Спорт в стране мертв, а силовики – это и есть коренные беларусы. Лидер фонда солидарности – о заочном суде над собой и о том, что переживает нация
«Беларусь – это личная пасека Лукашенко, но точно не государство».
«Беларусь – это личная пасека Лукашенко, но точно не государство».
Телеграм-канал «О, спорт! Ты – мир!» продолжает серию разговоров о трансформации Беларуси. Своим мнением об идущих (или застопорившихся) процессах делятся известные спортсмены и люди, связанные со спортом.
Почему беларусский спорт на дне, а снятие санкций сразу ничего не решит? Как Беларусь из государства превратилась в личную пасеку Лукашенко? Можно ли силовиков считать частью беларусского общество и что будет с ябатьками в случае перемен? Об этом рассуждает исполнительный директор Беларусского фонда спортивной солидарности Александр Опейкин – один из первых беларусов, кого диктаторский режим намерен заочно судить.
– Давай начнем с твоих дел: где ты, как ты, насколько загружен делами Фонда?
– Что касается локации, то сейчас работаю в нескольких странах, в основном, в Польше, в Украине, и в Литве, и в Латвии, и в Эстонии. Так что перемещение постоянное.
Если говорить о загруженности, то она однозначно высокая. Сейчас ведем большую работу, связанную, с одной стороны, с санкционными вопросами. А с другой – понимаем, что так или иначе мир будет меняться (надеемся, в лучшую сторону), спорт и атлеты будут играть в этом мире значимую роль. Спортсмены – и беларусские, и российские – рано или поздно будут допускаться к соревнованиям после окончания войны. Так вот мы ведем сейчас работу по определению критериев для этого допуска. Идет активное общение с представителями разных стран, в том числе европейских. И есть понимание, что главным критерием по допуску к соревнованиям станет четкое выражение антивоенной позиции. Если атлет пытается оставаться в стороне, никак не выражает свою позицию, то это сыграет отрицательную роль. Можно сказать, современный спорт – это прежде всего человек, который должен нести в себе гуманистические ценности, выступать за мир и права человека. Спортсмен – это лидер общества с высокой моральной ценностью, а не просто бегун, пловец или что-то такое.
Идет формирование нового образа спортсмена, который понимает свое общественное влияние, значимость, который понимает, что способен стать лидером аудитории, демонстрировать правильные человеческие вещи. И самое главное для спортсмена на сегодняшний момент, по-моему, – это не молчать, когда происходит несправедливость. Да, многие говорят, мол, политика – это не их дело, поэтому они будут молчать и смотреть на все со стороны. Но, поймите, то, что сейчас происходит, это уже не политика, это жизнь. И молчащий спортсмен в таком случае просто не может являться моральным ориентиром. К тому же молчание равно поддержка всего, что происходит сейчас в окружающем мире. Мы делаем все, чтобы донести эти правила до современных атлетов.
– При этом ты не исключаешь, что постепенно спортсменов, в том числе Беларуси и России, все равно будут допускать к соревнованиям.
– Очевидно, что россияне и беларусы так или иначе вернутся в международную спортивную жизнь. Другой вопрос – в каком формате состоится это возвращение. Если кто-то думает, что отсидится, отмолчится, а потом снова окажется на топ-турнирах, то такого не произойдет. Наша задача сделать все, чтобы подобных атлетов в спорте не существовало. Мы не против, чтобы спортсмены участвовали в соревнованиях, но если уж допускать, то человеку нужно пройти определенный морально-этический фильтр. А фильтр этот заключается в том, что должны быть четкие ответы на вопросы о твоем отношении к войне и диктаторским режимам. Спорт должен служить миру, человечности, поэтому атлеты, которые у всех на виду, должны нести в себе глубокие гуманистические ценности.
– А что скажешь о допуске беларусских и российских боксеров к международных соревнованиям, причем под флагами стран? Могут ли последовать этому примеру другие федерации?
– Вряд ли. Бокс – это такой частный, скорее всего, даже коррупционный инцидент. Поймите, в современном спорте все-таки есть абсолютно циничные и продажные федерации, которые, несмотря ни на что, будут преследовать свои интересы, в том числе материальные.
– То есть от других федераций не стоит ждать подобных шагов?
– 100 процентов волны не будет. При этом давай вспомним, что совсем недавно что-то подобное произошло в дзюдо. Международная федерация тоже объявила, что русские и беларусы допущены к турнирам, но после определенного давления со стороны общественности свое решение федерация отменила. Боксеры поступили по-своему. Как я сказал, преследуют свои интересы. Но я уверен, что никто не будет поступать точно так же – нет причин для этого.
