Tribuna/Футбол/Блоги/Железный дровосек/«Когда вернулся, понял, что мы живем не так уж плохо». Как футболист из Беларуси стал легионером в Нигерии

«Когда вернулся, понял, что мы живем не так уж плохо». Как футболист из Беларуси стал легионером в Нигерии

История белоруса, который попробовал на вкус африканский футбол.

Автор — Тарас Щирый
16 октября 2018, 05:50
12
«Когда вернулся, понял, что мы живем не так уж плохо». Как футболист из Беларуси стал легионером в Нигерии

Необыкновенная история, о которой вы точно не слышали.

Африка – один из главных поставщиков легионеров для нашего чемпионата. И если африканцы ежегодно приезжают в высшую лигу чуть ли не десятками, то белорусов никогда не тянуло играть на «черный континент». По крайней мере, так говорит статистика. Но даже в ней бывают пробелы. Шесть лет назад экс-игрок «Дариды» и жодинского «Торпедо» Михаил Щуцкий стал участником авантюры – отправился на просмотр в Нигерию. Итогом трипа стал контракт с клубом «Саншайн Старз» из местной премьер-лиги. На родине Тарибо Уэста и Тиджани Бабангиды Михаил провел полгода, поучаствовал в одном официальном матче, а потом был депортирован и больше в Африку не возвращался. На днях Щуцкий встретился с Тарасом Щирым и рассказал свою африканскую историю, которой еще никогда не делился с журналистами.

– Футболом я начал заниматься в борисовской ДЮСШ у Валерия Владимировича Макаревича в группе 1987 года рождения, – начинает свой рассказ Михаил. – А потом из нашей ДЮСШки забрали пять человек в только что созданную школу РМ-БАТЭ. Кого-то со временем отцепили, и в футболе остались я, Артем Толкач, Серега Кудин и Женя Миненков. В 16 лет меня стали приглашать тренироваться в дубль БАТЭ к Игорю Криушенко. Помню, это было зимой. Виктор Гончаренко тогда восстанавливался после травмы и поддерживал форму с дублирующим составом. Как футболиста хорошо запомнил его по спаррингу с резервистами жодинского «Торпедо». Играли в Жодино на заснеженном поле, где сейчас лежит синтетика. Гончаренко, если не ошибаюсь, вышел на позицию правого защитника, и забил гол. Помнишь вратаря 1987 года? Ты же жодинский.

– Сергей Шевелев.

– Да. В 25 метрах от ворот назначили штрафной. И Гончаренко просто ударил ему в угол. Вратарь такого не ожидал. Чуть позже я поехал с дублем на сбор в Молдову. И во время одного из матчей Виктор Михайлович окончательно сломался, после чего завершил карьеру и перешел на тренерскую работу в РМ-БАТЭ в качестве помощника. Потом стал главным тренером команды, а в 2004-м возглавил дубль. Работалось под его руководством шикарно. Он открытый человек, говорящий в лицо всегда то, что думает и видит. Очень требовательный к себе и футболистам. Мог высказаться жестко, но быстро отходил и переходил на общение в более шутливой форме.

С Гончаренко у меня связано одно приятное воспоминание. Наша команда собиралась из Минска ехать на сбор в Слоним. И, чтобы не добираться утром из Борисова в столицу, решено было, что я и еще один парень переночуем в Минске. В итоге нас у себя в квартире приютил Виктор Михайлович. Когда мы проснулись в шесть утра, на столе уже стояли фрукты и овсянка. Представляешь? Получается, жена Михайловича проснулась еще раньше и приготовила нам завтрак. Такое отношение людей к чужим пацанам вызывает огромное уважение.

Виктор Гончаренко.

Ну а потом я как-то за дубль играл в товарищеском матче против «Дариды». В БАТЭ меня уже не видели, и Гончаренко подошел после игры, предложил поработать с дублем «Дариды». Согласился. Первые тренировки под руководством Кубарева и Дулуба проходили в залах БГУФК, и это было что-то нереальное. Нам ставили палочки, какие-то круги, шла работа ног на частоту… На тот момент это было нечто удивительное. Впервые в жизни столкнулся с подобным подходом.

Кубарев и Дулуб всегда держались друг друга. Даже когда мы забивали пулю, они постоянно были в одной команде. Олег Анатольевич внешне казался спокойным, но в игре заводился, и так ставил корпус, что отобрать у него мяч, выбить было очень проблематично. Он же сам был нападающим, и от всех форвардов тоже требовал так ставить корпус. Я тогда в «Дариде» остался, а вот Кубарев и Дулуб почему-то ушли в «Минск» к Сергею Валерьевичу Яромко.

