Хоккеистка-айтишница, работавшая судьей на турнире Лукашенко, запустила петицию против ЧМ в Минске – и собрала почти 60 тысяч подписей
Сама девушка могла работать на турнире судьей-информатором.
Сначала ждала турнир, а потом передумала.
Минск остался без чемпионата мира по хоккею. Международная федерация приняла решение, обжаловать его нельзя. Против турнира выступали не только западные политики, но и большинство обычных белорусов, убежденных, что крупный форум в нынешних условиях – фальсифицированные выборы, совершенно безумные репрессии – неуместен.
Отнять чемпионат у Лукашенко пытались разными способами. Давили на хоккейных функционеров и спонсоров, устраивали пикеты в разных странах мира и проводили опросы в соцсетях и мессенджерах. Еще одна интересная активность – петиция за отмену соревнований на сайте change.org. Ее подписало около 60 тысяч человек.
Не секрет, кто составил эту петицию, – 33-летняя хоккеистка-любительница Юлия Аббасова. Еще пару лет она играла среди профи, становилась серебряным призером чемпионата Украины. Несмотря на мощный спортивный бэкграунд, Аббасова, также успевшая поработать судьей на Рождественском турнира Лукашенко судьей, выступила против хоккейного праздника в Минске – и нашла отклик у тысяч белорусов. В интервью «Трибуне» Юлия объяснила, почему стала противницей ЧМ, хотя прежде с нетерпением его ждала, рассказала, как переживает ситуацию в стране, назвала профессиональных хоккеистов трусами и поделилась мнением о происходящем в IT-сфере (именно в ней сейчас трудится вратарь).
– В отличие от многих мужчин-хоккеистов, ты не стала отмалчиваться и открыто выразила свою позицию: подписала письмо против насилия и за честные выборы, составила петицию против ЧМ по хоккею. Почему решила действовать так?
– Если мы говорим о профессиональном хоккее, то в него играют люди, которые посвятили виду спорта большую часть жизни. Наверное, многие не представляют, что они могут делать кроме хоккея, куда вообще пойдут после окончания спортивной карьеры. Поэтому, возможно, это одна из причин, почему игроки молчат.
Что касается меня, то мне бояться, по сути, нечего. Я играю в любительский хоккей, женской сборной у нас нет, планов по ее созданию тоже нет. Когда-то была «Пантера», которая быстро закончила свое существование из-за отсутствия финансирования. Так что мне, как профессиональным спортсменам, бояться нечего. У меня есть основная работа, которая позволяет в свое удовольствие играть и не думать, что я буду завтра есть.
– Профессиональных хоккеистов, которые не выражают свою гражданскую позицию, не поддерживают людей и не выступают против насилия, можно назвать трусами?
– Да, однозначно. И мне это стало понятно еще в августе-сентябре, когда на протесты собирались сотни тысяч человек. Много кто из спортсменов заявлял о своей позиции, выступал за то, чтобы в стране было остановлено насилие, но среди этих людей хоккеистов я не увидела. Да и не ожидала, если честно. То же минское «Динамо» промолчало, хотя фан-клуб «By Zone» объявил, что из-за этого молчания будет бойкотировать матчи. Игроки, наверное, ждали, что все быстренько пройдет, затухнет, и тема их не коснется.
– Но хоккеистов «Динамо» тема событий в Беларуси все равно коснулась – в виде провластного письма, которое должны подписать члены команды.
– Было очевидно, что письмо дойдет до «Динамо». И вообще я думаю, что все игроки подпишут. Знаю, что ребятам там настоятельно рекомендуют это сделать, потому что либо ты подписываешь и играешь, либо остаешься в стороне, но тогда и не выходишь на лед.
– Запугивают возможностью потерять место в составе и деньги?
– Я не скажу, что «Динамо» – это вершина белорусского хоккея, но, если взглянуть правде в глаза, дальше «зубров» из наших парней мало кто пробивался. Большинство белорусских хоккеистов как раз и стремится к одной цели – играть за «Динамо», для них это нормально. А если ты заявишь о своем несогласии с нынешней политикой, то для тебя это ступенька будет недоступна. Поэтому стоит ждать, что в ближайшее время появятся под провластным письмом подписи игроков «Динамо».
– Тогда от команды отвернется еще больше болельщиков?
