«Выступая за «Минск», кому-то построил квартиру за свои деньги». Жизненные истории Павла Рыбака

Капитан «Шахтера» – о жизни в опасном районе Минска, суровом Анатолии Юревиче и долге в 40 тысяч долларов.

Сезон пока складывается необычно – в чемпионате лидирует «Шахтер», причем уверенно. Команда Олега Кубарева на четыре очка опережает минское «Динамо», а БАТЭ так на все пять. Важную роль в успехе «желто-черных» играет капитан Павел Рыбак. Защитник провел на поле все матчи сезона без замен и забил победный мяч в ворота «Крумкачоў». В интервью Рыбак рассказывает про отношение к промежуточному первому месту, наставлениях Анатолия Юревича, страшной травме и тренере-самодуре, из-за которого хотел заканчивать с футболом в 20 лет.

– Прямо сейчас у «Шахтера» все хорошо?

– Все относительно. Пока, наверное, все более-менее. Но это локальный результат, который на данном этапе ничего не дает. Да, идем на первом месте, но сейчас нам никто не даст медали.

– Игорь Криушенко уже поздравляет.

– Я прочитал ответ нашего спортивного директора Дмитрия Хохлова. Не все так однозначно. Если пересмотреть игру и обратить внимание на судейство, еще вопрос: в чью сторону ошибались больше. А слова Криушенко… Даже не знаю, как сказать. Ну, в каком моменте нам помогли судьи? Арбитры в Беларуси просто ошибаются. Даже не знаю, как сказать. Ну, в каком моменте нам помогли судьи? Арбитры в Беларуси просто ошибаются. В середине первого тайма с «Торпедо-БелАЗ» боковой не зафиксировал 20-метровый офсайд у соперника, а после сказал, что просто не видел момента передачи, поэтому и не поднял флажок. Но ведь судей было пять! И кто-то должен был увидеть момент. Да и по элементарной логике назад на 30 метров никто из своих пас не даст.

Что до лидерства, был год, когда «Шахтер» очков на 8 опережал БАТЭ в чемпионате, а потом растерял преимущество. И состав при этом был хороший, тренер сильный. Но умудрились упустить первое место. Поэтому в команде нет ни эйфории, ни чрезмерного нагнетания ситуации. Играть еще много. Сейчас еще и еврокубки наступают. Надо будет прилагать еще больше усилий, чтобы удержаться. Нам ведь важно и на международной арене выступить удачно. Задача на Лигу Европы – протий дальше, чем в прошлом и позапрошлом году.

– Поэтому под нагрузками и играете?

– Как объяснял Олег Кубарев (он всегда объясняет свои решения и действия), нас серьезно нагружали, чтобы вывести даже не к первому, а ко второму раунду Лиги Европы. И предупреждал, что пару матчей будет чувствоваться усталость. Можно сказать, у нас была мини-предсезонка.

– При этом команда не сбавила обороты, а выиграла все матчи даже под нагрузками. Признак класса и силы?

– Я не знаю, как оценить. Наверное, да. Как в свое время говорил Анатолий Иванович Юревич: «Я вам ноги отстрелю и посмотрю, как вы будете думать на поле». Когда есть свежесть, ты можешь определенные игровые недостатки компенсировать физической готовностью. Но когда ты неготов, на первый план выходит понимание игры. Видимо, за счет этого и удается побеждать.

– Немного о неприятном. Поражение в финале Кубка еще вспоминается?

– Уже не так часто. Проанализировали и двинули дальше. Конечно, приятного мало, но зацикливаться не стоит. Трофей не у нас – и на этом можно разговоры заканчивать.

– Вы проиграли четвертый финал в карьере.

– Переживал какое-то время после игры, а потом… Жена помогла справиться. Без нее и семьи было бы сложно пережить. Но хорошо хоть дохожу до финала, а это уже не мало!

– После матча сказали, что больше в финалах играть не хотите.

– Это эмоции. Дай Бог, еще поиграю в финалах. И если выйдем снова, не скажу: «Не, ребята, давайте сегодня без меня». Я буду готов играть и буду биться.

– Какое поражение самое болезненное?

– Последнее.

– А не с «Неманом» от «Гомеля», когда вы в свои ворота забили?

– Нет. Тогда игра была, по большому счету, ни о чем. И просто так вышло, что забил в свои. А сейчас мы чувствовали, что соперник проходимый. К тому же вели в счете, но за 10 минут до конца пропустили. Это обиднее всего.

