«Бросали ли черных кошек на лед? Конечно». Человек, который сломал «цветной барьер» в НХЛ

«Хоккейная площадка» переводит рассказ The Player’s Tribune, посвященный Уилли О’Ри – первому темнокожему игроку в НХЛ.

Идет 1949 год. Мне 14 лет, и моя местная команда только что выиграла детский чемпионат. По бейсболу.

Награда очень серьезная: вся команда отправляется в Нью-Йорк. Мы посетим концертный зал «Радио-Сити», взберемся на Эмпайр-стейт-билдинг, пройдемся по Кони-Айленду.

Да, и еще одна вещь. Нам предстоит встретиться с Джеки Робинсоном.

Это происходит в последний день нашего визита, после игры «Доджерс» в Бруклине. Джеки совсем недавно сломал «цветной барьер» в бейсболе – это случилось двумя годами ранее, в 1947-м – и для нас он уже стал кумиром. Мы с огромным нетерпением ждали окончания игры «Доджерс». Наконец, она подошла к концу. Настало наше время.

Настало время встретить Джеки.

Команда тут же выстраивается в шеренгу, и каждый ждет своего момента. Один за другим я наблюдаю, как мои партнеры жмут руку Великого Джеки Робинсона. Иногда к рукопожатию он добавляет улыбку. Иногда – какую-то фразу. Наконец, Джеки подошел ко мне.

«Рад с вами познакомиться, мистер Робинсон. Меня зовут Уилли О’Ри». – «Мне тоже приятно познакомиться, Уилли».

Он жмет мне руку, улыбается, и я чувствую, как он уже собирается двигаться дальше. Тогда я добавляю: «Я играю в бейсбол. Но в действительности я люблю хоккей».

«О? – Джеки приостановился, все еще улыбаясь. – Я не знал, что черные дети играют в хоккей». Я лишь улыбнулся в ответ: «Ага».

***

Я даже не знал.

Это чертовски очевидно, но я понятия не имел.

18 января 1958 года, когда я впервые ступил на лед НХЛ в свитере «Бостон Брюинс», я, честное слово, не имел ни малейшего понятия, что ломаю «цветной барьер» в хоккее.

Прежде чем поступил вызов от «Бостона», я выступал в Квебеке. Два года подряд меня приглашали в тренировочный лагерь «мишек». Я надеялся, что меня оставят в команде, но из этого ничего не выходило. И так каждый год – после окончания тренинг-кэмпа я возвращался в Квебек.

Наконец, в январе 58-го я получил вызов в основу. Мне предстояло присоединиться к команде в Монреале и провести в составе аж два матча против «Канадиенс».

Невозможно описать мое возбуждение. Я позвонил маме, папе, брату и сестре, чтобы оповестить и обрадовать всех. Мне предстоит сыграть за «Бостон», в Монреале, против «Канадиенс». Я, Уилли О’Ри, стану хоккеистом НХЛ.

Моя семья с радостью приехала на игру. Им предстояло проделать путь в 500 миль из моего родного Фредериктона, провинции Нью-Брансуик, но они хотели стать свидетелями того, как творится история. Моя история. Понимаете, я ничего не знал о «цветном барьере». Как оказалось, моя семья тоже об этом ничего не знала. Я просто хотел играть в хоккей. И они просто гордились мной.

Перед игрой тренер «Бостона», Милт Шмидт, и генеральный менеджер, Линн Патрик, отвели меня в сторонку. Они сказали: «Уилли, мы пригласили тебя, так как верим, что ты можешь дать что-то этой команде. Не волнуйся о том, что может произойти на льду. «Бостон» поддерживает тебя на все 100 процентов». В раздевалке игроки «Брюинс» были очень приветливы. Меня приняли, как своего, и выказали мне уважение. Для меня это очень много значило.

Ступив на лед, у меня скрутило живот. «Монреаль» был лучшей командой лиги в то время. Они завоевывали Кубок за Кубком. Морис «Ракета» Ришар, Жак Плант, Берни Джеффрион, Дуг Харви… суперзвезды как на подбор. «Ракета» был одним из моих кумиров в детстве. Делить с ним один лед, играть против них в НХЛ – это казалось фантастикой.

Еще более фантастично, что мы выиграли 3:0. Теперь я был не просто хоккеистом НХЛ. Я стал победителем.

Но, как я уже говорил, я фокусировался на одном – на игре. По ходу матча я понятия не имел о том, что ломаю «цветной барьер». Честно говоря, обо всем я узнал только на следующий день из газет.

Я просто искал свою фамилию в статистических сводках.

Вместо этого обнаружил заголовок.

***

Периодически, когда я вспоминаю свою карьеру, кто-нибудь обязательно спросит меня о расизме и что люди говорили мне в «те времена». И когда у меня спрашивают подобное, я всегда думаю об одном и том же: «Что вы имеете в виду под словами «те времена»?»

Если под «теми временами» вы подразумеваете «пару недель назад», то мне есть, о чем вам рассказать.

Я направлялся на работу и только что заселился в номер отеля. Я выходил из лифта. Когда двери открылись, то я встретился взглядами с мужчиной. Мы не знали друг друга, никогда раньше не встречались. Но он увидел меня. Увидел цвет моей кожи. И для него, думаю, этого было достаточно. Он грязно выругался прямо мне в лицо. Затем он зашел в лифт. Двери закрылись. И он продолжил заниматься своими делами.

