Экс-спортсменка много лет вела «Панораму», а в 2020-м помогала Бабарико: видит страх Лукашенко, Домрачевой разочарована, верит в Фазеля
Инга Хрущева подписала петицию свободных спортсменов.
Инга Хрущева подписала петицию свободных спортсменов.
Еще пару десятков лет назад невозможно было представить «Белтелерадиокомпанию» без Инги Хрущевой. Бывшая легкоатлетка, неоднократный чемпион и призер чемпионатов БССР, она с 1995 по 2013 годы работала в крупнейшем медиахолдинге страны – сперва была ведущей новостей и «Панорамы», потом репортером президентского пула, а последние 12 лет своей телевизионной карьеры возглавляла группу политических обозревателей АТН. Нашлось на этом этапе карьеры и место для спорта: Хрущева в качестве комментатора сопровождала трансляции с восьми Олимпиад. Однако в 2013 году она неожиданно для многих ушла из «Белтелерадиокомпании» по собственному желанию, объяснив свой шаг «моральными причинами» – заявляла, что не смогла больше мириться с происходящим в стране. После БТ в жизни Хрущевой был турбизнес, а потом женщина стала заниматься созданием графики и видео.
В 2020-м Хрущева вошла в инициативную группу заявившегося в кампанию по выборам президента Беларуси Виктора Бабарико, собирала подписи в его поддержку. А после околовыборных событий, возмутивших множество граждан Беларуси, стала ходить на марши, участвовать в акциях телевизионщиков и размещать жесткие посты в соцсетях.
В большом интервью Дмитрию Руто женщина, которая некогда по роду деятельности восхваляла власть, сравнила госСМИ своего времени и нынешнего, а еще рассказала, почему кардинальным образом поменялось ее отношение к Лукашенко, как поддерживала альтернативного претендента на президентский пост, для чего начала ходить на марши и что ее больше всего шокировало за последние месяцы.
– Вы подписали письмо спортивной общественности за честные выборы. Почему сделали это только недавно?
– Здесь все просто – я не считала себя достойной, чтобы оказаться в числе подписантов. Я же не великий спортсмен, закончила всего лишь училище олимпийского резерва. Да, была давно в моей жизни эпоха профессионального спорта, после наступила эпоха журналистики. Но сейчас ко всему этому можно применить термин «бывшая». Поэтому я банально думала, что не подхожу под категорию. Вы же понимаете, где я, а где Надежда Остапчук, Андрей Кравченко, Александра Герасименя, Елена Левченко. Но потом я проанализировала ситуацию, изучила список подписантов, подумала, что я пусть и бывшая, но все равно спортсменка, и оставила свою подпись. Таким образом выразила свою гражданскую позицию.
– Вы ее давно обозначаете через посты в соцсетях.
– Я в этом всем процессе, политическом, с мая. Собирала подписи для регистрации кандидатом в президенты Виктора Бабарико, ходила на пикеты, видела людей, которые оставляли реальные подписи.
– В письме спортсменов изложены как политические, так и общечеловеческие требования. Поддерживаете все пункты?
– Безусловно. Тем более нужно сказать, что человек, который сейчас находится у власти в Беларуси, скоро по сроку своего правления догонит Иосифа Сталина. Это очень печальный факт. То, что происходит в стране, это просто чудовищно, у меня нет слов, чтобы описать события. Насилие, пытки, издевательства, и все под прикрытием неких идеологических догм. Не знаю, как оправдать то, что власть калечит судьбы людей, ломает жизни. Это не пройдет бесследно, я уверена. Поэтому, подписывая письмо спортсменов, я поддерживала все изложенные там пункты.
– Вы вспомнили Сталина. Люди сейчас часто говорят, что Беларусь будто вернулась в 1937 год.
– Очень не хотелось бы, чтобы события 1937 года, о которых мы читали в книгах, происходили в Беларуси. Самое интересное, на днях я узнала, что календарь 2021 года полностью совпадает с календарем 1937-го. Я не сторонник каких-то конспирологических теорий, но это совпадение четкое (полный повтор календаря года – регулярное явление, такой же, как в 1937-м, был, например, в 2010-м, 1999-м, 1993-м – прим. Tribuna.com).
