Tribuna/Футбол/Блоги/Железный дровосек/«Организм не отвечал на лечение, но Вова даже не задумывался о смерти». Наталья Журавель – о том, каким был ее муж

«Организм не отвечал на лечение, но Вова даже не задумывался о смерти». Наталья Журавель – о том, каким был ее муж

Про разговоры с Капским, два «Динамо» и болезнь.

Автор — Тарас Щирый
13 ноября 2019, 04:59
34
«Организм не отвечал на лечение, но Вова даже не задумывался о смерти». Наталья Журавель – о том, каким был ее муж

Про разговоры с Капским, два «Динамо» и болезнь.

Осень 2018-го обернулась для белорусского футбола трауром. В сентябре умер босс БАТЭ Анатолий Капский, а в ноябре пришло еще одно скорбное известие: на 48-м году скончался Владимир Журавель. Он в равной степени успешно проявил себя в качестве футболиста и тренера. Капитанил в 90-х в минском «Динамо», шесть раз становился с родной командой чемпионом Беларуси, выступал за националку и бегал в российской высшей лиге. А в качестве коуча четырежды брал «серебро» чемпионата РБ с «Шахтером», завоевывал Кубок Беларуси с Брестом, выводил «Динамо» в Лигу Европы и побеждал там «Фиорентину». Последний отрезок тренерской карьеры прошел в карагандинском «Шахтере».

О своей крепкой дружбе с Журавелем «Трибуне» уже рассказывал его коллега и близкий соратник Олег Кубарев. А накануне годовщины смерти с Тарасом Щирым о муже согласилась поговорить Наталья – вдова Владимира Ивановича.

– Наталья, давайте начнем разговор с истории вашего знакомства. Помните, когда впервые встретились с Владимиром Ивановичем?

– Это была осень 1992 года. Я на тот момент училась в Минске на последнем курсе медицинского училища. На акушерку. В выходной гуляли по парку с подругой и познакомились с одним из футболистов «Динамо». Оказалось, что этот парень и моя подруга родом из Бобруйска, и он пригласил [нас] на следующий день на завтрак в кафе гостиницы «Юбилейная». Приходим на место, а там за столом множество футболистов – и Петя Качуро, и Саша Хацкевич, и Валера Величко, и Валик Белькевич, а напротив – парень с синяком под глазом. Это и был Вова. Так мы с ним и познакомились. Но я футболом не интересовалась, и мне эти фамилии вообще ничего не говорили. Я даже сейчас могу запутаться, сколько футболистов на поле бегает. Чем понравился? Глаза у него добрые. Не знаю… Я как-то сразу поняла, что это мой человек.

На следующий день он позвал меня к себе на новоселье – ему как иногороднему выделили однушку по улице Обойной. Там собралось много родственников и футболистов. И когда я зашла в квартиру, Вова сказал: «Наверное, эта девушка пришла все-таки ко мне». А вечером следующего дня, провожая домой, сделал предложение прямо на остановке возле магазина «Алеся». Я думала, что это в шутку, а оказалось все всерьез.

Вы ведь толком даже знакомы не были.

– Да, а потом он вообще некоторые цифры моего домашнего номера забыл. Но как-то подобрал их и дозвонился. По-настоящему встречаться начали где-то ближе к концу января.

Он был по молодости скромным и застенчивым парнем?

– Вова всегда умел хорошо разговаривать с девушками. Мне даже завидовали. Но если дело касалось знакомства и приглашения куда-нибудь, то он был скромным и тихим парнем. Сюрпризов каких-то особых мне не делал, но цветы любил дарить. Забегая вперед, скажу, что у него в цветочном магазине возле нашего дома как у лучшего покупателя была клиентская карточка. Его до сих пор там помнят. В этом плане он был затейник. Ему обязательно нужно было интересно собрать букет, а подарок упаковать так, чтобы дочка потом очень долго распаковывала.

