был. Был в секции на ведущих ролях, мне постоянно давали какие-то призы. Да и команда была сильная. Мы по 1987 году всех громили. После окончания каждого года один из возрастов автоматически попадал в резерв «Зенита» Я тоже начал тренироваться с дублем, но потом чего-то испугался, подумал, что в основу не попаду и решил завязать. А потом замаячила армия, но я уехал в Беларусь – в «Нафтан».
Ничего особенного в Новополоцке не увидел – первенство дублеров не было сильнее чемпионата Петербурга. Кстати, мой первый тренер Альберт Дзугуров за каждого своего воспитанника, который устроился в какой-нибудь команде, получал бонус. За меня «Смене», наверное, перечислили 3,5 тысячи евро. Так вот, он «продал» наш год, а у нас было много неплохих футболистов, купил себе машину и… разбился. Дзугуров был как батя для меня, во многом мне помогал. К примеру, с поездками в лагеря. Давал деньги, конечно, не из собственного кармана. У нас были ребята, которые в футбол играли не очень хорошо, зато их обеспеченные родители помогали команде. И некоторым папам мне бы хотелось сказать спасибо за их помощь. Да, хороший был у нас тренер. Он каждого мог устроить в команду.
Я бы многое хотел изменить в своей жизни. Знаешь, я рос без отца, меня в одиночку воспитывала мама, и мне не хватало того дядьки, который мог бы дать совет, что-то объяснить в жизни. Мне в определенный момент следовало бы изменить отношение к тренировочному процессу в БАТЭ. Все очень легко давалось. Вообще. Я сам себе был враг. Но когда брался за голову, то попадал в основной состав. В такие моменты я сам чувствовал, что летаю. А если терял форму, меня наказывали. Я чего-то злился, обижался. Мне нужно было всего лишь чуть-чуть прибавить, чтобы вернуться в стартовый состав, а я ерундой занимался.
Однако даже в таком состоянии я себя здорово чувствовал. Жаль. Ведь были все возможности, чтобы восстанавливаться, дополнительно работать и развиваться. Тренажерка под носом, поле – тоже рядом. Ты просто бери мяч и иди работай. Но тренировка заканчивалась, я кушал, быстро прыгал в машину и уезжал на Минск.
За что мы не брались, все получалось. При мне команда дважды выходила в Лигу чемпионов. Ты кого не ставь из тех ребят в основу, с любым бы составом прошли первые раунды. Все шло по накатанной. А потом в один момент я все перекрыл. Но ладно, что жалеть. Съездил в Казахстан, познакомился с новыми друзьями. Хоть какой-то плюс можно найти.
- Ты с Виктором Гончаренко обсуждал свои проблемы?
– Часто. Вообще, я должен был уходить из команды. Это было в 2012-м, когда БАТЭ в Лиге чемпионов победил «Баварию». В конце сезона меня не взяли в Мюнхен, попросили искать себе новую команду, но эмоции спали, я начал думать головой. Как-то позвонил Гончаренко, сказал: «Михалыч, дай еще один шанс». Он сказал, что подумает. После того, как я с ним поступал, он мог вообще мне отказать. Я бы его понял. Но он позвонил и сказал, мол, давай, проходи медосмотр. Все. Поехал с командой на сборы, а потом сразу попал в основу в игре с «Фенербачхе». Начался чемпионат. Я даже какое-то время был лучшим бомбардиром первенства, но потом все пошло не так. Почему? Не знаю. Малая родилась тогда в Минске. Это тоже повлияло. Дал себе слабинку, присел на лавку и все пошло по-старому. Честно говоря, мне очень обидно перед Михалычем. Он мне дал шанс, а я… Нет, я думаю, что им воспользовался, в чем-то помог команде, но все равно занялся ерундой. Стал думать о том, что нужно уезжать в Казахстан. В итоге я сначала попал в аренду в «Гомель», а потом уехал за рубеж.
- Гончаренко – человечище?
– Сейчас понимаю, что да. Но, видишь, я молодой был, многого не понимал. Не знал, почему он часто не разговаривает, не объясняет футболистам решения оставить их на лавке. Ты вроде выкладываешься полностью на тренировках, пашешь, но все равно не попадаешь в старт. Потом тренер говорит, что, наверное, будешь играть, но выпускает на твою позицию совершенно другого игрока. И причину он не объясняет. А потом я понял, что он не обязан вообще объяснять. Он – тренер, у которого своя работа. А ты просто хорошо тренируйся. И если все будет хорошо, то за это со временем воздастся.