– У тебя же потом так и не сложилось в высшей лиге.

– Почему? В «Дариде» Людас Ионович Румбутис практически сразу стал подтаскивать вместе с Димой Марголенко и Юрой Пустоходом к тренировкам с первой командой. А во второй год я уже начал работать сугубо с основой. Перспективы были. В плане работы Ионович всегда был мною доволен. На тот момент клуб снимал для молодежи и бразильцев трехкомнатную квартиру в Ждановичах, и я вместе с Темой Осмоловским и Васей Монаковым постоянно ходил в близлежащие детские лагеря, где мы устраивали себе дополнительные тренировки – играли в теннис-бол, отрабатывали передачи и били по воротам.

Футбольный клуб «Дарида». Михаил Щуцкий второй слева в нижнем ряду.

– В «Дариде» было много легионеров. Кто был самым необычным?

– Когда в команде появился бразилец Вагнер, его на вопрос «как дела?» научили отвечать: «З#####ь!» [очень хорошо]. И Людас Ионович у него как-то спросил: «Вава, как ты?» Он ему и ответил :). Вся команда после такого ответа легла на месте. Вагнер очень много общался с нами. Человек-улыбка. Мог не понимать, что ему говорят, но все равно улыбался. А вот Николас Сеолин был не то чтобы скрытным, но после тренировок постоянно куда-то уезжал. Позже мы узнали, что у него появилась девушка из музыкальной сферы, и он больше времени проводил с ней. Но он тогда выстрелил. Вместе с Димой Коваленком в первом круге в 2005-м Сеолин очень много забивал. А Дима был наконечником, который мог хорошо завершить атаку. Он постоянно говорил: «Отдайте мне верхом, и я забью! Низом только не давайте!»

– Как ты оказался в «Руденске», после которого и уехал в Нигерию?

– Все просто. В конце 2005 года неплохо провел за дубль турнир в манеже, и после него ко мне подошел Олег Михайлович Кубарев и сказал: «Если есть желание, перебирайся в Жодино» Сразу согласился. «Дарида» еще получила за меня от «Торпедо» какую-то компенсацию. И в том, что у меня потом ничего не получилось с Жодино, – сугубо моя вина. Я все время жил в Борисове, и это, наверное, расхолаживало. Командного духа не чувствовал. Костяк коллектива после тренировок ехал в Минск, приезжие жили вместе, а я садился на электричку и отправлялся домой. В чем-то не проявил себя. В первый год попадал в заявку, но не более того. А потом, во время предсезонки, тренер сказал, что мне нужно больше игровой практики, и что меня отправляют в «Лиду» к Павлу Иосифовичу Батюто. Через шесть месяцев вернулся в Жодино и играл исключительно за дубль. Все. Контракт закончился, и я был уже никому не нужен. Вариантов продолжения карьеры не было. Тогда мне позвонил Димка Толкачев и предложил поехать поиграть в «Руденск», который только создавался и заявлялся во вторую лигу. Приехал, провел две тренировки и остался.

Содержал клуб Иван Иванович Барташевич. У него была своя фирма, которая занималась строительством каких-то сельскохозяйственных сооружений. Барташевич оплачивал мне проезд и давал на питание, а потом нас с Женей Миненковым и Димой Синявским, приехавшим из Постав, поселили в поселке Дружный. Тренировались мы либо в Минске, либо в поселке Свислочь на обычном школьном поле. Хорошего там было мало. По краям травка была, а посередине – песочек.

– А мылись где?

– Сначала в квартире, но потом, когда с финансами стало похуже, пришлось съехать. Мылись вообще в легендарном месте. Рядом с полем была, кажется, музыкальная школа. Там была одна душевая кабинка, где не было горячей воды. Там просто стоял кран без насадки, из которого шла вода. Ты собирался с мыслями, забегал под воду, мылся и убегал назад. Так было тогда, когда уже вышли в первую лиге. А во второй все было великолепно. Зарплату выплачивали стабильно.

Я не знаю всех нюансов, но клубу в один момент просто перестало поступать финансирование, и мы посыпались. Наверное, Барташевичу просто перестали помогать. Он всегда говорил: «Скоро будет стабильность!» Но ничего не происходило. За год, чтобы тебе не соврать, получили три зарплаты.

– Долларов 300 зарабатывали?