– Те люди, у которых есть понятие совести, солидарности, человеческих ценностей, отвернулись от «Динамо» еще в сентябре, когда в Минск не прилетел «Йокерит». Со стороны финского клуба это был вообще отличный шаг, у меня появилась любимая хоккейная команда. Я даже уже нашла себе кепку «Йокерита». И вот тогда многие болельщики показали, что для них важнее. С командой остались те, кто, грубо говоря, не при делах, кого ситуация в Беларуси не касается, люди из разряда «нас эти задержания не коснулись, поэтому мы ни при чем». Болельщики, которые, по собственному же признанию, вне политики, которых не интересует, что кого-то за гражданскую позицию увольняют или избивают, как ходили, так и будут ходить. Поэтому я не думаю, что будет какой-то дополнительный отток болельщиков, если игроки выступят за действующую власть.
***
– Ты открыто выступила против режима, против власти, против насилия, а также против проведения чемпионата мира по хоккею в Минске. Идея составить петицию спонтанная?
– Абсолютно, все было сделано на одном дыхании. Я была крайне возмущена тем, что происходит в Беларуси, и при этом не знала, чем же могу быть полезна людям, которые проходят через этот ужас, через пытки и насилие. Не знала, чем могу быть полезна тем, кто выступает за честные выборы. Что я, маленькая девочка, могла сделать? Решила, что хоккей – любимая игрушка диктатора, и это известно всему миру, поэтому нужно зайти с этой стороны. Так можно обратить внимание мировой общественности на ситуацию в Беларуси.
– В письме ты написала, что как жительница Минска с нетерпением ждала ЧМ. Легко было переступить через свое желание?
– Очень легко. Какое-то время я успела поработать судьей на микрофоне, то есть объявляла удаления, авторов голов. Два раза работала на Рождественском турнира, один раз – на чемпионате мира U-20. Учитывая, что делала это я все на английском, а языковая подготовка у меня хорошая, у меня были все шансы поработать и на чемпионате мира среди взрослых команд. Плюс получить определенную финансирую прибыль. Но все эти факторы никак не повлияли на мое решение выступить против ЧМ. Лучше я поставлю точку в этой истории, но моя совесть будет чиста.
– А как ты попала на Рождественские турниры и каково было там работать?
– Одно время я пробовалась в качестве судьи на льду. Немного побыв в этом, поняла, что это не совсем моя стезя. Откровенно, вратарство мне нравилось намного больше. Плюс было очень сложно совмещать такое количество льда с работой. И я отказалась от этой возможности, но мне предложили попробоваться на микрофоне. Сначала я отнекивалась, потому что страшно :). Но затем как-то согласилась, и мне понравилось. На Рождественском турнире ведь хватает команд, которые не говорят по-русски. И там есть диктор на английском языке. Игр много, зачастую они проходят одновременно на двух аренах. Как-то так и попала. Предложили – я согласилась. Мне нравилось там работать. Это интересная атмосфера, весело, все получают удовольствие от игры, много иностранных игроков. Сама идея очень хорошая. И люди в судейских бригадах классные. Комментируют тебе что-то, рассказывают.
– Так почему же ты отказалась от всего этого?
– Есть вещи более важные, чем какие-то карьерные пунктики. Знаешь, в детстве я очень сильно интересовалась темой Второй мировой войны, прочитала кучу литературы о концлагерях. В Освенцим съездила, чтобы увидеть это место. А тут [заместитель главы МВД Игорь] Карпенков заявляет о том, что в Беларуси нужно создать, грубо говоря, концлагеря – это вообще дичь! Мы живем в центре Европы, в XXI веке, но это не гарантия того, что лагеря не могут возникнуть в нашей стране. Да и мы прекрасно видим, что на режим управы нет никакой, в стране полное беззаконие. Власти что хотят, то и творят.
В один момент все эти жизненные блага, возможность поработать на чемпионате мира становятся чем-то неважным. Тем более никто не застрахован от того, что сегодня ты молодец, а завтра тебя посадят на Окрестина. Там, где сидят журналисты, врачи, которые просто выполняли свою работу. Не говоря уже о тех людях, которые прошли весь ужас и насилие сразу после выборов. И как в этой ситуации думать о работе на ЧМ и вообще о турнире?
– Текст петиции писала ты?
– Исключительно я, на одном дыхании. При этом сначала написала его на английском. А смысл писать все на русском, если сразу решила отправить письмо в IIHF? Я отправила свое письмо и в Международную федерацию хоккея, и в несколько национальных федераций. Например, в Канаду, потому что на то время премьер-министр Канады выступил с осуждением насилия в Беларуси. При этом я прекрасно понимала, что мое письмо, скорее всего, проигнорируют, на него никак не ответят. IIHF так и делает, федерация не обозначает, что получила сообщение, что, как по мне, странновато, учитывая статус организации.