– В вашей карьере проигранных финалов ведь могло быть пять. В 2003-м выступали за минский «Локомотив», который уступил столичному «Динамо» 0:2.

– Я тогда не был в заявке, но в том розыгрыше Кубка участвовал. «Локо» – своеобразная команда, умудрившаяся каким-то образом дойти до финала, но там шансов не было. Да, один матч, где может произойти всякое, но надо быть объективным.

***

– Вы родились в Гродно, там же начали заниматься футболом, но карьеру начали в минском «Торпедо». Как так получилось?

– Турнира дублеров тогда не было и не было выстроенного перехода из юношеского футбола во взрослый. Я занимался в СДЮШОР у Олега Ивановича Севостьяника. Оттуда попал в «Неман-2», но тренерам не подошел. И тогда Олег Иванович по своим каналам устроил меня в «Торпедо» к Юревичу.

– Севостьяник рассказывал, что Юревич просил 10 дней, пока будет идти просмотр, ему не звонить. Помните, что происходило с вами в те дни?

– Конечно. Все это время было одно желание – поспать между тренировками. Никуда не ходил, а только спал. Впервые в жизни попал в двухразовый тренировочный режим между кругами. Для меня это было что-то новое. За это время Юревич поговорил со мной раза два: при встрече и после просмотра. Сказал: «Едь домой. Жду с вещами через два дня». Вот и все общение.

Меня поселили в гостинице «Алмаз» в один номер с Сергеем Кабельским и Сергеем Шалаем. Это мои наставники. Учили уму-разуму, подсказывали, как лучше вести себя на поле. А еще прививали любовь к советским кинофильмам – «Мимино», «Вокзал для двоих», «Джентльмены удачи». Любимое выражение Кабельского – «Это советская классика». Я прислушивался, уважал и не перечил, а они воспитывали по-доброму.

– Предостерегали, чего нельзя делать при Юревиче?

– Естественно! Но больше не они, а ребята помоложе. То не говори, так себя не веди, туда не ходи, побрейся, причешись, начисти бутсы и так далее. У Анатолия Иваныча щепетильное отношение к бытовым вопросам и все старались соответствовать, чтобы лишний раз не попадать под горячую руку. В гневе он страшен.

– Вы все-таки под руку попали?

– Один раз Юревич крепко меня прихватил. История, как с Бэкхемом! Дело было в Мозыре в матче за дубль. Мы проиграли 2:4, и Юревичу не понравилось, что я в одном моменте поскользнулся. После игры он зашел в раздевалку, увидел, что я неправильно подобрал обувь, схватил бутсу и принялся махать перед моим лицом. А потом ее бросил – бутса пролетела в сантиметрах от лица.

– Тренер извинился?

– Услышать от Юревича извинения напрямую невозможно. Потом в разговоре он дал понять, что, может быть, погорячился. Да и то сказал так, что надо было додумывать самому.

– Родители нормально отпустили в Минск в 16 лет?

– Против была мама, но мы с отцом совместными усилиями ее уговорили. Маму волновал вопрос со школой. Выход нашли – поступил в вечернюю школу на автозаводе. Учеба там была – сам понимаешь. Я в Гродно учился в лицее. А когда мне в «вечерке» выдали учебник по математике за 11 класс, понял, что я по нему уже учился. Старался ходить на уроки, но особого смысла в этом не было.

Занятия проводились четыре дня в неделю по вечерам с 5 до 9, а в пятницу с утра. В классе были собраны люди разных возрастов. В основном, конечно, постарше. Не знаю, почему они в свое время не учились, но обстоятельства разные бывают. Я был самым младшим. Были ребята чуть старше, а были и рабочие МАЗа с детьми.

Со мной учились два фаната «Торпедо», которые оберегали меня от всего и готовы были решать любые проблемы. Парни хорошие, но я имен не помню. Они похожи были, как двое из ларца: лысые, в берцах и бомберах. Кстати, считаю, что весь этот устрашающий вид – показуха. В глубине души, уверен, все люди добрые.

– Какие проблемы фанаты решали?

