Tribuna/Футбол/Блоги/На вулiцы маёй/«Журавель – интеллигент, Гуренко мог предложить игрокам по пивку». Он сделал Жодино футбольным городом

«Журавель – интеллигент, Гуренко мог предложить игрокам по пивку». Он сделал Жодино футбольным городом

Александр Позняк в «Торпедо-БелАЗ» уже 44 года.

16 августа 2017, 11:27
9
«Журавель – интеллигент, Гуренко мог предложить игрокам по пивку». Он сделал Жодино футбольным городом

 

Александр Позняк в «Торпедо-БелАЗ» уже 44 года.

Защитник Александр Позняк приехал играть в Жодино в 1971-м и и остался в городе БелАЗов навсегда. После окончания игровой карьеры стал самым успешным тренером команды времен БССР (два чемпионских титула и пять Кубков БССР), поработал директором клуба и начальником команды. Сейчас Александр Сергеевич отвечает в клубе за лицензирование. Мы встретились неподалеку от торпедовского офиса на аллее фонарей, вспомнили жизненный путь Позняка и поговорили о самых ярких личностях жодинского футбола.

Автобусный парк и гайка

– Я родился в 1944 году в Самохваловичах. Это в 18 километрах от Минска. Детство было послевоенным. В нашей семье было пятеро детей. Я старший и мне приходилось больше других помогать по хозяйству. Родители работали в колхозе (отец, к слову, всю Великую Отечественную прошел, Кенигсберг брал) и зарабатывали немного. Не шиковали. Лучше всего было летом. Сорвешь на огороде огурец или помидор, об штаны вытрешь и перекусишь.

Я любил спорт. В нашей школе даже спортивного зала не было. Физкультурой занимались в большом коридоре или на улице. Зимой лыжи, а летом футбол, баскетбол и легкая атлетика. Я за школу выступал едва ли не во всех видах – бегал и прыгал хорошо.

После окончания школы пытался поступить в 25-е строительное фабрично-заводское ученичество (низший тип учебных заведений в СССР того времени, в последствии переименованные в ПТУ – Tribuna.com), которое находилось на вокзале, но не прошел медицинскую комиссию. И тогда по протекции двоюродного брата, который был бригадиром слесарей минского автопарка №1, устроился автослесарем в этот же автопарк.

Каждое утро автобусом ездил на смену и крутил гайки. Сложнее всего было зимой, когда на морозе в кузовах гайки замерзали. Я отвечал за переднюю ходовую часть. Очень часто приходилось и колеса снимать, и мосты с колодками менять. Однажды, во время работы заболтался с кем-то, наживил рулевую тягу, но не затянул до конца. Автобус вышел на маршрут, гайка отвалилась, и он потерял управление. Руль не слушался водителя – машина была неуправляемая. Благо случилось это на выезде из парка, и никто не пострадал. Моя оплошность. Я даже не отрицал, но еще и механики просмотрели. В общем, двойная ошибка. Наказали снятием премиальных. Не помню, много сняли или нет, но зарплата у меня тогда была 115 рублей.

Александр Позняк

В автобусном парке была сильная футбольная команда, и я в нее пробился. Мы относились к обществу «Спартак» и участвовали в чемпионате Минска, области и страны среди «спартаковцев». Команда была успешной. Мы регулярно добирались до финала республиканского турнира. На одном соревновании меня заприметили из минского «Спутника», который тогда был на виду в стране, и предложили выступать за них. Я согласился, готовился, но призвали в армию.

Армия и Карибский кризис

– Попал в ракетные войска. Два года отбарабанил в Осиповичах, а еще год в Станьково. Это под Дзержинском. Футбол не забросил. В личное время многие солдаты уходили в самоволки, а я собирал компанию единомышленников и играл в футбол. Командой участвовали в чемпионатах гарнизона, части и всех ракетных частей республики. Кроме того ходил в спортивный зал и держал форму. Знал, что меня ждут. Чувствовал, что буду играть в футбол.

На счастье, во время службы никаких потрясений в мире не было и до пуска ракеты дело не дошло. Хотя старшие рассказывали, что буквально за год до моего прихода из-за Карибского кризиса часть стояла на ушах. Говорили, что фактически были на марше – готовились выдвигаться, но кризис уладился.

Да и я был как гражданский скорее, чем как военный. Благодаря опыту, полученному в автопарке, попал в машинный парк. Ремонтировал технику, перебирал двигатели у ЗИЛов. Наковырялся в этих машинах на всю жизнь! Если бы не футбол, был бы сильным специалистом в этой области.

