Чемпионка СССР по конному спорту не поддержала Лукашенко, когда его впервые избирали главой НОК, собирала подписи за Бабарико, одобряет санкции МОК
Ирина Карачева – о выборах в НОК Беларуси и своей борьбе с режимом.
«Какой у тебя был телефон 25 лет назад? А какой сейчас? Вот так должно быть и с президентом страны».
26 февраля в штаб-квартире НОК Беларуси пройдет очередное олимпийское собрание, на котором, как стало известно «Трибуне», будет избрано новое руководство комитета. Еще в начале месяца спортивным федерациям страны были разосланы письма с предложениями назвать тех, кого бы они хотели видеть в качестве руководителей НОКа.
С мая 1997 года организацией руководит Александр Лукашенко. На этом посту он сменил министра спорта Владимира Рыженкова, отца нынешнего первого заместителя администрации Лукашенко Максима Рыженкова, босса федерации баскетбола. После вступления в должность главы олимпийского комитета Беларуси Лукашенко переизбирался еще четырежды (в 2001, 2004, 2010 и 2017 годах). Первым вице-президентом сейчас является Виктор Лукашенко (старший сын Александра Лукашенко), вице-президентом – олимпийский чемпион-1992 по гребле Дмитрий Довгаленок.
Переизбирался Лукашенко единогласным решением членов исполкома НОКа. А вот в 1997 году, при первом избрании, его поддержали не все.
Выборная конференция не прошла максимально гладко. Из более чем десятка членов исполкома один человек выступил против потенциального руководителя организации. Смелость проявил гроссмейстер Виктор Купрейчик. Дядя нынешнего руководителя федерации шахмат Беларуси Анастасии Сорокиной свою позицию аргументировал так:
– Я голосовал не против Лукашенко, а за то, что законы не должны нарушаться. Ведь в Олимпийской хартии сказано, что этот пост не могут занимать люди, которые находятся на официальных государственных должностях. Я аргументировал свою позицию так: мы нарушаем положения хартии. Считал и считаю, что если есть документ, то нужно подчиняться в первую очередь ему. Многие мне затем говорили, что я правильно поступил, по чести. Конь не может ходить как слон, а пешка – как королева, – говорил Купрейчик, скончавшийся в мае 2017 года.
Больше никто против Лукашенко тогда не выступил. Но были два человека, которые воздержались. Во-первых, олимпийская чемпионка-1964 по спортивной гимнастике Елена Волчецкая. Бывшая спортсменка свое решение объяснила тем, что, по ее мнению, руководить НОКом должен человек из спорта, а «у нового президента и так работы выше крыши». Волчецкая уверяла, что никакой политической подоплеки в ее позиции не было. Правда в СМИ потом писали, что на следующий после собрания день в одной из гродненских школ исчез бюст Волчецкой, сделанный местным скульптором.
Позже олимпийская чемпионка начала открыто поддерживать Лукашенко. Не смутили ее даже жестокие события, которые развернулись в Беларуси после выборов-2020. 22 августа Волчецкая приняла участие в митинге в поддержку Лукашенко в Гродно, а в ноябре одной из первых подписала провластное письмо спортсменов.
Вторым человеком, воздержавшимся при избрании Лукашенко в руководители НОКа в 1997 году, стала всадница Ирина Карачёва. Чемпионка СССР-1980 в то время работала старшим тренером национальной сборной по выездке, входила в состав исполкома НОКа.
Почему Карачёва не поддержала кандидатуру Лукашенко 24 года назад, она никогда не объясняла. Накануне очередной выборной конференции НОКа Дмитрий Руто встретился с Ириной Евгеньевной, которая по-прежнему занимается лошадьми и тренирует наездников в одном из частных клубов в Ратомке. Одной из ее учениц является обладательница лицензии на Олимпиаду в Токио Анна Карасева.
Сейчас 63-летняя Карачёва вспоминает первое избрание Лукашенко (многие собирались голосовать против него, но что-то пошло не так), а также рассказывает, как собирала подписи за Виктора Бабарико, о своем увольнении из центра олимпийской подготовки и о том, почему даже те спортсмены, которые хотят смены власти, подписали провластное письмо.
– Давайте начнем разговор с далекого 1997 года. Расскажите, что предшествовало тогдашнему олимпийскому собранию в мае.