– В каком состоянии сейчас беларусский спорт и что его ждет дальше?
– Он просто умер, его в буквальном смысле не существует. Это что-то местечковое, любительское, на мелком уровне в рамках страны. И перспектив нет никаких. Более того, раньше 2025-2026 годов о каких-то положительных переменах и перспективах говорить не стоит.
– Почему такой срок?
– Я отталкиваюсь от более-менее реалистичных позиций относительно окончания войны в Украине и, соответственно, снятия санкций. Когда война завершится, понадобится год-полтора, чтобы спорт хоть немного пришел в себя, появились какие-то более-менее ясные перспективы. Поэтому и говорю о том, что еще как минимум три-четыре года о чем-то хорошем в беларусском спорте можно даже не думать.
– Остались ли в белспорте болезненные места, на которые еще можно надавить?
– На самом деле практически не осталось, не на что давить. Спорт практически задавлен. Поэтому мы и работаем сейчас над принципами допуска атлетов, прежде всего атлетов с чистой совестью, к соревнованиям. Хочу сказать, что о спортсменах, которые отмолчались или вообще подписали провластное письмо, думаю, придется забыть. Дело даже не в том, что кто-то подписался за Лукашенко. Куда страшнее, что после начала войны в Украине ни один из этих подписантов не убрал свою фамилию из списка. Это очень показательно. О чем тогда говорить с этими людьми? Они поддерживают Лукашенко и, соответственно, войну. У этих людей, уверен, нет никакого будущего в беларусском и мировом спорте. Плюс вы не забывайте, что маркер «он поддержал народ в 2020-м или не поддержал, выступил против войны или не выступил» останется в биографии навсегда. Сложно представить, что на турнир приедет человек, который оказался на стороне насилия.
– Хочу вспомнить о деле против АБФФ. На каком этапе оно?
– Недавно комментировал это. Наша апелляция на рассмотрении в CAS (спортивный арбитражный суд), поэтому пока ничего нового сказать не могу.
***
– Расскажи об антивоенной декларации и ее возникновении.
– Эта вещь возникла, по сути, ситуативно. Началась война, стало понятно, что нужен консолидированный голос спортсменов. Чтобы атлеты как сообщество выразили свою позицию по войне, по Украине. Мы дали возможность людям высказать свое мнение. И декларацию подписали уже более 500 человек. Думаю, в ближайшее время декларация приобретет второй импульс. Потому что она в том числе ляжет в основу тех критериев, которые позволят атлетам снова оказаться на топ-турнирах. Я говорю и о беларусских спортсменах в том числе. Польша уже приняла такие критерии – смотрит, подписал ли человек антивоенную декларацию. Украина, возможно, тоже скоро примет свои критерии. Дальше последуют Литва, Латвия и так далее.
– Какие были ожидания по количеству подписантов декларации?
– Честно говоря, определенных ожиданий не было, мы не ставили себе целью собрать какое-то количество подписей. Тем не менее даже нынешнее количество людей, выразивших свою позицию, радует. Плюс не стоит забывать, что среди подписавшихся – десятки чемпионов и призеров Олимпийских игр, чемпионы мира и Европы. По качественному составу список внушительный. Думаю, он будет пополняться и дальше.
***
– Как в таком ритме, в котором ты живешь, находить силы для дальнейшей борьбы и сохранять оптимизм?
– Оптимизм кроется в понимании того, что все это рано или поздно закончится. Учась на факультете международных отношений, у меня был очень глубокий курс истории разных стран, всех континентов. И сейчас понимаю, что вся ситуация, которая происходит в Беларуси и России, не раз встречалась в истории человечества. Согласно историческим принципам и законам, политическим канонам, можно сделать вывод, что Лукашенко и Путин – это, по сути, политические трупы. Уже сейчас. Их период правления закончен, старики живут в своем полностью иллюзорном мире. Два несчастных человека, которые из-за своей жадности, имперских амбиций разрушают государства и губят свои же народы. Ну а в таком случае финал этих диктаторов предрешен.
– Как ты в таком случае воспринял новости о том, что тебя будут судить заочно?
– Да вообще никак. Очередная кринжовая история. Я представляю, как в Минске сидит какой-нибудь майор или полковник, находит мою старую фотографию, рисует какие-то статьи. В чем вообще смысл всех этих действий? Я вообще не понимаю, как реагировать на подобные новости.
– Они были для тебя ожидаемы?
