Семья легкоатлетов подписала письмо спортсменов – после муж сдался под давлением, а жена идет до конца, хоть лишилась работы и покоя в сборной
А ее муж, ходок Дмитрий Дюбин, свою подпись отозвал.
Дарье Борисевич честность перед собой важнее риска не попасть на ОИ.
Список белорусских спортсменов, пострадавших за свою гражданскую позицию, продолжает пополняться. А чиновникам и функционерам совсем не важно, каких высот достиг тот или иной атлет. За инакомыслие – наказание.
Под пресс попала и одна из лучших бегуний страны Дарья Борисевич. Спортсменка продолжает готовиться к Олимпийским играм в Токио (лицензию на дистанции 1500 м она завоевала еще в 2019 году), набирает форму перед ближайшими международными стартами. Однако делать это непросто из-за давления, которое оказывают на нее чиновники. Дарья стала одной из первых, кто открыто выступил за новые честные выборы и против насилия в Беларуси, подписав письмо спортсменов. И своего мнения Борисевич не меняет, хотя перед глазами иной пример – ее муж, ходок Дмитрий Дюбин, отозвал свою подпись под этим письмом.
В интервью «Трибуне» Борисевич, серебряный призер чемпионата мира по эстафетам-2017, рассказала о методах шантажа от спортивных функционеров, несостоявшемся диалоге с министром спорта, нежелании менять спортивное гражданство и отношении к поступку мужа.
– Мы с вами должны были говорить после аттестации национальной команды 6 ноября, но вы решили высказаться раньше. Почему?
– Меня не устраивает, что постоянно отрывают от тренировочного процесса. Это, безусловно, достижению результата не способствует. Например, меня официально приказом откомандировали в часть для выполнения задач по охране государственной границы. Я восемь лет служила в пограничных войсках, достигла звания лейтенанта, но никто за это время не нуждался в моих услугах по охране границы. Я все это время занималась исключительно спортом, на соревнованиях защищала честь своей структуры.
– Откомандировало Министерство спорта?
– В Минспорта чужими руками выполнили всю грязную работу. Господин [замминистра спорта Михаил] Портной лично позвонил председателю Госпогранкомитета [Анатолию Лаппо] и попросил того откомандировать меня и дзюдоиста Дмитрия Шершаня в часть, чтобы, видимо, мы почувствовали все прелести службы. Хотя я спортсмен-инструктор органов пограничной службы, моя непосредственная обязанность – тренироваться и выступать на соревнованиях, так что мы и так все эти годы выполняли свою обязанности. Мне кажется, Минспорта не понимает, что такое Госпогранкомитет. Звонят человеку, у которого на деле куча других вопросов по охране государственной границы, и просят провести какие-то действия в отношении спортсменов. Для такой структуры атлеты – это больше как декорация, как отдушина. В Госпогранкомитете за нами наблюдают только на соревнованиях, им, по сути, больше от нас ничего не надо. А тут звонит Портной и что-то высказывает, что-то требует. Смешно просто.
Естественно, звонок Портного разозлил Лаппо. А это еще произошло в те дни, когда между белорусской и украинской границей застряли паломники. И Лаппо в первую очередь нужно было решать этот вопрос, а не разбираться с тем, кто и когда подписал какую-то петицию спортсменов. Уверена, он даже не знал о ней. Получилось так, что это не Минспорта нас отправило в часть, а погранкомитет вернул к себе своим приказом. И если я сейчас захочу написать в МОК письмо, мне, по сути, нечего будет рассказывать о каком-то прессе со стороны Минспорта – выходит, плохой именно глава Госпогранкомитета.
– А когда вообще закрутилась вся ситуация с вами?
