1986. Теперь ты в армии на фоне «Динамо» Москва – «Динамо» Киев 1:1

Это 21-ый рассказ из цикла «Начало взрослой жизни на фоне…» игр киевского «Динамо» в чемпионате СССР 1986 года

Мы прощались с Баладжарами, смотря в окно вагона на уплывающие в вечерних сумерках пейзажи этого пригорода Баку. Нельзя сказать, что с этим городком остались только самые приятные воспоминания. Ведь за четверо суток пребывания на пересыльном пункте я со своими будущими сослуживцами-земляками испытали всю гамму чувств, от безудержного разудалого веселья до откровенного страха за свою жизнь. Была и печаль от расставаний с теми, с кем сдружились за время вояжа Херсон – Днепропетровск – Ростов – Баку в воинском эшелоне. И безудержная радость от нашего неожиданного спасения в виде более чем тысячи киевлян, которых привезли в Баладжары как нельзя кстати. Не то бы нам, четверым жителям Херсонщины, было бы несдобровать от боев без правил с численно превосходящим противником в виде среднеазиатов и азербайджанцев.

Но это все уже осталось позади. Теперь мы, уже вшестером, размеренно покачивались в плацкартном вагоне поезда Баку – Тбилиси, который нас вез к месту нашей постоянной дислокации на целых два года. Парни из Киева оказались компанейскими. Узнали, что одному уже 25 лет, женатик, и семь годков бегал от призыва. Причем мужичок (по сравнению с нами, пацанами) энергично жестикулировал своими немелкими кеглями, когда нам живописал свои приключения в военкомате. Второй, наш годок, тоже любил поговорить. Причем постоянно держал на лице маску такого себе превосходства над остальными. Что ты, что ты, столичная штучка, киевлянин, мать его ити…

Прапорщик-азербайджанец, который нас и сопровождал, угостил всех домашними яствами, которые собрала ему его мама – холодный шашлычок, зелень, лаваши, и, конечно же, долма. Все это дело мы уплетали за две щеки вместе с прапорщиком, и все расспрашивали у него, где нам придется служить, что делать, и все такое в этом роде. Конкретно узнали только одно, что будем служить в войсках связи, и все два года в сорокоградусную жару будем ходить в тапочках. Один из земляков на перекуре в тамбуре поддал сомнению слова прапорщика. Мол, как это в жару и в тапочках, когда сейчас холод? Что-то темнит наш прапор, ой темнит!

Как оказалось, он сказал истинную правду. Действительно потом у нас основное место службы находилось «под землей» в горе, называлось просто «объект», в котором на случай атомной войны и закрытии на третий режим могло свободно разместиться тысяча человек. Хотя, по любому больше пятисот не собралось бы – связисты, инженеры, прапорщики и офицеры со своим семьями, дежурная смена летчиков из Тбилиси. Так вот, без помощи извне объект мог спокойно функционировать на протяжении полугода, а то и больше.

Кстати, уже будучи «дедушкой» я решил было, напротив двери своего поста привинтить к стене железную кровать (а у нашего объекта был режим подводной лодки, и кровати были такими же, откидными). Так вот и я, и мой сменщик-напарник сломали с десяток сверл на электродрели, а сделали в стене только маленькую выемку. И когда поинтересовались у своего прапорщика, кто же прорубал в скальной породе горы сколько помещений и проходов, Федор Иванович ответил, что пленные немцы еще при Сталине. Вручную!!! Им сказали, что они долбят гору для винных подвалов, и по окончании их отпустят. А когда они закончили они все это дело в 1953 году, то их и вправду отпустили. Только вот не домой, нет. Была у нас в объекте на законсервированном проходе, где лежал весь сухпай на полгода жизни, такая небольшая комнатка, два на два метра. Вместо пола, двери, как в лифте, которые отворяются вниз легким нажатием ноги. Рядом еще комната с целлофановыми пакетами. Так вот, если бы кто помирал в объекте, когда тот находился бы в военное время на третьем режиме и автономно работал, то их бы запаивали в мешки, и опускали на эти двери. И полетел покойничек в тартарары. Однажды проверяли, какая же там глубина. Мощные фонари до дна не добивали. Бросили во внутрь немелкий камешек, и только спустя несколько секунд услышали далекое «бульк». Где-то внизу очень глубоко там протекала подземная река. Вот туда и отпустили всех немецких горностроителей по шабашу… Такая вот история…