Хотя, знаете, я недавно перечитала Джорджа Оруэлла [«1984»]. Когда-то этот роман был для нас некой фантастикой, но сейчас мы читаем будто о событиях в Беларуси. Никогда не думала, что мы к этому придем. В истории нет примеров, когда долгое нахождение у власти способствовало развитию общества. Народ уже совсем другой, мы живем в новом веке, преследуем другие идеалы. И власти нужно понять, что сейчас активно другое поколение, люди выросли. В таком случае, как я писала, лучшее решение, которое мог бы принять человек, находящийся сейчас у власти, – это уйти по собственному.
– Но разве этот человек может совершить такой шаг?
– Да, вы правы, это не о нем. Но надежда теплилась – вдруг у него в голове что-то щелкнет. Но он не ушел, а творит после выборов такие вещи, что можно сказать уверенно: в истории этот человек оставил кровавый след, который уже не сотрешь.
– Когда говорят о нынешней Беларуси, часто употребляют слова «фашизм», «геноцид», «Северная Корея».
– При соотношении с тем, что происходит в Беларуси сейчас, все полностью совпадает. Я не знаю, какими словами можно оправдать то, что творит власть. По-моему, никакими.
– Почему так происходит? Это страх одного человека потерять свою власть или что-то еще?
– Это страх человека потерять свою власть, однозначно. Он достаточно долго живет в своем мире, по своим законам. Он уже не представляет себя другим. Это даже проскакивает во многих интервью. Помните, как он сказал Гордону: «Я проснулся утром, я не президент. И что я буду делать дальше?» Он действительно не представляет себя в роли обычного человека. И если вспомнить историю, можно увидеть, что такая беда преследовала всех диктаторов, которые находились у власти продолжительное время. Такие люди ассоциировали себя с какими-то сверхлюдьми, божественными фигурами, которые вправе вершить судьбы граждан.
– В том же интервью Лукашенко говорил, что если народ его не выберет, он возьмет портфель под мышку и уйдет.
– Об этом он говорит в разные годы разными словами. Но это просто демагогия, не более того. Можно много говорить, но при этом ничего не делать. Точно так же мы слышим постоянно, что он наелся власти, что сам уйдет. А что в итоге?
– Сейчас, судя по вашей странице в ФБ, для вас Лукашенко – это чуть ли не враг № 1. Почему таким кардинальным образом поменялась ваша риторика за семь лет после ухода с госТВ?
– Это осознанный выбор. Я просто проанализировала все то, что знаю, пыталась понять, почему в Беларуси все так происходит. Проанализировав, поняла, в чем беда нашей страны. Человек, который сейчас находится у власти, прошел ту точку, когда можно было адекватно воспринимать окружающий мир. Он сейчас находится в своем, другом мире. Была надежда, что он поймет, что пора уйти, что можно сделать это красиво, но такого не случилось.
Я помню, как 9 августа мы пошли к стеле, тогда не работал интернет, никто не знал, как подсчитывают голоса. Потом информация стала разноситься по телефонам, мы друг другу звонили. И узнав, что «насчитали» 80 с чем-то процентов, все люди испытали просто шок, непередаваемое изумление. Что потом началось, мы все помним.
– Почему вы пошли к стеле?
– Как я уже сказала, с мая была непосредственным участником всем этих событий. И не пойти к стеле в тот день было бы совсем неправильным. В Беларуси, по сути, сейчас историческое время, и то настроение, которое царило в народе 9 августа, хотелось ощутить самой. Плюс не было интернета, поэтому было желание пообщаться с людьми, обменяться мнениями, увидеть глазами очевидца, как и что будет.
– Не попали ни в какую передрягу?
– Скажу спасибо легкой атлетике :). Перед походом меня проинструктировали, когда и в какую сторону нужно бежать в случае опасности. И я понимала, что если все сделаю верно, то меня люди в балаклавах не смогут догнать. И в итоге попала в ситуацию, когда поняла, что настолько быстро никогда не бегала.