– Да не то, что ожидаемы. Если бы в СМИ написали, что у меня конфисковали левый кроссовок, реакция была бы точно такая же. У меня в жизни ничего не поменялось. А силовики? Люди системы сидят на грани п#####а [конца], но все равно продолжают делать какие-то вещи, которые падают в копилку, которая после падения режима будет раскрыта. Поэтому могу сказать одно: это не в отношении меня начато какое-то производство, а силовики начали это производство в отношении себя.
– Ты понимаешь, почему в числе первых «заочников» оказались ты и Александра Герасименя?
– Не знаю. Понятно, что у Лукашенко забрали любимую игрушку – спорт. И поэтому он начинает мелко пакостить тем, кто его обидел. Мы занимаемся глобальными процессами, формированием новой Беларуси, нового общества, а Лукашенко банально мелко пакостит – кого-то посадит, над кем-то поиздевается, силовики кого-то изобьют. Ничего нового.
– Ужесточение законов, заочные суды – на что это направлено?
– Банальные репрессии. И вообще я не понимаю, как в этом контексте можно применять слово «закон». Сейчас режим Лукашенко может принять абсолютно все. Но эти законы абсолютно ничего не имеют под собой.
– Власти хотят заочно приговаривать даже к смертной казни. По-твоему, ее не должно быть в новой Беларуси?
– Конечно. Понятно, что в цивилизованном мире речи о таких вещах быть не может. Просто в Беларуси правовое поле уничтожено. А вообще, что такое право? Это то, на чем держится государство. Но Лукашенко сделал так, чтобы права, а, следовательно, и государства, не существовало. Беларусь – это личная пасека Лукашенко, но точно не государство. Но даже сейчас Беларусь уже находится в полушаге от потери какой-либо независимости.
***
– Ты поддерживаешь связь с людьми, которые остались в Беларуси?
– Да, стараюсь не терять связь с «материком».
– Многие люди из твоего окружения за последнее время перестали с тобой общаться?
– Не особо. Общение прекратилось лишь с теми, кто пытается усидеть на двух стульях: вроде, за перемены, но одновременно находится в системе, работает на режим. Ценность общения с этими людьми равна нулю, поэтому я бы даже не сказал, что это какая-то потеря для меня. Так что круг общения у меня особо не сократился, а те, кто меня знает, выражает поддержку.
– Перемены в беларусах заметил?
– Да, заметил, и перемены очень сильные. Вообще, в нынешней ситуации можно найти не только негатив, но и очень много плюсов. Беларусы, которые формируют нацию, государство, очевидно, повзрослели. Пропала какая-то школьная наивность, романтизм. Все поняли, какими способами нам нужно формировать новую государственность, возвращать законность. И какой ценой нам достается свобода. Поэтому беларусы понимают, что свободой нужно будет очень сильно дорожить. И, уверен, будут искоренены абсолютно все, даже минимальные, элементы авторитаризма и тоталитаризма в Беларуси.
– Согласно исследованиям, в 2020-м 75 процентов противников Лукашенко выступали за мирный формат протестов, только 4,5 процента поддерживали силовой метод смены режима. Спустя два года картина поменялась: подавляющее большинство беларусов (88 процентов ярых противников власти) выступают за силовой метод.
– Это и есть взросление нации, люди понимают, что чуда не произойдет. Лукашенко и силовики сами не встанут и не уйдут, поэтому нужно бороться. Поэтому многие сейчас осознали, что смена режима – это в том числе и силовые методы.
– Ты говоришь, что беларусы повзрослели, многое поняли. А есть ли моменты, над которыми нации еще нужно работать, что-то исправлять?
– Работать всегда есть над чем. Многие беларусы только-только приходят к мысли, что невозможно поменять страну, обустроить свое будущее, просто комфортно сидя на диване и думая, что за тебя все сделают. Пойми, все, что сейчас переживают беларусы, это привыкание к мысли, что за нас никто ничего не сделает.
Кстати, недавно услышал одну интересную фразу: «У беларусов нет друзей». И это правда. Осознание этой реальности – и есть в том числе взросление. За беларуса никто проблемы решать не будет, все в руках самого человека. Думаете, кто-то старший или сосед вам должен? Нет, никто ничего не должен. Беларусы, по сути, сейчас оказались один на один со своими проблемами, и мы должны их сами решать. Сначала мы хватались за всех, просили помощи, потом, когда ее не последовало в той мере, в какой хотелось бы, наступила депрессия. После этапа принятия наступает этап действий. Переварили ситуацию – начинаем работать активно. Сейчас фокус мира сосредоточен на Украине, поэтому беларусы предоставлены сами себе – и мы должны бороться за свои права сами.