– Намного меньше. Ребята искали какую-то подработку. Я, например, трудился вместе со своей девушкой в турагентстве – визами занимался. На тренировку катался из дома. Банда у нас тогда была сумасшедшая. Из Борисова ехали я, Серый Бубнов, дальше подсаживались Рома Степанов и Сергей Тихоновский. Назад возвращались этой же компанией.

– Зайцем ездил, когда не было денег?

– Конечно. Ну, не то, чтобы зайцем. Я не покупал билет до Смолевичей. Экономил, звонил Степанову и просил, чтобы он у себя взял талончик.

– Контролер не ловил?

– Нет, никогда. Все было стандартно. Мы стояли в тамбуре и в окошко смотрели, когда в вагон зайдет кондуктор. А если так случалось, то перебегали в другой вагон.

Вспомни, как в команде появился камерунец Молли Ебобиссе.

– Молли как-то приехал к нам с двумя другими африканцами, когда мы на СОКе тренировались. Они не подошли, а он остался. Играл за нас центрального защитника. Цепким был, жестким, неуступчивым, но техники не хватало. Хорошо принять мяч, отдать длинную передачу для него было сложновато, но со временем он подтянулся. Молли все время был с командой на протяжении этих лет. После завершения сезона-2011 начались судебные тяжбы, мы пытались вернуть деньги. И тут, зимой, мне позвонил Ебобиссе и предложил три варианта продолжения карьеры. Можно было ехать в Литву, в ЮАР и в Нигерию. Сошлись почему-то на том, что полетим в Нигерию.

Молли Ебобиссе.

- Какой была твоя реакция на это предложение?

– Шок. Но мне сразу стало очень интересно. Ведь это совершенно другая страна. Кроме того, Молли обрисовал хорошие перспективы. Рассказал, что из чемпионата Нигерии гораздо проще уехать играть в Европу. И, как показало время, это действительно так. На матчи в Нигерию приезжает много европейских скаутов.

Он сказал, что нас встретит агент, мы заключим контракт, и он будет искать для нас варианты. Мне нужно будет просто показать себя. Я согласился. А почему нет? На тот момент в Беларуси никаких хороших вариантов у меня не было, а уходить куда-то во вторую или первую лигу, сидеть без денег не хотел. А тут предложили хорошие условия.

Мама всегда меня поддерживала, а вот бабушка и тетя были в слезах. Это же Африка – совершенно другой мир. Билеты туда и обратно обошлись в тысячу долларов. Потратил на них часть своих сбережений. Но меня с деньгами тогда очень выручил будущий тесть. Он философски отнесся к делу, и тоже увидел перспективу в поездке. Понимал, что это шанс. Сам в 18 лет уехал на Север, долго там работал, и всего по жизни добивался сам. Моя девушка Маша, конечно, переживала, но она никогда не становилась между мной и футболом и всегда выступала за любую мою активность.

В итоге в январе нам открыли визу в Москве, и 16 февраля 2012-го я полетел в Нигерию вместе с Мака, другом Молли, который жил в Москве и когда-то проходил просмотр в ЦСКА. В свое время он принял гражданство и выступал за сборную Кыргызтана (в 2013-м провел один матч за могилевский «Днепр» – Tribuna.com). Ебобиссе приехал через несколько дней.

- Какие были первые впечатленияот Нигерии?

– Прилетели в Лагос ночью. Вышли из аэропорта, а везде темно. Электричество только на центральных улицах. Дело в том, что вся Нигерия живет на дизель-генераторах. Электричества в провинции нет. Местные просто заправляют топливом свой генератор, и, о чудо, появляется свет! В гостиницах аналогичная ситуация. Ну, а если у тебя нет генератора, значит, живешь без света.

Нас встретил агент и отвез к себе домой. У нас принято спать на кроватях под одеялом, а там такого нет. В Нигерии спят на матрасе на полу. Помню, было очень жарко, но спасал кондиционер, который стоял в доме. Нигерия – это действительно другой мир. В районе, где мы жили, везде валялся мусор. Возле дорог находятся сточные канавы, и там можно найти абсолютно все что угодно. Народу на улицах всегда очень много.

– Какой там общественный транспорт?