Когда рядом со стелой начали взрываться светошумовые гранаты, от эпицентра событий мы находились буквально в метрах 50. Решили, что нужно двигаться в другую сторону, однако, как оказалось, оттуда приехало несколько автобусов с омоновцами, и мы фактически были зажаты в коробочку. Единственным спасением было бежать в сторону желтых домов, которые находятся напротив стелы. Побежали во дворы через арки и, к счастью, спаслись.
– Эти события не заставили вас уйти в тень и перестать принимать активное участие в акциях?
– Нет. Я была в шоке от того, что увидела. И все равно потом не раз ходила на марши и митинги. Просто противно, что белорусов считают дураками. Жуткое вранье, которое несется от представителей власти, дошло до края. Я лично собирала подписи в пользу Виктора Бабарико на Каменной горке и помню, как стояла длинная очередь из желающих расписаться. У белорусов была надежда на перемены. А после того как «зарубили» подписи Бабарико, у людей, которые их собирали, был просто шок.
– Разве не предполагали, что так и будет?
– Ну не в таком же количестве. Я предполагала, что не примут какую-то часть подписей, но чтобы так много (после проверки ЦИК признал недействительными около 200 тысяч подписей – Tribuna.com)! Плюс власти постоянно твердили, что расписывались одни и те же люди. Могу сказать точно: ничего такого не было. Мы стояли у ТЦ «Green», а там проходимость большая. Приезжали люди из деревень и, пользуясь тем, что у них был с собой паспорт, оставляли свои подписи. На каждого человека [при необходимости] выделялся свой отдельный подписной лист.
– Сколько подписей вы собрали?
– Больше 300. Поначалу я их считала, а потом перестала, просто поняла, что нет в этом смысла. Приняли ли все мои подписи, не знаю. По крайней мере, я могу сказать, что делала все аккуратно, в соответствии с выдвинутыми ЦИК требованиями.
– Когда арестовали Бабарико, вам не стало страшно за свою жизнь?
– Думаю, сейчас можно рассказать некоторые моменты. Видео, которое появилось после ареста Виктора Дмитриевича, видео его обращения [с призывом инициировать референдум об изменении Конституции по образцу 1994 года] снимали мы. Я давно знакома с Эдуардом Бабарико (сыном и первым главой избирательного штаба Виктора Бабарико – прим. Tribuna.com), сотрудничала с ним в разных проектах. И поскольку я сейчас индивидуальный предприниматель, занимаюсь видео, позвонила Эдику и сказала, что если нужна от меня какая-нибудь помощь, то я всегда готова. В один из дней Эдик позвонил, вечером мы приехали домой к Виктору Дмитриевичу. Он реально учитывал вариант того, что его могут посадить.
Честно, сейчас жутко все это обсуждать, потому что люди, принимавшие участие в съемках, в данный момент сидят в тюрьме. Вместе с нами была Мария Колесникова, Александр Василевский и Ваня Кравцов, входившие в штаб Бабарико.
– Текст писали не вы?
– Нет, этот момент обсуждался всеми вместе. Виктор Дмитриевич – очень мудрый человек, он слушал все мнения, корректировал речь с учетом разных точек зрения. На камеру Бабарико говорил без бумажки. В итоге так получилось, что мы стали участниками этого уже исторического видео.
– Тогда тем более у вас были поводы опасаться за свою безопасность.
– Тогда не боялась. В июне, когда все это начиналось, была мечта, что общество созрело, все произойдет. Но потом события начали развиваться таким образом, что стало понятно: жить и работать в Беларуси просто небезопасно.
– Надежды на перемены были, но получилось не так, как всегда, а даже хуже.
– Точно. Я вспоминаю, как в 2013 году уходила из Белтелерадиокомпании по собственному желанию, потому что морально не могла мириться с теми вещами, которые уже тогда творились в Беларуси. Сейчас даже корю себя за то, что долго работала там, долго созревала, чтобы уволиться. Но решение мое было однозначное, твердое, я хотела все начать с нуля. В 2020 году появилась сила, которая могла что-то изменить в Беларуси, и я решила стать участником всех событий, по мере своих возможностей чем-то помочь.
– В нынешнем году было решено не организовывать инфоцентр для журналистов 9 августа якобы из-за коронавируса.