– Надо сказать, что с 1992-го по 1994-й годы я работала тренером в Мексике, а вернулась в Беларусь в 1995-м. Поэтому только вливалась в жизнь суверенной Беларуси. Не голосовала на первых выборах, и после возвращения, по сути, вкатывалась в отечественную спортивную систему. Даже толком и не помню, что и как делал министр спорта Владимир Рыженков. Тем не менее в 1996-м я стала членом НОКа Беларуси, работала старшим тренером сборной по выездке и, соответственно, попала на ту самую выборную конференцию.
– Вы знали, кто будет баллотироваться на пост президента НОКа?
– Да, конечно. Кстати, насколько помню, тогда президентом НОКа хотел стать и Игорь Железовский, но по каким-то причинам свою кандидатуру то ли снял, то ли не выставил (в разговоре с корреспондентом «Трибуны» белорусский конькобежец, двукратный олимпийский призер и шестикратный чемпион мира подтвердил, что у него было желание баллотироваться, о чем он и рассказал некоторым коллегам, однако впоследствии официально свою кандидатуру на голосование он так и не выставил). Так вот, еще до начала самого собрания в мае в штаб-квартире НОКа мы обсуждали потенциального главу комитета, и Виктор Купрейчик всем говорил, что в Олимпийской хартии прямо прописано, что люди, занимающие ключевые официальные посты в государстве, не могут быть избраны на эту должность. Чиновники соглашались с Купрейчиком, говорили, что действительно нельзя такое допустить, они будут голосовать против. Но в итоге все проголосовали за Лукашенко. Почему так, я не поняла. Сама же решила воздержаться, потому что, по-моему, законы нарушать нельзя.
– А почему вы не проголосовали против, как Купрейчик?
– Если честно, тогда сперва даже растерялась. Не была совсем в курсе, что вообще делается в белорусском спорте, ведь, как уже говорила, два года меня в стране не было. Тем не менее я понимала, что за Лукашенко голосовать нельзя – законы Олимпийской хартии незыблемы, их нарушать непозволительно.
– Голосование проходило открыто?
– Да. Сначала спросили, кто за Лукашенко – практически все подняли руки. Когда спросили, кто против, поднял руку только Купрейчик. Он большой молодец. Проголосовав, попросил выступить. Встал и зачитал выдержку из Олимпийской хартии (он специально распечатал ее на русском языке и принес на голосование). Потом спросили, кто воздержался – подняли руки я и Волчецкая.
– Как люди восприняли выступление Купрейчика?
– Нормально. Все слушали, никто слово против не сказал. Против хартии ведь не попрешь, там все четко расписано, но в итоге как раз эти законы чиновники и нарушили.
– Получается, мероприятие было формальным?
– Абсолютно верно. Лукашенко был безальтернативным кандидатом, чиновники, члены исполкома и спортсмены пошли против Олимпийской хартии, по сути, нарушили закон – так выбрали главу НОКа. Людей, к слову, на том собрании было немало – собрался полный зал. Если мне не изменяет память, был там и [трехкратный олимпийский чемпион по борьбе] Александр Медведь, [олимпийская чемпионка-1972 по спортивной гимнастике] Антонина Кошель. В общем, хватало видных деятелей.
– Вы с Волчецкой потом не обсуждали ситуацию с вашим «воздержанием»?
– Нет, мы даже с ней не познакомились. Просто так случайно совпало, что мы вдвоем воздержались при голосовании. Хотя, честно скажу, я рассчитывала на другой исход. Вспоминая, что люди говорили перед началом заседания, как они слушали Купрейчика, думала, что многие как минимум воздержатся. Все же соглашались с гроссмейстером.
– Вас такой исход удивил?
– Конечно. Я сама привыкла делать то, что говорю и думаю, стараюсь не кривить душой. Думала, что так поступят и остальные участники конференции.
– Лукашенко после избрания говорил, что при выдвижении своей кандидатуры им двигало желание сохранить все лучшее, что было достигнуто за годы участия Беларуси в международном олимпийском движении.
– Я уверена, что если бы НОК возглавил спортсмен, человек из этой сферы, он бы точно со своими обязанностями справился не хуже. А может, даже и лучше, ведь чтобы разбираться в этой сфере, нужно посвятить ей жизнь. Я всегда считала и считаю, что каждый должен заниматься своим делом – будет больше толку.
– С каким настроением вы покидали собрание?