Так вот, понимая изначально, что все может обернуться именно таким образом, я еще залезла на сайт change.org с мыслью опубликовать письмо в открытом доступе, сделать его в форме петиции, чтобы люди могли подписывать. Со мной связались ребята, которые занимаются данным сайтом, они мне подсказали, что можно сделать перевод на русский язык, чтобы большее количество людей поддержало петицию, объяснили некоторые технические моменты. И начался активный сбор подписей.
– Кто-нибудь из тех, кому ты отправляла письмо, ответил?
– Нет, никакой реакции, абсолютно. Понимаешь, на тот момент, осенью, тема отмены чемпионата мира в Минске была не так раскручена. Более того, были разговоры о том, что сейчас мы выиграем, то есть власть сменится, и тогда турнир переносить в другую страну не нужно. Потом стало понятно, что все не так просто, борьба затягивается. Плюс Рене Фазель придерживался четкой позиции, что IIHF намерена провести ЧМ в Минске. Уверена, Фазель надеялся, что до конца января ситуация в Беларуси нормализуется, и можно будет спокойно провести турнир. Но получилось все наоборот. Протесты хоть немного и утихли, но борьба просто перешла в несколько другое русло. Тот же Фонд спортивной солидарности начал раскручивать тему отмены ЧМ в Минске. Сначала добился от МОК введения санкций, и IIHF такую ситуации просто не могла проигнорировать.
Плюс мне понравилась движуха с письмами спонсорам турнира. Фонд сделал гениальный шаг, люди начали оставлять сообщения в соцсетях, да так, что IIHF вынуждена была закрыть комментарии в инстаграме. Белорусы в очередной раз сплотились и показали, что они вместе. А так легче достичь какого-то результата.
А потом в Минск приехал Фазель… По-моему, его самая большая ошибка – это то, что фотографии с Лукашенко попали в сеть. Если бы на фотографиях он просто стоял рядом с Лукашенко, как это делается по протоколу, тогда ладно. Но обнимашки, фотографии с Басковым – Рене этого не простят, и, как видим, не простили.
– А тут еще спонсоры начали дистанцироваться от чемпионата мира в Минске. Ты как маркетолог прекрасно понимаешь, чем это могло обернуться для IIHF?
– Тем более та же «Шкода» уже почти 30 лет спонсирует чемпионаты мира. Этот бренд, можно сказать, очень тесно связан и с Международной федерацией хоккея. И если «Шкода» говорит, что не согласна с проведением ЧМ в Минске, это нельзя игнорировать. Я даже больше скажу, для Международной федерации хоккея, ее руководителей разрыв отношений со спонсорами куда страшнее, чем осуждении всего мира.
– Когда чемпионат проходил в Беларуси в 2014 году, у нас в стране тоже были политзаключенные, людей прессовали и задерживали. Но партнеры и спонсоры IIHF никак на это не реагировали, хотя и тогда раздавались призывы бойкотировать турнир. Как думаешь, почему?
– В любой стране есть какие-то проблемы, есть люди, которые чем-то недовольны. И так можно вообще все игнорировать и ни до чего не договориться. К тому же, если говорить откровенно, в 2014 году не было такого количества политзаключенных, как сейчас, не было 33 тысяч человек, прошедших через задержания и тюрьмы. Сейчас – другой масштаб катастрофы. И, хочешь не хочешь, но приходится с этим считаться. Тема Беларуси, насилия сразу после выборов облетела весь мир, о нашей стране говорили очень много и долго, высказывались западные политики. И компаниям-спонсорам ЧМ молчать в такой ситуации просто невыгодно. А уж тем более поддерживать IIHF, репутация которой уже запятнана, так как федерация хочет провести чемпионат мира в стране, где царит диктатура.
Компании понимают, что может дойти до того, что покупатели будут придерживаться мнения, что фирма плохая, не поддерживает демократические ценности. Человек расскажет обо всей ситуации своим друзьям, и те решат, что не будут покупать продукцию определенной марки.
– То есть компании пекутся об имидже.
– Конечно. Если люди перестанут покупать продукцию, то для компаний это станет большой проблемой.
– Как думаешь, Nivea, «Шкода» и другие компании отказались спонсировать чемпионат мира в Минске в знак солидарности с белорусами?