Гончаренко – эмоциональный. И я никогда не забуду разнос, который он устроил на сборе в Испании. Шла последняя игра. До нее мы вообще ни у кого не выиграли. В матче мы вроде и «возили» соперника, но проигрывали 0:1. Гончаренко забежал в раздевалку и сразу начал бросаться тем, что было под рукой. Летело все – и бананы, и ледница. Было даже страшно. Он же невысокого роста. Воспринимать его злюкой не хочется. Бурчит – ну и пусть бурчит. Ничего страшного. А тут он реально разошелся, и мы его испугались. В итоге победили в том матче со счетом 3:1. Он просто решил нас немного встряхнуть. Это подействовало.
- Капский в гневе страшнее?
– Да. Он если начнет орать, то не остановить. Пройтись по тебе может хорошенько. Это самый жесткий президент клуба, с которым я только сталкивался. Честно говоря, его даже побаивался. У него были футболисты типа меня и Карницкого, на которых он мог сорваться. Придет в раздевалку, наорет. Ой, ты что… Он много говорил. Рассказывал, что я должен голы в каждой игре забивать, нельзя было перед игрой с ребятами из «Динамо» стоять около поля и смеяться. Но по поводу моих шуток никогда проблем не было. Гончаренко наоборот хотел, чтобы в команде не было напряжения, чтобы смеялись и улыбались все.
- Помнишь самое обидное слово?
– Любое слово, которое есть в списке матных, слышал в отношении себя :). Иногда, если быть объективным, Капский кричал не по делу. Это обижало. Перед кем-то из ребят он потом по телефону извинялся, но мне никогда не звонил. Хотя, считаю, мог бы.
- После чего, например?
– После проигранного матча «Нафтану» в 2012-м. Играли в Новополоцке на ужасном поле. И Михалыч мне сказал, чтобы я играл через длинную передачу. Комбинировать там было невозможно, и мои передачи, к слову, неплохо доходили до наших нападающих. Игра закончилась, все расстроенные сидят в раздевалке. И тут забегает Капский и начинает меня делать виноватым, хотя я вышел на замену лишь за 20 минут до конца. Наверное, чтобы так сильно не кричал, мне нужно было три мяча забить, а я ни одного не смог. Мне стало очень обидно. Я просто не пойму, что я сделал плохого, чтобы он так орал на меня. В следующем матче, в Борисове, мы оформили чемпионство. После игры Капский протянул мне руку, хотел, наверное, меня поздравить, но я ему не ответил.
- Ничего себе.
– Он меня чуть на поле не отфигарил. Все бегают, радуются с кубком, а он за мной носится. Ну и в раздевалке серьезно досталось. Вот тогда я и понял, что в БАТЭ надолго не задержусь. Я все понимал. Анатолич – это же икона для Борисова, как мне кажется, главный дядька в нашем футболе. А я с ним так поступил. Конечно же, мне нужно было просто забыть, улыбнуться и работать дальше. Ведь он платит зарплату – ставит музыку. Следовало просто стерпеть, но я поступил иначе. Это, кстати, был тот сезон, когда играли с «Баварией». Зато, если ты забиваешь, хорошо играешь, Капский превращается в очень доброго человека. Когда я забивал, он ко мне подходил, обнимал. Было дело, что и сумму неплохую к контракту подкинул. В те моменты мне было приятно. Хотелось реально летать.
- В БАТЭ у тебя была самая большая зарплата в твоей карьере?
– Нет, даже в «Гомеле» я получал больше. В Борисове предлагали небольшой первый контракт, а потом, если ты о себе начинал заявлять, сумма была совершенно другая. Так что у меня в команде в первое время была одна из самых маленьких зарплат.
- Недвижимостью успел обзавестись?
– Нет. Когда этим нужно было заниматься, в голове был ветер. Отдыхал с друзьями, гуляли на широкую ногу, ездили на хороших автомобилях. А сейчас с нашими зарплатами вообще ничего не отложишь.
- Какая у тебя была самая крутая тачка?
– BMW X5, но я ее продал. Когда поехал играть в Казахстан, он уже сыпаться начинал. Думал что-то другое купить, но уехал за рубеж, а там машина вообще не нужна была. В итоге купил жене маленькую машинку Hyundai, сам на ней катаюсь. Конечно, я бы вновь хотел себе классную тачку, но прекрасно понимаю, что на обслуживание уйдет очень много денег.
- Помнишь свою самую глупую покупку?
– Много денег тратилось просто впустую. Было время, когда я одалживал большие суммы, а потом не мог их забрать. Мне не было жалко. Если деньги и у меня появлялись, я ими делился.