– С одной стороны, я понимала, что все может обернуться таким образом. Но, с другой стороны, меня откровенно удивили те люди, которые до собрания говорили одно, а в итоге поступили совсем по-другому. Для меня это было непонятно. Может, боялись за свои места, за свое будущее? Не знаю. Если откровенно, за то, что я воздержалась, мне никто ничего не сделал, никаких последствий не было. Я как работала в конном спорте, так и продолжаю этим заниматься.
– Вы не интересовались у людей, почему они так поступили?
– Нет. Закончилось собрание, и все быстро разошлись. Я даже не успела ни с кем пообщаться. А потом у меня банально пропал интерес к деятельности НОКа. Спустя какое-то непродолжительное время написала заявление и вышла из состава комитета.
– Могли предположить, что Лукашенко будет руководить организацией по сей день?
– Знаете, я вообще до прошлого года не интересовалась деятельностью этого человека. Соответственно, не интересно было и то, чем занимается НОК. Я вам даже скажу, что мои познания интернета до недавнего времени ограничивались посещением «Одноклассников». Но несколько месяцев назад установила себе телеграм, подписалась на некоторые каналы, в том числе тот, где много спортсменов, и внимательно слежу за всеми событиями.
– Как вы считаете, при Лукашенко Беларусь в олимпийском движении достигла признания?
– Возможно, но не знаю, что будет дальше. Европа же не признает Лукашенко президентом, МОК ввел санкции в отношении НОКа Беларуси. Сделал это, по-моему, абсолютно справедливо, но мне все равно кажется, что членам исполкома плевать на эти санкции. Нужно применять что-то более действенное, более жесткое наказание, хотя и такое решение Международного олимпийского комитета я приветствую, оно совершенно ожидаемо, как и отмена чемпионата мира по хоккею. В связи с этими событиями вряд ли будет повышаться авторитет отечественного спорта в мире. Я вообще думаю, что если бы НОК не возглавлял Лукашенко, то ничего бы этого – санкций тех же – не было. Мало того, что нарушил Олимпийскую хартию, так еще и развязал такую ситуацию после выборов.
И еще нужно отметить, что в Беларуси спорт финансируется государством, атлеты зависят от него. Поэтому в какой-то мере считают себя обязанным власти за то, что она вложила в их подготовку. В итоге спортсмены в большинстве своем, даже если чем-то недовольны, молчат и терпят. Только самые смелые решаются сказать что-то против власти. А вот конный спорт, например, никогда не был государственным. Более того, в республике есть шесть лошадей, которые имеют лицензию на Олимпиаду. Три из них – частные, а две куплены участниками федерации конного спорта. То есть вы видите, что доля государства в этом деле минимальна – одна лошадь из шести. Сами спортсмены вкладывают свои деньги, ведут поиски спонсоров. Частник всегда найдет, купит и вырастит ту лошадь, которая поможет достичь высокого результата. А государство растит таких лошадей, которые, по сути, даже не соответствуют международным спортивным стандартам.
– Так а вообще государство хоть как-то помогает в конном спорте?
– Да, выезды на соревнования оплачиваются. Но самое главное – это лошади. А их качество, если за это дело берутся власти, оставляет желать лучшего. Какой бы всадник ни был, на средней лошади он ничего не покажет.
Ирина Карачева слева
– Вернемся к НОКу. Как думаете, в конце февраля по итогам выборной конференции что-нибудь поменяется в комитете?
– После президентских выборов, которые прошли в августе, я вообще не могу ничего предположить. Для меня стало большим потрясением то, как они прошли. А особенно шокировало произошедшее после выборов.
Да вы посмотрите сейчас на НОК: руководит им Александр Лукашенко, а его заместитель, первый вице-президент – сын Виктор. Это же говорит о том, что они будут делать все, что считают нужным. А будет ли из этого какой-то толк? К тому же у людей сейчас совершенно другое настроение, нежели было до тех же президентских выборов.
– Вы говорите, что считаете справедливой отмену ЧМ по хоккею в Минске. Тем не менее есть люди, которые говорят, что у Беларуси забрали праздник, что это решение политизировано.