– Это было смешно на самом деле. Мне кажется, люди, которые сидят у власти, привыкли, что им все сходит с рук, они чувствуют безнаказанность. И все, что бы они ни делали, никак на них не отражается. То есть общество, может, повозмущается, но потом все вернется в прежнее русло. Но, видимо, в день выборов они почувствовали опасность излишнего информационного внимания, и эта опасность никак не связана с коронавирусом. Все это прекрасно понимают.
– Сейчас чувство страха присутствует у чиновников, функционеров и в большей степени у силовиков?
– Да. Но нужно понимать, что механизмы международных судов будут действовать в отношении тех, кто совершал насилие и противозаконные действия. Людям у власти нужно понять, что мы живем в XXI веке, существуют тысячи видеодоказательств того, что они творили. Но силовики чувствуют свою безнаказанность, пока у власти человек, который называет их «красаўцамi».
– Этих силовиков прокачивают пропагандой?
– Уверена, что так и есть. Люди, которые работали когда-то в силовых структурах, рассказывают, что идет пропагандистская работа, видимо, демонстрируются какие-то фильмы, работают идеологи, которые вселяют в голову силовиков то, что митингующие – это кучка наркоманов, проституток, тунеядцев. Так они нас называют и сами в это верят. Силовики и идеологи не могут понять, что люди выходят на улицы совершенно бесплатно, не могут понять, что общество изменилось и сейчас время не то, в котором живут представители нашей власти. Белорусы не выходят, чтобы развалить страну и продать ее Польше.
– Когда вы работали на телевидении, вы верили в то, о чем говорили и что писали?
– Я занималась больше информационными вещами, не делала фильмы, которые транслировались по БТ, а больше занималась репортажной, спортивной тематикой. Один митинг снимала как-то лично, мне не понравилось, и я ушла от этих тем.
– 20-25 лет назад пропаганда на ТВ была менее жесткой?
– Конечно. Но тогда было совершенно другое восприятие человека в обществе. И он, тот, кто сейчас у власти, был другим, не превратился в того царька, которым является сейчас. Тогда в Беларуси было другое политическое поле, этот человек был другим, и ему многие верили. Он пытался делать какие-то шаги, которые вели страну вперед. А сейчас, кстати, в его предвыборной речи ни разу не прозвучало того, как мы будем жить дальше. Ни разу! В своем не самом лучшем состоянии он говорит, что «любимую не отдают». Что это значит для нас, для простых белорусов? Чем мы будем заниматься? Как будет жить страна ближайшие пять лет с этим лозунгом? «Любимую не отдают» – это он только про себя.
Повторюсь, раньше, человек, стоящий сейчас у власти, декларировал какие-то цели, обозначал некие программы развития. Да, достичь поставленных задач не получалось, но они хоть были, находили отклик в обществе. 10 раз обещал «всем по 500», давайте, пусть пообещает и в 11-й раз. Но сейчас даже такого нет. И спрашивается, чего ради ты идешь на очередной пятилетний срок, если тебе банально нечего предложить народу, дать людям и стране?
– 15-20 лет назад на ТВ углы сглаживались и, если откровенно, где-то привиралось в пользу власти. Так?
– Да, углы сглаживались, но тогда причинно-следственные связи были другими. В то время в стране еще что-то развивалось, общество не находилось в таком состоянии, которое мы видим сейчас. В нынешнее время мы наблюдаем такую картину, что ни чиновникам, ни работникам госТВ нечего сказать, если речь заходит о конкретных цифрах. Я не увидела ничего внятного из экономической программы действующей власти, я не поняла, как экономика в Беларуси будет развиваться дальше.
И заметьте, мы уже в 26-й раз перед Новым годом обсуждаем цену на газ с «нашими союзниками и братьями» [россиянами]. Послушайте, это какие-то ритуальные пляски. Вы 26 лет работаете – составьте контракт и не возвращайтесь к этому вопросу. У вас работают тысячи людей, которые как раз и должны составлять контракты, продумывать все условия, а не каждый Новый год говорить, что начались обсуждения цен на газ, чиновники встречаются на переговорах и так далее.