– Ну, район-то Заводской. Контингент своеобразный. Проблемы могли возникнуть и около школы, а мне еще до гостиницы доехать надо было, и через лесопарк пройти. Я его пробегал обычно – там тогда было неспокойно. Идешь по дорожке, а на лавке компания из четырех человек. Боязно немножко. Думал, лучше буду бежать, чем лежать. Ты пойми, я не мчался со всех ног, выходя из троллейбуса. Шел спокойно, но если что-то не нравилось, ускорялся.

Изучать район не было никакого желания. Представь, на стоянке у клубного офиса из автобуса украли мячи! А у Димы Троско, пока шла тренировка, из машины через разбитое стекло достали магнитолу.

Фанаты не ходили за мной по пятам, но при встрече непременно интересовались: «Как дела? Есть проблемы? Будут обижать – обращайся».

– Хоть раз были близки к тому, чтобы обратиться за помощью?

– Конкретного случая не было. Я всегда реально оценивал уровень возможной опасности и старался заранее сделать так, чтобы ни до чего серьезного не доходило. Ну, отоваришь ты человека – кому от этого лучше? Выход энергии, разрядка? Если некуда девать энергию, надевай перчатки, шлем – и иди боксируй.

***

– К Минску быстро привыкли?

– Я не видел города и не ощущал его масштабов. Все было организовано на автозаводе: школа, тренировки, питание, гостиница. Никуда не надо было ездить. Вот когда перешел в «Локомотив», понял, что это за город. Жил на квартире в Малиновке и на тренировки нужно было добираться самому. Вот тогда начал знакомиться со столицей. Знал расписание автобусов и маршруток от дома до стадионов «Локомотив», «Орбита» и «ДСК» (имеет в виду стадион «Домостроитель» – Tribuna.com), где мы чаще всего тренировались. Сейчас ориентируюсь в Минске лучше жены, хотя она коренной житель.

Тогда в Минске не было такого движения. На месте ТЦ, где мы с тобой сидим, был старый, повидавший жизнь, автовокзал, например. Поэтому, переехав из Гродно, не ощущал, будто попал в другой мир. Минск не напрягает. Это не Москва, где бы я, наверное, застрелился. Лет восемь назад поехали с женой в гости к ее брату, который там живет. Он нас встретил на вокзале, усадил в авто и повез домой. Дорогу искали по карте! Его супруга изучала карту на ходу и говорила, куда поворачивать. Я в шоке: «Не знаете московских дорог?» А мне шурин отвечает: «Ты что, травишь? Тут бы свой район знать». Мы трижды заблудились, пока добрались до кольцевой. А потом по ней ехали полтора часа со скоростью 150!

В Минске чувствую себя комфортно. А вот когда перешел в «Неман» и вернулся в Гродно, меня реально стало напрягать, что все очень медленно. Мне нравится столичное движение.

***

– После «Торпедо» вы оказались в минском «Локомотиве». Однако первый период в команде вы считаете ошибкой. Почему?

– Юревич ушел из «Торпедо» в «Локо» и забрал меня с собой. Я тогда ничего не понимал и не решал. Даже не знаю, мог бы остаться в «Торпедо» или нет. Впрочем, меня и не спрашивали.

Неудачный тот период потому, что сразу получил травму. Отправились на сборы в Турцию. Кстати, это была гениальная поездка. Ночь ехали на автобусе до Москвы, потом летели в Стамбул, а оттуда снова на автобусе до Антальи. Вариант бюджетней некуда. Лучше на такие сборы не ездить. Помню слова Герасимца после похожей дороги с «Торпедо». Сергей вышел из автобуса, размял ноги и выдал: «Да после такого не тренироваться две недели надо, а отдыхать».

В Турции заехали на заправку, а мы голодные были, ну и набрали каких-то бутербродов. Ем и не могу понять, что за мясо такое – что-то среднее между печенью и языком. А потом водитель сказал, что это были бычьи яйца. Закончилось все нормально, плохо никому не было.

Так вот травма. В моем возрасте нельзя было так тренироваться (это я уже потом в институте начитался) – мышцы не успевают за костями, и образуется дисбаланс. В итоге после сборов вылезла позвоночная грыжа. Утром просыпаюсь и не чувствую ногу – не могу ей даже пошевелить. Как-то вправили грыжу руками, но в заднюю мышцу отдавало постоянно. Особенно при резких движениях. Полностью решить проблему могла только операция. Защитника Серегу Полякова оперировали в Англии за 10 тысяч долларов. Кто мне будет делать такое?! В общем, первый круг проковырялся, а потом меня отправили с глаз долой в «Лиду».