Грустная правда в том, что расизм никуда не ушел. Он остается сегодня, сейчас, в этот самый момент. И речь идет обо всех его проявлениях. Даже тех, которые, как многие думают, остались в 50-х. Бросали ли фанаты черных кошек на лед, когда я играл? Конечно. Швыряли ли они в меня шариками из хлопка? Не сомневайтесь. Но вам не нужно слушать мои старые истории. Вам достаточно вернуться на четыре года назад и узнать, как в Уэйна Симмондса из «Филадельфии» бросали кожуру от бананов.

Это произошло в 2011 году. Даже не прошлое десятилетие. Расстраивает ли это меня? Конечно. Но такие люди все еще существуют. Это жестокая реальность.

И по сей день, когда я сталкиваюсь с подобной жестокостью, то вспоминаю своего старшего брата, Ричарда.

Ричард был не только моим братом и другом – он был моим наставником. И он научил меня многому из того, что мне могло понадобиться, если я хотел стать профессиональным хоккеистом. Прекрасно помню, как мы пошли на одну из наших последних рыбалок во Фредериктоне незадолго до моего отъезда в юниорскую лигу. Мы говорили о том, чего мне стоит ожидать. Ричард посмотрел на меня и сказал: «Уилли, слова не причинят тебе боли, пока ты сам им этого не позволишь. И если будут люди, которые не примут тебя таким, как ты есть, то забудь о них». Это может казаться простым. Но для меня… эти слова стали всем.

И они остаются такими по сей день.

Ричард научил меня принимать оскорбления на расовой почве. Злость, которая могла сломать молодого человека. Которая лишила бы меня моей мечты. Вместо этого это стало хорошим уроком и формированием личности. Ричард научил меня понимать, что эти оскорбления идут от невежества. Хоккей существует для всех. И это «выделение» – прекрасная вещь.

Он позволил мне жить моей жизнью.

И я так и сделал.

И теперь я вижу свою задачу в том, чтобы другие ребята научились жить своей жизнью.

***

Мы прогрессируем.

Когда я стал работать в НХЛ в 1998 году в роли директора детского развития, то у нас было лишь пять различных программ по Северной Америке. Теперь их число возросло до 45. И эти программы делают столько хорошего на всех возможных уровнях. Мы строим арены. Занимаемся медициной.

Но есть еще одна вещь, которая очень важна, и, честно говоря, очевидна. Уровень воздействия. Мы знакомим множество людей с самым прекрасным и благородным видом спорта в мире. И мы вкладываем душу в детей, которые раньше могли не чувствовать такую связь с игрой. То же, что мой брат вложил в меня: хоккей существует для всех.

В первый год на новом посту мы побывали в Чикаго, где сотрудничали с местной детской программой. Когда я был там, то повстречал молодого человека – 13-летнего Джералда. Он просто подошел ко мне и заявил: «Мистер О’Ри, я хочу быть вратарем. И я хочу играть в НХЛ».

Родители Джералда не поддерживали эту идею. Они видели его потенциал как атлета, но они не считали хоккей хорошим выбором, так как из-за цвета кожи у него будет меньше шансов. Друзья пытались убедить его перейти в баскетбол – а ведь он действительно хорошо играл в баскетбол, да и хотел общаться чаще с друзьями. Но Джералд настоял на своем. Он заявил: «Нет. Я стану вратарем. Я буду играть в НХЛ». Неважно, как часто люди старались переубедить его, уверяя, что он зря теряет время из-за цвета кожи, он продолжал стоять на своем.

Пять лет спустя, в 2003-м, Джералд был выбран на драфте «Тампой». 11 ноября 2005 года он дебютировал в НХЛ.

Я говорю о Джералде Коулмэне, который поиграл на профессиональном уровне 10 лет. Он никогда не был яркой звездой или звучным именем. Но он добился своего. И добился этого, потому что он верил. Он верил в простую идею, что хоккей существует и для худенького, 13-летнего, черного парнишки из Чикаго. Хоккей существовал для него.

Хоккей существует для всех.

***

Идет 1962 год. Мне 27 лет. И меня только что пригласили на званный вечер Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

Я нахожусь там с тренером моей нынешней команды, «Лос-Анджелес Блэйдс», и несколькими другими игроками. Мой тренер видит почетного гостя, который стоит в углу и занимается своими делами, говоря с людьми. Он выжидает несколько минут, когда разговор подходит к концу. Затем он тащит меня с собой.

Он трогает почетного гостя за плечо.

«Мистер Робинсон, я бы хотел, чтобы вы познакомились с одним из наших игроков, Уилли О’Ри».

Джеки Робинсон разворачивается и пристально смотрит на меня несколько мгновений.

«Уилли О’Ри, – повторяет он, пожимая мою руку. – Ты тот паренек, которого я повстречал в Бруклине».   

***

Сейчас мне 80 лет. Сложно представить, сколько пролетело времени.

И все эти годы, по сей день, люди подходят ко мне и говорят: «Я не знал, что черные парни играют в хоккей». В ответ я лишь улыбаюсь, как улыбнулся Джеки в 1949 году.

Затем я поворачиваюсь к ним, чуть повышаю голос и говорю лишь одно слово, которое любой, кто открыл для себя эту замечательную игру, должен знать: «Ага».

Источник: The Player’s Tribune

Фото: REUTERS/Tami Chappell; Gettyimages.ru/Brendan Hoffman, Scott Cunningham, Phillip MacCallum/NHL

P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»

Автор Иван Шитик