«Почистили картошечки и прилегли на раздаточную ленту». Как Букаткин с Риосом встречали Новый год в армии

Порция веселых историй к празднику.

Новый год – семейный праздник. Многие белорусы стремятся провести его с родными и близкими. Никита Букаткин не исключение. В детстве полузащитник встречал Новый год дома с родителями и старшей сестрой, сейчас с женой и маленьким сыном. Однако в 2006-м судьба забросила футболиста «Шахтера» в армию, и новогоднюю ночь Букаткин провел сначала в казарме, а потом еще и в наряде по столовой.

– В детстве очень ждал 31 декабря. Примерно за неделю начинал клянчить у родителей подарки. Мне говорили: «Жди. На Новый год получишь», но я продолжал ныть. Мама иногда уступала и дарила раньше. Но в основном раньше получал конфеты, которые до 31 декабря не доживали. Приходилось тайком с елки кушать :).

Бывали случаи, находил место в квартире, где родители прятали наши с сестрой подарки (все же так делали?), рассматривал их, изучал, а когда потом «находил» их под елкой, разыгрывал удивление и радость.

– Что тебе дарили?

– Особо не помню. Да я и не часто просил что-то конкретное. Просто ждал подарка. Для меня важен был сам факт. Хомячка как-то подарили. Мне тогда еще совсем мало лет было. Потом родители рассказывали, что я с ним игрался и случайно переехал грузовиком. Было очень жалко зверюшку.

Еще майку футбольную дарили. Не помню, чья фамилия была написана на спине. Просто запомнилась майка, потому что была вторая такая в жизни. Первую купил сам после чемпионата мира во Франции. Чью? Майкла Оуэна. Я был под большущим впечатлением от его гола аргентинцам. Покупал на Ждановичах. Тогда это был второй центр торговли в Минске после «Динамо». А, может, и первый. За вещами и продуктами все ездили туда.

На Жданиках работала мама. Продавала детскую одежду – костюмы, куртки, штаны и так далее. Я часто приезжал к ней и помогал: ставил палатку, раскладывал товар, отвозил на склад коробки. Когда она убегала в туалет, оставался за старшего и вел торговлю. Говорил, что почем, предлагал мерить, а однажды даже продал какую-то вещицу.

Мне было в кайф. До рынка добирался самостоятельно. В Курасовщине садился на маршрутку и ехал через весь город. Потом шел через строительный рынок, через Поле чудес. Смотрел на все большими глазами. В общем, неплохо проводил время и помогал маме сэкономить немного денег. Обычно ей приходилось платить специальным ребятам, которые тягают тележки, а так возил я.

С майкой, кстати, интересная история случилась. Выбрал белого цвета, хотя и продавец, и мама уговаривали взять красного. Но я уперся. Приехал на район и пошел в соседний двор, где пацаны тарзанку повесили. Решил покататься, но не удержался и свалился на землю. Белая и чистая майка превратилась в серую и грязную. Дома получил от мамы мощный нагоняй. Майка отстиралась, но такой белой уже не была.

– Как твоя семья готовилась к Новому году?

– С утра 31 декабря мама кашеварила на кухне, а папа бродил по рынку в поисках продуктов, которые забыли или не успели купить, чистил картошку или что-то нарезал. Я старался не мешать идиллии и проводил время у телевизора: смотрел мультики или сказки. Если позволяла погода, выходил во двор, где всегда кто-то был.

К обеду почти все было готово: на балконе застывал холодец, курица ставилась в духовку, а картошка – на огонь. Я же шел спать, потому что всегда любил спать днем. Даже сейчас, если есть возможность, стараюсь выкроить часок, чтобы поспать. Где-то часов в семь накрывали на стол, а в 10 начинали праздновать.

– Гостей много было?

– Всегда отмечали только семьей. Иногда приезжали родственники или поднимались соседи. Сидели за столом до часу ночи, а потом выходили на улицу, где к нам подключались друзья. Взрывали петарды и фейерверки, шли на елку, которая была возле кинотеатра «Электрон», катались с горки, лепили снеговиков и так далее.

