Александр Дмитриев: «Мы с Новицким никогда не помиримся. В свое время он написал самый натуральный донос»

Печаль белорусского футбола, драки с чеченцами, князья ВКЛ и неразрешенный конфликт с Владимиром Новицким – комментатор «Белтелерадиокомпании» встретился с Никитой Мелкозеровым и рассказал много чего интересного.

Комменты, «Сток Сити», 52 года

– Футбольный сезон стартовал почти месяц назад. Успел сформировать какое-то мнение?

– За этот почти месяц мы всего раз повстречались с футболом. Случился мой визит в Гродно на матч «Немана» и «Слуцка». А больше ничего. Скажу откровенно, спешил на хоккей – игру посмотрел не полностью. Но пока присутствовал, поймал себя на мысли, которую когда-то озвучил Серега Канашиц: «Хожу на футбол только по долгу службы». И на самом деле – то, что я увидел, было печально. Просто печально.

В нашем футболе сформировалась удивительная ситуация, когда интересны технические результаты. Какой счет, кто забил, когда забил, кто был в составе. Плюс Коля Ходасевич затащил всех комментаторов в Fantasy-лигу – еще и поэтому мы следим за футбольными новостями. Но сам футбол, то есть 90 минут матча… Это скучно, очень скучно, печально. Кто-то начинает говорить о весеннем футболе. Допустим. Вот только увиденное мною в Гродно – это не весенний футбол, это сильно зимний.

Интереснее сидеть около окна и смотреть за мимо проезжающими машинами. Какой марки автомобиль, какие номера, блондинка или брюнетка за рулем? Знаешь, может, раньше у нас просто не было с чем сравнивать?.. Хотя нет. Вот тебе пример из детства. Параллельно чемпионату мира 1982 года (моему любимому) шел чемпионат СССР. Хороший чемпионат СССР. Сильный. Но на фоне испанского ЧМ то было унылое зрелище.

Нынешний чемпионат Беларуси, ясное дело, слабее чемпионата Союза. Да и возможностей сравнивать стало больше. На «Беларусь-5» крутится английский футбол. Может, он кому и надоел. Но матч какого-нибудь «Сандерленда» и «Сток Сити» смотрится, а у нас на 20 игр одна интересная.

– Самый интересный белорусский футбол, который ты работал?

– «Торпедо-МАЗ» – «Нафтан». 2004 год.

– Почему?

– Во-первых, странный выбор для трансляции. То был определенный вызов, который обернулся сверхподготовкой. Во-вторых, стадион «Торпедо». Сейчас он воспринимается каким-то антиквариатом. Честно, я никогда не думал, что судьба занесет меня на этот стадион по работе. В-третьих, Сулико Какабадзе и прочие харизматичные персонажи. Забавно было… Ну и, наверное, в-четвертых, когда деревья были большими, все выглядело интереснее.

Еще мне нравится в Гомеле. Не назову конкретный матч. Просто в этом городе на футболе мне действительно здорово. Стадион без дорожек все же обеспечивает антураж. Реально чувствуется. Смотришь футбол, комментируешь его с интересом – и не приходится рыться в своих распечатках в поисках так называемой «шмат цікавай» информации, чтобы заполнить пустоты в эфире.

– В комментах под твоими словами о печальности нашего футбола отыщутся люди, которые напишут, какой ты козел и как не любишь свое.

– Дай Бог, доживу до 45 лет, которые исполнятся мне в августе. То есть имею право считать себя человеком довольно взрослым. Потому такого рода комменты, как мне кажется, не заслуживают абсолютно серьезного отношения. В силу возраста я пытаюсь реально смотреть на вещи. И если что-то неинтересно, хоть ты его медом мажь, интереснее оно не станет.