Мы с ним если и встречались, то на кухне у Наташки и Юры Антоновичей, к которым в гости на чай ходили, или у моих родителей. Я жила с ними возле 6-й городской клинической больницы на улице Уральской. Рядом с домом – зеленая зона и Слепянская водная система. Вова когда приезжал ко мне, думал, что в лес попал, и выбираться назад ему было очень тяжело. Иногда возвращался на «поливачке» – машине, которая ночью, уже после всех автобусов, мыла дороги. Со временем стала чаще к нему захаживать. Примерно год мы именно так и провстречались. На остальное времени было мало – оно уходило на игры и тренировки. Через год после знакомства мы расписались.

Парни часто идут на всевозможные сюрпризы, делая предложения руки и сердца. Как это было в вашем случае?

– Ой, это не про Вовку. Он все планировал. Как сделал мне предложение на остановке у «Алеси», так больше и не предлагал. Через какое-то время Вова просто сказал: «Может, я тебя не достоин? Ты подумай. А так давай распишемся 20 ноября – в день свадьбы твоих родителей». Так совпало, что хоронили мы его тоже 20 ноября...

Какой была реакция ваших родителей на то, что ваш молодой человек – футболист?

– Футболом в семье если кто-то и увлекался, то только отец. Когда родным рассказала про Володю, мама все восприняла нормально, а папа что-то засомневался и сказал: «Уж больно знаменит. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Ты уж как-то поскромнее будь». А потом он увидел Володю, познакомился с ним, и все дальше было нормально.

* * *

Повстречав будущего мужа, вы познакомились со многими спортсменами. Журавель был нетипичным человеком в футбольной тусовке?

–  Он был не похож на многих. Кто-то любил по девочкам ходить, кто-то погулять хорошо, а этот сразу стал очень семейным человеком, и всегда после матчей и тренировок шел домой. Домосед, которому никуда не надо было. Над Вовой из-за этого иногда даже подшучивали. Все в гости обычно приходили к нам. В новогоднюю ночью столько гостей набивалось, что мы со временем раньше спать стали ложиться :). По ресторанам и концертам особо никогда не ходили, а театр стали посещать недавно, когда Вова с Олегом Кубаревым познакомился с актером [Купаловского театра] Павлом Харланчуком. Тогда два раза на спектакли и сходили.

Чувство юмора и вкус у него были отменные. К нам как-то гости пришли, так [дочка] Кира потом сказала: «Дядя делает вид, что он шутит». Говорю ей: «Не смешно?». Отвечает: «Вообще».

Вова, к слову, был заядлым рыбаком. Ловил рыбу везде, где мог. Даже на Свислочи у Дворца спорта. Карпа я готовила, а остальную он отпускал. Рыбу не ел. Был у нас дома и аквариум, но Вова его потом подарил мальчику, с которым лежал в одной палате в больнице.

Какой была ваша семейная жизнь в 90-е?

– Было непросто. Мы иногда из-за сборов не виделись по месяцу. Звонил нечасто – дорого. С деньгами, скажем так, особо разгуляться не могли. Первую половину месяца жили за наши зарплаты, а вторую – за деньги, которые одалживали у родителей. Так и было. Да и свадьбу родители нам тоже делали. Когда он был в долгих разъездах, я даже на какое-то время переселилась с сыном Кириллом к маме, чтобы скучно не было. Но я воспринимала это достаточно спокойно. Знала, что он вернется и все будет нормально. Да и Вовочку все любили. Для моей мамы он как сын был. Идеальный человек. Сейчас сложно кого-то с ним сравнить…

Когда в «Динамо» появился Хвастович, стало чуть лучше. Но, к примеру, отдыхать на море я впервые поехала лишь тогда, когда Вова начал тренировать.

Владимир Журавель с сыном Кириллом.

Хотя ваш муж в 1996-м играл в жарком Израиле, а через пару лет оказался в курортном Сочи.