– Петарды сам покупал?

– Да, ездил на Комаровку к дядечкам. Деньги копил чуть ли не с сентября. Откладывал с тех, что давали на булочки, чтобы купить не 5 штучек, а побольше. Перед поездкой долго выяснял у старших ребят со двора, где, что и сколько стоит. На рынок ехал подготовленным, но все равно боялся. Когда подошел к Комаровке, увидел, что возле одного мужичка собралось много пацанов. Они поговорили немного, и отошли за елочку. Понял, что это моя бригада, и пристроился.

По дороге домой проверял качество, бросая петарды под ноги. Я был аккуратен. Поджигал и сразу бросал. Долго в руках не держал. Самое обидное было, когда петарда не взрывалась, а ты боишься подойти посмотреть, что с ней.

– Самая крутая петарда, которую покупал?

– Я любил «Стрекозу». Вроде так называлась. Втыкаешь в землю, поджигаешь, она взлетает, делает пару пируэтов и разрывается разноцветными огнями.

– Мама знала, на что ты копил деньги?

– Первое время нет, но потом нашла коробочку. Возмущалась и ругалась. Спрашивала, зачем столько. А как ей объяснить, что из пачки взрывается каждая вторая и нужен запас :)?!

– Главная новогодняя традиция твоей семьи?

– С самого детства под бой часов вставал из-за стола и шел к входной двери. С последним ударом открывал ее, выпускал старый год и впускал новый. И так я делаю до сих пор везде, где отмечаю. Катя и ее родители не понимают и иногда посмеиваются, но это традиция.

Никита Букаткин со старшей сестрой

***

– 2007-й ты встречал в армии. Как ты там оказался?

– Летом 2006 года мне и Лешке Риосу пришла повестка. Сразу рванули к тренеру дубля «Шахтера» Игорю Горелову. Он успокоил и сказал, что поможет. Не знаю, что он делал, подключал ли Юрия Вергейчика или еще кого-то, но нам организовали службу в железнодорожных войсках в Слуцке. Сказали, что будет все очень просто: будем числиться в армии, а на самом деле – тренироваться и играть за «Шахтер». Нельзя было только выезжать за пределы страны и светиться в форме.

Никита Букаткин в 2006 году

В один из дней нам сказали к 6 утра приехать на солигорский автовокзал. Оттуда нас должны были везти в часть. Приехали, а там куча людей. Причем видно, что пацаны реально в армию уходят. Мамы плачут, папы и старшие братья напутствуют в духе «служи, как я служил», а приятели со стаканами: «Давай, на дорожку бахнем». Ну а мы с небольшими рюкзачкам – нас пообещали забрать из части на следующий день.

Почти три часа мы ехали в Минск в распределительный пункт. Попали в какой-то бункер и просидели там еще часа три, пока офицеры не назвали наши железнодорожные войска, после чего еще пару часов ехали в Слуцк. В часть попали к ужину. Поели – и спать.

А утром началась веселуха. Сперва отправили стричься налысо. Отнекивались, как могли, но никто не спрашивал. После чего в казарме огорошили: «Идите получайте форму и сапоги». Мы в непонятках: «Какие сапоги? Мы уезжаем сейчас!» Тогда нас начали спускать с небес на землю: «Ребята, забудьте о футболе! Вы теперь с нами». Даже телефоны хотели забрать, но каким-то чудом отстояли. В итоге все утряслось. Оказалось, нужного человека просто не предупредили. Когда страсти утихли, нас вернули в клуб.

Думали, что больше не вернемся, но через пару месяцев в части сменилось начальство. Новый главный хотел, чтобы мы служили, как все. Кое-как удалось вопрос уладить, но нам поставили условие: пару дней в неделю проводим в части. А после сезона огорошили: «На весь отпуск отправляетесь в часть». И мы с конца ноября по февраль служили по-настоящему.

– Что было самым сложным в первое время?