Да, у нас как ретрансляторов информации есть обязательство делать, фигурально выражаясь, из дерьма конфету. Именно фигурально. Все-таки я бы не хотел называть белорусский футбол в его нынешней состоянии говном. Это наше родное. Мы в некотором смысле вынуждены смотреть белорусский футбол и пытаться сделать его лучше, чем есть. И пытаемся. У некоторых получается хорошо, у некоторых – нет. Тот же Коля Ходасевич в моем понимании в последнее время добился офигительного прогресса, работая в белорусском футболе, который он любит какой-то удивительной любовью.    

Но как ни крути, мы не особо футбольная страна. У нас нет сильных традиций. Мы сейчас на уровне Литвы. Я был на матчах чемпионата соседей. Ну, примерно то же, что у нас. В России и Украине – все серьезнее. Другие инфраструктура, деньги, интерес, медиа, отношение. Отношение – это, кстати, важно.

Расскажу тебе историю. Мы всем комментаторским составом ездили на Олимпиаду. В один из дней решили посетить первый матч нашей футбольной команды. Приехали, увидели, порадовались. Наши победил. На пресс-конференцию пришли Георгий Кондратьев и Димка Бага. У нас хорошее настроение. Я ребят подбил поаплодировать Кондратьеву, тем самым поздравить и как-то поддержать. А в ответ – ничего. Только обиженное лицо Георгия Петровича. Что это? Мы же белорусы, оказались в чужой стране, победили, почему вместе не порадоваться? Почему тренеру не подойти после пресс-конференции и не пообщаться чуть-чуть неформально? Вместо этого какие-то обиды. В 52 года. После этого Кондратьев стал мне совсем неинтересен.

– Существует мнение, что нужно терпеть до последнего и говорить, какой свой футбол офигенный, несмотря ни на что.

– Существует. Но я ориентируюсь на свое футболовосприятие. Мне скучно. И пусть оно трижды будет белорусским, от одного этого факта веселее не станет. Давай будем реалистами. Я очень люблю наш футбол из чистого патриотизма, я посещаю матчи сборной и еврокубки. Но я не получаю того, чего хочу. И того, что получал раньше.

В 1982-м я отходил весь сезон на «Динамо», когда наши стали первыми. Может, тогда деревья действительно были большими, оттого мне и нравилось… Но сейчас не нравится.

Расфигачил, австралопитеки австралопитековичи, брынза

– В каком году тебя призвали на службу в Советскую армию?

– Ноябрь 1987-го. Скажу откровенно, те два года можно было потратить на что-то более полезное. Но коль судьба так сложилась… Что ни делается, то к лучшему. Поехали в город Баку. В учебную часть связи. Нас высадили с поезда. Засунули в непокрытый грузовик. И мы, пока ехали до места несения службы, скандировали на весь Баку «Динамо-Минск!»

Впервые в жизни столкнулся с кавказцами. Совершенно другие люди с иным менталитетом. Интересный опыт. Случалось очень много разногласий и непоняток. Не хочу говорить, что южные ребята нехорошие, а мы хорошие. Просто в 18-летнем возрасте разность культур очень сильно ощущается. Молодые, горячие. Перед отбоем в учебке дается время на помыться и поссать. Вот мы выходили в туалет и бились. В прямом смысле. Обычно бои проходили между европейскими и кавказскими представителями. У меня костяшки сбиты – память осталась. Но знаешь, что интересно? Мы подрались, разошлись – и все. Никаких там мщений. Все честно.

– Самая памятная армейская драка?

– У нас практиковался ПХД – парко-хозяйственный день. Все должны были убирать территорию. Парни с Кавказа почему-то считали, будто вытирать пол унизительно. Я так не считал, но взял время на перекур. Подошел один парниша из Чечни: «Чего не работаешь?» Я предложил ему себя заменить. Он счел это за оскорбление. Помню даже фамилию человека – Абдурахманов.

Мы повздорили и разошлись. Но появился другой чеченец, решил за друга заступиться. В этом отношении они молодцы, конечно, всегда один за одного. Белорусам бы такое чувство братства и землячества, мы бы были красавцами. Азамат его звали, того второго чеченца. Слово за слово – и с ним повздорили. Пошли в курилку. И что, интересно, подошел Абдурахманов, с которого все началось, и сказал: «Азамат, отойди, драться буду я». То есть была вероятность, что мне придется биться с двумя. Но у нас в части хватало прекрасных пацанов. Ко мне подключился товарищ. Саня Лисовский зовут. Сейчас в Израиле живет.