– Когда он играл в Сочи, я отдыхала в Сочи. Но жить там было невозможно. Во-первых, в Минске в школу пошел сын, а во-вторых, Вову все время нужно было ждать – он постоянно был разъездах, от Москвы до Новосибирска. В Израиль я приезжала на два месяца. Мне там понравилась, однако работать Вове было сложно. Он никогда не хотел уезжать за рубеж. И ушел из «Динамо» лишь тогда, когда все друзья разъехались. А так и дальше продолжил бы играть в Минске. Быть легионером – это не его. Для него всегда важным было выступать за белорусский клуб и за свою страну. Кроме того, сильно скучал по дому. В «Жемчужине» шло все неплохо – его тренировал наш тренер Анатолий Байдачный, а в «Хапоэле» было намного сложнее. Мы жили в пригороде, и развлечением было поехать в Иерусалим, походить по городу и вернуться в поселок.

В нашем пригороде было еще спокойно, а вот в самом городе солдаты стояли на каждой остановке. Ощущения от этого были не очень. Местные жители почему-то воспринимали меня еврейкой и предлагали пойти работать медсестрой. Зарплату Вове задерживали так, что даже вылететь оттуда не было возможности. Билет нам принесли лишь за день до самолета. Помню, что сок в Израиле стоил дорого, и мне приходилось собирать у соседей лимоны, яблоки и варить компот (в 2000-м иерусалимский «Хапоэль» вылетел из высшей лиги, а в этом году прекратил свое существование – Tribuna.com).

Хорошо, а как он позже в Смоленске оказался?

– Это все-таки уже к дому поближе, да и денег хотелось заработать, машинку купить. Мы ее и купили – старый бордовенький NissanPrimera. Но буквально сразу и разбили, потому что Вова сел за руль :). Поздно вечером так во дворе выворачивал, что еще две машины вывернул. На этом его карьера автомобилиста закончилась. Ему просто было неинтересно за рулем. Вове проще было сесть на автобус или проехать в метро. Я на том Nissan покаталась еще год, но потом поехала встречать Вову, и в меня на светофоре въехал троллейбус.

Понял. Судя по вашим рассказам, жизнь жены футболиста в 90-х не включала в себя походы в салоны красоты и бутики.

– Нет. Честно, первый маникюр в салоне сделала в лет 30. А так до этого все делала сама, и вообще не понимала, зачем туда ходят. Волосы сама тоже красила. Или встречалась с женами Кашенцева, Лухвича, и тогда мы уже вместе помогали друг дружке. Так и жили. Самым большим гламуром для нас был конец сезона, когда проходил банкет, где все вместе собирались с женами.

 Когда вы почувствовали, что все нормализовалось и стало понятно, что семейный бюджет позволяет строить планы?

– Такого не было.

Неужели даже были времена, когда в кармане, грубо говоря, оставался лишь талончик на автобус?

– Да, условно говоря, три сосиски на троих и сто граммов фарша на котлеты. Так было, когда Вова закончил карьеру, и стал то ли третьим, то ли вторым тренером в Жодино. Не платили особо в «Дариде», и все продолжилось в «Торпедо». В итоге я решила помочь семье, продала машину и на вырученные деньги открыла парикмахерскую в торговом центре в поселке Ждановичи. Садилась на маршрутку возле Дворца спорта и каждый день на ней туда ездила. Стричь не умела, но помогала, чем могла. Клиентов хватало – парикмахерская была одна на весь поселок. Бизнесвумен я пробыла года три, наверное. А потом забеременела Кирой, поступила в университет и решила, что хватит: передала дела одному из мастеров и ушла. Отучившись, устроилась психологом в наркологический диспансер, где работаю до сих пор. Когда Кира родилась, тяжело было даже с памперсами. Коляску нам подарили. Но со временем финансовая ситуация постепенно начала улучшаться.

* * *

Как Владимир Иванович перестраивал себя на тренерскую работу?