– Трехколесные такси-мотоциклы и автобусы. Как в кино. У нас есть понятие рейсовых автобусов, а в Нигерии пока в автобус не набьется людьми под завязку, никуда не поедет. Человек едет на ступеньках, и это в порядке вещей. Такси в Нигерии – это старые разбитые машины из 80-х, которые еле ездят. И такси там работает не так, как в Беларуси. У нас ты вызвал, остановил машину, и дальше едешь один, куда захочешь. А в Нигерии такси катается по определенному маршруту. Ты его ловишь, садишься, платишь 30 найра (местная валюта – Tribuna.com) и едешь дальше. И по ходу движения машина все время наполняется и освобождается. Чтобы ехать одному, ты должен будешь оплатить все места в автомобиле.

Такси в Лагосе.

Что касается еды… В первый день мы приготовили рис и пожарили скумбрию. Со временем я стал изучать нигерийскую кухню. Разнообразие зависит о того, в каком штате ты находишься. Например, в штате Баучи, где я был, картошки вообще нет. Ее заменяет ямс. Его готовят так, как и наш картофель. Там не едят такой суп, как у нас. Это соус, в который нигерийцы добавляют какие-то свои травы.

Пьют в основном воду. В городе ее продают со специальных тележек, причем не в пластиковых бутылках, а в обычных квадратных полулитровых запаянных пакетах. Отрываешь верхушку и пьешь из пакета. Вода в бутылках если есть, то только в гостиницах и каких-то более статусных местах.

Воду в Нигерии продают в том числе вот в таких пакетах.

На улицах также продают арбузы, ананасы, манго, бананы, апельсины и другие фрукты. Стоят они копейки. Ты просто останавливаешь человека, и он прямо на месте, на тележке, шинкует тебе ананас на медальоны. А еще там не едят крупные бананы, которые любят у нас. Ими в Нигерии кормят скот. Там хорошими бананами считаются маленькие – пальчиковые. Вкус у них действительно сумасшедший.

Готовят еду прямо на улице, при тебе. На каждом углу находятся небольшие кафешки, где женщины, которых все называют Мамми, принимают заказы, а потом занимаются готовкой. Практически все жители едят в кафе. Им проще сходить и покушать там, нежели сидеть дома. Одна порция риса с мясом стоила 50 найра. Это в районе доллара.

В Нигерии мне очень хотелось попробовать блюдо под названием фуфу. Меня отговаривали: «Ты – белый, тебе пробовать это не стоит. Не пойдет». Называли фуфу verystrong – очень жесткой пищей. Но для меня все было в диковинку, поэтому я попробовал и пожалел, что не ел фуфу раньше. На вкус это как сыр: манку выдерживают недели две в пальмовых листьях, а потом приносят разбухший колобочек на стол, и ты разворачиваешь листья и ешь. Мне действительно понравилось, и со временем я привык к этой еде.

Из алкоголя местные предпочитают пиво. Более крепкий алкоголь там не пьют. Увидеть пьяного нигерийца – большая редкость. Однако если встретишь пьяного, то это забавное зрелище. Он будет идти, ругаться, бурчать себе что-то под нос. Но там не так, как у нас. Встретить пьяного в Нигерии, наверное, можно разве что в гостинице. И он будет просто ходить и петь песни. А петь песни в том регионе – само собой разумеющееся. Это национальная черта. Для них песня – это радость и боль. Поют во время работы, во время прогулок. Они могут начать танцевать, просто стоя возле машины. Пить много не принято. Все-таки большую часть населения Нигерии составляют мусульмане, и они осторожно относятся к спиртному. Иp-за религии в Нигерии очень много гражданских войн и терактов в христианских церквях. Когда я был в городе Баучи, там взорвали один из храмов. И местный губернатор на следующий день устроил военизированное шествие, чтобы показать, что в городе есть власть. По улочкам города, застроенным двухэтажными зданиями, ехали танки и маршировали военные.

В Нигерии живут очень доверчивые люди. Когда в каком-нибудь городе появляется церковь, к тебе домой приходят какие-то проповедники и начинают ездить по ушам. Послушав их, добрые и открытые нигерийцы готовы отнести в церковь все, что имеют. Потом проходит месяц, второй, и эта церковь исчезает. Она просто уехала. Все. На этом люди зарабатывают деньги.

– Какую самую страшную гадость ты попробовал в Нигерии?

– Знаешь, мне предлагали и жареных личинок, и огромных улиток размером с мою голову, но для меня это было из ряда вон, поэтому я отказывался.

– Живот ни разу не крутило?

– Сначала крутило, а потом желудок привык. Там вся еда перченая. Как таковых холодильников в Нигерии нет. Они стоят чаще всего только в магазинах. Поэтому и перчат еду, чтобы дольше хранилась и не портилась. Там нет молочных продуктов. Вообще. Ни сметаны, ни кефира. Молоко если и продается, то в небольших объемах.