– Плюс сейчас мы встречаем Новый год с разговорами о том, что с 1 января повышаются цены на ЖКУ, повышается пенсионный возраст и так далее.
– Именно. И мы пришли к тому, что ни один лидер уважающей себя страны не понимает и не может найти даже дипломатических слов, чтобы сказать что-то хорошее о человеке, который сейчас в Беларуси у власти. В странах-соседках его даже не называют уже президентом. А что он делает? Обвиняет какие-то цветные революции, западных кукловодов. Самым логичным в такой ситуации было бы просто задаться вопросом: «Может, дело во мне? Почему весь мир сейчас меня не понимает? Может, я что-то не то делаю, а не все вокруг?»
– Вы смотрите сейчас государственное телевидение?
– Нет, уже давно этим не занимаюсь. По ленте Фэйсбука я представляю, что там делается, и могу сказать одно: это ужасно. Дно не то что пробито… Не знаю, какие слова ищут люди на ТВ, чтобы оправдать насилие со стороны властей. Но я рада, что мир изменился настолько, что телевизор уже не является источником информации. Тысячи людей видели все своими глазами, у тысяч людей есть видео того, что делалось. И ролики появляются в качестве доказательств. Сейчас не 1996 год, когда можно было иметь монополию на правду и пытаться обрабатывать людей. Сейчас совершенно другое время, есть много источников информации, и люди ими пользуются.
– На телевидении не понимают, что их лозунгам о фейках и угрозах извне люди вряд ли поверят, найдя информацию в других источниках?
– Я даже не могу сказать, что сейчас происходит в головах людей, которые работают на ТВ. Некоторые не смогли там работать и ушли, а у других, наверное, срабатывает инстинкт самосохранения. Они понимают, что если сейчас в Беларуси все изменится, то у них не будет работы, появятся большие сложности. Такие люди, по сути, никому не будут нужны, поэтому сейчас исполняют то, что требует власть.
– То есть приспособленчество.
– Да. Опять же, эти люди надеются на то, что все будет так, как раньше. Однако, ребята, вы не забывайте, что скоро человеку, который сейчас у власти, исполнится 70 лет. Все-таки это возраст. И эпоха закончится. А что дальше будете делать вы, кто работает сейчас на ТВ? Задайте этот вопрос себе. Кому вы будете нужны в новой Беларуси?
– Когда многие сотрудники «Белтелерадиокомпании» написали заявления на увольнения, вышли на митинги, для вас это стало неожиданностью?
– Как бывший работник БТ я сама ездила на эти митинги, поддерживала ребят, даже немного выступила там. И я рада, что те люди, которых я знала, приняли непростое для себя решение и ушли с ТВ. Перед этим некоторые мне звонили, советовались, потому что у людей был страх потерять работу, зарплату, они не знали, что будет потом, как кормить семью. Я всем отвечала так: «Ребята, сейчас нет полутонов. Нужно принять действительно искреннее и твердое решение».
– Люди, которые пошли против системы, герои?
– В нашем случае, глядя на то, что творится в Беларуси, их реально можно назвать героями. Репрессивная машина сейчас работает цинично, нагло, не оглядываясь на законы. Хотя их сейчас в Беларуси вообще нет, и это надо признать. Власть может сфабриковать любое дело, и человек окажется за решеткой, потому что выиграть в суде у государства шансов нет никаких.
«Герои» – высокопарное слово, но люди, ушедшие с телевидения, поступили мужественно, они совершили достойный поступок, понимая, что, возможно, они будут подвержены репрессиям. А они сейчас в Беларуси везде и применяются ко всем. Если посчитать, сколько человек прошли через Окрестина, Жодино, другие тюрьмы, то можно констатировать печальный факт: это самый большой показатель в Европе за последние 40 лет. Ребята, 40 лет в Европе такого не было – того, что творит сейчас белорусская власть!
– Были коллеги, которые вас приятно удивили, когда ушли с ТВ?
– Конечно. Например, Дмитрий Семченко, который руководил пулом на ОНТ. Мы с ним были знакомы, по работе пересекались. На самом деле, с его стороны был поступок. И Дмитрий меня приятно удивил. При этом он знал, что может сделать [Марат] Марков (председатель правления ОНТ – Tribuna.com), что уход с телеканала может привести к печальным последствиям. В итоге Семченко вынужден был отсидеть 15 суток.