– Перед присягой строем ходили четыре дня. Я себе чудовищные мозоли натер. Ходить не мог. Тогда отец посоветовал не заматывать портянки, а по-особому класть ее в сапог. Стало полегче. Как Лешка справлялся, не знаю. Некоторые старшие надевали носки, но это чревато при проверке.

А воротнички подшивать научился быстро, хотя бывало, когда старшим не нравилось и приходилось перешивать. Пальцы были исколоты. Психовал, но справился. Потом спокойненько садился после ужина на табуреточку перед телевизором и шил. Немного спасало наше слегка привилегированное положение. Начальнику части мы привозили мячи, а ребятам – хорошие сигареты. Нам разрешали пользоваться телефонами. Да и старики относились не так жестко. Все понимали, что мы тут не для службы. Хотя поначалу даже пацаны с нашего призыва посматривали косо. Их гоняют на плацу, по казарме, а мы спокойно все делаем.

– Можно было врагов себе нажить.

– Меня бы тоже такое напрягало :). Думал, будут проблемы, но все сложилось хорошо.

– Дедовщина была?

– Минимальная. Масло дедушке отдавал. Но вообще видел, и как ребят заводили в каптерку и «учили» жизни, и как «сушили крокодила» (солдат ложится руками и ногами на дужки кровати – Tribuna.com), и как месили подушками. Видел и танцы на стульях, когда кому-то приходило письмо.

– В наряды ходил?

– Как и все. Правда, после случая с «тумбочкой» на серьезные задания нас с Лешей не отправляли. Я не особо понимал, что надо делать и говорить, когда кто-то заходит, а ты стоишь на «тумбочке». Ну и выдал что-то несуразное. Поднялась буча. Сперва получил я, потом тот, кто меня поставил, а в довесок еще и сержанту прилетело.

В основном нас отправляли работать в отдаленные уголки части. Помню, какую-то кирпичную стену разбирали. Именно разбирали, а не ломали. Аккуратно отбивали по кирпичику и складывали в машину прапорщика. Он из тех кирпичей что-то делал у себя на даче. По несколько часов в день стояли и стучали молоточками. В котельной еще были. Обычно работа заключалась в том, чтобы наколоть дров, чтобы затем потихонечку подбрасывать их в печь. Но иногда попадалась смена хорошего начальника котельной. Он приносил нам чай, пирожки, открывал каморку и говорил: «Отдыхайте, ребята».

Еще был в наряде по охране территории. Доверили охранять склад с оружием. На объекте работало по три человека. Один ходит на улице и каждые полчаса отзванивается в штаб (назовем это так), что все в порядке. Второй отмечает звонки в журнале, а третий в это время спит. Через два часа роли меняются. Тот, кто спал, идет на улицу, кто ходил, – на телефон, а телефонный – спать. И так по кругу. Иногда, когда хорошая бригада, договаривались не звонить. Проверяющий сам каждые полчаса ставил отметку, что все в порядке. Тогда я искал местечко на территории, чтобы прикорнуть. Но все равно шугался каждого шороха.

Самый любимый наряд – по столовой. Даже периодически просился туда. Целый день вне роты. Уходишь в 3 ночи, а возвращаешься к полуночи. В основном попадали с Лешей или на мойку, или на чистку продуктов. Пока были молодыми, было сложно. Отношение старослужащих было не очень приятное. К примеру, на мойке некоторые солдаты поднос подавали хорошо, а некоторые (в основном послужившие) просто швыряли так, что вся гречка из тарелок на мне оказывалась. Кроме того, старики не особо помогали в работе. Приходилось пахать за двоих.

Основное время проводили за чисткой картошки и других овощей. Начистишь гору картофана, придет старший, посмотрит на кожуру: «Слишком толстая – чисти заново». И строгаешь уже почищенную картошку еще раз. Однажды почистили с Лешей огромное количество лука. Утром на руки страшно было смотреть: желто-черные, вонючие. Ужас :).