- Сколько тебе должны? Больше «косаря»?
– Конечно, больше. Да «косарь» для футболиста – это не крупная сумма. А про 50 или 100 рублей я вообще молчу. Я без них не обеднею. Если есть деньги – отдашь, если нет, значит, ты вообще без денег. Не знаю, если мне вообще нечего есть будет, то я о них, может, и спрошу, а так это не такая для меня и большая сумма. Но жду, надеюсь, мне их вернут. Скажем так, мне должны больше, чем должен я.
- Как ты отдыхал? Шел в клуб и, грубо говоря, оставлял там 5 миллионов?
– Ха, если оставил 5 миллионов, значит хорошо отмазался. Ребята из БАТЭ тратили другие суммы. Мы деньги не считали. Но зачем об этом говорить? Это было, но прошло.
- Покупал брендовую одежду?
– Конечно. В БАТЭ нельзя было простую покупать. Помню, к нам из Гродно Сенька Горбунов приехал в джинсиках на своем «Пассате» Б5. К нему сразу прилипло прозвище «агент». Но потом этот «агент» превратился в мачо, который очень модно одевался. Я до сих пор люблю дорогие вещи, но просто зарплата не позволяет покупать джинсы за 500 евро.
- Можно и за 200 классные взять.
– Это если на скидках. Ты с Егором Филипенко поездишь, он тебя по хорошим магазинам поводит. Но были и абсурдные ситуации. Решили с ним как-то в клуб. На нем была клетчатая рубашка от Dolce & Gabbana. Со стороны простая, но фирменная. Так его в ней в клуб не пустили. Бред какой-то. Он говорит: «Вы че, это же Dolce», а его все равно не пускают.
- Крышу сносило?
- Да, из-за денег. Повторюсь, не было дядьки рядом, который бы подсказал. Я ведь не видел раньше таких больших денег. Мне хотелось все попробовать. Возможно, есть те, кто копит, копит, копит, а потом идет и что-то покупает в старости. Я не такой. Если деньги у меня появлялись, мне хотелось идти и отдыхать. А что делать? Ходили туда, куда хотели. Футболист БАТЭ мог позволить себе любое заведение. Костяк составляли я, Егор, Миша Сиваков, Глеб. В такой компании мы часто отдыхали.
- Девушки липли к футболистам?
– Да, они сразу нас узнавали. Они штудировали, знали, куда ты идешь, как выглядишь. Могли сами подойти познакомиться. Но нам с Егором явно было не до них. Мы развлекались, отдыхали, и нам было весело. Очень часто ходили в караоке. Пели и русский рок, и Басту с Димкой Багой. Когда треки шли по порядку, вечеринки у нас получались хорошие. Было очень весело. А после того как к нам подключился Терентий Луцевич со своим суперхитом «Когда мы в клубе, чиксы танцуют…», который он исполнял на белорусском языке, это был просто отпад. Представь себе, темнокожий парень на белорусском языке поет Тимати. Блин, это просто взрыв! Терентий весь трек читает на белорусском. Он рвал все дискотеки. К нему потом подходили и интересовались, кто такой, что за песня.
- Ты рассказываешь так, будто скучаешь по тем временам.
– Конечно. Считаю, уж лучше так жить, чем средненько или вообще никак. У меня есть на это право.
- Самая крупная сумма, которую ты потратил за день?
- Я ее не назову. Не хочу, чтобы кто-то знал, но она очень крупная. Тратил везде понемногу, и в итоге набежало очень много.
- В казино любил играть?
– Да, и это было реальная проблема. Я туда частенько захаживал. Я азартный человек и очень не люблю проигрывать. Мне всегда хотелось отыграться, поэтому и проигрывал. Есть люди, которые проиграют 100 долларов и успокоятся, а я, если проигрывал, пытался их вернуть обратно. Иногда выигрывал крупные суммы, но это были единичные случаи. Я сильно не загонялся. Понимал, что с зарплаты деньги опять будут. Но пару лет назад я завязал, написал заявление о том, чтобы меня не пускали в игорные заведения. И были случаи, когда меня не пускали. На самом деле многие футболисты играют, просто афишировать это никто не хочет. Но я всем говорю, что это полное дерьмо, и советую туда даже не лезть.
* * *
- Ты в РБ живешь с 2006 года. Ощущаешь себя белорусом?
– Конечно. Когда переехал в Новополоцк, вообще никакой разницы не почувствовал. Для меня было главное, чтобы мяч и поле были рядом. Все остальное не сильно волновало. Мне было все равно где жить и играть.