– Не спал до трех или четырех ночи. Мы, считай, жили в разных комнатах :). Он закрывался в зале, по десять раз пересматривал одну и ту же игру, вел конспекты или читал специализированную литературу. После него осталось столько конспектов, что я даже не знаю, куда их девать. Прописывал все вплоть до деталей: кому завтра и сколько на тренировке нужно прыгнуть, сколько пробежать. И так на каждый день. Мне кажется, он часто вообще не спал. Я обычно встаю рано, и когда проходила мимо зала, видела, что там еще горит свет и включен телевизор. Потом он приходил на кухню, говорил: «Сделай мне быстренько кофе» и убегал. Не завтракал дома никогда. Поскольку я очень люблю готовить, накормить его было очень сложно. Вова часто удивлялся: «Зачем ты столько готовишь и закатываешь? Для кого?» Я ему отвечала: «Ты любишь пылесосить, а я готовить. Не мешай. Это мое хобби». Мыть посуду и пылесосить – это вообще его любимые занятия. А еще любил убирать в машине. Хоть и не ездил, но порядок в ней любил. Ему нравилось, чтобы все везде было организованно. Выражение «Порядок бьет класс» – это про него. Касалось оно не только футбольного поля, но и квартиры. У Вовы в зале всегда было так аккуратно, как будто там никто не жил :).

Когда бывал дома, делал с детьми уроки – особенно математику. А с сочинениями уже я помогала. За оценки не ругал, а вот за бардак мог. Покричит, покричит, а потом успокоится.

Не нервничал, когда его дома отвлекали от работы?

– Нет. Я могла зайти к нему, что-то спросить и пойти дальше заниматься своими делами. Из себя мог выйти лишь после поражения. Вот тогда недели случались непростыми.

Конспекты Владимира Журавеля.

Можете вспомнить самый эмоциональный эпизод в его карьере?

– Да каждый проигрыш таким был, концовка каждого чемпионата, финалы Кубков Беларуси… В такие моменты он просто постоянно пил кофе и курил, курил и пил кофе. Мог на общем балконе на лестничной площадке всю пачку за ночь выкурить. В перерывах смотрел какой-нибудь футбол. Понимала, что в такие моменты его лучше не трогать. Он вообще по знаку зодиака близнец. Мог уйти курить злым, а вернуться другим человеком. За это время он с кем-то говорил по телефону, делился своей болью, и ему становилось легче. Каждая мелочь могла изменить его настроение, но он не был депрессивным человеком. Просто часто менялось настроение. Поругаемся, покурит, а возвращается уже добрым: «Ну так что ты там говорила? Пойдем гулять!» Всегда быстро отходил.

Вы были для него не просто супругой, а еще и советчиком, который должен был обязательно выслушать, что в душе накопилось?

– Это точно. Хотя была не то, что советчик… Я просто слушала. Вова мог всю дорогу из аэропорта рассказывать и рассказывать, как играли, кого заменили, а кого нет. Об этом говорил буквально после каждой игры. Ничего не понимала, но слушала. Нужно было. А кому он еще расскажет?

 На телефоне с футбольными товарищами был постоянно?

–  Да, а вот писать sms и сообщения в мессенджерах не любил. А тот же Александр Зайцев эсэмэски пишет всегда. Вове это не нравилось. Считал, что все можно по телефону обсудить. И первое время, когда муж стал тренировать «Динамо», я учила его писать сообщения в WhatsApp. Они для него проблемой были. Говорил мне: «Ну еще и ты мне будешь писать эсэмэски!» Но со временем научился: надевал очки, долго и медленно набирал текст, а затем отдавал телефон мне: «Почитай, там ошибок нет?»

* * *

 Одно из главных достижений Владимира Ивановича – вывод «Динамо» в групповую стадию Лигу Европы и последующая победа над «Фиорентиной». Помните, как ему поступило предложение принять родной клуб в 2013-м?

– Уже не помню, как поступило предложение, но он даже немного напрягся. Видел, что в «Динамо» постоянно меняются тренеры, и относился к этому скептически. Я ему на это говорила: «Вов, ну не ты же первый. Все это понимают. Попробуй. Что здесь такого?» И он потом сказал, что «Динамо» все-таки отказать не сможет – надо идти.

Как ему работалось с Юрием Чижом?

– Нравилось ему в «Динамо». Нервотрепка была всегда и везде, но какого-то негатива, связанного с работой в «Динамо», я не помню.