Но в чем проблема нашей нации? За много лет у беларусов выработалась привычка, что все будут решать за них. Это я называю выученной беспомощностью. Приходят сверху какие-то инструкции, правила, принципы.... От этого нужно избавляться. И радует, что многие беларусы это начали понимать. Более того, те, кто живет за границей, протрезвели. Новые обстоятельства их мобилизовали, людям пришлось заново самостоятельно налаживать свой быт, новую жизнь. И когда эти люди вернутся в Беларусь, уже будут ко всему подходить с новой позиции: не «мы помашем шариками, а за нас всё решат», а «всё мы должны делать и решать сами».
– Следуя логике, беларусы уже готовы сами выбирать руководителей городов, областей, и не соглашаться с тем, когда чиновников назначает один человек?
– Да, беларусы близки к этой готовности. Можно говорить, что политическая нация формируется. Она еще не сформирована, но близка к этому.
Вот украинцы, например, это уже политическая нация. Это помогло им отразить российскую агрессию. Исторический путь заставил украинцев интересоваться своей страной, внешним миром, решать самостоятельно свою жизнь. Беларусы долгое время были аполитичны, не участвовали в решении жизненных вопросов. Как я уже сказал, просто привыкли, что за них всё решают другие. Украинцы же давно поняли, что если они не будут активны, сплочены, не будут действовать, то их судьбу будет определять кто-то другой.
– Хорошо, от украинцев беларусы отличаются. А на какую нацию мы похожи?
– Нет, я бы не сказал, что беларусы и украинцы так уж сильно отличаются. Вопросы не в характере, не в менталитете. Вопрос только в моделях поведения, которые обусловлены разными политически процессами. И если в Беларуси все пошло по одному сценарию, то в Украине – по другому. Со всеми тремя революциями и войной украинцы стали политической нацией, беларусы – нет. Они только сейчас становятся таковой.
– Так похожи беларусы на кого-то?
– Думаю, наша нация по-своему уникальна.
– Не секрет, что беларусское общество сейчас разделилось. Как после свержения режима сосуществовать тем, кто за перемены, и тем, кто за нынешнюю власть?
– Я бы для начала хотел отметить, что такого мировоззрения, как «ябатькизм», нет. Это больше черта характера. А как существовать с такими людьми... Да никак. Они просто растворятся в новой Беларуси. У ябатек, у лукашизма и путинизма нет картины будущего. Идет просто какая-то эксплуатация прошлого, которого причем даже не существовало. Те же условные ябатьки сейчас в подавленном состояния, в депрессии – нет образа светлого будущего. Там просто нет картины будущего, представления, как улучшать жизнь. Весь «ябатькизм» основан на совковом, болотном, аграрном кринже. Лукашенко создал пародию на государство. Все, что творит режим, невозможно уже воспринимать без смеха.
– Ты говоришь, что ябатьки исчезнут. То есть в новой Беларуси будут жить только те, кто придерживается демократических ценностей, а альтернативных точек зрения не будет?
– Люди с противоположной точкой зрения будут, но я бы назвал их маргиналами. Как и в любой стране, любой системе, есть какое-то незначительное количество маргиналов. Например, люди, движимые коммунистическими принципами. Поэтому и ябатьки будут, но они будут такими политическим фриками, которых всерьез не стоит воспринимать.
– По-твоему, много ли сейчас беларусов, которые перевернули страницу?
– Мое ощущение, что нет. Люди продолжают жить, и это нормально. Беларусы должны заниматься своими делами, наслаждаться жизнью, семьями, иметь хобби. И таких людей в Беларуси, которые продолжают жить, достаточно много. Но я не знаю ни одного человека, который забыл бы 2020 год. На этой странице беларусы оставили очень большую закладку. И ближайшие лет 10 точно это невозможно будет вычеркнуть.
– Есть среди твоих знакомых те, кто был за перемены, а сейчас – за власть? И, наоборот, те, кто поддерживал режим, а сейчас выступает за его свержение?
– Есть люди из второй группы. Условно говоря, они были близки к ябатракам, называли себя патриотами-государственниками, но по мере развития ситуации начали понимать, что все катится в очень глубокую пропасть. Открылись глаза, когда стало неудобно и дорого занимать провластную позицию. Плюс люди наконец-то осознали, что к светлому будущему с «ябатькизмом» не прийти. Поэтому и поменяли свои взгляды.
***
– Поговорим о толерантности. По-твоему, беларусы толерантны?