Но вообще в столовой круто. На дворе декабрь, холодно, а ты в тепле. Прибегал ночью, расставлял лавки, готовил поварам продукты на завтрак и ложился спать на раздаточной ленте. Шапку под голову, бушлатиком прикрылся – тепло, хорошо. Просыпался от легкого тычка повара в бок: «Вставай, народ пошел». И начиналась работа. Сам ешь только после того, как поедят все. После чего мыл посуду и брался за продукты к обеду. И так далее.

– Самое дурацкое задание, которое довелось выполнять?

– Нас как-то в дикий мороз оправили ломать асфальт неподалеку от части. Оказывается, летом там что-то копали и забыли положить трубу! А тут проверка. Надо было раскопать землю и засунуть туда эту трубу! Понимаешь абсурдность ситуации? Приехали на место, взяли ломики и давай стучать по асфальту. Но это было без шансов: мороз лютый. Постучали несколько часов, приехал начальник, посмотрел на все это, плюнул и сказал: «Сворачивайтесь».

– Стрелял из автомата?

– Два раза. Перед присягой пару раз куда-то в лес и еще раз на очень непонятных стрельбах. Подняли рано утром и отправили на дизеле в Старые Дороги. Потом 7 километров топали по лесу до полигона. На месте вручили автомат и семь пулек: «Иди стреляй». Лег, сделал «тра-та-та» (не знаю, попал куда-то или нет), встал, собрал гильзы и отчитался. Даже вкуса стрельбы не ощутил. И таким же маршрутом вернулись в часть. День убили, и для чего все это было, не очень понятно.

– Как встречали 2007-й год?

– Да особо никак. За неделю до праздника слегка украсили казарму: повесили гирлянду, пару шариков. Все было минимально. Потом скинулись на сладкий стол. Купили пирожные, тортик, печенье, колу и так далее. Помню, было два вида апельсинов. Поменьше – для всех, покрупнее – для сержантов. Крупные были «заряжены» нужными напитками. Ребята заранее шприцами добавили в каждый апельсин водку.

Часиков в 9 вечера составили тумбочки и разложили угощения. Зашел ротный, произнес тост и дал немного времени отметить. В 11 все отправились спать, а старшие ребята пошли в каптерку отмечать более основательно. В три часа ночи с Лешей поднялись в наряд по столовой. Я уже не помню, как так вышло, что была наша очередь, но мы не сильно переживали. Пришли в столовую: почистили картошечки, капусточки и прилегли спать на раздаточную ленту.

В 6 утра я лежал в тепле под бушлатиком и даже не думал о том, что сегодня Новый год. Можно сказать, я был счастлив. Когда разбудили, принялся за работу. И даже мыслей не было, что сегодня 1 января. В казарму вернулся ночью. О празднике там уже почти ничего не напоминало.

– Неужели совсем не было алкоголя?

– Нет. Кроме тех апельсинов ничего не было.

С началом нового сезона в армии появлялись лишь наездами, а в декабре перед увольнением пробыли дня три.

– Вел себя, как дед?

– Видел, как ребята увольнялись: расшивали и украшали кители, а духи пели им дембельские песни. Думал, тоже так будем, но на деле проснулись в 6 утра, позавтракали и рванули на первый дизель до Солигорска.

***

– Как ты отмечаешь Новый год сейчас?

– Я сейчас не очень люблю Новый год. Не нравится вся эта суматоха в магазинах. Все носятся за продуктами. А еще и реклама по ТВ: «Купи три банки майонеза по цене двух». И наш народ несется покупать майонез для салатов. Такое чувство, что год не едят этот салат. Терпят, чтобы потом на 31-е сделать.

Стараюсь избегать шумных компаний. Встречаем Новый год дома в семейном кругу. Для меня это семейный праздник. Катя придерживается таких же взглядов. Сейчас потихонечку доносим эти мысли до сына. В этом году впервые пошли с ним на детскую елку. Понравилось и ему, и мне. Повеселились хорошо. Скоро будем писать письма Деду Морозу :).

Фото:dynamo-brest.by, из личного архива Никиты Букаткина.