Часто ли муж встречался с боссом «Динамо»?

– Нет. Они с ним по телефону в основном общались, и я Чижа вообще ни разу не видела. Да и, честно скажу, то время уже плохо помню.

Их разговоры были напряженными?

– Они не то, чтобы дружили. У Вовы всегда была своя точка зрения, и с Чижом достаточно часто были какие-то споры. Не могли решить, кого из футболистов брать в состав, а кого не брать.

По вашим ощущениям, где мужу проще было – в «Динамо» или в «Шахтере»?

– В «Шахтере». Они часто побеждали. Поначалу у Вовы с Вергейчиком были очень хорошие отношения, а потом, когда было несколько подряд вторых мест, появились претензии. Вове самому не нравилось быть вечно вторым, и он хотел что-то поменять. Поэтому и ушел из Солигорска.

– Давайте вернемся к непростым отрезкам в его карьере. Со стороны кажется, что таковым стал сезон-2017 и работа в брестском «Динамо». У Владимира Ивановича все неплохо шло, но в один момент активно начали ходить слухи о том, что его уберут и поставят поляка Бартошека.

– Да, и Вове было неприятно. По-моему, этот тренер даже в Брест приезжал, и он рассказывал, что этот поляк где-то неподалеку ходит. Но Вова никогда не жаловался. Просто рассказывал, что вот так происходит. Тяжело ему было из-за этой неопределенности. В итоге его в клубе оставили, но Вова все равно потом написал заявление об увольнении. На это Зайцев сказал: «Я вас не увольняю. Идите директором работайте». Но муж быть директором не захотел.

– Как Владимир Иванович оказался в брестском «Динамо»?

– А ему Паша Хасеневич позвонил, который к тому моменту работал в академии в Бресте. Они работали до этого вместе в Солигорске. И Хасеневич сказал, что Вове предложат работу в «Динамо». Вова поначалу напрягся. Не знал, кто такой Александр Зайцев, и откуда он появился в футболе.

– Какие еще предложения у него были?

– Все время ходили слухи о БАТЭ, но он бы туда никогда не пошел работать.

– Капский ему позванивал?

– Да, они были в очень хороших отношениях и нередко общались по телефону. Первым звонил Капский – все-таки Вова не будет отвлекать такого человека. Капский однажды намекнул Вове поработать в БАТЭ, но муж сказал: «Но вы же знаете, что к вам я никогда не пойду». БАТЭ был для Вовы соперником, которого всегда хотелось обыграть. Но отказ никак не повлиял на общение, и они продолжали созваниваться, обсуждать футбол, но никогда не ругались.

Когда Капский умер, я решила не говорить об этом, чтобы не расстраивать. Но Вова тогда лежал в больнице и, наверное, откуда-то узнал сам. Конечно, переживал, но с собой параллелей не проводил и собирался жить.

– Как развивалось общение Журавеля и Зайцева?

– Вова для начала изучил всех, кто играет в Бресте, и сказал, кого он хочет заполучить. В итоге они пришли к консенсусу по футболистам и условиям. Поехал.

– И с каким настроением чаще звонил из Бреста?

– Чаще оно было не очень. Александр Николаевич возмущался даже тогда, когда команда побеждала. Ему хотелось, чтобы футболисты позлее были, более боевитыми. Вове это не нравилось, он говорил: «Зачем? Я – тренер, и сам знаю, как нужно работать с футболистами». Это был совершенно новый опыт для мужа. Постоянные переписки, контроль... Вова даже не подозревал, что такой руководитель так скрупулезно будет относиться ко всему, что происходит в команде.