– До выборов мы, спортсмены, занимались каждый своим делом: готовились к соревнованиям, тренировались. Конечно, видели, что происходило в стране, было обидно и не очень приятно, когда люди по разным причинам исчезали из списков кандидатов в президенты. Но мы, наверное, насколько мирные белорусы, что смирились со всем. Более того, за кампанией Светланы Тихановской я особо не следила, с белой ленточкой на выборы не шла, бюллетень не фотографировала. Но то, что произошло после выборов… Для меня эта неоправданная жестокость за гранью понимания. И, естественно, я поддержала все пункты петиции спортсменов. В течение первых трех дней, как появилось письмо, я его подписала. И даже не думала, делать это или нет. О каких раздумьях вообще могла быть речь?
– Сколько времени после этого вы работали без какого-либо пресса?
– Нисколько. Когда появилось письмо, мне позвонил старший тренер по видам выносливости из национальной команды Андрей Гордеев и сказал: «Ты же только не подписывай его». Я отвечаю: «Поздно, уже сделала это». Прямо сказала, что никто на меня не давил, решение я приняла самостоятельно. Я вообще считаю, что такие шаги каждый должен делать сам без чьего-либо давления.
– Вам давали тренироваться?
– Да, только мыслями я находилась далеко за пределами спортивной площадки. К тому же после 9 августа на протяжении недели я практически не спала. Даже не предполагала, что все события настолько близко приму к сердцу.
Кстати, интересная ситуация была со мной в части, когда меня туда уже вернули. Идеолог пытался провести со мной разъяснительную беседу. Как и многие, почему-то уверял, что вся жестокость – это фейки и вбросы, а на улицах много провокаторов. Но через какое-то время он понял, что я его просто не слышу, потому что не хочу этого делать. Я же не слепая, все сама вижу и понимаю. Поэтому он просто перестал со мной проводить эту идеологическую работу.
– Каким был пресс от Минспорта?
– Чиновники оттуда старались делать так, чтобы никто их не обвинил в каком-то давлении. Они говорили так: «Лучше было бы, если бы ты отозвала свою подпись. Мы просто советуем». Мне несколько раз говорили так, но особо не цеплялись.
Как вы помните, был у нас разговор с [замминистра спорта] Александром Бараулей. В конце августа он приезжал в РЦОП по легкой атлетике, встречался со спортсменами. Мы все думали, что начнется идеологическая работа, будут какие-то наставления, но нет. В основном мы разговаривали о спорте, совсем немного коснулись ситуации в стране. Барауля говорил, что Олимпиаду никто не отменял, мы должны готовиться и тренироваться, а не обращать внимание на то, что происходит вокруг. Он не раз повторил, что спорт должен быть вне политики. Но, извините, о какой политике речь? Тут уже человеческие отношения.
После той встречи с Бараулей ни у кого осадка не осталось, потому что он никому ничего не пытался внушить, никого ничему не учил. Он как замминистра спорта свою функцию выполнил от и до. Да, говорил, что никакого пресса и санкций в отношении подписантов не будет, но получилось так, как получилось. Нужно понимать, что он, по сути, ничего не решает. Все отдано на откуп министру спорта Сергею Ковальчуку, а он все построил как в армии.
Через неделю после того, как меня откомандировали в часть, где-то в 20-х числах сентября, мы с Олей Мазуренок пошли напрямую к Ковальчуку. При решении любой проблемы важен диалог, правильно? Вот и мы так считаем. К тому же еще в августе Ковальчук на встрече с атлетами сказал, что если будут какие-то вопросы и предложения, мы к нему можем прийти. Так что мы с Олей, не записываясь на прием к министру, решили пойти к нему напрямую и поймать его прямо в коридоре. Пришли утром, встретили Ковальчука на проходной, он спешил на какое-то совещание. Спрашивает: «Вы ко мне? Я спешу, у меня совещание. На месте Дурнов и Барауля. Вы хотите со мной поговорить? Буду через 2-3 часа». Мы с Олей поняли, что ждать столько не будем, поэтому пошли к Барауле. В меньшей степени говорили с ним о спорте, рассказали, почему к нему пришли. Объяснили, что продуктивно тренироваться и достигать какого-то результата в таких условиях, в которые поставили нас, просто невозможно. Попросили вернуть все на свои места. Барауля сказал, что донесет министру нашу просьбу. По итогу он это и сделал, но, как видите, ничего не изменилось.