- Какими тебе показались белорусы? Отзывчивыми?
– Нет. Были разные моменты. К примеру, мы все с парнями из дубля на мою зарплату ходили на дискотеку, и все там веселились. В субботу и воскресенье «Нафтан» нас не кормил. Я приходил к ребятам покушать, а они закрывались и втихаря ели, хотя до этого все вместе отдыхали за мои деньги. В гости никто не приглашал. Для меня это было странно и не очень понятно. Я думал, что все должно быть иначе. Я трачу на дискотеку, а остальные покупают хавчик. Но все было по-другому. Парни покупали себе телефоны, еще что-то, а я ходил по Новополоцку, как босяк. Бывало, что день не ел.
Помню, получал 300 тысяч, а 700 должен был. За эти деньги я нужно был жить, а еще как-то долг отдавать. Хорошо, что Макс Карпович, игравший за основу, деньги молодым подкидывал, помогал как-то. Без него было бы еще сложнее. Но потом я парням сказал, что сами еще будут приходить за деньгами. Так оно и вышло. Через полгода мне подняли зарплату. Тратил я ее очень быстро, хотя, думаю, можно было бы и притормозить. Белорусское гостеприимство? Я прямо такого не замечал. У меня просто есть свой круг общения, который состоит из очень хороших людей. У моей жены Юли, а мы познакомились еще в Новополоцке, очень хорошая и добрая семья. Мы с ее родственниками прекрасно ладим.
В Беларуси мне очень спокойно. Я по белорусским улицам могу идти и не оборачиваться, не бояться за себя, за ребенка, за жену. Я просто уверен, что здесь ничего страшного не произойдет. В России, конечно, страшно. Я как-то был в Питере, прошел 200 метров и на этом промежутке столкнулся с тремя криминальными ситуациями. Сначала мужик от полиции пытался скрыться на машине, потом кинул ее и убегал по дворам. Дальше я увидел пацаненка, который от кого-то удирал. Ну и в магазине я столкнулся вообще со странным типом. Он стоял передо мной, и я спросил, чего он хочет. В итоге он полез в куртку, высунул руку и начал в меня стрелять из пальцев. Я реально испугался, спрятал дочку сразу. Пришел домой, говорю: «Мама, это же невозможно! Как вы здесь живете?» В ответ услышал: «А мы не замечаем».
- Современная Россия тебя отпугивает?
– Может, я просто привык к тому, что в Беларуси так спокойно? Не знаю. В Питере еще в детстве всякое было. Жил я в Адмиралтейском районе. Кажется, центр города, но криминала хватало. У нас во дворе, в арке, и машину взрывали. Потом кого-то на заборе повесили. Идешь в школу, возле нее труп голый лежит. Еще даже менты не успели приехать. У нас очень много жило кавказцев. Они проживали в старых коммуналках, которые почему-то называли немецкими домами. К ним прибегали местные скинхеды и палили подъезды, а эти кавказцы потом из окон выпрыгивали.
- Это тот Санкт-Петербург, которого не знают туристы?
– Невский проспект – красивая обложка. По нему действительно приятно прогуляться. Но даже на Невском зайди во двор, и ты поймешь, что там грязнее, чем у нас. Так что круче Минска, как по мне, города не найти. Все очень чистенько. По Минску видно, что люди действительно живут, и я бы хотел там жить после завершения карьеры. В Россию если и поеду, то только по работе. Хотел бы в будущем попробовать себя в тренерстве. В этом году собирался документы в университет подавать в Смоленск, но не срослось.
- Тебе в марте исполнилось 30. Ощущаешь себя на этот возраст?
– Нет, у меня много амбиций. Мне все время хочется чего-то большего, хочется, чтобы команда стояла выше в турнирной таблице, хочется поиграть еще на высоком уровне. Да, блин, если набрать формишку, я еще могу на хорошем уровне поиграть пару лет и денег подзаработать. В таком чемпионате, как у нас, я бы до 40 играл. А так я не считаю, что повзрослел. Каким был раньше, таким и остался. Переживаю ли я о том, что так много потратил денег? Да нет. Мне было тогда хорошо. И я по части финансов ни о чем не сожалею.
- 7 лет назад ты показал задницу болельщикам в Борисове. Скажи, ты еще способен на такой поступок?
– Эмоции есть эмоции. Когда забиваешь гол, их не всегда удается контролировать, и они начинают захлестывать. Но я надеюсь, что такое больше никогда не повторится.
ФОТО: автора, fcneman.by
