«Если честно, посещали мысли о смерти – 80 процентов легких было поражено». Легендарный тренер Козеко – о том, как боролся за жизнь
«При выписке узнал, что было поражено 80 процентов легких».
10 дней в реанимации, два месяца в «красной» зоне.
За последние полгода легендарный беларусский тренер Николай Козеко прошел через многое. Специалист подписал письмо за честные выборы и против насилия, после чего попал под пресс режима: Козеко уволили из сборной Беларуси (теперь работает только с молодежью), лишил именной президентской стипендии, потребовав к тому же вернуть выплаченные практически за год средства. Кроме того, за «день прогула» (на самом деле спортсменка занималась делами отца, перенесшего инсульт) выгнали из команды одну из звездных учениц Николая Ивановичу – чемпионку мира Александру Романовскую.
В начале нынешнего года на тренера, воспитавшего четырех олимпийских чемпионов, обрушилась новая напасть – специалист заболел коронавирусом. Течение болезни проходило очень тяжело: 10 дней в реанимации на грани жизни и смерти, потом – два месяца в «красной» зоне (Козеко даже из палаты не мог выходить), сейчас – восстановление. Тренер выписался из больницы 26 марта, а 5 апреля ответил свое 71-летие. И, несмотря ни на что, полон энергии и решимости вернуться на работу в РЦОП, чтобы подготовить для страны еще одного олимпийского медалиста.
На следующий день после своего дня рождения Николай Козеко подробно рассказал Дмитрию Руто о том, через что прошел зимой.
– Получилось очень символично – вас выписали буквально накануне дня рождения.
– На самом деле между этими двумя событиями была небольшая пауза. Вернулся я домой 26 марта, но тем не менее можно сказать, что и выписка, и день рождения практически совпали.
Сейчас я потихоньку восстанавливаюсь. Говорить о том, что уже все тип-топ, наверное, рановато. Врачи рекомендуют восстанавливаться не спеша, и я, естественно, стараюсь следовать советам медиков. В целом, если не прибегать к большим физическим нагрузкам, то, надеюсь, скоро уже буду в хорошем состоянии. Но для полного выздоровления все равно нужно время.
– Расскажите, с чего все начиналось.
– На самом деле все произошло очень неожиданно. Четверг, 21 января, обычное утро, рабочий день. Чувствовал себя хорошо и, скажем так, ничего не предвещало беды. А поздно вечером стало знобить – у меня поднялась небольшая температура. Надеялись, что это обычная простуда. Но под утро температура повысилась. Жена перестраховалась – вызвала врача на дом. Медики осмотрели, взяли у меня мазки, дали рекомендации. Это была пятница и выходные дни впереди, поэтому результаты теста были готовы только в понедельник. Тест оказался положительным. Я бы не сказал, что чувствовал себя очень плохо. Надеялся, что смогу избежать госпитализации. Но моментально приехала участковый врач, обследовала, прослушала и приказала, если снова поднимется высокая температура, незамедлительно вызывать скорую. Утром 26 января меня госпитализировали, и оказалось, что к тому моменту уже был достаточно большой очаг поражения легких. Сперва, когда меня только забирали, КТ показало 44 процента. А по итогу оказалось, что у меня было поражено 80 процентов легких. Поэтому болезнь протекала очень тяжело, и выздоровление было таким долгим.
– Уверен, что вы предпринимали все меры предосторожности.
– Абсолютно точно. Берегся как мог, старался себя опасности не подвергать. Но быть уверенным на 100 процентов, что меня эта зараза не коснется, все равно не мог. Хочешь не хочешь, а контактировать с людьми приходилось: ходил на работу, в магазин с соблюдением мер предосторожности. Не посещал никаких культурных и массовых мероприятий за исключением соревнований в «Раубичах».
С учетом моего возраста, не такого сильного иммунитета, как у молодежи, пройти все спокойно не получилось. Болезнь очень коварная, и к ней нужно относиться внимательно. К сожалению, я перенес коронавирус очень тяжело – 10 дней лежал в реанимации.
– Вас сразу положили в реанимацию?
– Нет. Два дня пролежал в обычной палате, а потом перевели в реанимацию, так как шло ухудшение.
– Вы человек опытный, через многое прошедший и многое повидавший, но, скажите честно: вам было страшно?
– Вы знаете, никогда не думал, что так буду бороться за свою жизнь. Пришлось пройти серьезную проверку на состоятельность, на силу духа в нелегкой ситуации. Однозначно, было сложно.