Тем не менее, они очень хорошо относились друг к другу. Когда Вовы не стало, я Зайцева открыла по-новому. Он меня по-хорошему очень удивил. Александр Николаевич встречался со мной, интересовался, как дела у детей, помог с деньгами на памятник и пригласил в Брест на открытие этого сезона. Меня хоть никто не знал, но окружили вниманием. Ко мне приставили агента Милевского Александра Панкова, который всячески помогал, и я ему как-то сказала: «Ты должен меня познакомить с Милевским!» И когда утром увидела его на завтраке в отеле, Панков подвел меня к Миле. Заметив меня, Артем сказал: «Я вас откуда-то знаю». А я отвечаю: «Да нет же, ты меня не можешь знать и нигде не видел». И тут Милевский говорит: «Я вспомнил! Когда Иваныч открывал ноутбук, то на заставке появлялась ваша фотография». А в лифте, когда ехала в номер, познакомилась с Гутором. До этого я и не знала Вовиных футболистов.

– Почему Владимир Иванович не остался в Бресте на второй сезон?

–Потому что хотел работать так, как он хочет. А у руководителя было свое видение. Это касается и игроков. Вова поначалу был не очень рад, когда узнал, что в команду приходит Милевский. Дескать, мальчишки с ним голову потеряют, не будет дисциплины. Но когда познакомился с Милевским лично, полностью изменил свое мнение и сказал, что Артем – очень хороший парень, который ведет за собой команду. Они общались очень хорошо.

* * *

– Последний отрезок тренерской карьеры Владимир Иванович провел в Караганде. Откуда она вообще появилась?

– Когда поступило предложение, мы отдыхали в Эмиратах. Ему позвонили и предложили встретиться. Руководитель клуба прямо к нам и прилетел. Встретились лишь в другом отеле. Вова в Казахстане родился. Это предложение он воспринял как знак какой-то и сказал, что хочет работать за границей. Все-таки в Беларуси он уже все сильнейшие клубы – кроме БАТЭ – тренировал. Хотел чего-то нового. Так и уехал.

– Легко его отпустили в Караганду?

– Сказала ему, что далековато как-то и климат там другой. Предложила найти команду поближе к дому, но он хотел уехать подальше от Беларуси, чтобы поменять картинку перед глазами.

– Наверное, не ошибусь, если скажу, что там ему предложили самые хорошие финансовые условия за всю тренерскую карьеру.

– Они были сопоставимы с Брестом. Это были хорошие деньги, но он не из-за них туда поехал. Он хотел что-то поменять и набраться нового опыта. Вова говорил мне: «Ну, я же там все-таки родился». Согласился на это предложение достаточно быстро.

– В последний год жизни в Беларуси о Журавеле было слышно не так много – все-таки работал далеко за пределами РБ. И что происходило с ним до смерти, для многих осталось загадкой. Один из болельщиков написал: «Нужно, чтобы родственники рассказали, что произошло с Владимиром Ивановичем, иначе найдутся люди, которые начнут спекулировать на памяти к нему. Будет правильно просто рассказать. Необязательно с подробностями. Надеюсь, родственники поймут…». Вы можете рассказать, что происходило с ним в последний год?

–О болезни?

– Да.

– Кто-то начинал разговоры о том, что его в Казахстане отравили. Чего только не говорили… Нет, Караганда не виновата. Он уже туда уехал больным (контракт был подписан в январе 2019-го – Tribuna.com). В мае Вова прилетел в Минск с постоянной температурой, которая не сбивалась. Понять, что с ним, врачи не могли, и назад уже не отпускали. Они настаивали на серьезном обследовании, но он сказал: «Вы что?! У меня же обязательства перед клубом! Я еще на месяц туда должен поехать. Вот приеду, тогда и обследуйте». Вова улетел, а потом, во время одного из разговоров, сказал, что похудел и купил себе новый костюм, а то все падает. Он думал, что все это из-за нервов. Температуру пытался сбить таблетками, но особо не помогало. Когда вернулся летом, сразу начали ходить по различным клиникам, делали УЗИ. Вова позвонил в «Шахтер» и сказал, что назад уже не вернется – врачи не отпустят, а в Казахстане даже не могли представить, что он настолько болен. Диагноз установить не могли очень долго. Думали, что проблема с лимфоузлами. Однако когда нашли, то пообещали, что все будет хорошо. Но все как-то резко произошло.

– Это онкологическое заболевание?