– Когда в отношении вас началось давление, не было желания отозвать свою подпись?
– Нет, ни разу не думала об этом. Мне вообще кажется, что давление на спортсменов, наоборот, как-то еще больше мотивировало идти дальше, сражаться до конца. Любое действие порождает противодействие. К тому же я люблю доводить любое свое начинание до конца.
– Как отнесся к этой ситуации ваш тренер?
– Я занимаюсь под руководством польского специалиста Збигнева Круля, и, если честно, особо не рассказывала ему о ситуации. Но за границей люди прекрасно видят, что происходит в Беларуси. И вот я как-то сказала тренеру, что я против всего этого, подписала открытое письмо спортсменов. Он ответил: «Не думал, что ты такая сильная девушка. Молодец» :). А так, в принципе, стараюсь с ним не обсуждать околоспортивные темы. Единственное, я ему сказала, что меня увольняют из части. Если бы не все эти проблемы, я бы давно находилась на сборах вместе с тренером в Польше. Последние 10 месяцев не виделись, работаем дистанционно, и это очень тяжело. Тренеру постоянно нужно видеть, как ты выполняешь упражнения, наблюдать за техникой бега. Он высылает план работы, а у меня тренировки каждый день по несколько часов. Могу иногда снять видео, как я работаю, и отсылаю ему. Вот таким способом он контролирует мою подготовку.
– Многих спортсменов уже давно лишили работы, выгнали из национальных команд. Почему с вами ситуация затянулась?
– Думаю, потому что у меня есть именная лицензия на Олимпийские игры. И поэтому Минспорта также не захотела собственноручно отправлять меня в часть.
– У вас была надежда, что из-за наличия лицензии на ОИ вас не будут подвергать какому-то наказанию?
– Нет. И мне никто даже не намекал на такое. Да что говорить, если с Николаем Козеко, с живой легендой белорусского спорта, поступают просто не по-человечески. Он сделал столько для фристайла, для всего нашего спорта, а на него постоянно давят, лишили президентской стипендии и еще требуют вернуть часть ее за год.
– К вам, как ко многим спортсменам, приезжал Михаил Портной с помощниками для «душевного разговора»?
– Нет, слава Богу :). Кроме того, что он звонил председателю Госпогранкомитета, мне больше ничего не сделал. Хотя, насколько знаю, он особенно злился на меня, а не на Диму Шершаня. Вот это для меня странно. Хотя, может, Портной женщин не любит :).
– Вы были готовы к визиту замминистра?
– Даже не задумывалась над этим. Я вообще не понимала, зачем они начали ездить в гости к спортсменам. Особенно меня удивила ситуация с Андреем Кравченко. Минспорта откомандировало его из нацкоманды в КГБ, вывело из списка РЦОП, кто-то снимал его фотографии со стен спортивных объектов. Зачем? Андрей уже оставил свой след в истории белорусского спорта. И поймите, что, снимая фотографии, вы не сотрете из памяти этого спортсмена.
***
– Как вы отреагировали на назначение Ивана Тихона на должность председателя Федерации легкой атлетики?
– Считаю, что человек не может одновременно тренироваться, готовиться к Олимпиаде и занимать такой пост. Но всем прекрасно понятно, зачем это было сделано. Честно скажу, назначение Тихона меня огорчило. Вадим Девятовский все делал для вида спорта, для атлетов, ставил их во главу угла, крутился как белка в колесе. А Тихон – он из категории людей, которых вряд ли можно назвать управленцами. Да и я уверена еще в одном моменте: при Девятовском ни один спортсмен, подписавший письмо, не угодил бы в ту ситуацию, в которой он оказался сейчас. Не важно, какой гражданской позиции придерживался бы сам Девятовский, но, однозначно, он ходил бы по чиновникам, по Министерствам и боролся бы за каждого спортсмена. По поводу Тихона не уверена в этом.