Демобилизовался в декабре 1967-го, а в январе попал в «Спутник». И в том же году стал чемпионом республики. Однако потом меня занесло в Мурманскую область.

Северные Апатиты и клопы

– Мой хороший приятель Дмитрий Златин уехал работать в футбольный клуб в Апатитах – городок в Мурманской области. Он частенько приезжал в Минск и приглашал знакомых поиграть в северный футбол. И в 70-м позвал меня. Было интересно, и я с Валерой Ласовским – дядей Вадима Ласовского – махнул на Север.

Нас устроили в какой-то строительный трест в Кировске. Это небольшой поселок в 20 километрах от Апатитов. Туда мы ездили исключительно за зарплатой. Поселили в общежитии. Настоящий клоповник. Тебе не передать насколько много было клопов. Спать у стенок было невозможно – кусали. Поставили кровати по центру комнаты. Думали, выспимся. Так клопы бежали по стенам и потолку и падали на нас сверху. Но в целом, жить было интересно. Летом – сплошной день, а зимой – наоборот – светло всего пару часов, холодно, сильный ветер.

Александр Позняк справа

Футбольный сезон начинался в середине мая, и заканчивался в сентябре, когда выпадал снег. Остальные восемь месяцев  в году надо было что-то делать. Домой в Минск ехать нельзя – мы были обязаны находиться в Апатитах, тренироваться и получать зарплату. Поэтому поигравшие ребята и квасили все время. Режимщиков в команде было двое – один паренек и я. Чем он занимался, не знаю. Я же читал, смотрел телевизор и учился. Алкогольные похождения товарищей меня не касались. Ну, какой ты футболист, если будешь пить?

Команду в городе любили. Кроме кинотеатра и стадиона больше ничего не было. Поэтому пятитысячная арена заполнялась почти всегда. Травяное поле было только в Мурманске. Остальные по области гаревые. Травяное было горбатое, а эти ровные, как бильярдный стол. Перед матчами поле шлифовали сеткой и поливали, чтобы не было пыли. Я очень любил подкаты делать. Подсмотрел у Эдуарда Зарембо. Но если на тех полях катиться по науке, полноги можно стесать. Поэтому придумал делать подкаты с опорой на руку. После матчей ладони были стесаны и мелкие камушки впивались в кожу. На траве же я кайфовал. Катился на заднице, и отбирал мяч. Идеально!

В таких условиях выдержал год и в феврале 71-го вернулся в Беларусь. Вскоре пригласили в Жодино.

Деревня и ЛиАЗ в кювете

– Впервые Жодино увидел, когда играл в «Спутнике». Ехали как-то в Витебск. Ребята играют в карты, а я смотрю в окно. Я в картах вообще не секу. Парни в какую-то «трынку» играли. Не представляю, что это за штука. Могу только в дурака сыграть. Так вот, смотрю в окно и вижу: огромный завод, а от него рядком деревянные домики. Ну, думаю, что за глухая деревня. Совершенно не предполагал, что через несколько лет попаду в эту деревню и останусь навсегда.

Первое впечатление от Жодино было ужасным. С городом и клубом меня знакомили в феврале: холодно, мокро. Олег Волох решил свозить на стадион. Машины не было, и мы поехали на общественном транспорте. Загруженность дороги – один автомобиль в час. А автобусы ходили еще реже. Пока дождались, пока там побродили, пока доехали обратно, промерз до костей. Думаю: «Лучше поеду в Апатиты». Но меня в итоге уговорили. И не зря. В первый же год мы стали чемпионами БССР и выиграли Кубок. Через год стали вторыми и снова выиграли Кубок.

Обычно команде выделяли автобус «Турист» – лучшая машина в заводском автопарке. Но однажды дали ЛиАЗ. Едем на выезд. Ребята в карты играют, а я книгу читаю. Вдруг хлопок. Стрельнуло заднее колесо и пробило обшивку в салоне прямо у меня перед носом. Автобус тут же швыряет резко в сторону, и мы едва не заваливаемся на бок. Благо водитель опытный, справился. Вышли из автобуса и стали креститься. До моста то всего ничего оставалось. Могли и не доехать.

Болельщики команду обожали. Пока был холостяком, часто ходил на танцы. Там всегда объявляли: «Сегодня с нами футболисты «Торпедо». Эти слова встречали овациями. Народ подходил и разговаривал. Надо ли говорить, что и стадион заполнялся полностью. Это сейчас мы радуемся полутора тысячам, а тогда на футбол люди ходили семьями. Ну и играли здорово. Отдавались футболу. Были патриотами города и футбола. Сейчас для многих он превратился в работу, а надо помнить, что это игра.