Прав был прапорщик и насчет того, что мы будем ходить в тапочках в сорокоградусную жару. Именно настолько нагревала аппаратура воздух в объекте. Только вот зимой воздух через воздухопроводы поступал чистый, и дышалось легче, а летом воздух был спертым. И с непривычки в объекте постоянно хотелось спать.

Но пока что нам было еще далеко до заступления на смену в объект. Приехали в Тбилиси на Дидубэ (так ж-д вокзал называется), где нас встретил прапорщик Савицкий:

- Ну что, бойцы, будем Родине служить? – с напущенной торжественностью спросил он.

- Так точно! – в таком же тоне ответил автор этих строчек. Я еще не мог знать, что вижу перед собой начальника своего будущего боевого поста под номером 900 (БП-900). А пока что он отвечал за наш каратин. То есть за новоприбывших солдатиков, походящих курс молодого бойца, но пока еще не принявших присягу. Спустились в тбилисское метро. Один из киевлян буквально расцвел: «Будто бы дома!»,  - сказал. А мы, херсонцы, впервые в своей жизни на Метро ездили. Спустились по эскалатору, зашли в вагон. На нас, одетых в фуфайки и телогрейки, всех в спортивных шапочках, смотрел весь вагон. Женщины, стоящие рядом, улыбались. Грузины – тоже. Спросили откуда. Ответили, что с Украины. И сразу же пошли разговоры, рукопожатия, нас начали угощать сигаретами, сладостями, и вообще, тем, что у кого было. Прапорщики заулыбались: «Украинцев здесь уважают, а вот москвичей – не очень…».

Из Тбилиси выезжали на микроавтобусе РАФ рижского производства. При входе Савицкий заплатил за всех четыре рубля, и тут же посоветовал: «Так, бойцы, на будущее – в маршрутках всегда платите по 50 копеек. Иначе, сдачи не дождетесь».

Ехали по довольно неплохой трассе, и все смотрели в окно. Было жуть интересно, куда же мы попали. Правда, уже было достаточно темно. Но все равно кое-что разглядеть можно было. А вот и древняя столица Грузии – Мцхета. Когда проехали мост через Куру, прапорщики остановили РАФик, и повели нас строем в колонну по два к нашей части. Идем, вертим головами вокруг. Дышится легко на полную грудь. Природа просто потрясающая. Налево высокие кустарники, за которым обрыв и несет свои беспокойные воды река Кура. По правую руку идет подъем в гору, и деревья, деревья, деревья. Еще подумалось, если сейчас, в конце ноября здесь так классно, то, как же тогда зашибись тут весной и летом.

Проходим КПП. Встречает дежурный наряд, и со словами: «О, новые салабоны. Вешайтесь!», - какие-то азиаты с белым ремнями поверх парадки нас сопровождают на территорию части. Один из земляков недовольно под нос буркнул в ответ: «А чего ж ты тогда не повешался?». Второй же недовольно пробурчал: «Смотри, на КПП одни чурки. Ох, как бы не попали мы здесь в очередной Чуркестан, как в Баладжарах…».

