«Семь лет тренирую людей на колясках». Кто комментирует теннис на «Беларусь 5»

В 2012-м Валерия Филяева планировала выиграть турнир Большого шлема, но сейчас работает на ТВ. Рассказываем ее историю.

Валерия Филяева известна телезрителю как теннисный комментатор канала «Беларусь 5». Между тем до прихода на ТВ Валерия сама профессионально занималась теннисом. Мечты о Большом шлеме не сбылись, но Валерия осталась в игре – уже в качестве тренера. Сейчас она активно развивает в Беларуси освоить игру людям на колясках. Про свою работу и увлечения девушка рассказывает Юлии Волчек.

«Борис Герстен посоветовал напрямую спросить: есть ли у меня шансы стать комментатором?»

– Вы попали на ТВ после того, как выиграли конкурс спортивных комментаторов?

– Почему-то журналисты пустили утку, что я выиграла конкурс телеведущих. Я не выигрывала конкурса, потому что не принимала в нем участие. На момент, когда проводили конкурс в августе 2013 года, а в 2014-го по его итогам на работу взяли Дарину Запольскую и Влада Татура, я уже работала. Я начала как комментатор еще в рамках телеканала «Беларусь 2», когда Александр Казюкевич возглавлял дирекцию спортивного вещания. Именно к нему я пришла брать интервью для своего диплома «Лондонская Олимпиада 2012 года». Казюкевич был единственным человеком, который на тот момент располагал полной информацией относительно Олимпиады.

По совпадению, за сутки или в тот же день объявлялось о наборе теннисных комментаторов. Это было в начале 2013 года. Я увидела объявление в Твиттере журналиста с телевидения, рассказала своему научному руководителю. Я играла в теннис, плюс на журфаке училась по специальности «Спортивная журналистика». И мой научный руководитель – Борис Изидорович Герстен (бывший руководитель дирекции спортивного телевещания Белтелерадиокомпании – Tribuna.com) – посоветовал не стесняться и напрямую задать Казюкевичу вопрос: есть ли у меня какие-то шансы стать комментатором?

В начале встречи Александр сказал, что я могу прислать свое демо, а через три часа интервьюирования пообещал, что позвонит. Когда тебе говорят, что позвонят, – ты не веришь и думаешь: «Ага, конечно». Но мне позвонил именно Казюкевич и сообщил, что у меня есть возможность пережить радость, волнение, испытать свои нервы вместе с ним в записи передачи на телеканале «Беларусь 2». Меня взяли практикантом – приходила, комментировала. Чаще всего ставили в пару с Казюкевичем либо с Сергеем Мацкевичем. В таком режиме прошло около полугода.

Когда тебе говорят, что позвонят – ты не веришь и думаешь: «Ага, конечно». Но мне позвонил именно Александр Казюкевич

Первый эфир был волнительным. Тогда были долгие выходные, связанные с праздником 8 марта, играла то ли Шарапова, то ли Азаренко и я много молчала. Второй раз было проще, брала пример с Казюкевича и подсматривала у него, что надо рассказывать.

– А какие матчи интереснее всего комментировать?

– Это какой-то заезженный вопрос у интервьюеров. У меня нет кумиров в теннисе и нет отдельного матча, который я бы выделила. Каждый матч уникален, интересен в каких-то своих аспектах.

Но точно могу сказать, я не люблю матчи, где теннисисты борются сами с собой. Например, у спортсмена не идет классно игра на корте, но по лицу теннисиста или теннисистки ты не видишь, что у него все плохо, он себя сдерживает, это такой спортсмен с большой буквы. И при этом он все равно старается – это видно. А бывает, когда начинается игра на публику, показываются нервы. Это мне не нравится. Вот даже недавно в матче у Новака Джоковича такой момент проскочил. Когда он – первая ракетка мира – позволил все-таки себе слабину именно с таким отрицательным подтекстиком. Поэтому нет матчей любимых – есть нюансы в каждой встрече.

– Как долго вы готовитесь к матчам?

– Это очень сильно зависит от того, какой турнир, какой матч и кто играет, и, конечно, от графика работы. К турнирам Большого шлема можно готовиться меньше. Потому что очень много информации, там большие сетки, много участников. О каком-нибудь средненьком турнире, к которому не так много внимания, гораздо сложнее найти информацию, потому что в нем участвуют теннисисты, находящиеся за пределами второй сотни. И тут ты садишься и начинаешь поднимать данные, пытаться вспоминать, видел ли ты кого-то, если да, то когда в последний раз, на каком турнире и так далее. Подготовка очень сильно зависит от турнира.

