Как экс-футболист «Лиды» добился справедливости, оказавшись в больнице с подозрением на коронавирус

Душевный рассказ экс-пресс-секретаря клуба Александры Никитушкиной — вы должны знать ее по влогу «Нежно о футболе»

Как-то я опубликовала подборку фотографий, сделанных мной в лидской больнице. Парень, который лежал по соседству, увидел их и рассмеялся:

– Ты обманываешь людей, здесь совсем не так.

Если честно, я была сбита с толку – меня назвали обманщицей! Появились желание оправдаться и необходимость в независимом судействе. Камеру пронести запрещают (к слову, как и коврик для йоги), а дело не терпит отлагательств. Отмерив несколько раз длину палаты (три с половиной средних шага), было принято решение писать. И теперь вам судить, есть ли в этих фотографиях хоть капля неправды, ну.

Всё началось в понедельник 6 апреля. День был изумительный! Светило солнышко, и тренировка, как всегда, началась в 16:00. На разминке играли в квадрат. Я с интересом наблюдала, как два русских защитника завязли в отборе. Пошли шуточки про «вечное цукуёми». Ребята смеялись. Антон злился. В общем, атмосфера – кайф (уматная, как сказал бы Рома). Каюсь: телефон я с собой на тренировку беру, и, если звонят, тихонечко отвечаю. Этот раз не стал исключением.

– Здравствуйте, вас беспокоят из Центра гигиены и эпидемиологии города Минска. Вы ехали 2 апреля в маршрутке Минск-Лида с больным коронавирусом. Где вы сейчас находитесь? За вами приедет «скорая» и вас немедленно госпитализируют.

Я стояла в абсолютной растерянности, вообще не понимая, что делать. После осознания произошедшего, стало страшно: я уже четыре дня нахожусь рядом с командой, тренерским штабом, да и вообще хожу в магазин.  Появился миллион вопросов: на сколько меня забирают, что будет дальше, что делать людям, с которыми я контактировала?.. Ответов не было, никто ничего не знал. Через четыре звонка и два часа я уже находилась в ЛОР-отделении местной больницы, где на скорую руку слепили изолятор. 

В семь утра я проснулась от громкого крика. Шум исходил откуда-то из коридора. Спросонья мне показалось всё еще ужаснее, чем представлялось накануне. Было невыносимо холодно (в палате не закрывалось окно), болели нос и горло после вчерашних мазков, а невнятный крик всё к чему-то призывал. Взгляд упал на пробирку для анализов с моей фамилией. В коридоре стали слышны приближающиеся шаги. В голове сошлись дебит с кредитом, и подсознание простонало: «Нееет». В палату зашла медсестра и с ней абсолютное молчание. В этом мраке и тишине я отчетливо слышала, как сделали надрез на подушечке безымянного пальца и как выступила кровь. Ее всё выдавливали и выдавливали, выдавливали и выдавливали. Спустя вечность я снова осталась одна с комком неприятных чувств и эмоций. Палец предательски пульсировал, хотелось то ли ругаться, то ли рыдать.

– Шурка, выгляни в окошко.

Как же я была рада услышать этот голос! Сломанная форточка, ещё минуту назад казавшаяся самым злым на свете источником холода, теперь стала для меня проводником настоящего счастья. Я мигом вскочила с кровати, запрыгнула на подоконник. Вот я в двух этажах от главного тренера, Юрия Владимировича Каратая, машу и до ушей улыбаюсь. Пожалуй, с того момента мне больше ни разу за всю изоляцию не становилось ни грустно, ни печально, ни тоскливо.

Юрий Владимирович приезжал почти каждое утро, а его жена, Анна Николаевна, почти каждое утро готовила для меня еду. Приходили ребята с команды, делились новостями, подбадривали, шутили и таскали много еды. В этом маленьком и чужом для меня городе я ощущала себя как дома. Атмосфера в больнице стала тёплой и душевной. Солнечный свет озарил каждый уголок. Я кричала «спасибо» из старенького окошка палаты №7 и была счастлива. В больнице заняться особо нечем, а настроение прекрасное и хочется творить! Поэтому, как бы странно это ни звучало, я решила нарисовать всех, кто ко мне приходил.

Шёл четвёртый вечер моего пребывания в изоляции. Уже было известно: у меня, да и у всех, кто лежал рядом, коронавируса нет. Но это не означало, что можно расходиться, необходимо было провести повторный тест. Приключения продолжались.

Около одиннадцати часов вечера я лежала, укутавшись в три одеяла, и просто листала ленту. Как вдруг на коридоре стали слышны шаги, шуршание и перешептывания в духе: «Давай ты, нет ты, да чего ты боишься?» Мне показалось это безумно смешным и весёлым. Я тихонько встала с кровати, подошла на цыпочках к двери, и резко её открыла. Парень ростом под два метра отскочил с криком «Боооже мой». Остальные заливисто захохотали. Так я познакомилась с Сашей, Кириллом и Эдиком.