В итоге бились все же с Азаматом. Бились мы жестоко. С дикой злобой. Пока не стало тяжело дышать. Саша с Абдурахмановым больше толкались, чтобы друг друга к нам с Азаматом не допустить. А мы месили один одного. Сурово. Хорошее побоище получилось, мне понравилось. И чеченцы ведь красавчики – они все или боксеры, или борцы. С этими ребятами интересно драться.

– Кто победил?

– На мой взгляд, я :). Он мне губу расфигачил. Я ему – нос. И Абдурахманов после мне признался, что у него зуб стал покачиваться. У меня от того удара остался след между безымянным пальцем и мезинцем. Смазано получилось, но попал :).

– Сталкивался с дедовщиной?

– Дедовщина-то откуда взялась? Когда-то служили три года. А потом решили, что двух хватит. И вот в часть приходят люди с двухлетним сроком службы. И соседствовать им приходится с ребятами, которые отдавали долг Родине дольше. Естественно, тем обидно. Вот и начались все эти дела.

А что до меня, то после восьми месяцев учебки в Баку мы поехали в Тбилиси. Обожаю Тбилиси. Лучше этого города может быть только Минск. У нас в Грузии была совершенно удивительная жизнь. Довольно веселая для воспоминаний. Но дедовщина присутствовала. Дедушки любили давать задания вроде: «Постирай мое хб, чтобы к утру было поглажено, и висело у меня на кровати».

– И что ты?

– Отказывался :). Били меня за это. Били сильно. У нас служила суполочка ребят из Украины. Крепыши такие. Жесткие. Но знаешь, лучше получить пи###лю лишний раз, чем потом за кем-нибудь все время убирать. Ничего страшного. Рожа зарастет – и все пройдет. А шрамы украшают мужчину :).

– Первый в Беларуси комментатор бойцовой породы.

– Я холерик, к сожалению. Но если какие-нибудь австралопитеки австралопитековичи пристанут ко мне, могу за себя постоять. Что еще остается? Конечно, вербально разрешить проблему – это умнее. Но порой без кулака, к сожалению, не обойтись. Так что если ситуация затребует, я впишусь в драку.

– Когда ты дрался в последний раз?

– Года два назад… Сидели в кафе с одним знакомым крепким хлопцем. Зашли какие-то парни. Бухие совсем. Один со старта зарядил ногой по столу нашему. «Мы кутим! Мы в порядке!» Весело пацанам. Говорю: «Кутите, это нормально, но стол зачем трогать?» А у нас пиво выплескивается из бокалов…

– И что?

– Ничего. Они испортили нам вечер. Мы пытались мирно договориться, но пришлось драться. Успокоили ребят. Жизненная история. Бывает.     

– Понятно. А каким дедом ты был в армии?

– Не безгрешным.

– Покайся.

– Слушай, так стыдно, что не хочу об этом. Давай о другом расскажу. Не самая веселая история. Землетрясение в Армении. Нас тоже чуть-чуть потрясывало. В части служили армяне. И тогда я в первый раз в жизни увидел, что такое настоящая трагедия. Ножка подвернулась во время игры в футбол или какая-то бытовая проблема – это такое говно на самом деле. А армяне пережили трагедию. Они плакали. Молодые мужчины просто истерили. И те, у которых погибли родственники, и те, которые просто переживали за соотечественников. Потому что они знают, есть такая армянская нация. И нет разницы, в Сочи или Ереване ты живешь, главное, что ты армянин. Грустная история…

Но в целом у меня остались прекрасные воспоминания о службе. Скажу тебе честно, я в увольнение легально сходил один раз. Ко мне на присягу приезжал дед, и мы гуляли с ним по Баку. Все. Потом в Баку начались неприятности. Нагорный Карабах и прочее. Мама ко мне приезжала. Сидели с ней на КПП. Но выходить было нельзя. Невозможно. Учебка. А в Тбилиси все было гораздо демократичнее.

