Tribuna/Футбол/Блоги/На вулiцы маёй/«Если начинали ругаться матом, местные прятались по углам». Как белорус уехал в Китай и сыграл там с «Миланом» и «Лацио»

«Если начинали ругаться матом, местные прятались по углам». Как белорус уехал в Китай и сыграл там с «Миланом» и «Лацио»

Большое интервью Дмитрия Борозны.

21 сентября 2018, 13:24
5
«Если начинали ругаться матом, местные прятались по углам». Как белорус уехал в Китай и сыграл там с «Миланом» и «Лацио»

Вы вряд ли слышали про такого игрока, но биография у него крутая.

В начале 90-х основные легионерские маршруты белорусских футболистов ограничивались Россией и Украиной. Любимый теперь Казахстан даже не рассматривался всерьез. В Европе играло всего несколько человек. Но в 1996-м случилось совсем уж что-то необычное. 23-летний защитник «Торпедо-Кадино» Дмитрий Борозна уехал играть из Могилева в Китай и стал первым белорусским футболистом в истории китайского чемпионата.

За представителя элитного дивизиона «Яньбянь» из города Яньцзи уроженец Осиповичей выступал год и помог клубу выполнить задачу – удержаться в лиге. После поиграл в чемпионате России и родных Осиповичах, где и закончил из-за хронических травм в 28 лет. Сейчас Борозна живет и работает в Москве. О сфере нынешней деятельности не рассказывает, зато часами готов говорить о футболе. В интервью Андрею Масловскому Дмитрий вспомнил, как путч 1991 года застал его в Нагорном Карабахе, о странных звонках журналистов и китайском колорите.

– Вы родились и выросли в Осиповичах. Расскажите о своем детстве.

– Мы жили в центре города рядом с исполкомом. Неподалеку был яблоневый сад, в который мы лазили за яблоками и строили шалаши на деревьях. Наш двор был спортивным: летом гоняли мяч с утра до ночи, а зимой рубились в хоккей. Кроме спорта играли в «Казаки-разбойники», «Чижа» – это игра с ямкой и палкой, а также сбивали банки. У нас эту игру называли «Пекарь». Мальчишек во дворе было море. И мы всегда играли вместе. Неважно, восьмиклассник ты или пятиклассник. Если тянешь игру – ты в деле.

Главным событием дня был приезд мусорной машины. Каждый день ровно в восемь вечера она заруливала во двор. Все игры останавливались, народ бежал по квартирам за мусором, а потом мы продолжали.

До начала 80-х в городе профессионального футбола не было. Мальчишки играли во дворах, но не занимались в секциях – их попросту не было. Больше был развит баскетбол. Я, как и многие, им занимался. Не хочу набивать себе цену, но тренеры были мной довольны. Я был рослым парнем совершенно нефутбольного склада, но больше все же любил футбол. Поэтому когда пришло время, записался в секцию.

А изменил все Василий Васильевич Цинкевич. В 1982-м он пришел работать председателем спорткомитета и организовал в Осиповичах ДЮСШ. И мы с друзьями стали первым набором. Мне было лет 10. Цинкевич организовал нам двухразовые тренировки. Весной и летом собирались на стадионе «Олимпиец», зимой и осенью – в спортзале. Утреннее занятие шло с 6 до 8. Потом бежали в школу, а вечером – к 19 часам – на вторую тренировку. И такой график никого не пугал. Посещаемость была стопроцентная.

Цинкевич был для нас не только тренером и учителем, но и вторым отцом. Он приучил нас к правилам гигиены, воспитывал. Василич всегда говорил: «Футболистами вы можете не стать, но людьми должны остаться». Я считаю, что он дал всем путевку в жизнь.

– К каким правилам гигиены приучал?

– К самым элементарным. Как дети занимаются? Тренируются и потом потными идут домой. Он, когда первый раз увидел это, сказал: «Кто завтра придет без мыла, полотенца и шлепанцев, не допускается к тренировке». После занятий всех «загонял» в душ.

Он всегда интересовался школьной успеваемостью. В СССР это было очень важно. Если ты плохо учился, тебя могли не допустить к соревнованиям. Родительские собрания проводил. Каждый месяц собирал родителей и рассказывал о наших успехах.

Несмотря на приличную занятость, мы продолжали играть в футбол во дворах. Особенно летом, когда тренировок не было. Когда ездил в деревню к бабушке, всегда брал с собой мяч. В свободную минуту выходил на луг и отрабатывал длинные передачи. Выбирал какую-нибудь березу и пытался в нее попасть. Я фанател от игры и буквально спал с мячом.

– Василий Цинкевич – отец арбитра Сергея Цинкевича?

– Да. Мы с Серегой дружим с детства. Он хоть и младше на несколько лет, но занимался с нами. Был сыном полка. На игры ездил и даже выходил на 15-20 минут. Регион обязан Василичу. Он и его старший брат, который развивал байдарку, поднимали спорт. По сути, никому, кроме них, это было не нужно. При нем чемпионат района стали проводить. Когда нам было по 15, мы выиграли этот турнир! Мужиков повалили! А это какой-никакой, но уровень.