– Сейчас, по-моему, совсем не до праздников. И не зря же отменили чемпионат мира по хоккею, чемпионат Европы по современному пятиборью. Поймите, сейчас совсем не до каких-то праздников. Людям важнее, чтобы их слышали, чтобы власть их понимала. А то, что некоторые считают такие решения международных спортивных организаций политизированными... Мы три месяца до выборов просили власть посчитать наши голоса честно. Только и всего. Было бы у Лукашенко 54 процента, у Тихановской, допустим, 43, думаю, никто бы и слова не сказал. Или хотя бы не было таких жестоких событий, которые мы увидели. Белорусы, мне кажется, побухтели бы на кухнях – и все, на этом успокоились. А так стало предельно ясно, что выборы сфальсифицированы.
– Вы раньше ходили на президентские выборы?
– Нет, в 2020 году голосовала впервые. Я помню, как Лукашенко говорил, что он пересидел на посту. Это очень правильные слова. Мне кто-то рассказал такую шутку. Мол, какой у тебя был телефон 25 лет назад? А какой сейчас? Вот так должно быть и с президентом страны. Он должен быть более современным. У нас же в стране классная молодежь, которая хочет развития.
– Лукашенко чуть ли не каждый год говорит, что наелся властью, но все равно продолжает держаться за нее.
– И очень зря. Это до хорошего не доведет.
– Почему вы решили пойти на выборы в 2020 году?
– Хотелось перемен, как и всем. Я уверена, что должна быть сменяемость власти, нельзя одному человеку сидеть на своем посту так долго. Изначально я планировала голосовать за Виктора Бабарико, но по известным причинам сделать этого не получилось. Поэтому проголосовала за Светлану Тихановскую. Помню, 9 августа проголосовала в Веснянке, и после этого уехала к себе в деревню в Воложинский район. Приезжаю – а люди там бухают. Думала, отмечают выборы. А они мне такие: «Сейчас мы расскажем, как у нас тут прошло голосование». Приезжала выездная комиссия в составе нескольких человек, поставили урну в одной из школ. Народ пришел, чтобы проголосовать, были и мои соседи, которым лет по 40-50. А им говорят: «Вас в списках нет. Вам нужно идти в сельсовет за 12 км отсюда. Здесь у нас одни пенсионеры». Народ послушал, плюнул на это все и пошел водку пить. И вот такие вещи действительно показывают, как проходят у нас выборы. Никаких кукловодов западных нет – люди просто увидели, как с ними поступают.
Я сама голосовала в Веснянке в 16-й гимназии. Пришла днем – было мало людей. Но ближе к закрытию участка народ начал собираться, чтобы посмотреть данные итоговых протоколов. Естественно, ничего не вывесили, а приехала милиция, всех разогнала, членов комиссии вывезли на автобусе. И так было на многих участках в Минске. Плюс наблюдателей, насколько знаю, не пускали на участки. Короче, выборы прошли у нас понятно как. Люди увидели это и, понятное дело, возмутились.
– Вы уехали в деревню и не видели, что происходило сразу после выборов в Минске?
– Да, сначала рассказывали знакомые, а потом, через пару дней, когда включили интернет, я увидела всю эту жуткую картину. Испытала настоящий шок от непонимания того, как можно поступать так с обычными людьми. Причем на улицы вышли далеко не самые плохие люди. Не наркоманы, не проститутки, не отморозки. А нормальные белорусы, которые просто хотели честных выборов, хотели, чтобы граждан слышали и уважали.
– Предполагали, что все может так обернуться?
– Конечно, нет. С белорусами обращались даже хуже, чем с бандитами в 90-х. Может, и были на акциях какие-то провокаторы, но в большинстве своем народ вышел с мирными целями. Люди просили объяснить им итоги выборов, сказать, где можно ознакомиться с цифрами. Но белорусов не услышали.
Как только появилось открытое письмо спортсменов, я его сразу же подписала, потому что полностью согласна со всеми пунктами, изложенными в нем. Все хотят нормальных честных выборов и все против насилия. Мои взгляды не поменялись до сих пор: освободить политзаключенных, провести честное голосование и перестать лупить людей.
– Подписывая письмо, вы не боялись последствий для себя?
– Ну, каких последствий? До января я работала тренером в РЦОП по конному спорту и коневодству «Ратомка». Контракт у меня действовал до конца года, но еще осенью мне выдали уведомление, что соглашение продлевать не будут. Да я, честно говоря, сама не хотела уже там работать. Поэтому подписала уведомление, даже не спрашивая причину непродления. Хотя прекрасно понимаю, что все связано с моей гражданской позицией и тем, что я подписала письмо. Я даже на аттестацию тренеров не ходила, потому что не видела в этом смысла. Все равно же уходила из РЦОПа.