Прошли где-то с километр по асфальтированной дороге в окружении такой же потрясающей природы, и вверху замаячило четырехэтажное здание: «ДОС-1», - сказал прапорщик Савицкий. Но мы пошли дальше, с через метров двести спустились к Дому Офицерских Семей под номером два. Прапор-азербайджанец повел нас к себе на квартиру, так как мы все это время тащили в руках гостинцы с его родного дома. Открыла его жена. Мы как увидели чернявую молодую азербайджанскую женщину в спортивном костюме в обтяжку, так слюни и потекли. Костя только простонал тихонько так: «М-м-мужики, женщину хочу». Но что услышавший это прапорщик Савицкий только улыбнулся: «Через пару дней ты будешь хотеть только две вещи – поесть и поспать…».

Карантин оказался на третьем этаже казармы. Само здание разделялось стеной на две части. В одной дежурка с торца, столовая на первом этаже, авторота на втором, и третий – законсервированный на случай карантинов, типа курсов молодого бойца, или вот на случай какой-нибудь эпидемии (при мне была одна – дизентерия). Дальше – клуб, уже наша рота обеспечения, и наш карантин. Было еще полуподвальное помещение, где находился спортзал и разные там кладовки.

Мы оказались последними, кто прибыл в карантин. Первые пять человек находились в нем аж с пятого ноября. То есть, когда я еще во всю отрывался на гражданке, эти парни уже срывались каждое утро под сержантские вопли: «Рота, подъем!». Теперь, по нашему прибытию, в карантине стало ровно тридцать человек.

Первое, что бросилось в глаза, когда мы переступили порог нашей карантинной казармы, это работающий телевизор, по которому шел футбол «Динамо» Москва – «Динамо» Киев. А мы буквально прилипли взглядами к телеэкрану, пока прапорщик Савицкий давал сержантам ЦУ насчет нас, новоприбывших.

Киевляне уже горели – 0:1, что очень опечалило. Ведь поражение в московских манежах означало только одно, чемпионом СССР 1986 года становилось местное «Динамо». А мы этгоо уж никак не хотели. Но по телику преимуществом владели именно хозяева поля. И моменты опасные создавали, что впору было за голову от отчаянья хвататься. Нам, болельщикам киевского «Динамо», что такие моменты вообще возникают у ворот Виктора Чанова. А вот поклонникам московского «Динамо», что их игроки не используют такие вот убойные моменты. Особенно в этом «преуспел» молодой нападающий Игорь Колыванов. Он один как минимум трижды мог похоронить всю интригу не только в конкретном матче, но и в чемпионате вообще, сделав свою команду сильнейшей в стране в двенадцатый раз. Не даром ведь подопечные Валерия Лобановского, когда уже загрузились в поезд Москва – Киев, и ехали обратно, то зубоскалили всю дорогу, что нужно будет Колыванову памятник в столице Украинской ССР установить…

Конечно же, нормально посмотреть футбол нам не дали. Теперь ты в армии, Санек. Повели нас в баню. Помылись. Вышли, оделись в зимнее теплое белье, натянули на себя новенькие ХБ явно не нашего размера, кирзаки на портянки… Посмотрели на себя. Да-а-а, тот еще видок. Поржали. Каховчане, Олег и Костя, решили отправить свою гражданку на гражданку. Замотали свою одежду в какие-то холстины, написали на них домашний адрес и отдали каптерщику. И вещи пришли домой без обмана…

 Как только зашли в столовую, так и стали объектом всеобщего внимания. Сотни глаз буквально впились в нас. Да и выделялись мы из общей толпы военнослужащих. Форму то нам выдали, но ведь черные погоны с буквами «СА» еще не были на ней пришиты. Ели быстро, будто бы с голодного края заявились (хотя, так оно и было). Толченая картошка с селедкой пошли враз. Чай и белый хлеб с маслом вообще показались вкуснейшим деликатесом. Зашли в роту, получили зеленые бушлаты и шинели с шевронами, погонами и петлицами. Все это нам предстояло самим пришить на свою форму и парадки в течении суток. Выдали новенькие армейские шапки, ремни, дали необходимые средства личной гигиены – мыло, зубную щетку и зубную пасту, два белых вафельных полотенца плюс еще иголки с нитками. А дальше все, нас, новоприбывших никто не гнал в шею. Мы попросили у сержантов, чтобы они нам разрешили приводить свою форму в надлежащий вид возле телевизора, мол, футбол любим. Те были непротив.