«Мне некоторые коллеги говорят, что я – как футбольный комментатор: люблю покричать»

– Какие зрительские отклики до вас доходят?

– На самом деле я в этом смысле не то, чтобы болезненный комментатор, но я плохо реагирую на критику. Люблю критику с аргументами. Вот сегодня, например, во время эфира одна из телезрительниц написала комментарий относительно того, что лучше не употреблять жаргонизмы или вульгарные слова. Вместо «толпа» посоветовала использовать синонимы «публика», «зрители». Мне кажется, это достаточно аргументированный комментарий. Мне тоже хочется, чтобы речь была менее разговорной. Хочется к этому стремиться, но не всегда получается. И порой заговариваешься, потому что ты в процессе игры, и когда комментируешь – проявляются многие нюансы.

– Но с разговорными элементами речь получается живой.

– Да. Но это не значит, что разговорная речь всем нравится. И вот здесь приходится варьировать, где работать с живой речью, а где быть более официальной. Мы обсуждали с коллегами, что мы – теннисные комментаторы – отличаемся от футбольных тем, что все-таки ведем себя более сдержанно. Хотя мне некоторые коллеги говорят, что я – как футбольный комментатор – люблю покричать.

– Как-то смотрела игру Азаренко и Серены Уильямс под ваш комментарий. В одном эпизоде, когда у Серены получился удачный розыгрыш, вы окрестили ее «заразой».

– Да. Это популярный мой случай – непозволительная роскошь. После очень многие зрители писали мне. И это, наверное, был один из самых позитивных моментов в моей комментаторской карьере. По сути дела, ошибка с официальной точки зрения стала неким символом матча. Вика тогда выиграла и, конечно, этот случай до сих пор припоминают, в том числе и зрители – пишут в социальных сетях, что за американкой закрепилось это «имя».

– Случались еще какие-то курьезы?

– Ночью писали матч, и я на какое-то время отключилась, но не заснула – чихала. Потом просто забыла включить микрофон обратно, может, потому что был ночной эфир и хочется спать, а не говорить, и ты себя пытаешься ломать. Тогда еще был редактор, а не режиссер, и он мне говорит: «Слушай, ты там не заснула?» И я поняла, что минут десять уже говорю без включенной аппаратуры.

– Когда смотришь теннис на SkySports, Eurosport, комментаторы чаще всего во время розыгрышей молчат. Наши любят поговорить. Вы, кстати, чаще всего тоже молчите. Как все-таки правильно?

– Здесь есть несколько нюансов. Во-первых, у меня тоже есть привычка говорить во время розыгрышей. Дурацкая совершенно, и я стараюсь ее искоренить. Потому что я знаю, что большинству зрителей это не нравится категорически.

Это просто выработанная норма с годами у комментаторов – молчать во время розыгрышей именно для того, чтобы не сбивать зрителей.

Другой вопрос, когда более опытные журналисты и руководители говорят, что если ты начала какую-то мысль, то ее нужно заканчивать. И, конечно, со временем у тебя вырабатывается привычка укладывать свои предложения в определенный временной регламент – например, в паузу между розыгрышами. Но мы же не роботы. Не может так получаться всегда. И не всегда ты можешь так сформулировать предложение, чтобы оно у тебя заняло ровно 25 секунд. Плюс иногда геймы начинаются чуть-чуть раньше, иногда чуть-чуть позже.

Если честно, комментаторы-коллеги с других каналов очень часто молчат. У них просто такая «политика партии». Вообще они больше молчат, чем наши теннисные комментаторы.

– Почему?

– Я не знаю. Возможно, это у наших комментаторов есть привычка говорить и между геймами, а на Eurosport между геймами крутятся промо-ролики. Поэтому у них манера более молчаливая.

– Но никакого правила молчать нет?

– Нет. Это просто выработанная с годами норма – молчать во время розыгрышей именно для того, чтобы не сбивать зрителей.

– А зрители часто пишут по этому поводу?

– Пишут, что либо одна болтает, либо вторая болтает. За полгода найдется хотя бы один зритель, который относительно каждого комментатора скажет, что он говорил во время розыгрыша. Это стабильная претензия.

«Занимаюсь теннисом на колясках уже семь лет»

– Когда-то вы сами занимались теннисом, а сейчас учите играть людей на инвалидных колясках. Как давно у вас началось это увлечение?

– Я хотела заниматься чем-то особенным. Тем, что никто не делает. И когда мне предложили обучать теннису людей на колясках, я подумала, что это интересно. Я могу только сказать, что сейчас у нас нет какого-то спонсора, кроме теннисной федерации, которая поддерживает несколько турниров в год. Еще коляски у нас появились благодаря организации, в которой я работала. Сама я не получаю денег за этот труд. Тренирую уже семь лет, и мне не очень хочется рассказывать про начало.