– В реанимации находились в сознании?
– В каких-то моментах находился в полусознании, в некоторых моментах чувствовал себя чуть лучше. Да, мое состояние контролировали врачи, но все-таки были очень тяжелые эпизоды. Медики мне не говорили, что со мной происходит, как протекает лечение. Жена по несколько раз в день звонила в отделение реанимации, ей рассказывали. Даже не представляю, что ей пришлось пережить. А я только спустя время узнал, что, по мнению врачей, ситуация была очень сложной, могло случиться все, что угодно.
– Вы задумывались о самом худшем развитии событий, грубо говоря, о смерти?
– Если честно, посещали такие мысли. Когда было совсем плохо, хотел попросить, чтобы меня подключили к ИВЛ, чтобы уйти в беспамятство. А там уже будь, что будет.
– О том, что было поражено 80 процентов легких, когда узнали?
– Когда выписывался и получил все справки, эпикриз. А когда лежал, честно скажу, не было желания что-то узнавать, интересоваться. Так что о том, через что пришлось пройти, узнал на выписке. В этот момент подумал, что жизнь действительно прекрасна и удивительна. И все, что сейчас вокруг, это суета сует. В какой-то степени мелочи.
– В реанимации никто не имел права посещать?
– У меня даже телефона не было. Да и, честно скажу, я был не в состоянии с кем-то общаться, кому-то звонить.
– Спустя десять дней вас перевели в обычную палату, и там вы включили телефон. Поступило много звонков и сообщений?
– О да, много. Но я только-только вышел из реанимации и находился еще в довольно слабом состоянии, поэтому не было ни возможности, ни желания с кем-то связываться. Позвонил только супруге и сыну.
Когда лежал в реанимации, жена каждый раз в пакет с передачей вкладывала письма, написанные от руки. Рассказывала, что дома происходит, что на улице, о том, кто звонит или пишет. Вела переписку с моими воспитанниками, собирала воедино их пожелания скорейшего выздоровления, распечатывала и приносила мне. Я вам скажу откровенно, такая поддержка помогла мне вернуться к жизни. И, конечно, профессиональная и самоотверженная работа врачей и сестричек. Я безмерно им благодарен.
– Когда вы лежали в обычной палате, кто-нибудь вас навещал?
– Вы знаете, я два месяца пролежат в ковидной палате, скажем так, в закрытой «красной» зоне. И туда посетителям, естественно, вход запрещен. Жена приносила передачи, а потом шла под окна палаты, и мы первое время общались по телефону глядя друг на друга: я в палате, а она на улице. За долгие недели мы впервые друг друга видели. Буквально за полторы недели до выписки я сдал тест, который показал, что я могу наконец-то покинуть «красную» зону и перейти в обычную палату. Вот тогда из палаты выходил, и жена ежедневно навещала меня.
– Помимо родственников, близких и друзей вам звонили, например, из РЦОП, чиновники?
– Да, звонила заместитель директора РЦОП Светлана Владимировна Попова, постоянно интересовалась моим самочувствием. Так что начальство, несмотря ни на что, на произвол судьбы меня не бросило. И я ценю это.
– Слышал, что вы не очень хотели во время лечения лежать на животе, что требовалось в вашем случае.
– Я просто не мог нормально дышать. В свое время, когда занимался прыжками на батуте, повредил нос – появилось искривление перегородки.
– Медики вас узнали?
– Конечно, не без этого :). Но сказать, что ко мне относились как-то по-особенному, не могу. Просто не с чем сравнивать. Я уверен, что врачи ко всем больным относятся предельно внимательно и с большим уважением.
– Когда вы лежали в больнице, спортсмены и тренеры обращались к вам за профессиональны советами?
– Когда шли основные турниры, тот же чемпионат мира, я находился в реанимации. Так что, думаю, что-то вразумительное сказать не смог бы.
– После того, как «пришли в себя», следили за выступлениями наших фристайлистов?
– Конечно. Я для себя уже провел определенный анализ подготовки и выступления спортсменов в этом сезоне. Но прежде, чем что-то говорить, хотелось бы с ребятами, с тренерами встретиться и все обсудить. Скажем так, не хочется бежать впереди паровоза. Однозначно, что и тренеры, и спортсмены старались работать на хороший результат. Поэтому надо понять, что произошло, что пошло не так. Потому что если сравнивать нынешний сезон с прошлым, то даже неспециалисты заметили: это, откровенно, небо и земля.