Там попал под странного тренера Виталия Рашкевича. Он такой, как Григорян, который сейчас в «Анжи». Любил нагрузки: олений бег, прыжки на одной ноге и так далее. Причем выполняли мы эти задания через все поле. У нас были дикие кроссы по 11 километров по асфальту. Надо было уложиться в 45 минут. Я никогда не выбегал. Сперва был ужас, но потом привык. Вообще, тогда понял, что человек ко всему может привыкнуть.

У Рашкевича была любимая фишка – подтягивания. Занимались ими два раза в неделю, и периодически сдавали нормативы – надо было подтянуться 12 раз. Я сперва вообще не мог, но через два месяца делал наравне со всеми. Сдача нормативов была, как в школе на физкультуре. По очереди подходили к перекладине, а он считал.

А еще Рашкевич почему-то считал, что я нападающий. «Вижу, что ты форвард», – говорил мне. – Нравится, как ты играешь». И выпускал вперед. Объяснял ему, что не мое это, но он все равно ставил.

В тот момент был готов к тому, чтобы закончить. Грыжа, тренер-самодур – думал, после чемпионата закончу и буду искать что-то другое. Но помог папа. Пока был в отпуске, ходил в тренажерный зал и закачивал мышцы. Ни к чему не готовился. Просто чтобы не болело, занимался. А за неделю до чемпионата батя говорит: «Есть у меня знакомый в «Сморгони». Если хочешь, можешь поехать». Ну, я и поехал.

– Насколько знаю, в тот период случились какие-то непонятки с «Локомотивом».

– Когда ехал в «Лиду», знал, что это аренда. А в «Сморгонь» вроде переходил без участия «Локомотива» и контракт заключал со сморгонским клубом. И вот приехали мы в Минск играть против «Локо». Готовлюсь – бывшая команда как-никак, – подходит ко мне Евгений Шабуня, тогдашний начальник «Локомотива», и говорит: «Ты знаешь, что играть не можешь?» Я в шоке! Оказалось, что я в аренде. Руководство «Сморгони» тоже не в курсе. Пытались на месте разобраться, но ничего не вышло – и я не играл. Вскоре Шабуня организовал встречу с Юревичем. Тот добродушно меня встретил: «Сынок, все нормально. Все забудем. Давай еще раз попробуем поработать». Я в отказ: «Не, спасибо. Я уже с вами наработался». Но они начали давить на меня, обещали помочь восстановиться в институте, и я сдался.

Еще в «Торпедо» вместе с Димой Роговиком поступили в педагогический на организаторов спортивно-массовых мероприятий. Поступили на дневное! Тяжелее всего было сдать физкультуру – подтягивания пресловутые мешали. А биология и русский для меня семечки. Первый курс как-то отучились, а после зимней сессии на втором мне позвонили из деканата: «Рыбак, вы будете ходить вообще?» И в итоге отчислили.

– Юревич стал относиться к вам лучше?

– Ну как сказать. Мне кажется, первые полгода он хотел пару раз меня выгнать. У него всегда есть фавориты, любимчики. Тогда в их числе были Серый Кривец и Стас Драгун – ребята, на которых делалась ставка. Шабуня постоянно предостерегал: «Он тебя сейчас выгонит».

– Вы с Юревичем потом поработали в «Гомеле» и выиграли «серебро». Можно сказать, что это ваш тренер?

– Скорее, Анатолий Иванович – тренер, который оказал влияние на мое формирование как личности и футболиста. Если честно, не совсем понимаю, зачем он меня в Гомель с собой взял. Кому я там был нужен? В команде отменный набор футболистов, на просмотр приезжали солидные ребята. Недостатка в сильных кадрах не было, но при этом тренер тянет меня.

А я ведь еще и не тренировался толком.

– Почему?

– Я честно отработал первый сбор в Гомеле, но накануне отлета в Турцию получил травму. Мы тренировались на искусственном поле. Работники его почистили, свалив снег по периметру. В одном из эпизодов попал коленом в сугроб. Из-за холода поначалу ничего не почувствовал, но когда начались прыжковые упражнения, понял: что-то не так. Глядь на ногу, а там порванная штанина и дикий разрез на колене до кости! В больнице зашили и сказали, что нельзя тренироваться дней 10, но Юревич зачем-то взял меня в Турцию. Через три дня отправляет в тренажерный зал. А надо сказать, врач у нас тогда был так себе – не мог тренеру перечить. Пришлось идти. На следующий день Юревич отправил на пробежку. А еще через день – на пляж прыгать. Пара прыжков – и швы расходятся.