Второй человек, которому я обязан в футболе, – тренер могилевского спортинтерната Евгений Залесский.

– Что он такого сделал?

– Фактически оставил меня в игре. В Могилев я уехал в 1989-м. Тренировался, развивался, но мышечная масса за скелетом не поспевала. Из-за этого многое не получалось. Я собирался бросать все и уезжать обратно в Осиповичи. И когда мне окончательно стало все равно, я ему об этом сказал. Он ответил: «Ты сегодня в кедах. Иди сыграй матч, а потом делай, что хочешь». Я вышел и поймал кураж. Играл в свое удовольствие и почувствовал кайф. Раскрепостился, видел поле, получалось все. В общем, я не ушел. Понятно, что тренер бы меня и не отпустил. Он видел во мне потенциал. Но сделал так, что я освободился от оков. Может, как тактик он и не очень, но как психолог – просто супер. Мужик с большой буквы.

– Как получилось, что карьеру начали в Молдове, а не в Беларуси?

– Однажды интернатной командой поехали в Молдову на сборы. В одном матче обыграли команду тамошнего чемпионата республики. После ко мне подошел тренер «Зари» из города Бельцы и пригласил на просмотр. «Заря» тогда играла в западной зоне второй лиги чемпионата СССР вместе с нашими «Днепром», брестским «Динамо», «Химиком» и «КИМом». Так получилось, что просмотр проходил у нас в Беларуси – «Заря» приехала на сдвоенный выезд в Могилев и Витебск.

На одной из тренировок меня заметили тренеры «Днепра». Они же знали, что я могилевский. Подошли к тренеру: «А чего наш парень у вас делает?» А им в ответ: «А это уже не ваш, а наш». Я как услышал, так расцвел. Понравился, значит. Пока «Заря» играла с КИМом, я забрал документы из школы, собрал вещи, приехал в Бобруйск и подсел в командный автобус. Через девять часов был в Бельцах.

Я в «Заре» сыном полка был. Мне 17 лет, а большинству игроков за 30. Первую неделю всех на «вы» называл. На этот счет беседы со мной велись постоянно:

– Ты че? Дружище!

– А как иначе?! Мне 17, а вам 35. Вы дядьки для меня.

– Нет. Ты уже в команде. Прекращай.

В общем, атмосфера была классная. Меня все поддерживали. Конечно, если в игре косячил, прилетало. Мы же за бабки играли. Поэтому все было жестко. Матом проходились хорошо. Но они не только пихали, но и пахали. Постоянно оставались после тренировок и «отрабатывали» свои слабые места.

Помню, капитан ставил меня на 11 метров в одной штрафной, другого парня отправлял в другую штрафную, а сам уходил на фланг к центральной линии поля. Я давал сильный пас ему в ноги, он одним касанием подрабатывал себе на ход, кричал «11 метров!» или «Ближняя!» и точнехонько вырезал куда сказал. И передачи у него были плотные и жесткие.

В «Заре» по условиям все отлично было. Я, школьник, получал 500 рублей. Еще тысячу нам платили за победу. Помню, ветераны ходили: «Дайте возможность купить машину!» Деньги были, но самих машин не было.

Но надолго я в Бельцах не задержался. Начался августовский путч 91-го, и мне захотелось вернуться.

– Как путч проходил в Молдове?

– Не знаю. Я в то время был в Нагорном Карабахе! В августе мы как раз поехали туда в турне. Сидим в ресторане, смотрим телевизор, а там показывают, что Горбачев закрыт где-то в Форосе. Первая мысль: «Блин, как в Союз попасть обратно».

– В Карабахе были волнения?

– Нет. Гостиница в Гянджи стояла на центральной площади. Мы видели, как народ вышел на нее. К памятнику Ленина подъехал кран и под овации и крики ура вождя повалили и увезли. Все.

– Сезон доиграли?

– Нет. В сентябре в Молдове началась белиберда. Ну я и сказал: «Уезжаю». Тогда так можно было – контрактов ни у кого не было. Да и армия приближалась. Надо было что-то думать. Украинцы предложили ехать с ними.

Так я попал в «Подолье» из Хмельницкого. Провел несколько игр, но мне не понравился коллектив, и я уехал в «Рось» из Белой Церкви, где были молодые киевские ребята, которые не проходили в состав «Динамо». Между командами была тесная связь. Мы тренировались по киевским методикам: фартлеки, спирали, бег – 10 по 100, 10 по 200, 10 по 300, 10 по 400 и потом обратно к 10-ти. Тренировки длились по два часа. Не знаю, кому это надо было, но два сердца мы себе заработали.