Все едят руками. Ложками и вилками не пользуются. Ты заходишь в кафе, делаешь заказ, перед тобой ставят тарелку с водой, ты моешь в ней руки и потом ешь. Я тоже так делал. И нигерийцам было удивительно видеть белого человека в африканском кафе, моющего руки в этой чаше.

* * *

– Когда ты прилетел в Лагос, что тебе советовали не делать?

– Во-первых, не ходить одному поздно вечером по городу. Делать это можно лишь тогда, когда рядом кто-то из местных. Ты – белый, и тебя могли просто забрать, и никто тебя больше не нашел бы. Я не говорю, что это происходит постоянно, но белые действительно пропадали. Потом за них требовали выкуп.

–  Как на тебя смотрели?

– С удивлением. Меня в различных регионах называли по-разному. Допустим, в Лагосе и Порт-Харкорте, где больше христиан, европейца называют «оибо», что означает «белый человек». Нигерийцев, у которых цвет кожи светлый, тоже называют «оибо». В Баучи, где больше мусульман, меня называли «батурэ». В разных штатах разные диалекты. В команде «Саншайн» из города Акуре, с которой я подписал контракт, играл парень, жена которого не знала, как пишется его имя на местном диалекте. В ее родном штате оно звучало совершенно иначе (в Нигерии 522 живых языка, 22 из которых используются в образовании – Tribuna.com).

– Где в Нигерии ты в отношении себя ощутил наибольшее неприятие?

– Была лишь настороженность. И поздно вечером действительно не стоило находиться где-то одному и без сопровождения. Агрессивных людей я вообще не видел. Ну, в гостинице тебе пьяный может начать говорить что-то неприятное, но рядом сразу появятся люди, которые начнут его успокаивать.

– Назови самый крутой нигерийский город, который ты посетил.

– Лагос. Он считается второй столицей. Это практически Атлантический океан. Я, к слову, съездил на Атлантику, но там тоже интересно. Просто так на океанское побережье не выйдешь. В районе, где я был, все подступы к нему были закрыты длинным забором. И чтобы попасть на пляж, нужно было заплатить.

Рынки в Лагосе – нечто нереальное. Они трехуровневые. И найти там можешь все, что захочешь. Абсолютно. В одной лишь точке будет продаваться аж 300 моделей джинсов местного производства!

Там нет нигде горячей воды. И если кто-то из футболистов хочет помыться в горячей, берет с собой кипятильник. С одной стороны это смешно, но потом понимаешь, что это местные реалии.

– Какова ночная жизнь Лагоса?

– Я ее не видел и никуда не выбирался. Для меня это не было целью. В Нигерии из-за невыносимой жары – выше 35 градусов – тренировки проходят в 6:30 или в 7:00. Но в различных регионах разная влажность. В Акуре, например, льют проливные дожди. Там горы. И после ливня чувствуешь свежесть, но пройдет несколько часов, и начинается невыносимая жара.

* * *

– Давай поговорим про футбол. Что пошло не так с африканским агентом?

 По прилету в Лагос мы подписали соглашение. Но агент хотел, чтобы все подъемные за переход перечислялись ему на счет, после чего он самостоятельно распределял бы деньги. Я был против, и сказал: «Нет, ребята, так дела не делаются» Начали переделывать соглашение. Первым клубом, куда поехали на просмотр, была «Квара Юнайтед» из города Илорин. Это нигерийская премьер-лига. От Лагоса это, наверное, часа три или четыре на машине по дороге вдоль пустынной местности. Возле дорог стоят деревушки с двухэтажными домиками, ходят буйволы.

– Что первым делом увидел, когда пришел на тренировку в «Квару»?

– Не поверишь – больше 40 человек на контракте, и они все тренируются. А потом тренер выбирает 18-20 игроков, они садятся в автобус и едут на гостевую серию, колеся на автобусе по всей Нигерии. Остальные остаются дома, тренируются со вторым тренером и ждут, пока через месяц не вернется основа. «Квара Юнайтед» – это по уровню, наверное, наша первая лига. Вообще, в Нигерии играют в более силовой футбол. И там не принято действовать в одно или два касания. Для них это нечто диковинное. Если попросишь мяч, партнер тебе передачу сразу не даст. Отдаст мяч лишь тогда, когда сделает три или четыре касания. Ускорять игру – для них это не футбол. Даже не знаю, как это еще объяснить. Нигерийцы очень любят повозиться с мячом.