– Онкология. Просто всегда обычно ищут во внутренних органах, а у него все в костях оказалось. Определили на той стадии, когда еще можно было справиться с болезнью. Однако организм почему-то не отвечал на лечение. При этом Вова даже не задумывался о смерти. Никогда. Он долго скрывал диагноз, просил никому не говорить, и сам стал меньше общаться. Поэтому наши родственники и его друзья вообще ничего долго не знали. А потом ему резко захотелось общаться и к нему все пошли в больницу. До последнего его не посещали плохие мысли. Говорил, что будем бороться, а дети сидели и ждали.

Дважды в день я ездила к нему в больницу – он летом и осенью лежал в онкологическом диспансере. Паники никакой не было. Он же все время был в здравом уме. Уже в самом конце руку поднять не мог, но мог считать и до последнего все помнил.

– Просто сгорел за несколько недель.

– Да. Ощущение, что из него все просто высосали. Сначала он не смог встать, потом не смог повернуться, а потом уже не смог сам курить, и я ему помогала: окно открою, прикурю и держу ему сигарету. Спать нормально он тоже не мог. Я спала на полу возле Вовивной кровати и по ночам переворачивала его. И даже в такие моменты он не мог смириться и верил только в хорошее. Он собирался тренировать, планировал с Олегом Кубаревым и «Торпедо-БелАЗ» поехать зимой в 2019-м на сборы. Говорил Олегу: «Вы будете тренироваться, а я – свежим воздухом дышать». Его сейчас ребята снят. Он в снах тренирует – то взрослые команды, то детей.

За неделю до смерти сын сказал: «Я все прочитал! Он может так долго лежать, а потом поправиться!» Вова думал точно так же.

Олег Кубарев и Владимир Журавель.

– Были ли идеи отправить его на лечение за рубеж?

– Были. Когда муж рассказал мальчишкам о своей болезни, то все об этом начали думать. Нам даже звонили из одной клиники и называли какие-то суммы, но гарантии никакой не давали. Вова отказался.

– Как считаете, это была ошибка?

– Не знаю. Я же медик. Понимала все, но все равно верила в другое.

– Понятно, что причину рака определить сложно. Но что говорили врачи? 

– Болезнь протекала на фоне стрессов. Он весь был в футболе, и стрессы были постоянно. 

– Как Владимир Иванович реагировал на критику и сообщения в интернете?

– Старался вообще не читать комментарии. «Знатоки» его раздражали. Но ему звонили и рассказывали, где и что писали. Он вообще не сидел на этих сайтах. Только футбол смотрел.

* * *

– Олег Кубарев рассказывал, что за день до смерти Владимир Иванович попросил надеть на него старую динамовскую футболку.

– Это его любимая майка. Мягенькая. Она старенькая, но он мог ее постоянно носить. Вова просто захотел посидеть и попросил: «Давайте я в динамовской майке посижу».

– Помните последний разговор с супругом?

–Вечером он мне сказал: «Завтра давай вызовем врача и сделаем мне анализ крови, потом съездим в сауну, а сейчас ляжем спать». Всех разогнал по комнатам, я осталась возле него... Все. Сразу утром как-то и не хотела детям говорить, что папа умер, но поняла, что по новостям все расскажут, им покажут... Ну а потом приехали его друзья и порешали все вопросы. 20 ноября мы его похоронили.

– Каким для вас стал 2019-й год? Жизнь совершенно изменилась?

– Нет. Когда ты не живешь каждый день с человеком, то все привык делать сам. У меня часто спрашивают: «Ну, как ты там? Все ведь сама теперь делаешь». Говорю: «Ну, я и так многое делала сама. Даже за руль садилась». Но:«Доброе утро» или: «Спокойной ночи» мне уже никто не напишет. Знаете… У меня такое чувство, что до сих пор не верю в то, что произошло, что Вовы нет. Я даже злюсь иногда на него. Он ведь обещал нам жить…

Но Вова все успел заранее обустроить и предусмотреть. Он как-то сказал: «Кириллу квартиру купим. Пол поможет Олег [Кубарев] положить, остальное другие сделают». После Вовы даже осталась целая папка «Ремонт квартиры», где все детально расписано. Мы ее и купили, хотя ремонт я все равно по-своему делала – подешевле. У меня проблем особо и нет. Единственная – дети без отца.