– Скорее, они боятся репутационных рисков и осуждения со стороны покупателей, потребителей, которые и приносят деньги. Когда люди стали оставлять тысячи комментариев, компании просто не могли откреститься и остаться в стороне, они должны были что-то делать. «Шкода» изначально заявляла, что будет ждать решения IIHF, а Nivea, наверное, быстро просчитала возможные риски и первой заявила, что не будет спонсировать ЧМ в Минске. И все пошло по цепочке. «Шкода» поняла, что нужно что-то делать, Liqui Molly отказались. Причем позиция у компаний очень четкая: нет, если турнир будет в Беларуси. В остальных случаях – без проблем, все готовы сотрудничать.
***
– Когда вышла твоя петиция, народ начал активно ее подписывать?
– Стоит сказать, что у меня не было никакого опыта работы с такими вещами, поэтому о петиции я рассказывала друзьям, писала о ней в чатах, предлагала поддержать мою идею. Мне писали, что я молодец, что я делаю важный шаг, но число подписантов росло не слишком активно. Ситуация изменилась, когда ребята с change.org начали также продвигать идею, где-то о ней писали и рекламировали. И тогда за полтора месяца было собрано около 40 тысяч подписей, в основном – белорусов и русскоговорящих людей. Были и те, которые писали, мол, при чем тут чемпионат мира, зачем связывать спорт с политикой. Да ладно, у нас это никак не связано? Хоккей – любимая игрушка Лукашенко, Басков, который причастен к убийству Романа Бондаренко, является главой ФХБ. Где здесь разделение спорта и политики?
– К середине января петиция собрала больше 58 тысяч подписей. Это оправдывает твои ожидания?
– Я считаю, что главное – это не количество подписей, а достижение поставленных задач., то есть отмена ЧМ в Минске. Можно было бы, конечно, собрать и больше подписей, но многие люди о петиции просто не знают. Помнишь, телеграм делал опрос «вы против проведения чемпионата в Минске или за»? И 450 тысяч человек ответили «против». У телеграма больший охват аудитории, поэтому достучаться до людей проще. А сайт с петициями знает не настолько много людей. Да даже 58 тысяч – это тоже немало.
– В тексте петиции ты написала, что понимаешь возможные последствия и риски такого шага для себя.
– На тот момент, в первые дни после выборов, когда я составляла текст, ожидать можно было чего угодно. Хотя сейчас я понимаю, что на меня не обратили внимание, потому что, наверное, у чиновников и функционеров были куда более важные проблемы, чем моя петиция. Но в августе, да еще и осенью, выходя из квартиры, я сперва смотрела в глазок, боялась бусов, не поднимала незнакомые номера, не открывала дверь, если никого не ждала. В какой-то момент это переросло в определенный страх. Но наступил период, когда я сама себе сказала, что так дальше жить просто нельзя, нужно как-то абстрагироваться от ситуации. И мне еще один знакомый сказал интересную вещь: «Сейчас много кого сажают, но это нужно воспринимать как медаль. Ты сел на сутки – ты молодец, ты человек, у тебя есть принципы, которые для тебя важны». И после этого я действительно переключилась, стала жить спокойнее. Стараюсь не думать об опасности, тем более вижу, сколько человек вписалось за отмену чемпионата мира. Да, мое имя фигурирует в этой теме, но лишь в том контексте, что я – автор петиции, обращалась к членам Совета IIHF.
– Ты рада, что стала частью этой борьбы?
– Конечно. Если сначала казалось, что эта идея пришла в голове только мне, то по ходу развития ситуации поняла, что так же думают многие люди. И цель у всех одна. Это лето научило белорусов, что сила – в единстве, и бороться с беззаконием, с насилием со стороны властей мы можем только вместе.
– Ты сама не пострадала от действия силовиков?
– С 9 по 12 августа я никуда не ходила, только проголосовала на участке за Тихановскую, а потом сидела дома. Да, было страшно, но не понимала, насколько страшно там, в гуще событий. Многие мои знакомые ходили туда, где были столкновения, они мне рассказывали, что там происходит. И в тот момент, скажем так, я не могла определиться – идти мне или оставаться дома. 13 августа дали интернет, в сеть хлынул поток материала о бесчинствах со стороны милиции, и страх выходить пропал. Точнее, возмущение беспределом перебило все страхи. Я была в цепочках солидарности, и уже 16 августа пошла на стелу. В жизни такого количества людей не видела!