Сейчас занимаюсь с группой из четырех человек: две девушки и два парня. Еще у меня есть идея набрать детскую группу, эта задумка может очень скоро воплотиться в жизнь. Это касается не только активных пользователей колясок, но и инвалидов-ампутантов. Хочу больше углубиться в эту сферу.

Слава богу, есть люди, которые готовы делиться контактами, готовы рассказывать. И буквально за неделю мне дали контакты нескольких человек, которые помогут мне просветиться и узнать, к кому обратиться и где и какие детки есть.

Я хотела заниматься чем-то особенным. Тем, что никто не делает. И когда мне предложили обучать теннису людей на колясках, я подумала, что это интересно.

– Как вы ищете детей с ограниченный физическими возможностями? Или они сами вас находят?

– Это всегда по-разному. Бывают разные звонки. Люди обращаются с просьбами, вопросами. Например, очень много деток с ДЦП, которым хочется чем-то заниматься. С каждым ребенком надо знакомиться. Я стараюсь выяснить, какие у него травмы.

Есть люди, которые, возможно, и понимают, что их ребенок не сможет играть в теннис. Звонят и те, кто просто надеется, что есть набор в группу. Но корт у нас один, он не резиновый, и нужно делать выбор. Причем выбор не в пользу реабилитации, а в пользу спорта. Поэтому приходится группы сокращать до минимума. Это вынужденная мера.

– Люди с ограниченными физическими возможностями занимаются на каком-то специальном корте?

– Нет, корт не специальный, обычный. Разница только в том, что разрешено два отскока, а не один. Но я все равно учу играть ребят с первого, как в теннисе на ногах. На самом деле, если посмотреть видео с другими колясочниками, можно увидеть, что очень многие играют с первого отскока. Второй – это уже вынужденная мера, если ты совсем не успел.

– Теннис на колясках в Беларуси – насколько это системно?

– Мы стараемся с Белорусской теннисной федерацией достичь определенных точек соприкосновения, найти какие-то взаимные векторы развития этого вида спорта, еще сотрудничаем с международной теннисной федерацией (ITF). Это очень важно, и они в курсе, что у нас есть такая группа колясочников. Они примерно понимают, что у нас здесь происходит. Мы – это я и мои две ученицы, которые принимают активную позицию в развитии тенниса на колясках у нас в стране.

Как я говорила, благодаря теннисной федерации и самим ребятам наши теннисистки стоят в международном рейтинге. Тренируемся мы на базе центра Максима Мирного, который находится в Малиновке, исключительно благодаря Максиму и его отцу Николаю Николаевичу. Я им очень благодарна. Я вообще, многим людям благодарна за то, что существует такой проект как теннис на колясках.

Мы тренируемся на базе центра Максима Мирного, который находится в Малиновке, исключительно благодаря Максиму и Николаю Николаевичу Мирным. Я им очень благодарна. 

Сейчас мы ведем активные переговоры с «РЦОПом по паралимпийским и дефлимпийским видам спорта», чтобы получить полставки тренера и возможность заниматься на кортах Академии тенниса. Планируем работу двух групп: взрослой и детской. Помогать мне будет моя ученица Елена Серкульская (инвалид-колясочник – Tribuna.com), тренер с огромным стажем. Она и заберет эту ставку.

– Вы были в июне в США. Чем вы там занимались?

– Получала практику в работе по адаптивным видам спорта. Не могу сказать, что в Штатах очень высокий уровень или там все прекрасно. Просто у них больше опыта в работе с людьми с различными видами инвалидности. Я говорю сейчас не только про коляски, но и про ментальные вопросы. В целом у них больше опыта и они готовы им делиться. Собственно, для этого я туда и ездила.

Три недели провела в одной из самых крупных реабилитационных систем, которая располагается в штате Массачусетс. Называется Spaulding. Там есть несколько госпиталей, где занимаются вопросами опорно-двигательного аппарата, делают достаточно серьезные операции, в том числе на головном и спинном мозге. На базе этих госпиталей существует подразделение по адаптивным видам спорта, на которое ежегодно выделяется минимум 300-400 тысяч долларов. Там они приспосабливают разные виды спорта для людей, в зависимости от того, какая у человека травма.