– Почему вы упомянули Маркова? Думаете, с его подачи Семченко посадили?
– Насколько я поняла из СМИ, Марков не подписывал заявление Дмитрия, и тот вынужден был как-то по-другому уходить с телеканала. Не думаю, что Марков был доволен и приветствовал этот шаг, для него это стало предательством.
– Сутки на Окрестина вынуждены были также отсидеть шоумены Денис Дудинский и Дмитрий Кохно.
– На мой взгляд, это была показательная порка. Люди достаточно популярные, и власть стремилась показать, что для нее никаких звезд нет, она готова наказать любого. Это запугивание. Но сейчас как получилось? Наиболее талантливые люди уже не в Беларуси, и все те, кто ушел, трудоустроились. Это говорит о том, что профессионалы пригодятся везде. А с кем осталась власть?
– Как людям, которые столько лет проработали в Мекке пропаганды, в «Белтелерадиокомпании», удалось совершить такой шаг?
– В этом году мы все прошли некую точку невозврата. Люди дошли до нее и, как я уже сказала, не существует полутонов. Белорусы должны выбирать, на какой они стороне – на светлой или темной. И этот выбор зависит только от конкретного человека.
– Почему забастовки на телевидении сошли на нет?
– Во-первых, многие переоценили свои возможности. Во-вторых, сложилась ситуация, когда довлели кредиты, семьи, зарплаты. Люди понимали, что, наверное, им не хватит духу дойти до конца. Когда ты уходишь из привычной для себя среды, покидаешь зону комфорта, нужно быть реально сильным человеком. Сделать такой шаг нелегко.
– Эти люди вернулись на ТВ и вынуждены будут дальше врать. Они это понимают?
– Трудно сказать. Честно, не знаю, что у них сейчас происходит в головах. Конечно, они ходят по улицам, общаются со своими друзьями, у которых другая картина мира. Нынешнее общество существует в двух параллельных мирах, и при этом гражданам все равно нужно общаться, дискутировать, находить точки соприкосновения. Человек сам должен пропустить события через себя и понять, что то, что творит власть, – это ненормально.
– Вы понимаете, в каком мире живут такие сотрудники ТВ, как Григорий Азаренок, Евгений Пустовой?
– Даже не знаю, что сказать по этому поводу. Может, то, что они говорят по ТВ, – это действительно их позиция, люди искренне верят в то, что делают.
– Может, ими движет какой-то страх?
– Конечно. Страх прежде всего потерять работу. И, как мы уже говорили, когда изменятся политические условия, таким людям будет трудно выжить в новой системе координат, работать, как прежде. В их услугах, наверное, уже не будут нуждаться.
– Вы понимаете, как им живется в обществе, которое мыслит по-другому?
– Сейчас общество настолько другое, что жить с тем, что они делают… Я даже не могу представить, как им это удается. Таких журналистов узнают в магазинах, на улицах, но я не могу объяснить, что они чувствуют под взглядами прохожих, что творится у них в головах.
Понимаете, когда мы работали на ТВ, в Беларуси были совсем другие экономические условия, и резкого раздела общества, когда нужно было принимать решение, на чьей ты стороне, не существовало. Белорусы верили в светлое будущее.
– ГосТВ говорит о том, что нельзя раскалывать общество, но, по-моему, телевидение само это делает, называя сторонников перемен плохими, а приверженцев власти – хорошими.
– Так и есть, это реальный раскол. Чего добивается ТВ такими действиями, даже не могу предположить. Мне кажется, сейчас ни у кого нет стратегии. Государственные СМИ работают так же, как и 20 лет назад, по тем же методикам, используя ту же риторику, не понимая, что общество уже не воспринимает то, что им пытаются преподнести.
– Назначение Ивана Эйсмонта, мужа пресс-секретаря Лукашенко, на должность председателя «Белтелерадиокомпании» – это стремление главный рупор пропаганды подмять под себя?