Мы служили на горе. Дорога к хинкальной, в которую мы убегали пивка попить, шла через кладбище. Грузины поминали своих. И когда видели нас, говорили: «Солдаты, извините, пройдите сюда, будьте добры. Брынза, шашлычок, вино. Помянем предков». Отказываться было неудобно. А когда шли обратно, приглашали уже другие грузины.

Правда, потом случилось 4 апреля и тбилисские события с погибшими. Я не участвовал. Грузины боролись за свою страну. И пусть она входила в составе СССР, люди имели на это право. Ведь даже Ленин говорил, что каждая нация Советского Союза обладает правом на самоопределение. Грузины получили отпор от людей с оружием. Я считаю, это было нечестно.

И вот после этого нас не то что больше не приглашали помянуть предков, а воспринимали как врагов. Ходить по кладбищу стало опасно. Но грузины в моем представлении навсегда останутся симбиозом всего хорошего в плане человеческих качеств. Если тебе довелось подружиться с грузином, он станет тебе братом на всю жизнь.

Авоськи, Витовт, Чилийская ССР

– Чему белорусам стоит поучиться у грузин?

– У нас же футболисты все очень суръ’езные. И болельщики им соответствуют. Так вот нужно поучиться у грузин поддерживать свои команды. Я пока служил, побывал на футболе. «Динамо» (Тбилиси) – «Динамо» (Минск). 1989 год. Саня Метлицкий – мой товарищ – забил классную баночку. Метров с сорока пульнул. Габелию чуть с мячом в ворота не занесло. Ну, мы с ребятами стали праздновать этот успех. А потом… В нас летело все! Авоськи, семки, еще что-то. Был у нас такой лейтенант Красько. Печальный персонаж. Он из себя героя стал строить. Говорил: «Так, ребята, отходим по плану». Ну, люлей-то получить не хотелось. Потому что грузины были настроены серьезно.

Они эмоциональные, конечно. Но нам этих эмоций очень-очень не хватает. Поддержка – это раз. Эмоции – два. Виноделие – три :). Я подчеркиваю: в силу возраста стараюсь употреблять спиртное редко. И желательно, чтобы оно было хорошим. Мой повидавший многое организм может и не выдержать :). Зачем искушать судьбу?

– То есть у грузин белорусам надо научиться трем вещам?

– Да их больше. Отношение к истории – это четыре. Знаешь, я не сторонник Звиада Гамсахурдиа, который во время моей службы был лидером Грузии. Но при любом человеке во главе это страна народа. Народ – главная ценность этой небольшой территории. Ты прекрасно помнишь войну Грузии с Россией. Краткосрочную и победоносную для нашего чудесного старшего брата. Но для меня Россия проиграла. Как и проиграла, присовокупив к себе Крым.

О войне ведь судят по последствиям. Нынче Россия – это какой-то монстр, которого боятся и ненавидят. Я бы не хотел, чтобы обо мне так думали.

– Тебя можно назвать русофобом?

– Давай называть вещи более просто. Я просто абсолютно-абсолютно-абсолютно уверен в том, что Россия – неправильная страна. Да, на территории этой страны проживает огромное количество приличных, хороших людей, но она все равно ассоциируется с какими-то войнами, захватами и агрессией. В конце концов, ведь неспроста россиян не любят во всем мире. Это не случайное совпадение.

– Какие у тебя мысли о поводу Крыма?

– Как бы люди ни мучились от нападок так называемых бендеровцев (хотя я не совсем понимаю, при чем тут молдавский город Бендеры), Крым – украинская территория. Я не хочу строить из себя великого политика или политолога, но присоединение полуострова к России противоречит любым законам и здравому смыслу. Наверное, не буду нов в своих словах, однако все это очень напоминает мне ситуацию перед Второй мировой войной. Имею в виду Судеты в Чехословакии.