– Много потеряли, уйдя оттуда?
– Нет, не особо. Тем более я все равно сейчас продолжаю заниматься конным спортом, просто в частном клубе.
– Когда пошел пресс на спортсменов, выразивших свою гражданскую позицию, были готовы, что это коснется и вас?
– А я на самом деле особо и не держалась за свою работу в центре. Если идут наезды на спортсменов, которые хотят высказываться, зачем мне в такой организации работать? Не хочу трудиться в такой системе, где так обходятся со спортсменами. Свое мнение должно быть у каждого человека, и нельзя бояться его выражать. Атлеты – это не роботы, не зомби. Если государство финансирует спорт, это не значит, что спортсмены при этом должны постоянно молчать. Каждый имеет право выразить свою гражданскую позицию.
Но я знаю многих спортсменов, которые тоже поддерживают меня, придерживаются тех же позиций, но все равно боятся говорить. Просто опасаются последствий. И их, мне кажется, можно понять, осуждать их не стоит. У нас в конном спорте, скажу честно, особого разделения нет, мы друг друга поддерживаем.
– Почему, по-вашему, власть так жестко обходится даже с олимпийскими призерами и чемпионами мира?
– До сих пор не могу понять. У нас единицы могут показывать достойные результаты на международной арене. И если не ценить таких людей, даже не представляю, чем это все может закончиться. У нас же не так и много чемпионов.
– Ценят только тех, кто поддерживает власть. Как вы относитесь к людям, подписавшим провластное письмо?
– Думаю, это письмо подписывается точно так же, как и все остальные – под давлением, под угрозами. Люди боятся потерять свою зарплату в 350 евро. Помню, кстати, в РЦОПе у нас сказали, что подпись под провластным письмом будет иметь решающее значение при продлении контракта. Многие испугались и подписались, им просто некуда деваться. А так, по сути, такие письма никакого значения не имеют. В РЦОПе прекрасно знали, что я подписала другое письмо, поэтому ко мне даже не подходили.
Вообще, обидно и больно, что в стране такое происходит. Всех же людей нужно слушать, мнение каждого надо уважать. Даже на это собрание [ВНС] нужно было позвать обычных граждан, послушать их. Но нет, все как всегда. Поэтому положение в стране будет только ухудшаться. Это касается как экономики, политики, так и вообще обычной жизни.
***
– Сколько вы пробыли и в деревне после выборов?
– Всего несколько дней. Потом вернулась в Ратомку, где живу, начала активно читать новости в интернете. Телеграма у меня тогда не было, поэтому больше изучала информацию в независимых СМИ. ГосТВ не смотрю, у меня даже не идет БТ. Не вижу в этом смысла, нет нужды.
Когда читала новости, все настолько шокировала, что неделю не могла работать. Эти избиения, пытки на Окрестина – невозможно понять, как жить дальше и что делать. Тем более у меня знакомые пострадали от силовиков. Их прилично побили. Ехала как-то в такси, и водитель мне рассказывал, что его на ровном месте достали из машины и избили. Тогда доставалось всем.
У меня сын с семьей живет в Минске, за него тоже переживала. Но, к счастью, все обошлось, хотя, признаюсь честно, сын правильных взглядов. Он полностью меня поддерживает. Да и, признаюсь честно, людей неправильных взглядов в моем окружении очень мало, их практически нет. Только в «Одноклассниках» пару человек за действующую власть, но я с ними на политические темы стараюсь не общаться.
– Вы сказали, что хотели проголосовать за Бабарико. Почему?
– Я за него в Ратомке даже подписи собирала. Никто лишних вопросов не задавал, практически все, к кому я заходила, расписались. Грубо говоря, из 100 человек 20 не подписали по каким-то причинам. Кто-то не захотел, пару человек были за Лукашенко. Что ж, их право.
А сама я хотела голосовать за Бабарико, потому что видно, что он человек творческий, деятельный. И банк поднял, и культурные программы проводил. Меценат, а мне это все близко. Плюс он видит в людях сильные и полезные стороны. Вот и хотела отдать свой голос за него. Когда же его посадили, поехала в Минск. Еще не была в курсе, что вообще происходило в городе по этому поводу, все-таки тогда телеграма еще не было, но все равно поехала, гуляла. Дома просто невозможно было сидеть. Хотя, знаете, до всех этих событий я, как и многие белорусы, была максимально аполитична. Просто не интересовалась событиями в стране. Жила спокойно, занималась своим делом и никуда не лезла.