Мы сидели, пили сок, делились едой и впечатлениями. Общих тем для обсуждения хватало. Не обошли стороной и ситуацию с экс-игроком «Лиды» (фамилию я обещала не озвучивать). Он тоже ехал с нами в маршрутке. Мы лежали в соседних палатах, правда недолго. Футболист не намерен был сидеть, ждать и терпеть. Он требовал ответов и улучшения условий. Требовал громко и решительно.

Ребята возмущались наперебой:

– Мужчина себя так вести не должен. Он ругался с утра до вечера с этими бедными медсёстрами, – мотал головой Саша.

– Мы с одного двора. Я учился с ним в школе, он ведь капитан команды, он был примером для меня, а тут какая-то истеричка! – взахлёб рассказывал Эдик.

Когда я посмотрела на Кирилла, он просто утвердительно пожал плечами и продолжил трапезу. Позиции всех мне стали окончательно понятны.

Обсуждение длилось долго. Яростное возмущение находило своё воплощение и в словах, и в жестах. Эдик то и дело вскакивал с кровати. Когда ребята высказались, я попросила на правах бывшего пресс-секретаря дать мне возможность объяснить действия футболиста.

Честно, я его понимала: ругаться причин было достаточно. Условия ужасные. В палатах бегают муравьи. До чёртиков холодно и не всегда есть горячая вода. Но это всё кажется пустяками по сравнению с вероятностью заразиться. Здесь находились семь человек: шесть мужчин и одна девушка. Потенциально каждый из нас мог быть заражен так же, как и здоров. А туалет и ванная общие. Некоторые вообще лежали по двое. Единственная информация, которую мы получили, был номер палаты. К нам никто не пришёл и ничего не объяснил. Все наши друзья и близкие ждали новостей. Ведь если заражены мы, то, скорее всего, и они. А у этого игрока два ребёнка, которые на тот момент находились в больнице с пневмонией рядом с такими же детьми.

Футболист долго и упорно требовал встречи с врачом. И он её добился. После этого каждому выдали по пять масок на день и антисептик, а ему предоставили палату со всеми удобствами в другом отделении. Позаботились и о его детях.

Я считаю, что конфликтовать — это самое последнее дело. На мой взгляд, абсолютно любую проблему, при желании, можно решить с помощью конструктивного диалога. Но также я считаю, что нужно защищать себя и свои права. Если мы хотим, чтобы здесь что-нибудь изменилось в лучшую сторону, мы должны перестать молчать и терпеть.

Ребята меня выслушали, но всё равно утверждали, что мнения своего не поменяли. Тема исчерпала себя, Кирилл доел чипсы и мы отправились спать.

На следующее утро мне позвонил экс-игрок Лиды и рассказал, что вышло новое постановление №208 от 08.04, которое разрешает на изоляции находиться дома, и его выписали. У нас молчали. Я поделилась новостью с ребятами. Спустя какое-то время Эдик решил сам пойти в наступление: начал тихо, спокойно и дружелюбно. Но никто ничего не знал, и знать не хотел. Недовольство росло. Присоединились другие ребята, потихоньку поднималось восстание. Стали говорить на повышенных тонах, звонить, перезванивать и так по кругу. Через часов пять пациенты лор-отделения одержали победу и довольные собой были готовы покинуть тусклые стены. Мне же пришлось остаться в больнице, так как я из Минска и не могла самоизолироваться в Лиде. Но я была рада за ребят. И когда мы прощались, с поддёвкой вспомнила им вчерашний разговор:

– Ну что, выходит, не такой уж экс-игрок «Лиды» и плохой? 

Вам могло показаться, что я настроена крайне негативно по отношению ко всему здесь происходящему, но это совсем не так. Это старенькое ЛОР-отделение, по правде, мне очень нравилось. Тут на окнах в ванной весят белые занавески и повсюду белоснежное хлопковое бельё. Когда идёт дождь, пахнет свежестью. Много птиц во дворе. Пока я лежала, спокойствие, тишину и порядок нарушали только голоса футболистов и смех. Нерасторопные санитарки лениво делали нам замечания и продолжали хлопотать. Эти милые женщины казались неотъемлемой частью этого здания. Как и это здание, они были не готовы к пандемии. Я уверенна, пройдёт какое-то время, механизм наладят и всё будет работать как часы. Вопрос теперь стоит только в цене, которую придётся заплатить за такую несвоевременность.

На десятый день изоляции, и четырнадцатый — с момента контакта, меня выписали, а главный вопрос всё ещё остался не разрешенным: отражают ли фотографии действительность, или я всё-таки наврала? 

Этого текста никогда бы не было, если бы не Артур. Спасибо <3

Фото: автора