– Под замес ты не попадала?
– Нет, убегала :). Была на Немиге, когда там случались жесткие столкновения, но так как находилась подальше от эпицентра, имела возможность убежать. Так что перед дубинками и силовиками не оказывалась. А вот некоторые мои знакомые попадали на Окрестина. Например, одна девушка принимала участие в марше в поддержку Марии Колесниковой [8 сентября]. О ее задержании я узнала совершенно случайно – только потому, что она попала на фото tut.by. Трое суток она ждала суда. Условия, в которых людей содержали, иначе как издевательством назвать нельзя. И таких историй много.
– Дворовые марши посещаешь?
– А я как-то вообще не знаю, когда они происходят. Люди договариваются в каких-то закрытых чатах, где меня нет. И зачастую ребята проходят у меня под окнами, а я смотрю на них и думаю, как это так, почему я о марше не знала.
***
– Сколько времени в твоей жизни занимает хоккей?
– Пять дней в неделю. Работаю с тренером по вратарям, ведь по-другому никаких навыков не наработаешь, плюс игровые тренировки и «товарняки».
– Как в любительской хоккейной среде отреагировали на твою петицию?
– Много кто поддержал, писали, что я молодец, рады были, что знают меня. Есть и те, кто придерживается мнения, что ЧМ в Минске нужен был, тогда люди бы вышли на улицы и показали, что на самом деле в Беларуси происходит. Я такую позицию не разделяю. Нужно же понимать, что Лукашенко не дал бы показать всему миру истинную картину. Пересажал или закрыл бы журналистов, спортсменов, несогласных просто не подпустили бы к объектам. И картинка до мировой общественности просто не дошла бы.
Но так, в целом, любительская хоккейная среда меня поддержала. Я даже сама удивилась, сколько людей, которые думают так, как я.
– Проблем с арендой льда не было?
– Организационными вопросами я никогда не занималась. Прихожу, играю и ухожу, а так наши матчи не срывались. Хотя у определенных функционеров иногда, вроде бы, возникают вопросы, потому что многие любители на тренировках катаются с «Погоней» на шлемах. Но это тренировки, а вот любительские лиги быстро запретили использование незарегистрированной символики и хоккейной ленты разных цветов в играх чемпионата.
– Спорт у тебя в свободное от основной работы время. Насколько знаю, ты трудишься в IT-компании.
– Да, в частной фирме, но мы входим в структуру ПВТ. Занимаю я должность digital-маркетолога, отвечаю за продвижение платформы для онлайн-курсов.
– Стояла с БЧБ-флагами на горке у кольцевой вместе с сотрудниками ПВТ?
– Да, вот сколько раз были там цепочки, всегда я ходила. Все организовывалось совершенно стихийно: или в телеграме писали, что ПВТ выходит в обед, или кто-то из ребят в чатике писал, спрашивал, кто хочет присоединиться. В обеденное время мы выходили к кольцевой.
– И там иногда приходилось убегать от силовиков.
– Да. В ноябре случилась знаменитая история, когда омоновец, догоняя людей, сломал ногу. Я и еще несколько ребят из нашей компании приехали на горку минут через пять после первого разгона. Встретили знакомых, пообщались, постояли и уехали на работу, потому что заканчивался обед. Выезжаем с парковки и видим, как в сторону протестующих несутся 10 бусов и три автозака. Короче, ехали грузить тех, кто стоял на горочке. Еще и ГАИ перекрыла выезд на кольцо, чтобы никто не успел уехать. Мы стали звонить тем, кто стоял в цепочке, предупреждали, и люди успели стартануть, многие успели убежать.
– Раз ты работаешь в IT-сфере, расскажи, что вообще сейчас происходит с ней в Беларуси в связи с нынешними событиями?
– Можно сказать, что сфера переживает некий крах. Однозначно, ПВТ не будет прежним. Плюс еще власти повысили подоходный налог с 9 до 13 процентов. При этом обосновали это желанием выровнять конкуренцию и восстановить социальную справедливость.
– А изначально говорили, что для возмещения затрат, вызванных коронавирусом.
– Ай, что бы они ни сказали, но «вы же всё понимаете». Для бизнеса, для инвесторов это неважно. Когда тебе гарантируют, что 50 лет будут такие условия, а потом ставят перед фактом, что власть передумала, это не будет работать. Многие айтишники, менеджеры, компании уехали. Я знаю, что фирмам сейчас приходит много предложений из, грубо говоря, ПВТ Польши, Украины, Казахстана, Прибалтики, предлагают свои услуги, площади и помощь. Белорусские компании активно переманивают в другие страны. В Украину многие уже уехали.