– Я так понимаю, что сейчас все приказы идут из Дворца независимости. И на определенные должности поставили тех людей, которые будут удобны, которые будут исполнять все приказы. Иван готов быть таким человеком, он выбрал карьеру. Что ж, у каждого свой выбор: кто-то подписывает письма, кто-то идет на митинг, а кто-то рассказывает, мол, вы не понимаете, что было 30 лет назад – белорусы ходили в лаптях, муки было на три дня и на месте страны была выжженная земля.
– К слову, уже при Эйсмонте в здании БТ во время акций протеста проявились силовики.
– Представителям власти казалось, наверное, что люди пойдут на штурм здания, будут выходить в прямой эфир, поэтому вызывались силовики. Но смотреть на это страшно.
– Вы наверняка слышали, как был взломан сайт «Белтелерадиокомпании», и выпуск новостей был прерван кадрами с избиениями мирных граждан. Как думаете, этот момент как-то повлиял на сознание общества?
– На активную часть общества, безусловно, повлиял. Но есть такая часть белорусов, которые никакими другими источниками информации, кроме как телевидением, не пользуются. Поэтому они могли и не знать, что вообще такое случилось.
– Как вы прокомментируете приглашение российских журналистов в Беларусь на работу?
– Это очень странный шаг. Пригласив «RT», отечественным журналистам показали их место в пищевой цепочке, то есть продемонстрировали, что они банально не справляются со своими обязанностями, и если так, то будут приглашены специалисты из-за границы, которые и покажут, как надо работать. То есть люди – просто винтики в этой системе. А человек, который принимает в Беларуси все решения, в очередной раз показал: для него незаменимых нет. Азаренок и Пустовой на какое-то время были задвинуты на задний план, им пытались продемонстрировать, как надо работать. Видимо, научились.
– Вам довелось поработать вместе с Анной Эйсмонт?
– Скажем так, мы пересекались в коридорах редакции по рабочим вопросам.
– Чем можете объяснить ее позицию, приверженность нынешней власти?
– Не очень мне это понятно. Можно сказать, что ее любовь к действующей власти – это как честь «семьи». Эйсмонт в одной лодке с такими же, как она, поэтому продолжает грести в какую-то свою сторону. И будет так же, как и остальные – Азаренок, Пустовой – делать все в надежде, что ничего не поменяется. Поймите, самое страшное для них – это мысль, что в Беларуси возможны перемены. Можно сказать, сейчас у таких людей инстинкт самосохранения в обостренном состоянии.
– Но неужели они не понимают, что перемены наступили, в том числе в спортивном мире? Ведь те же санкции МОК – это беспрецедентное событие.
– Это очень сильный и правильный шаг со стороны МОК. Если честно, с учетом того, насколько медленно принимаются решения в этой структуре, как там все неоперативно, МОК сделал беспрецедентный шаг. И я очень удивлена.
– Это удар по самолюбию Лукашенко?
– Считаю, что так и есть. Однако самое главное, что наши атлеты могут дальше бороться за олимпийские лицензии, могут тренироваться. Что касается морального аспекта, то спортсмены сами определяют, на чьей они стороне.
– Когда МОК вынес санкции, Лукашенко заявил, что нет в мире справедливости.
– У каждого свое понятие справедливости. Но то, что сейчас творит, например, Министерство спорта, нельзя описать словами. Я почитала ситуацию с Николаем Козеко, которого знаю лично, И то, что творят чиновники с такими людьми, это просто позор. Но о чем мы можем говорить, если спортом в нашей стране руководит силовик?
– Как думаете, санкции могут стать постоянными, а не временными?
– Думаю, в МОК достаточно профессионалов, которые смогут все грамотно оценить и принять правильные решения в зависимости от ситуации. Но, определенно, то, что МОК уже сделал, это сильный и неожиданный по своей оперативности шаг.
– Лукашенко считает Томаса Баха главарем банды.
– Это лексика из параллельного мира. Человек уверовал, что в мире нет тех личностей, которые он не мог бы оскорбить.
– Верите, что чемпионат мира по хоккею перенесут из Минска?