Как раз успели вовремя. Киевляне по-прежнему уступали – 0:1, и комментатор начал говорить, что «птенцы» Лобановского намеренно пожертвовали внутренними соревнованиями ради триумфов на международной арене. Мол, киевляне не двужильные, и им пришлось пожертвовать чемпионатом страны. И только он успел это произнести, как пошла резкая быстрая контратака. Паша Яковенко делает заброс почти с центра поля на правый фланг атаки, куда устремился Вадик Евтушенко. Следует точный прострел верхом вдоль ворот, на который с готовностью советского пионера откликнулся Вася Рац, и буквально вонзил мяч в сетку ворот с отскоком от синтетики пеерполненного под хавязку Спорткомплекса «Олимпийский». Мы так и вскочили все в радостном порыве: «Го-о-о-ол!». 1:1, это уже хорошо. Это уже просто отлично! И как же мы радовались, когда судья Хохряков из Йошкар-Олы дал финальный свисток. Мы были просто уверены, что в оставшихся двух матчах киевляне наберут максимум очков и станут чемпионами. В двенадцатый раз.

Динамовцы Москвы за эту ничью очков не получили, так как исчерпали уже лимит ничьих – 11 вместо 10-и положенных. У киевлян тоже это была одиннадцатая ничья. Только вот с одним «но»… В регламенте чемпионата СССР по футболу 1986 года был пунктик, который гласил, что под лимит не подпадают те ничьи, которые были добыты командами в отсутствие двух и более игроков, призванных под знамена сборной Советского Союза, которая готовилась весной к мексиканскому чемпионату мира. А у киевлян такая была ровно одна – 23 марта в домашнем поединке с бакинским «Нефтчи» - 1:1. Тогда старший тренер главной команды страны Эдуард Васильевич Малофеев (в ноябре уже руководивший как раз московским «Динамо») в канун товарищеского матча с Англией призвал в сборную Олега Блохина, Владимира Бессонова, Анатолия Демьяненко, Олега Кузнецова, Александра Заварова и Сергея Балтачу. Так что, как тут не крути, а мартовский Малофеев, ничего не подозревая, навредил самому себе ноябрьскому…

Как итог, перед двумя заключительными матчами киевского «Динамо» с донецким «Шахтером» и своими московскими одноклубниками, которые и завершали 49-ый чемпионат СССР, в лидерах по-прежнему были подопечные Малофеева – 38 очков. Вторыми шли спартаковцы Москвы – 37, и замыкали тройку сильнейших киевляне – 35 баллов. Так что примеряет ли украинское «Динамо» «золотые» медали советского первенства 1986 года, зависело только от них самих.

«Динамо» (Москва) - «Динамо» (Киев) 1:1 (1:0)

29 ноября 1986. 19:00. Москва. Спорткомплекс «Олимпийский». Электроосвещение. 35000 зрителей.

Судьи: А.Хохряков (Йошкар-Ола), В.Белоусов (Волжский), Н.Захаров (Владимир).

«Динамо» М: Прудников (к), Лосев, Поздняков, Новиков, Силкин, Добровольский, Буланов, Васильев (Кожанов, 89), Колыванов, Каратаев, Бородюк

«Динамо» К: Чанов, Михайличенко (Евсеев, 88), Балтача, Кузнецов, Демьяненко (к), Рац, Яковенко (Горилый, 89), Баль, Заваров, Евтушенко, Беланов

Голы: 1:0 Каратаев (4), 1:1 Рац (75).

Предупреждения: Силкин (55, гр. игра).

Дублёры - 1:3. Голы: Рыбаков - Гущин, Щербаков (2).

3 октября 2015, 22 ноября 2018

Костенко Александр Александрович