А рядом «Дарида» работала, где доктором был Юрий Свидрицкий. Он с Юревичем вместе в «Локо» трудился. Аркадьич – единственный врач, который мог перечить Юревичу. Он зашил рану, позвонил Анатолию Ивановичу и строго сказал: 10 дней покоя. Вот я до конца сбора и болтался по Анталье. Ходил в другой отель на перевязки и чувствовал неловкость, когда видел, как ребята пашут на тренировках. Чувствовал себя паршиво. У меня есть совесть. Это была ненормальная ситуация. Рома Василюк и Валера Стрипейкис умирают от нагрузок, а я хожу и ничего не делаю.

Но это не конец истории. Следующий сбор проходил в Польше. Играем товаруху на синтетике. Чудак меня толкает, я коленом в резину и рву шов. Кровь, полное колено крошки. Польский тренер как увидел, аж за голову схватился. В больнице почистили рану, зашили заново и запретили тренироваться две недели. И я снова ничего не делал.

Вспомнил хохму про Анатолия Иваныча. Все знают, что он рано ложится спать. И вот однажды ночью ребята, жившие над ним (три старика и молодой), решили попить пива и поиграть в карты. Бутылки положили в раковину под холодную воду. А Юревичу, видимо, журчание воды доставило какое-то неудобство. Он проснулся и решил выяснить, что за ерунда. Открывает дверь в комнату и видит – четыре футболиста играют в карты, а в раковине пиво. «Старики» сидели лицом к двери и успели среагировать, а молодой парень, сидевший спиной, не сориентировался. Что-то оживленно рассказывал, как вдруг Юревич со словами «А ты х##и тут делаешь!» дает парню дичайшего подзатыльника. «Тебя ветром сносит на поле, а ты в карты играешь! Теперь месяц будешь приезжать на базу к семи утра в тренажерку». И парень ездил, а Юревич ходил и контролировал.

***

– В «Минске» у вас случился неприятный инцидент, связанный с квартирой. Вы поэтому решили потом дом в Ратомке построить?

– Если честно, в «Минск» переходил по большому счету ради квартиры. Мне предлагали остаться в «Гомеле». Даже Виктор Гончаренко звонил и приглашал в БАТЭ, но я уже пообещал Сергею Яромко. А я слово держу.

По контракту клуб должен был передать квартиру, а я за нее должен был заплатить. Когда я все оплатил, квартиру мне не дали. Оказалось, клуб предоставил в горисполком какие-то не такие документы. В итоге квартиру отдали другому. Получилось, что я построил кому-то квартиру за свои деньги. Более того, мне еще и не полную сумму вернули. Пришлось судиться даже, но наши суды… Система сбоев не дает.

– Сколько заплатили за квартиру и сколько вам выплатили?

– 60 тысяч долларов отдал, 51 вернул.

А собственным домом загорелся, когда играл в Гродно. Жили в частном секторе у родственников. Мне так понравилось, что понял – это то, что надо. Много мест объездил в окрестностях Минска, пересмотрел огромное количество готовых коробок. На выходные приезжал в столицу и колесил. Ну и нашел дом в Ратомке. До ума эту коробку год доводили. Разбивали стены, чтобы сделать перепланировку, перестраивали гараж, делали внутреннюю отделку. Было очень тяжелое время. В «Немане» тогда не платили зарплату. Пришлось залезать в долги.

– Наибольшая большая сумма, которую были должны?

– 40 тысяч долларов.

– Одному человеку?

– Да. Я знал, что отдам, и люди, одалживавшие мне, тоже это прекрасно знали. Но проблема была в другом. Одалживал по курсу 3 тысячи, а потом доллар резко взлетел до 11. Но справился и за год рассчитался.

– Последнее, что сделали в доме своими руками?

– Я все там делаю сам. Буквально вчера менял колесо в тачке. Я раньше не любил ручной труд, но теперь мне нравится. Например, хочу сделать на террасу мебель из поддонов. Как-то Саша Юревич сказал про дом одну правильную фразу: «Забил последний гвоздь – выпал первый». Поэтому трудимся круглый год. Дом постоянно требует рук.

Фото: Кирилл Павлович.