– У вас скептическое отношение к нему из-за его гражданской позиции?
– Нет, это его право – придерживаться той или иной точки зрения. Скептическое, как вы правильно сказали, отношение у меня только из-за того, что он в принципе согласился на должность председателя БФЛА, особенно в нынешней ситуации. Тем более все прекрасно понимают, как и почему именно он стал руководить федерацией.
– В белорусской легкой атлетике много людей со схожей с вашей позицией?
– Да, очень много. Но люди не высказываются открыто, потому что боятся выйти из зоны комфорта, у всех кредиты, зарплаты. Хотя в нынешней ситуации это так себе оправдание.
– Много тех, кто поддерживает нынешнюю власть?
– Я знаю только троих: [Анастасию] Мирончик-Иванову, [Максима] Недосекова и Тихона :). Но я хочу сказать, что когда мы все вместе тренируемся, никто ни у кого не спрашивает позицию относительно событий в стране. Мы просто работаем, не ругаемся, не спорим. Личное дело каждого, что думать и как реагировать на все происходящее вокруг.
***
– В неоднозначную ситуацию попала Марина Арзамасова. Сначала она подписала петицию, ярко выступала в СМИ, а потом отозвала подпись.
– Это решение Марины, и как-то оценивать этот поступок, если честно, не хочу. Но скажу однозначно: все, кто так сделал, сделали это не потому, что банально передумали, поменяли свои взгляды и так далее. На людей оказывалось давление, и каждый воспринимал его по-разному. Кого-то стало возможным уговорить, кого-то – запугать. Например, мне люди из национальной команды, спортивные функционеры говорили мне, что, мол, из-за моей гражданской позиции, моих взглядов могут пострадать младшие товарищи по команде. Типа, подумай о них, об их будущем, карьере. Я у людей прямо спрашивала: «Вы что, пытаетесь на меня надавить и шантажируете тем, что могут быть последствия для тех, с кем я работаю?» На что мне отвечали: «Нет, давления нет, но было бы лучше, если бы ты забрала подпись. Просто советуем тебе так сделать». Так, извините, каким боком я к этому человеку, другому спортсмену? Но чиновники не видели других способов влияния на меня, потому что я сразу же обозначила свою четкую позицию, все понимали, что своего решения не поменяю.
– Вы обсуждали эту ситуацию с теми, с кем тренируетесь?
– Нет. К тому же у нас индивидуальный вид спорта, каждый сам показывает результат, за который его потом оценивают. И мои взгляды ни на кого не должны влиять. Со стороны чиновников, мне кажется, просто были попытки как-то запугать, банально шантажировать.
– Почему отозвал подпись под письмом спортсменов ваш муж, ходок Дмитрий Дюбин?
– Ох, так не хотела затрагивать эту тему. На этой почве были дома неполадки, недопонимание.
Перед тем, как Дима отозвал свою подпись, с ним разговаривали спортивные функционеры, разговаривали очень много, и они его убедили, что если он не сделает так, как они хотят, могут пострадать те, с кем он работает. То есть те же тренеры, партнеры по команде. И, наверное, я не смогла доказать Диме, что ничего такого не произойдет. В один момент мы просто решили, что больше не будем в семье поднимать эту тему, каждый остался при своем. К тому же отозвать подпись – это не значит поменять позицию относительно ситуации в стране. Хотя, честно скажу, не понимаю этого решения. Тем более я считаю, что давление со стороны чиновников на меня и других спортсменов абсолютно необоснованное. Мы же ничего противозаконного не сделали. Но, видите, разные люди, разная психология – и все на то или иное давление реагируют по-своему. Дима – человек добрый, и он, может, действительно испугался, что могут быть последствия для его окружения.