Посещаемость жодинского «Торпедо» в 80-е

Подснежники и первый тренер Глеба-старшего

– Главным тренером «Торпедо» стал в 1977-м. Мне тогда было всего 33 и хотелось играть. Поэтому первое время был играющим. Года четыре совмещал. У нас хоть и был коллектив физкультуры, но играли мастера. А в теперешних командах мастеров играют подмастерья. Если у нас был защитник, то это Защитник. А сейчас…

Поначалу мне было очень трудно командовать теми, с кем недавно играл. Надо было переламывать психологию. А первый тренер Александра Глеба – Володя Синякевич – иногда позволял себе панибратские отношения на виду у всех. Не подчинялся требованиям. Я сперва закрывал на это глаза, но после того, как он чуть ли не послал меня при всех, не выдержал и отчислил. И потом ввел правило, что мои требования должны выполняться.

В команде все было устроено так, что футболисты и тренеры числились на БелАЗе. Имели ставки и разряды, но «работали» на производстве лишь месяц в году. Обычно сразу после сезона. Нас за это называли подснежниками – вроде есть люди, но не видны. Я 15 лет числился электромонтером 6-го разряда в сварочном цеху, но ни разу ничего не варил. В дни отработки просто шатался по заводу. Все мои умения в этой области ограничиваются способностью закрутить лампочку. Из команды только Олег Лис работал – сильнейший токарь. Прежде чем попасть в футбол, он окончил ФЗУ и трудился на заводе. Олег очень хорошо разбирался в своей области. Работяги его ждали, и рады были с ним пообщаться.

«Торпедо» с Кубком БССР

У руководства завода футболисты были на хорошем счету. Нам давали жилье, пробивали детские сады, поднимали разряд, чтобы зарплата была выше. Например, когда я только пришел, получал 70 рублей. Пожаловался, что мало. Я не был рвачом, но реально было очень мало. Тогда самая высокая зарплата на заводе была 135 рублей. Поговорил с руководителями и меня перевели в другой цех, накинули разряд и я стал получать 110. А потом сделали электромонтером – выходило уже 160. За такие деньги можно было безбедно существовать.

Петр Михеев и ночные звонки мамы Михаила Хлуса

– Долгое время в Жодино не было собственной футбольной школы. Команда собиралась из талантливых парней с улицы или приглашались минчане и борисовчане. В конце 70-х в городе открылась белазовская ДЮСШ. Одним из первых тренеров стал Петр Иванович Михеев. В свое время его Олег Волох выудил на заводе, где он трудился токарем. Именно Михееву Жодино обязано появлением культовых для города футболистов. Каролик, Кубарев, Греньков, Кашевский – все эти ребята прошли через него.

Первой же ласточкой новой школы стал Михаил Хлус. В команду он пришел в 82-м. Миша был худеньким и физически слабеньким мальчиком, но с мячом работал здорово. Был хорош в отборе, прекрасно читал игру. Футбольное мышление было отличным. А как только начал тренироваться со взрослыми, то и мощь пришла.

Как и все молодые ребята, Миша любил проводить время с девочками. После игр его мама ночью звонила мне и искала сына. А Миша или на дискотеке, или на лавочке с подружками. Он не пил, а просто общался. Я успокаивал ее, говорил, чтобы не волновалась. Потом с ним беседы проводил. Миша отвечал, что больше не будет, но после следующей игры все повторялось :). А мама у Хлуса хорошая, добрая. По сей день за него переживает. Хотя Михаил Евгеньевич уже руководитель.

Михаил Хлус справа

Вспомнил интересный момент. Играл у нас в команде вратарь Андрей Креймер. До футбола работал электриком на фабрике «Свитанок». Мне его посоветовали. Сказали, что гибкий парень с хорошей реакцией. В общем, до 40 лет у нас поиграл. Так вот в одном из матчей на Кубок БССР его удалили, и в ворота пришлось становиться Хлусу. Миша справился и даже послематчевый пенальти потащил. Его потом еще долго подкалывали.

Свинцовый пояс Геворкяна и армия Кубарева

– Володя Геворкян пришел в «Торпедо» в 1980-м. Он уже тогда был слегка сумасшедшим :). Дикий фанат футбола. Я таких не встречал. Он кроссы бегал со свинцовым поясом на себе! Хотел усилить силовой компонент и повысить аэробные возможности. Южане обычно от природы быстрые и взрывные, а он почему-то нет. Вот и старался повысить скорость старта, чтобы быстро срываться с места. Но это природное качество, которое невозможно улучшить. Вот и у Геворкяна не получилось. Но он брал самоотдачей. Выкладывался на поле так, что иногда после игр моча с кровью шла – такие страшные перегрузки организма.