– Конечно, верю. Осталось только Рене Фазелю сделать этот мужественный шаг. Я так понимаю, что уже идет переговорный процесс, и, думаю, глава IIHF примет сторону народа. Приедет в Минск и привезет сюда эту весть.
– Тогда для Лукашенко, обожающего хоккей, это будет удар ниже пояса.
– Все мы в своей жизни за свои поступки должны когда-то отвечать. Ты сделал то, что сделал, и поэтому должен понимать, что последует соответствующая реакция.
– Вы понимаете мотивы людей, подписывающих провластное письмо, особенно в свете санкций МОК?
– Я согласна здесь с хоккейным тренером Александром Руммо, который заявил, что люди подписались в ведомости за то, что они будут и дальше получать свой стакан компота.
– Фактически эти подписанты поддерживают то, что творится сейчас в Беларуси.
– Да, прикрываясь тем, что они вне политики. Я же полностью солидарна с такими спортсменами, как Кравченко, Герасименя, Левченко, Остапчук и другими. Они сейчас совершают мужественные поступки. И, скажу честно, они раскрылись для меня с новой стороны, более мужественной. Они большие молодцы.
– А вас не разочаровало поведение Дарьи Домрачевой, которая весьма странно отреагировала на то, что ее брата силовики избили в центре Минска?
– Разочаровало, скажу откровенно. Когда ты спортсмен такого уровня, когда на протяжении многих сезонов показывала, что ты борец, что ты можешь быть общественным деятелем, надо принять какую-то позицию. А вот эти дипломатические кивки – я не понимаю заявления Домрачевой. К тому же все достижения Дарьи – это прежде всего победы именно ее, а не кого-то другого. Ее талант, ее ноги, ее стрельба.
– Почему она в такой ситуации предпочла сохранить нейтралитет?
– Возможно, она думает, что так будет лучше – нужно поступить дипломатично. Но мне, если честно, ближе позиция Надежды Скардино. Она меня приятно удивила больше, чем Домрачева – разочаровала.
– У вас на странице в ФБ есть запись, что вы Новый год будете встречать в 23:34.
– Конечно. Для Беларуси эти цифры (имеется в виду статья 23.34 КоАП РБ «Нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий» – прим. Tribuna.com) стали уже неким символом. В нашей реальности, как ни печально, создан конвейер, который ломает судьбы, жизни. Никто не думал, что мы придем к такому.
– Какой момент за последние четыре месяца вас наиболее удивил в негативном плане?
– Явление человека с автоматом около Дворца независимости. Я была в тот день около Дворца, успела даже снять приземление вертолета. Помню, сколько было людей, как они себя вели: просто помитинговали и разошлись. А тут прилетает человек, выходит с автоматом и начинает приказывать, мол, уберите их отсюда, как мы видели на одном из роликов силовиков. Это не смешно или грустно, это просто жутко. Свидетельство того, что человек живет в своем мире и не ведает, что творит.
Ты пришел к власти, когда рукоплескали тысячи белорусов на митингах. А сейчас ты довел страну и народ до такого состояния, что тебе рукоплещут твои «красаўцы». То есть ты просто уже не можешь выйти к простым белорусам. Страшно, какой человек находится у власти.
– Вы успели выступить под БЧБ, работали в Беларуси под красно-зеленым флагом. Какой цвет вам ближе?
– Мне – БЧБ. Ездила на соревнования под этим флагом и сейчас не согласна с теми трактовками, которые звучат в некоторых источниках, касающимися бело-красно-белых цветов. Не знаю, почему власть во всех наших бедах винит этот флаг. Это будто охота на ведьм.
– По-вашему, чем и когда разрешится вся ситуация в Беларуси?
– Однозначно, легким путь не будет. Со стороны власти будет всяческое затягивание ситуации, люди наверху будут делать вид, что ничего не происходит, все будет так, как прежде. Уверена, машина репрессий будет работать еще сильнее, белорусов будут и дальше запугивать. Я не помню, чтобы за последние 20 лет человек, находящийся сейчас у власти, шел на какой-то диалог со своими реальными оппонентами. Это форма жизни и ведения политики не для него.
Фото: из личного архива Ингы Хрущевой, holiday.by, qwerty.gdn