– При этом Дюбина все равно откомандировали в часть, он служит в СКА.
– Да, так и есть.
– Он сам пытался избежать последствий за свой поступок?
– Нет. Просто на Диму реально было оказано конкретное сильное давление, ему постоянно говорили, что за выражение гражданской позиции пострадает не только он, но и все, с кем он работает. И, видимо, Дима почувствовал свою вину, либо ему внушили это, и поступил так, как поступил.
***
– Ваше будущее в команде решится 6 ноября. Не боитесь, что из-за интервью решение будет не в вашу пользу?
– Знаете, а мне уже все равно, что они сделают в пятницу. Я просто хочу спокойно тренироваться. Впереди у меня зимний сезон и Олимпийские игры, которые никто не отменял. Я хочу выступить на соревнованиях максимально хорошо. Главное, что я честна перед собой. К тому же контракт с Госпогранкомитетом у меня действует до конца ноября, а через 10 дней после его окончания я автоматически вылечу из нацкоманды. И я готова за свою позицию лишиться места.
– Когда разрешится вся ситуация с аттестацией, когда закроются все вопросы с погранкомитетом, вам станет морально легче жить и работать?
– Да, однозначно. И я очень этого жду. На данный момент до такой степени устала от всех этих разговоров, от вопросов, передумала я или нет, не хочу ли отозвать свою подпись, что просто хочу любого разрешения ситуации. Реально, мечтаю тренироваться и не зависеть от кого-либо, спокойно работать и не думать, кто меня позовет на идеологическую беседу завтра.
– Если вас 6 ноября аттестуют и оставят в команде на следующий год, как будут развиваться события?
– Во-первых, нужно сказать, что нет абсолютно никаких оснований меня не аттестовать, потому что я выполнила все условия. А во-вторых, после того, как мне отдадут трудовую книжку из части, подожду 10 дней, автоматически вылечу из команды, стану независимой и уеду к тренеру. Времени на то, чтобы заниматься каким-то непонятными разборками, у меня просто нет. Сегодня мне нужно спокойно работать. Минспорта сейчас создало такую обстановку, такие условия, что мне реально проще собрать вещи и уехать туда, куда я хочу, где буду работать, как мне удобнее.
– Оставшись без работы, за какие деньги будете тренироваться?
– Надеюсь, до Олимпиады дотяну, а там уже посмотрим :). К тому же у меня заключен личный контракт с одной из компаний по производству экипировки до 2022 года.
– Если вы окажетесь вне национальной команды на будущий год, что будете делать дальше? Под каким флагом намерены выступать?
– Я тогда стану спортсменом-любителем :). На самом деле так далеко не заглядывала. Хотя сейчас понимаю, что мне и не особо важно, какой флаг будет у Беларуси. Я выросла под красно-зеленым, не считаю его чужим. Приятно, и когда вижу бело-красно-белый. Но, по-моему, куда важнее, чтобы в стране было все по-новому, по-человечески. А флаг – это уже второстепенное.
– Вы готовы сами отказаться от места в команде и возможности выступать за страну, где творятся такие жестокие вещи?
– В нынешней ситуации, в нынешних обстоятельствах могу сказать однозначно – да, готова отказаться от места. А что касается выступления за Беларусь, на самом деле хочу выступать только за эту страну, ни за какую другую. Очень люблю белорусский народ и Беларусь.
– Вы ходите на протестные акции и марши?
– Нет, и говорю это без зазрения совести. Как я уже сказала, тренируюсь семь раз в неделю, и для меня оказаться на 10-15 дней без движения просто невозможно, тем более сейчас, когда я должна усиленно тренироваться и готовиться к соревнованиям. Плюс, скажу откровенно, присутствует страх.
Фото: bfla.eu