В Илорине тренировались на центральном стадионе. Там, как и во всей Нигерии, играют на синтетике. Причем искусственные поля в Нигерии достаточно хорошего уровня. Этому, если честно, я был немножко удивлен. Кстати, тренироваться там может любой желающий. Стадионы всегда открыты, и никто не запрещает заниматься.

 Как тебя приняла команда?

– Все были очень удивлены. Я был единственным белым футболистом в лиге. А когда пробежал тест Купера наравне с местными, они просто ахнули. Нигерийцы никак не могли поверить, что белый человек способен бежать наравне с африканцами.

В Кваре на тренировках было много силовых и простых упражнений. Там даже до смешного доходило. Тебе с двух сторон штрафной катили мяч, и ты должен был просто забить. Вот тебе и тренировка. Были игровые упражнения на двое или трое ворот. Квадрат играли в центральном круге поля. Если в квадрате сыграешь нестандартно, отдашь передачку коленом, «засунешь» мяч между ног, то все, ты король, тебя будут подбадривать, а тренеры начнут по-доброму подкалывать.

– В команде тебе выдали форму?

– Майку и шорты. На них, конечно, было написано Adidas, но это лишь одно название.

 – Все тренировались в бутсах?

– Да, но с бутсами в Нигерии была большая проблема. Их было не достать. Все бутсы туда поступают почему-то исключительно из Англии. Новых практически нет. Секонд хенд. Представь себе, как их там продают. Ты сидишь на базе, приезжает машина, открывается багажник – и он весь завален бутсами. Ну и ты меришь, ищешь свой размер.

Интересный момент: сборная Нигерии, которая выступает на чемпионате мира, и сборная, участвующая в Кубке Африки, – это две совершенно разные команды. Вообще. Националка для Кубка Африки могла сидеть в Лагосе и тренироваться месяцами. И клубы обязаны туда отпускать футболистов. Ты приезжаешь в сборную, и тебя полностью одевают, укомплектовывают, и эта экипировка остается у тебя уже навсегда.

– Почему не остался в «Кваре»?

– Все хотели, чтобы я остался, а тренер сказал, что ему не нужны левые защитники. Агент просто не предупредил главного тренера о моем приезде. О том, что я приеду, знал лишь директор клуба. В Илорине я провел десять дней, принял участие в товарищеском матче и поехал в другую команду – в «Викки Туристс» из Баучи. Это тоже высшая лига. Добирались мы на автобусе долговато. Почти сутки.

– Без приключений?

– Как тебе сказать. Это был обычный автобус, но ты не мог видеть водителя. Знаешь почему? У него был отдельный вход, и он был отгорожен от тебя металлическими листами. Все это было сделано ради безопасности. Видимо, бывали случаи, когда автобус останавливали и грабили. Ночью, когда все спали, водитель резко тормознул, развернул автобус и поехал почему-то в обратном направлении. Никто не понимал, что происходит. Выяснилось, ему показалось, что откуда-то доносились звуки выстрелов. Мы минут десять стояли и пытались услышать какие-то звуки, но потом сели и поехали дальше. Для Нигерии это нормально.

В Баучи меня разместили в спортивном студенческом городке. Там проживала не только футбольная команда, но и тяжелоатлеты и баскетболисты. Эту базу построили в 2007 году к выставочному матчу Нигерия – Аргентина. И весь этот комплекс возводился для того, чтобы там тренировались аргентинцы. Но, понятно, когда уже я приехал, от искусственного поля осталось лишь одно название, а всю базу разнесли. В моей комнате было лишь маленькое окошко, кровать и антимоскитная сетка. Вот и все. Завтрака там не было. Тебя вообще никто не кормит. Ты получал от клуба деньги и самостоятельно покупал себе какие-то продукты.

Мой вопрос решался достаточно долго. Я просто тренировался, тренировался, тренировался, а никаких подвижек с контрактом не было. Агент постоянно куда-то пропадал, и дозвониться до него было невозможно. Тишина. Потом тренер сказал, что во мне все-таки заинтересованы, но вести переговоры нужно уже самому. Мы пришли к руководителю клуба, а он пошел на попятную. В клубе ждали финансовой помощи от губернатора штата, и что-то пошло не так. За день до моего отъезда из Баучи мы играли товарищеский матч, ко мне подошли болельщики и стали спрашивать: «Когда ты уже начнешь играть за нас? Что происходит?» Объяснил через Молли, что мне не хотят платить и не предлагают контракт, так они сказали: «Оставайся. Мы сами тебе будем платить!» По итогу провел там около двух месяцев, устал от неопределенности и уехал.