– После выборов вы ходили на марши, стояли в цепочках солидарности?
– Летом и в начале осени ходила. Была и на маршах пенсионеров несколько раз.
– Вам не было страшно?
– Так у меня не было ощущения, что я вообще что-то нарушаю. Мы спокойно шли по тротуару, дорогу переходили на зеленый свет, агрессию не проявляли, в руках – цветы и флаги. Но потом, к сожалению, милиция начала прессовать и пенсионеров, проводила массовую зачистку. Однако, повторюсь, мы ничего плохого не делали. У пенсионеров было прекрасное настроение, все улыбались друг другу, проезжавшие мимо машины приветствовали нас. Реально, было очень приятно.
Когда ходила на этим марши, я очень гордилась, что живу в Беларуси. Думаю, никто в стране не ожидал, что белорусы так объединятся. Ермошина когда-то говорила, что выборы в августе должны пройти тихо и мирно, а тут на тебе. Все потому, что людей нельзя обманывать и унижать.
– Против власти выступили даже пенсионеры, которые обычно молчат и терпят. Почему?
– Пенсионеров возмутили те же вещи, что и весь остальной народ Беларуси. Обычно люди старшего поколения поддерживали Лукашенко, но когда увидели всю жестокость, обман властей, решили выразить свою точку зрения. При этом никто же не выдвигал каких-то экономических требований. Пенсионеры просто хотели политических изменений в стране, чтобы к людям относились по-человечески.
– Вы успели побыть тренером и под бело-красно-белым флагом, и под красно-зеленым. Какой цвет вашего флага сейчас?
– Бело-красно-белый. Я уважаю этот флаг, и зря на него сейчас такие наезды. К тому же дело ведь не во флаге, а в том, что у людей в головах. Помните, как люди летом и несколько раз осенью выходили и с БЧБ, и с красно-зелеными флагами7 На предвыборных митингах Светланы Тихановской были всякие флаги, даже российские. Повторюсь, главное – это что у людей в головах, проблема не во флагах или гербах. И слова спортсменов, подписавших подвластное письмо, о том, что их противники пытаются лишить атлетов флага и гимна, – это просто бред.
– Когда вы ходили на предвыборные митинги, было ощущение, что перемены произойдут?
– Да, ведь вы же помните, сколько людей было на тех акциях. Власти увидели, сколько белорусов поддерживает Тихановскую, и начали придумывать что-то странное – какие-то причины, чтобы запретить митинги. Но люди, и я в том числе, верили, что должны произойти перемены. Да, определенные сомнения насчет выборов, подсчета голосов имелись, но была надежда на то, что конституционно, законно поменять в Беларуси власть все-таки возможно. Никто не хотел никакого переворота, это власть придумала сама себе и пытается всем доказать то, чего нет и не было на самом деле. Люди голосовали, они хотели нового президента. А выборы – это что, переворот? Это нормальное мероприятие, законное. И выборы должны проходить максимально честно и открыто.
– Как думаете, когда в Беларуси все успокоится?
– Даже не знаю. Мне кажется, тут многое зависит от России, от того, захочет ли она видеть Лукашенко на посту. Пока поддерживает этого человека. У меня, к слову, есть знакомые в России, и они почему-то думают, что противники действующей власти в Беларуси выступают еще и против России, хотят на Запад. Не знаю, откуда у них такие мысли. Наверное, насмотрелись своих пропагандистских каналов. Мы просто хотим изменений и уважения. Адекватного отношения к себе, человеческих условий жизни. Пытаюсь объяснить это россиянам, но не все понимают.
А так я верю в то, что будут изменения. Я даже уверена в этом. Как уверена и в том, что силовиков, виновных в жестоком обращении с гражданами, обязательно накажут. Такие дела, такие преступления не имеют срока давности. Люди меняются, власть меняется, и те, кто виновен, понесут наказание.
Да, я не говорю, что Лукашенко все делал плохо. Он совершил и немало хороших вещей. Просто своими действиями в прошлом году он перечеркнул все то хорошее, что было в течение его правления. Палку он 100 процентов перегнул, и все запомнят именно это.