– Вы вообще могли представить, что сезон сложится таким образом – лишь Алла Цупер взяла серебро на этапе Кубка мира в Ярославле в середине января?
– Случиться может все, что угодно. Просто надо максимально быть готовым ко всему. Откровенно говоря, сложно было такое представить, что команда к главному старту сезона из-за травм потеряет сразу двух спортсменок. По сути дела, к командным соревнованиям на Олимпийских играх в настоящее время в строю только Аня Гуськова.
– Какую оценку за сезон выставите своим молодым коллегам – Михаилу Курловичу и Дмитрию Дащинскому?
– Опять же, не хотелось бы это делать на скорую руку. И Михаил, и Дмитрий – хорошие тренеры. Я могу сказать точно, что подготовка к сезону была проведена великолепно, ничего не предвещало такого срыва. В начале сезона команда выглядела достаточно хорошо, было много оптимизма. Молодежь очень радовала. Но почему-то случилось то, что случилось: коллектив постепенно начал «сдавать» форму и к главному старту сезона – чемпионату мира – подошел в разобранном состоянии. С чем это связано, будем разбираться. Если убрать амбиции и, несмотря ни на что, абсолютно всем работать только на результат, то, возможно, успеем исправить ситуацию к самому главному старту четырехлетия. А если учесть, что главные оппоненты нашей команды в прекрасной спортивной форме, то нам надо работать ювелирно.
***
– Что вы сделали сразу после того, как вернулись домой из больницы?
– Я очень соскучился по дому. Супруга забирала меня из больницы, и пока ехали в машине, я забрасывал ее вопросами. Готовился ко встрече с родной обстановкой и теми, кто с нами живет. Меня интересовало всё: как поживают наши домашние питомцы, что вкусненького приготовила жена. Не успели зайти в квартиру, как меня встретила наша собака. У нас дома живет ши-тцу, такая озорная и любвеобильная. Узнала, облизала с ног до головы и потом вообще никуда от меня не отходила :). Собака в своих чувствах не будет врать. Супруга вкусный обед приготовила. Она и в больнице меня подкармливала: готовила питательную еду, витаминные смеси. Одним словом, приводила меня в форму. Я же тогда за 10 дней потерял порядка 15 килограммов.
– А уже на день рождения к вам приехали представители SOS.BY Константин Яковлев и Степан Попов.
– Мне ребята позвонили, поздравили по телефону и сказали, что едут поздравлять лично. Я, естественное, не отказал :). Неожиданно и очень приятно. Встреча с чаепитием получилась очень душевной. Разговаривали и о жизни, и о спорте. А потом еще и Антон Кушнир пришел со своей большой семьей. Поздравили меня и с выздоровлением, и с днем рождения.
– Антон в ноябре 2020 года подписал провластное письмо. Вас это удивило? Если да, то какие у вас с Кушниром отношения сейчас?
– Скажу честно, это никак не отразилось на нашем общении. Антон сам мне рассказал, что подписал письмо. Он взрослый человек, в праве самостоятельно принимать любое решение. Я никогда не разделял раньше и не разделяю сейчас спортсменов на хороших и плохих из-за мировоззрений, вероисповеданий или взглядов. Важное в другом – доброжелательное, доверительное отношение друг другу и, коль речь идет о спорте, то достижение высоких результатов на свое благо и благо Беларуси. Вот и все. А с Антоном у нас ничего не изменилось, мы как общались раньше, так продолжаем это делать сейчас.
– Какие у вас дальнейшие планы?
– Как уже сказал, прошло чуть меньше двух недель, как выписался из больницы, прохожу реабилитацию. Сейчас уже гуляю, с каждым днем чувствую себя лучше. У меня другого выхода нет, кроме как быть сильным и жить дальше. В среду утром я сходил к участковому врачу, и мне продлили еще на неделю больничный. Пока дома, привожу здоровье в порядок, а потом уже вернусь к любимому делу. Очень соскучился по ребятам, по родным коридорам Центра, по работе. Мне даже снятся прыжки…
Знаний у меня достаточно много, а силы сейчас восстанавливаю. Уверен на 100 процентов, что могу многое сделать для нашего спорта и фристайла в частности. Главное, чтобы здоровье не подкачало. А желание довести до олимпийской награды еще хотя бы одного воспитанника у меня огромное.
Фото: tut.by