Еще один трофей «Торпедо». Слева Владимир Геворкян

Сейчас его не любят игроки и считают сумасшедшим. Знаешь почему? Не хотят работать! Да, Геворкян требовательный тренер со своими заморочками. Знаешь, кажется, что кроме футбольных знаний ему немного не хватает знаний в физиологии. Человеческий организм это не токарный станок, который выдает без устали три тысячи оборотов в минуту. Да и то станок в итоге «устает». Каждый человек имеет свои биоритмы и индивидуальные особенности. Это надо учитывать, проводить исследования и работать индивидуально, а не сбивать все в кучу. Вот и получилось, что перед памятной игрой с «Крумкачамі» (имеет в виду матч против «Днепра» за выход в высшую лигу – Tribuna.com) Геворкян нагрузил ребят и переборщил. Я же считаю, что лучше недогрузить. Недостаток физики ребята могут компенсировать эмоциями и самоотдачей. Но если перегруз, уже ничего не поможет.

Кубарев уже в детской школе отличался футбольным интеллектом. Настоящий диспетчер и организатор. Тонко чувствовал момент, когда надо быструю атаку провести, а когда, наоборот, мяч придержать. Таких полузащитников в наше время нет. Олег мог остаться без футбола. Когда у футболистов маячила армия, я делал так, чтобы они служили в лидском «Обувщике». У меня были хорошие отношение с тамошним главным Володей Гришановичем. А у него в свою очередь были связи со смоленской ракетной дивизией. Так, например, я Марата Белезяко вытащил. Он попал в Мурманск и писал мне письма: «Сергеич, я кроме белых медведей ничего не вижу. Помогите!» Сперва перевели его в Ленинградский округ, потом в Смоленск, а оттуда – в Лиду.

А вот Кубареву и Вадиму Бразовскому не повезло. Гришанович тогда серьезно заболел и отошел от дел. Пришлось ребятам идти в армию по-настоящему. Олег на три года попал в Мурманск, а Вадим – в Туркменистан. Я очень боялся, что Кубарев после службы не вернется на свой уровень. Но он справился. Брат ему высылал мячи, чтобы он там играл и тренировался. Олег собрал компанию единомышленников и забивал пульки. Это помогло – сохранился тонус.

Алекандр Позняк на тренерской скамейке 

Кубарев очень требовательный тренер. Щепетильный и дотошный. Особенно по части тактики. Когда Олег уходил из команды в 2009-м, директор завода Петр Пархомчик очень не хотел его отпускать: «Не уходи. Назад дороги не будет. Не вернешься». Но Олег все равно ушел. И сейчас вернулся. Видимо, договорились.

Строительство ФОК и форма за 3000 долларов

– К концу 80-х у команды начались проблемы. Тогдашний директор завода Дмитрий Сырокваш под давлением со стороны решил, что футболистам надо работать не месяц в году, а постоянно. Снял все привилегии и направил на производство. Нас прикрепили строить жодинский ФОК. Рыли ямы, подавали кирпичи, выносили мусор. Мне было 45, но я копал наравне со всеми. Поэтому игроки меня уважали. Работали до трех часов дня, а потом шли на тренировку. На занятиях старался учитывать, что мы уже отпахали смену и силовую нагрузку не давал. Но результаты шли вниз.

В это время по Союзу прокатилась волна создания хозрасчетных клубов. И мы вслед за «Днепром» решили что-то предпринять в Жодино. Руководитель областного спорткомитета пообщался с Сыроквашем и договорился о создании спортивного клуба. Учредителями стали БелАЗ и горисполком. Мы перестали считаться подснежниками и стали легальными футболистами. Только вот дали нам всего 14 ставок спортсменов-инструкторов. Как можно было команду собрать? Одних игроков надо было 18 человек.

К развалу СССР мы оказались совершенно не готовы. Не было должного штата, условий подготовки. На равных противостоять командам, игравшим в чемпионате Союза, мы не могли. Поэтому и есть в нашей истории 0:8 от минского «Динамо». Это был шок для меня. Я в жизни никогда не проигрывал с таким счетом! Нам впервые пришлось играть на легендарном стадионе «Динамо». Атмосфера прилично прибила, и парни перегорели.

Мы, кстати, тогда у «Динамо» экипировку купили. Сами шились на «Свитанке», а у минчан от продажи Сергея Алейникова остались комплекты формы от «Симод». Я хорошо ладил с администратором «бело-голубых» Леонидом Василевским, и мы договорились о продаже. За форму и бутсы заплатили 3 тысячи долларов. Помог случай. Главбухом БелАЗа работала хорошая знакомая. И когда директор завода уехал в командировку, она нашла меня: «Есть возможность оказать вам помощь». Ну, и мы воспользовались моментом. Лет пять в «Симоде» играли.