После поездки могу сказать, что обладаю знаниями не только в теннисе, но и по другим видам спорта. Меня пригласили в Непал и на Филиппины для проведения мастер-классов по теннису на колясках. В стадии зарождения поездка в Казахстан – поступило предложение поучаствовать в конференции, где можно будет рассказать, как и что можно делать по адаптивным видам спорта.

Если есть какое-то желание что-то улучшать и что-то менять, то нужно первоначально продумывать свои действия, а потом уже приступать к действиям.

– Вас приглашают в разные страны, а в Беларуси эти знания кого-нибудь интересуют?

– Интересуют. Но это очень медленный процесс. Нужно искать людей. Мне очень хочется пообщаться с некоторыми преподавателями БГУФК. Знаю, что у них есть адаптивная программа и мне бы хотелось сделать ее более разнообразной, более широкой. Есть несколько идей, которые я бы хотела предложить. Но это все пока в стадии разработки. Не могу же я прийти к какому-нибудь человеку и сказать: «Слушайте, у меня тут есть знания, давайте я ими поделюсь?»

– Почему бы и нет.

– Ну, это немножечко не профессиональный подход. Если есть какое-то желание что-то улучшать и что-то менять, нужно первоначально продумывать свои действия, а потом уже приступать к действиям.

«Мечтала, что в 2012 году выиграю турнир Большого шлема»

– Почему вы рано закончили заниматься профессиональным теннисом? Я не нашла эту информацию, когда готовилась к интервью.

– Потому что я не рассказываю никому, почему я закончила. Я не играла на каком-то высоком уровне. У меня не было высоких достижений в большом теннисе. Вот и все.

– Но цели были?

– Ну, я же нормальный человек. Мне кажется, у всех нормальных людей есть цели. И я мечтала, что буду выигрывать турниры, и что в сезоне-2012 я выиграю турнир Большого шлема. После победы Шараповой в 2004 году мы с другом, с которым когда-то тренировались в одной из академий, шутили, что моя цель – выиграть турнир БШ. И в 2012 году он мне напомнил об этом: «А ты помнишь про свою цель?». Я говорю: «Конечно, помню, наивная». Но моя теннисная карьера сложилась далеко не самым удачным образом.

C Викой познакомилась, когда была помладше и до того, как я стала журналистом.

– Насколько вам помогает в комментировании ваша спортивная теннисная подготовка или, напротив, мешает?

– В случае любого комментатора некоторые зрители не любят, когда ты вставляешь много технических моментов, уходишь в технические дебри. Потому что ты понимаешь, о чем говоришь, начинаешь там «загуливаться». Или я еще иногда люблю про ментальные вопросы поговорить, про психологию. А некоторые зрители этого не любят.

Но спортивная подготовка помогает не только в технике разбираться. Она помогает в том, что ты знаешь разные истории. Она позволяет мне сказать, что я знаю, кто такая Светлана Кузнецова не понаслышке, потому что я вместе с ней работала в одной академии. Это помогает даже хихикать с режиссером, потому что есть вещи, которые не проходят цензуру, и ты не можешь рассказать их зрителю, потому что это просто некорректно, как грязное белье, желтые новости, которые я предпочитаю не использовать. Но, например, в рамках нашего коллектива мы любим над какими-то моментами посмеяться. В этом смысле теннисная подготовка помогает.

– А с кем вы общались из топа женского или мужского тенниса?

– Маша Шарапова, Света Кузнецова, с Викой Азаренко познакомилась, когда была помладше и до того, как я стала журналистом. Конечно, если начать вспоминать, кого я встретила, пока сама играла… Это и теннисисты, которые сейчас играют, в том числе Каролина Плишкова. За 8-9 лет хватало общения с разными людьми. Просто все стирается, забывается, и многие из тех, с кем я общалась, сейчас уже не играют на профессиональных турнирах. Это чудо просто, что Света играет!

– Если брать пример Кузнецовой, почему теннисистки возвращаются в спорт – это какие-то внутренние ресурсы или она поставила цель достичь чего-то большего?

– Постоянно задаю себе этот вопрос – почему теннисистки возвращаются? Наверное, если бы мне сейчас предложили попробовать еще раз, наверное, сказала бы нет. Но у меня был момент два года назад, когда подзакралась такая страшная мысль: «А, может, вернуться?» Просто потренироваться. Но у меня случились серьезные проблемы со здоровьем, назначили операцию, и организм сам ответил на мой вопрос. И сейчас я, в принципе, даже редко бегаю. 

– Что для вас теннис в таком случае?

– Вся моя жизнь.

– А комментирование тенниса?

– Так это и есть – вся моя жизнь.

Фото: страница Валерии Филяевой в Facebook.Видео: предоставлено телеканалом Беларусь 5