– Ну, только если это толерантность к насилию. Давай говорить откровенно: толерантность в ее основном смысле к беларусам вряд ли применима. Данная черта характера у наших людей – абсолютно такой же миф, как «беларусы – мирные люди». Я бы сказал, что это имперские клише, которые были навешаны в советский период. Нужно окончательно понять, что беларусы не принимают инородцев, плюс наша нация ксенофобна. Я бы посмотрел, как дела бы обстояли в Беларуси, если бы в нашей стране было так, как в России, где десятки разных национальностей. Беларусы бы не принимали этих людей. Ну, так уж сложилось.
Толерантность – это свойство мультикультурного общества, которое прошло разные этапы становления, приняло на своей территории разные нации. В Беларуси такого нет.
– Можно ли говорить об отсутствии толерантности и к представителям сексуальных меньшинств?
– Конечно, толерантности в этом плане нет. Все новое страшит, пугает. Какой у нынешнего режима, который сам по себе жутко закомплексован, может быть другой взгляд на вещи, привычные в демократическом обществе? Ну и пропаганда просто транслирует комплексы Лукашенко и его окружения. У людей из режима достаточно ограниченный кругозор, поэтому то, что выходит за рамки их понимания, сразу же пугает.
– Ты госпропаганду изучаешь?
– Абсолютно ею не интересуюсь. И она мне не то, что неинтересна, просто считаю ее некачественной. Там все достаточно примитивно, топорно, нет тонкости и интеллекта.
– Силовики раньше любили заставлять людей на покаянном видео признаваться в нетрадиционной сексуальной ориентации. Зачем?
– Это трансляция своих комплексов. Ты заметь, что еще люди говорят на этих видео: называют размеры своих зарплат. Это тоже показатель закомплексованности силовиков. Кто вообще служит в силовых структурах? В основном это закомплексованные озлобленные персонажи из провинциальных центров. Они ярко демонстрируют классовую ненависть ко всем успешным. Хлебом не корми, а дай поиздеваться над теми, у кого жизнь лучше, чем у тебя. А ты еще про какую-то талерантность спрашиваешь :). Смысл в том, что силовики – это и есть в основном коренные беларусы, из глубинки, из деревень, райцентров. В них зарыты многие архетипы. Толерантность к насилию и подавленная агрессия — это обратная сторона беларусов, которую мало кто хочет замечать.
***
– И давай закончим спортом. Сейчас Беларусь и Россия находятся в почти тотальной изоляции, которая неизвестно когда закончится. При этом чиновники любят повторять, что санкции делают спорт только сильнее, и, если будут совместные с Россией соревнования, то никто ничего не потеряет. Не утопические ли это мысли?
– Конечно, утопические. Как можно расти спортсменам в условиях санкций? Такие вещи можно было произносить во времена СССР, когда советский спорт был действительно на высочайшем мировом уровне. Но когда российский и беларусский спорт где-то на уровне дна, о каком росте можно говорить? Мы будем наблюдать только дальнейшее скатывание, оторванность от мировых тенденций. И, уверен, когда спортсмены Беларуси и России вернутся на мировую арену, последует полное фиаско.
– Потому что нет международных соревнований, позволяющих расти?
– Конечно. Спорт не может существовать и развиваться в закрытом формате. А слова чиновников – надо же им что-то говорить и подпевать.
– Есть у тебя персональные разочарования в беларусском спорте?
– Разочаровали некоторые спортсмены, которые были друзьями, могли высказаться, но не сделали этого. Многие казались сильными духом, с характером, но в момент, когда нужно было действовать или хотя бы не молчать о несправедливости, они остались с языками в жопе. И тогда я удивлялся: неужели человек настолько сильно себя не уважает, что готов все терпеть и молчать? Вот это поразило. Где порог вашего достоинства, если вы готовы все это хавать?
– Скажи, с чего начинать строительство новой Беларуси?
– С парламентских выборов, с освобождения политзаключенных. Это базовые, но обязательные вещи. Нужно ускоряться, догонять цивилизованный мир. Снимать санкции. Грубо говоря, то, что мы делаем, это лишь первый этап борьбы. Второй наступит после падения режима. Прекрасные времена сразу не наступят, придется очень здорово попахать, чтобы не скатиться и не остаться на мировой периферии, в том числе спортивной.
– А можешь предположить, что будет с Украиной, Беларусью и Россией?
– Ох, это очень сложный вопрос. Украина, понятное дело, победит. Россия капитулирует, будет выплачивать длительные репарации. Там, скорее всего, начнется процесс внутренней децентрализации. Все может дойти вплоть до гражданской войны. По крайней период смуты наступит. А Беларусь... При определенных усилиях беларусского общества, при желании наших западных соседей, нашу страну можно будет вернуть в европейскую цивилизацию. Но прежде – вырвать из-под влияния Москвы.
Фото: из личного архива Александра Опейкина