– Ничего себе. И чем ты заполнял свободное время?

– Либо читал, либо ходил в компьютерный клуб, где был интернет, либо общался с кем-то из местных. Там же нет стиральных машин. И стирать всю форму – гетры, шорты, майку – приходилось на улице под колонкой. Так вот я шел к этой колонке и заводил разговоры на улице. Часто общался в кафе. Нигерийцы – люди открытые и отзывчивые, поэтому достаточно спокойно шли на контакт. Никакой агрессии не почувствовал.

– Где ты оказался после Баучи?

– В «Саншайн Старз» из Акуре. Там ко мне отнеслись очень здорово. Это самая крутая нигерийская команда, где я был. Она, во-первых, играла в Лиге чемпионов, а во-вторых, организация работы в клубе была на уровне. Футболистов, в отличие от других команд, где я был, кормили. После тренировки забирали грязные вещи, а на утро выдавались уже постиранные и свежие. В моем гостиничном номере были все удобства. Премиальные в этой команде выделяют всем. Даже тем, кто не участвовал с командой в серии гостевых матчей. Чем-то организация работы в «Саншайне» напоминала нашу высшую лигу. Молли там не остался, а я подписал годичный контракт, оформил все документы, но началась другая круговерть. Меня два месяца не могли заявить, но все-таки официально в состав я попал.

В коллективе были собраны очень хорошие игроки. К примеру, капитан Олувасина Абе в 18 лет уехал в «Реал Сосьедад», а Джон Оувери  в 19-летнем возрасте оказался в «Фейеноорде». В клубе были собраны люди, которые действительно играли в футбол. Реально круто было. В плане микроклимата в том числе.

Единственной и главной проблемой стала моя виза. Она изначально была оформлена на три месяца. Ее агент потом продлил, и казалось, что все хорошо. 14 сентября 2012 года у меня заканчивалась виза, и я заранее предупредил руководство, что мне нужно съездить в российское посольство в Абуджу. Я заехал в миграционку в Акуре, и там выяснилось, что виза, которую сделал агент, недействительна в штате Ондо. Ее нужно было делать в штате, в котором ты работаешь, а он мне сделал ее в столице.

Я объяснил свою ситуацию, но меня все равно задержали до выяснения обстоятельств и посадили в камеру размером метр на два. На полу лежал какой-то баул, а подушку заменял соломенный коврик. Больше ничего не было. Это был шок. У меня контракт, собрался продлевать визу, а тут такое... Я успел позвонить директору. Когда он прилетел в полицию и начал узнавать, что и как, набрал агенту, а тот ему говорит: «Извините, это уже игрок вашей команды. Он не мой подопечный, и разбирайтесь сами». Через час меня вывели, посадили на лавочку, а вместо меня в камеру запустили, условно говоря, девочек легкого поведения, которых задержали во время рейда. В итоге было принято решение о моей депортации из страны. Теоретически до момента отъезда из Нигерии я должен был сидеть в тюрьме, но директор договорился, что все это время буду под домашним арестом – в гостинице. До конца визы оставалась неделя, и я вскоре улетел домой.

– Ты ведь успел сыграть за «Саншайн» в официальных матчах?

– Только в одном. Мы тогда отправились в выездное турне. Представь, команда едет на игру, а все мячи, сумки лежат прямо в салоне. Ты где-то делаешь остановку, и на тебя сразу нападают торговцы едой, водой и сладостями. И еще меня удивило то, что каждый игрок в дорогу берет с собой тарелку. Я не понимал, для чего это нужно. Оказывается, когда автобус останавливается в каком-нибудь городке, каждый с тарелкой подходит к торговцам и берет себе что-то поесть.

Мы ездили тогда в Кадуну на матч с клубом «Кадуна Юнайтед». Это, кстати, единственный город в Нигерии, где я увидел натуральный газон. Но травяное поле по-нигерийски – это находиться по щиколотку в траве :). Серьезно. И еще в чемпионате Нигерии побеждают только хозяева. Везде принято работать с судьями. Если ты едешь играть в Кадуну, то на 200 процентов уверен в том, что тебе поставят пенальти. Иначе там не играют. Мы уступили 0:1, и в наши ворота, естественно, назначили одиннадцатиметровый. Смешные ставят пенальти. Человек заходит в штрафную, падает, и раздается свисток. Но у арбитра нет выбора. Он ведь тоже хочет уехать домой. Удивило и то, что у чемпионата вообще нет четкого графика. Его могут начать, к примеру, в декабре, а могут в феврале. 