В первом чемпионате заняли 13-е место, а во втором шли на последнем месте. После первого круга я ушел в отставку, но команда все равно вылетела. Я же стал директором клуба. Поначалу финансирование было хорошим, но с ухудшением дел на заводе ухудшалось и наше благосостояние. Город же практически ничего не давал. Я пытался искать дополнительные источники выживания. Привлекал мелких спонсоров, но их было немного. А потом появился Яков Шапиро.

Яков Шапиро и деньги

– Вообще, Яков Михалыч сам пришел. Поехал я как-то в федерацию забирать семена для газона на «Торпедо». Зашел поговорить с Юрой Савицким. Общаемся в его кабинете, как вдруг входит мужчина в потертых джинсах и простом пиджаке. Мы говорим, а он ходит по кабинету, поглядывает на нас и молчит. Мы с ним не были знакомы, но про Шапиро все тогда знали одно – в его командах всегда есть деньги. И в тот период он искал место, где бы приземлиться вместе со своим партнером Михаилом Мироненковым.

Не успел я из федерации приехать домой, как мне позвонил Яков Михайлович и рассказал о своих планах: «Мы тут такое создадим! Стадион и базу построим, в Европе будем играть, игроков приведем. Никаких проблем не будет». Я долго думал над его предложением. Несколько ночей не спал, взвешивал. Пошел в исполком, пересказал все, что Шапиро сказал. Руководителей идея заинтересовала, и они договорились с ним, что 51 процент акций клуба теперь принадлежит Мироненкову.

Поначалу все было хорошо. Команду Яков Михайлович собрал неплохую. Играли хорошо, финансирование было двустороннее. Основная часть средств шла от Мироненкова, а город выделял оговоренную сумму. Мироненков? Общались постоянно, но он очень скрытный товарищ. Не любил о себе рассказывать.

Постепенно начались сложности. Мироненков и Шапиро решили заняться стадионом. Захотели взять его в аренду, реконструировать и передать заводу. Но в процессе согласования возникли сложности. О чем-то не договорились с тогдашним директором завода Мариевым. После этого с их стороны было много недовольства. Говорили, что никто не помогает. Они даже искали причины, чтобы уехать. Слышал, была договоренность, что появятся в Мозыре. Но тамошнее руководство не пошло на такой же шаг, как жодинское

Потом у Шапиро случился сердечный приступ, и он умер. Мироненков еще по инерции немного порулил, а затем уехал в Москву. И мы зажили без денег. В чужой проект никто не хотел вкладываться. По документам клуб принадлежал россиянину. Вскоре Мариеву дали Героя страны, и он уступил место директора завода Петру Пархомчику – безумному фанату футбола. Он занялся клубом и все вернул.

Но при всех околичностях Яков Михайлович был сильнейший менеджер. Он не сорил деньгами при покупке игроков. Брал точечно и в десятку. Родионова, к примеру, почти бесплатно притащил из Витебска, Шитова – из «Динамо». Вот что значит частник, который не будет делать невыгодные для себя вещи. Шапиро брал сильных игроков и устанавливал хорошие зарплаты, а также предлагал всяческие бонусы. После сезона отправлял футболистов отдыхать, например. Но в ответ требовал. Дисциплина была жесткая. Расхлябанности не допускал.

 

Казино и по пивку

– После Шапиро у нас было много хороших тренеров. Владимир Журавель – интеллигент, каких поискать. Отличным был игроком и отличным тренером. Хорошие человеческие качества и у Игоря Криушенко. Старается не обижать людей. Сергей Гуренко? А вот этот импульсивный. После побед мог зайти в раздевалку: «Ну что, ребята, по пивку?» Шли в кафе неподалеку от стадиона и общались там. Правда, были в его период работы и залеты. Наши болельщики ловили некоторых игроков в казино.

44 года и кайф

– Я 44 года работаю в «Торпедо». И работа не превратилась в рутину. Сейчас я занимаюсь вопросами лицензирования. Слежу за тем, чтобы соблюдались все критерии допуска команды к соревнованиям, составляю необходимые документы и веду диалоги с департаментом лицензирования. Кайфую!

Пока Михаил Хлус меня на пенсию не отправляет. Еще годик поработаю, а потом буду думать: уходить или оставаться. 

Фото: пресс-служба «Торпедо-БелАЗ».

Другие посты блога

Все посты