– На такое решение наверняка повлиял и случай с осенним задержанием топ-менеджера EPAM Игоря Овсяника, которому дали 15 суток.
– В прошлом году многих айтишников, причем довольно крупных менеджеров, задерживали. Если помнишь фото парня с велосипедом – это Александр Кувшинов из компании Gurtam, ему дали 10 суток. Но задержали его еще в июле, когда он вместе с остальными подавал жалобу в ЦИК, отказавшему в регистрации Виктору Бабарико и Валерию Цепкало.
Был задержан его брат Виктор, менеджер PandaDoc. В общем, было немало случаев, когда топы из IT-сферы отбывали сутки. Старший вице-президент EPAM Виктор Богрецов ходит под дамокловым мечом, и его могут загрузить так же, как Марию Колесникову. Это очень умные, интеллигентные люди, которые из другого теста, они за то, чтобы все зарабатывали и жили хорошо. А не как власть, которая хочет состричь с одних и между собой поделить.
ПВТ уже в процессе разрушения своей репутации и значительной потери позиций на мировом рынке. Имидж страны и, соответственно, IT-сферы тут, по-моему, уже потерян. А тут мы еще видим, что страна потеряла 98 позиций в рейтинге безопасности. Вот скажи, кто сюда поедет? Только личные друзья властей, которым выдаются задаром земли в Минске.
– К чему это может привести?
– Думаю, это очень сильно отразится на экономике Беларуси и, в частности, Минска. Айтишники зарабатывали хорошие деньги и тратили здесь. Но что будет сейчас? Снизятся продажи автомобилей, жилья, к тому же в Беларуси сейчас нет потребительских кредитов. Меньше прибыли будут получать объекты общепита. Ведь раньше айтишники зарабатывали и спокойно тратились на машины, развлечения, брали кредиты. Но сейчас специалисты уехали за границу и деньги будут тратить уже там. Думаю, уже следующим летом все ощутят отток денег.
– При смене режима айтишники вернутся?
– Конечно, многие так и сделают. Перевезти бизнес не так просто, как переехать самому, поэтому, может, юридически фирма будет оформлена в той же Украине, но жить и работать человек будет в Беларуси, платить подоходный налог и тратить деньги здесь. Уверена, многие айтишники ждут, когда сменится режим, чтобы вернуться на Родину. Плюс стоит понимать, что на Беларусь снова обратят внимание инвесторы.
– У тебя был вариант уехать за границу?
– Уехать для меня вообще не проблема. Семьи и детей у меня нет, единственное, нужно будет решить, куда котов деть. Если совсем прижмет, найду, на кого их оставить. Пока явных причин переезжать нет, но если бы за мной пришли или предупредили, что меня скоро заберут, я бы, наверное, в Киев переехала. А так мне главное, чтобы были деньги с собой, села бы на первый самолет и улетела. Так, как развиваются в Беларуси события, нужно быть готовым к такому.
– Как IT-сфера отреагировала на заявление Лукашенко о том, что «Горизонт» станет альтернативой ПВТ?
– Замечательно, как и на все его другие заявления :). Люди, мне кажется, уже в какой-то момент перестали смеяться над его словами, потому что никто не понимает, как подобные мысли могут генерироваться в голове, сам ли Лукашенко пишет свои речи или ему кто-то помогает.
– Когда, по-твоему, режим сменится?
– Не могу ответить на этот вопрос. Не верю, что он рухнет быстро. Я даже не верила, что он рухнет, когда на стелу пришли несколько сот тысяч человек. Мне кто-то сказал интересную, но очень грамотную мысль: протестующие примеряют свое мировоззрение на этих беспринципных людей, которые могут легко избить, убить, обмануть, ограбить. Протестующим кажется, что Лукашенко видит количество несогласных, поэтому должен уйти. Нет, ему все до одного места. Я уверена, что если выйдет миллион белорусов, то Лукашенко просто выставит перед Дворцом независимости больше ОМОНа, а сам будет летать на вертолете, пока все не разойдутся.
Думаю, борьба займет еще какое-то время. Лукашенко все равно уйдет, просто нужно немного подождать и бороться дальше.
Фото: tut.by, из личного архива Юлии Аббасовой