А что касается Беларуси в контексте произошедшего, то у меня две мысли. Первая. К моему разочарованию некоторые люди, с которыми я общаюсь на актуальные ныне темы, готовы к становлению частью российской империи. А я против. Я очень этого не хочу. Очень. Говорю откровенно. Это накроет медным тазом все мои чаяния и надежды.

– Расскажи про свои чаяния?

– Надеюсь, к людям придет понимание того, что наша история начинается отнюдь не с 1917 года. Меня бесит и обижает, что в Литве стоят памятники королям и князьям. Но ведь они не только литовские, они и наши. Витовт, Ольгерд, Кейстут, да все – это наши люди. Они не были плохими. Они жили на нашей территории и за нее боролись. Я опять же не могу понять, почему эти люди забыты?

Я не могу понять, почему мы стали братьями россиянам. Не имею ничего против обычных, как я, людей из России. Но как можно забыть, что мы всю свою историю прожили немного северо-западнее. Территориально и ментально. Мы меньше, чем за сто лет, сумели забыть свою историю. Как? Я не понимаю.

– Ты не озвучил вторую мысль.

– «Прогноз погоды в России: в Чилийской ССР +15». И т.д. Шутка Гарика Мартиросяна из Comedy Club. «А теперь о погоде за границей: В Минске – +11». Мне кажется, тут нечего объяснять.

Клаустрофобия, нарциссизм, совдеп

– Ты работаешь на БГТРК, которая является основным проводником государственной идеологии. Что скажешь по этому поводу?

– Я стараюсь быть честным человеком. Мне так проще жить. По мнению нашего избиркома, за нынешнюю Беларусь голосует 80 процентов ее жителей. Остается 20. И мое видение следующее: упомянутые 20 процентов меньшинства заслуживают такого же отношения, как и 80 большинства. Они такие же граждане. У них другое мнение. Но думать по-другому не запрещено, прежде всего, Богом. Потому не надо считать их недоделками и недобитыми бендеровцами. Это раз.

Два. Я работаю в спортивной редакции, и там не боюсь чувствовать себя честным.

– Говорят, ты лифтов боишься.

– Ну да – боюсь застрять в лифте и не успеть на эфир :). На самом деле я действительно клаустрофоб. Году в 99-м, наверное, застрял в лифте. Тогда еще не было мобильных телефонов. Зажигалку, как назло, оставил дома. В итоге три часа просидел в кромешной тьме. Скажу тебе честно, много о чем успел подумать… Больше не хочется. К тому же на ножках хорошо, полезно для здоровья. Можно кровушку погонять, организм активизировать.

– А опоздания у тебя были?

– Нет. Я же на лифтах не езжу :). На самом деле я очень внимателен в данном отношении. Хотя однажды чуть не залетел. Правда, по другому поводу. Порой ведь хочется «интеллигентно выругаться матом». Но это непозволительно. А у меня почти получилось. Сборные играли. Наша с хорватской на выезде. Сергей Кривец вышел на замену, пробил под перекладину. Вратарь потащил. Из меня вырвалось «б». «Л» было на подходе. Но рядом сидевшие хорваты как-то недобро на меня посмотрели, и я завершил свой полет.

А вообще во время репортажей на Макаенка случается одно и то же. Люди – поразительные существа. Специально для них перед комментаторской комнатой горит офигительно здоровая лампа с надписью «Эфир! Не входить!» И знаешь, за время репортажа человек пять открывают дверь и просовывают свои головы в помещение, чтобы проверить: действительно ли идет эфир. И лица такие любопытные:). Это мне не мешает. Но это удивительно :).

– Тебе важно, что о тебе и твоей работе думают люди?

– Надо быть эгоцентристом в какой-то превосходной степени, чтобы вообще не обращать внимания на стороннее мнение. Оно меня заботит. Но порой люди слегка перебирают. Иногда народонаселению нужно пробовать ставить себя на место того, кто им обсуждается.

– То есть? 