Первое время пришлось заняться оформлением пенсии дочери из-за утраты кормильца. Приходилось собирать кучу бумажек, ездить по клубам и банкам. Поэтому особо не раскисала, но вечером меня накрывало. Дети потом приходили и говорили: «Прекрати плакать!» Они, к удивлению, все очень стойко перенесли.

– Вы больше за дочку переживали?

– Да, но она оказалась еще более стойкой, нежели Кирилл. Этому многие удивлялись, ведь с Кирой у Вовы очень теплые отношения. Просто Вова для нее живой. Он в ее представлении просто уехал в командировку.

– Мне рассказывали, что Владимир Иванович пока не купит Кире подарок, домой со сборов не возвращался.

– Да. Он записывал размеры и покупал одежду. Вернувшись в отель, раскладывал вещи по кровати, и по видеосвязи показывал, что Кире купил. Вообще он любил пройтись по магазинам. Он таким образом отвлекался от футбола.

– Что, связанное с мужем, вспоминается чаще всего?

– Разговоры, подарки для дочки. Очень тяжело было пережить первый Новый год, и нас во время праздника в Минске не было. Кира до сих пор верит в Деда Мороза. Она писала ему письма, Вова читал их и покупал подарки. Мы в декабре обычно уезжали куда-то отдыхать. Вызывали такси, спускались к машине, Вова говорил, что что-то оставил, бежал домой и быстренько расставлял подарки. Возвращаемся через десять дней, уже после Нового года, а тут, как оказывается, Дед Мороз приходил! Так было последние четыре года. И я думала, а как же мы Деда Мороза теперь сделаем, чтобы все прошло хорошо. В итоге роль Деда Мороза на себе пришлось примерить моей сестре. А в этом году даже не знаю, что будет. Посмотрим. Что-то будем делать.

– Чем сейчас занимаются ваши дети? 

– Кира учится в 29-й гимназии и параллельно занимается в Национальной школе красоты у Оли Хижинковой. А Кирилл учится в БГУ на экономическом факультете. Его специальность – банковское дело. По ней уже и работает.

– Как я понимаю, друзья Владимира Ивановича присутствуют в жизни семьи и после смерти вашего мужа.

– Да, помогают, постоянно звонят, приходят в гости. Это и Олег Кубарев, и Дима Молош, и семья Лухвичей, и Игорь Горелов, и Дима Новицкий, и Паша Хасеневич, и Вовины друзья из Мозыря, и футболист Игорь Рожков, который очень сильно переживал смерть Вовы. Приезжал к нам и Юра Коломыц из России, и Андрей Леончик.

Кроме того, нам помощь оказало огромное количество клубов. А кто-то просто лично приезжал и помогал деньгами. Я, честно говоря, была в таком состоянии, что плохо разбиралась в тех, кто был на похоронах. Поэтому всех и не припомню. Ну а Александр Николаевич Зайцев встретился со мной в ресторане и дал конверт с деньгами на памятник, а потом интересовался, хватило ли. Памятником занималась самостоятельно. Установили его в сентябре. Я обратилась к одному человеку из фирмы «Каменный двор» и сказала: «Мне нужен хороший камень, но не черный. И чтобы была футбольная тематика». Ну а сбоку памятника сделали QR-код. Ты наводишь на него телефон и тебе сразу выдается вся информацию про Вову и его достижения.

– Наталья, какими словами вы бы хотели завершить интервью?

–Хочу выразить огромную благодарность всем клубам, оказавшим нам помощь, всем друзьям Вовы, Александру Зайцеву и тем, кого, возможно, не назвала, но кто нам помог. Спасибо болельщикам, которые не забывают про Вову. Детям очень приятно, что их папу ценят и помнят.

ФОТО: Фото из личного архива Натальи Журавель

Лучшее в блогах
Больше интересных постов

Другие посты блога

Все посты