– Как болельщики относились к футболистам соперника?

– Как к чужим. Негатив ощущался. Приведу пример. «Саншайн» в Лиге чемпионов, куда меня не успели заявить, как-то встречался с командой, если не ошибаюсь, из Кении. Соперник вышел на разминку и начал лить воду на поле. Всё, у всех на трибунах началась паника! Подумали, что это какая-то магия, и соперник попытался на «Саншайн» навести порчу. Тогда футболисты решили задобрить болельщиков и забросили на трибуну мячи. Они там реально верят в эту магию. Но чары не помогли. «Саншайн» все равно одержал победу :).

– Ты сказал о крутой атмосфере в коллективе. А как команда ведет себя в раздевалке?

– А там нет как таковой раздевалки. Команда переодевается в гостинице, установку слушает тоже там, и в раздевалке футболист просто надевает бутсы, кладет щитки под гетры и выходит оттуда на поле. Для нас раздевалка – это нечто святое, а там – обыденность и ничего серьезного.

- Хорошо. Когда ты вернулся в Беларусь?

– 14 сентября. Провел в Нигерии семь месяцев, и больше не летал. Почему? Во-первых, допуск в страну из-за депортации был закрыт, а во-вторых, смысл дергаться?

– Ты ведь после этой поездки закончил с футболом.

– Я еще пытался играть в мини-футбол за «Борисов-900», но в Минске устроился на работу в «Шате-М», и мне было не очень удобно совмещать. Работаю там же кладовщиком до сих пор.

Михаил Щуцкий (первый слева в верхнем ряду) в составе любительской команды «Шате-М».

– Твоя история уникальна. Ты первый белорусский футболист, который пытался трудоустроиться в Африке, но об этом никто никогда не слышал и не писал.

– Ну, а кто об этом мог знать? Зачем? Да, был я в Африке, но поехал туда сугубо для себя и освещать это нигде не собирался, не рассказывал направо и налево. Да и вся моя карьера – это несколько игр в высшей лиге за «Дариду» и пару матчей на Кубок Беларуси. Какие команды могу занести в актив? Я сам себя закопал. Ты знал такого футболиста, потому что я был в «Торпедо», а ты родом из Жодино. Кому это интересно? Это просто была моя история, очередной шанс пробиться в футбол. Ведь все шансы, которые я имел в Беларуси, не использовал.

 – Понял твою логику. Вернуться в Африку никогда не хотелось?

– На неделю съездил бы, но не жить. Нигерия – это солнце, музыка, еда, множество языков и диалектов. Там все иначе. Там нет ГАИ, и все ездят так, как хотят. Другой мир. Люди немного ленивые. На семью может работать один человек. К примеру, администратор одного отеля, где я жил, содержала и себя, и родственников, которые просто не работали и просили у нее денег.

Там в гостиницах реально увидеть змей и тараканов. Я как-то вернулся с тренировки, включаю свет, а у меня с потолка сползает тоненькая зеленая змея. Позвал сразу администратора, и он ее убрал.

Там нет средней прослойки населения. Или богатые, или бедные. Люди не всегда могут купить топливо, чтобы заправить генератор, включить свет, поэтому живут в темноте. Простой пример. В соседнем Камеруне построили водную электростанцию, и с помощью океана электрифицировали всю страну. А Нигерия по запасам нефти одна из богатейших стран мира, там есть деньги, однако государству не нужно электрифицировать страну. Зачем? Они продают бензин людям, и эти деньги идут в казну. Когда я вернулся, понял, что мы в Беларуси не так уж и плохо живем. Ребята, у нас есть электричество и горячая вода! У нас есть все, чтобы не париться и радоваться жизни.

 – После этой поездки ты понял африканцев, которые готовы даже за небольшие деньги ехать играть в Восточную Европу?

– Они не едут играть за копейку. Нигерийские футболисты, которые играют в своем чемпионате, далеко не самые бедные люди. Там хороший заработок. Люди хорошо одеваются и позволяют себе неплохие автомобили. И если ты подписал контракт с командой нигерийской gремьер-лиги, то обеспечил себя деньгами на несколько лет вперед. Про свои заработки в Африке я рассказывать не хочу.

Другие посты блога

Все посты