– Работаю в Гродно. Хоккей «Неман» – «Юность». Сижу себе в будке. Не трогаю никого. В окно мне сунутся какие-то черти, показывают ладошками жест типа «закрой пасть». Я думаю: «Как они могут рекомендовать мне закрыть рот, если не слышат, о чем я говорю?» А может, у людей просто есть уверенность, что я болею за «Юность» тупо потому, что живу в Минске? Это по-детски глупо. А ведь рот советовал мне закрыть мужик с бородой…

Хотя, знаешь, позже ко мне в кабину пришли другие мужики. Оказалось, местные стоматологи. Милые люди. Мы немножко подискутировали, а вечером сходили в ресторан, пообщались. Парни узнали, что хотели. Классно поговорили. Думаю, мы еще увидимся. Но это редкий приятный случай.

– Что тебе не нравится в современных белорусах? 

– Еще одна наша черта, которую нужно выжигать каленым железом. Знаешь, правильно Вольский насчет иногородних ребят, которые, приехав в Минск, первым делом костюмы себе покупают. Прекрасное наблюдение. Я ничего не имею против жителей других городов, против жителей села, но колхозанство – это наш кошмар. Колхозник – это не обозначение места рождения и жительства, это состояние души.

Вообще же, мне очень нравятся наши патриоты, которым, не дай Бог, сказать что-нибудь плохое про Беларусь. Например, про валюту. Очень смешно. Сжимают в ответ кулаки. Говорят: «Что ты там придумываешь?! У нас нормальная валюта!» Люди типа счастливы. Но настает день получки – и они бегут покупать деньги с американскими президентами. Или с европейскими зданиями. Странно мне это. Люди покупают валюту страны, которую вроде как ненавидят…

Мне лично вот монет не хватает. Знаешь, монета в моем понимании – показатель того, что в стране все нормально. На ее чеканку ведь надо потратиться чуть больше, чем на банкноту. За границей испытываю кайф, расплачиваясь монетами.

– Еще про профессию. У тебя есть какие-то амбиции?

– Я спокоен. Не в том смысле, что не хочу прогрессировать. Просто не выпячиваюсь. Есть у нас один коллега, у которого амбиций столько, что они мутируют в нарциссизм.

– Вы с этим человечком помирились?

– С Новицким?

– Да.

– Мы с ним никогда не помиримся. Это исключено. Этого быть не может.

– С Ходасевичем же они как-то помирились.

– Это их дела. Но в свое время Новицкий написал донос. Самый натуральный донос на Зинаиду Александровну Рунц. Это было подло и эгоистично. Мол, его лишают работы, мол, началось кумовство, потому как она всунула в число комментаторов Сергея Новикова. Чушь! Совдеп! Уверен, все это изначально можно было обсудить в узком кругу нашего коллектива. Благо, нас не миллион. Но человеку нравится масштаб. Ему масштаб жизненно необходим. Он сразу обратился к руководству.

После я посчитал, что мне нужно обозначить свою позицию. И обозначил.

– Как?

– Я ничего не говорил. Это не была какая-то словесная перепалка. Я просто подписал бумагу в поддержку Зинаиды Александровны. Мы перестали общаться с Новицким. Мы даже не здороваемся, когда сталкиваемся на Макаенка. Пойми, я быстро отхожу, я довольно мягкий. Руку пожимать Новицкому, конечно, не стал бы. Но кивнуть для соблюдения этикета мог бы. Правда, это должно быть взаимно. А взаимности между нами с Новицким нет никакой.

– Последний вопрос: самая эпическая оговорка в твоей карьере?

– Играли «Ак Барс» и «Барыс». Я рассказывал про Владимира Юрзинова и команды, которые он тренировал. Рассказывал-рассказывал, и тут редактор в ухо мне: «Ты только не волнуйся. Работай спокойно. Но только что в эфире прозвучало «Локомотивский Ярославль» :). Смешно получилось.

Фото:belarushockey.com, facebook.com, Надежда Бужан, Иван Уральский