Условия в Белой Церкви были отличные. Тренеры, медицинское обслуживание на уровне. Врачи за нами особенно следили. Молодость – это кураж, отдых, девочки. Это нормальные потребности. Врачи постоянно напоминали: «Ребята, секс до игр нежелателен, но смотрите сами». И у нас были истории, когда через два часа надо играть, а чувак в кровати с девушкой. Ну вот надо ему. Он так разгружался. И в клубе знали об этом.

– Как вы оказались в солигорском «Шахтере»?

– Василий Цинкевич предложил вернуться. После Украины я был в отличном физическом состоянии: готов был отменно, играл хорошо. Меня даже Сергей Боровский собирался вызывать в сборную Беларуси. Отзывы обо мне были хорошие. Мне рассказывали, что во время матча с минским «Динамо» Владимир Новицкий даже говорил: «Обратите внимание, молодой талантливый парень». В общем, все складывалось хорошо, и тут я получаю первую травму – летит мениск. Причем получаю нелепо, уже после тренировки, когда делал пистолетики. Я всегда после занятия приседал то на одной ноге, то на другой, чтобы укрепить ноги. И ломаюсь в тот момент, когда в клуб приходит вызов из сборной. В итоге сбор пропустил.

– Футбольный Солигорск в начале 90-х – это что такое?

– Город кипел игрой, люди ходили на стадион. Команда была несильная, но мы же «горняки». С нами было трудно играть дома – стояли стеной. Зато на выезде просто разваливались. Не понимал, что с нами происходило. Какой-то комплекс.

Как-то позвонил корреспондент газеты и стал задвигать какую-то ерунду про рейтинг. Мол, если хотите иметь оценки лучше, вы нас чуть-чуть подбодрите. Я открытым текстом его послал на три буквы. Вы охренели, говорю. Я играю в футбол и мне эта ваша газета нафиг не нужна. Никогда не читал отчеты и мнения экспертов. У меня были тренер и партнеры, чьим мнением я дорожил.

– В отношении «договорняков» столь же принципиальны?

– Я в Беларуси играл в таких командах, которые ничего не решали. И «договорняков» не было. По крайней мере, я был молодой и так думал. И до моих ушей ничего такого не доходило. В 90-е это было присуще российским клубам. У нас было попроще. Все решали судьи.

В общем, в «Шахтере» я стал расти, и мне захотелось перебраться в команду повыше уровнем. А для меня это та команда, которая выше в таблице. И могилевское «Торпедо» подошло.

– Серьезно?

– Понимаю, что по инфраструктуре были вопросы, но тренировал нас Сергей Ташуев, который сейчас в «Шахтере». Россиянин прививал тотальный контроль мяча. Мы должны были касаться мяча каждый шаг и всегда держать голову вверху. Вратарь никогда не выбивал от ворот, а разыгрывал с защитниками. В 94-м просто отвозили дома щекинское «Динамо-93». Сыграли 2:2, но действовали здорово. Мы с Пашей Шавровым на поле дружили. По жизни не особо общались, а во время игр постоянно переговаривались. Так после того матча Паша сказал: «Пацаны, я не знаю, чего вы буксуете, но нас так еще никто не возил».

Нам нравилось играть и тренироваться под руководством Ташуева. Кроссов практически не было. А если бежали, то не на время, а для того, чтобы просто протруситься и продышаться. Все упражнения с мячом. Даже челночный бег с мячом. И мы в следующем сезоне на ташуевской базе прошли в финал Кубка.

– Как развлекались?

– В карты играли в основном. Помню, во время одной партии Сережка Ясинский выдает: «Я не знал, что в 34 могу еще добавить». А ведь он и так считался гением паса. Я защитник и рассуждаю рационально. Идет матч, подсказываю ему: «Справа свободен! Можно перевести». А он забрасывает последнему защитнику за шиворот и выводит нападающего один в один! Он это видел, а я нет.

Алкоголь могли, но без фанатизма. Да и надо понимать, что заработков тогда хороших не было. Если где-то загудишь, можно всю зарплату за ночь спустить. В «Торпедо» я шел не из-за финансов. Я шел развиваться.

– Какие воспоминания остались о директоре клуба Михаиле Исааковиче Бассе?

– Нормальные. Хороший функционер, как сейчас модно говорить, хороший психолог. Он обеспечивал нас всем необходимым: мячами, полем и тренажерным залом. Пожалуй, только бассейна не хватало. Я был на просмотре в Словакии. Там бассейн каждый день. После двух- трехразовых тренировок восстанавливались очень быстро.

– Вы ведь могли и в Польшу уехать.

– Был вариант с «Керамикой» из Опочно. Клуб даже личный контракт со мной подписал, я зарплату получал 600 долларов. Для третьей лиги Польши это было хорошо. Премиальные за победу были 200 баксов. Понятно, что команда бомбила всех подряд и в том сезоне вышла во вторую лигу. Но, клубы не договорились.

– Зарплату пришлось вернуть?

– Не я же все испортил. Я хотел переходить, но клубы не договорились.

– С Бассом говорили на этот счет?

– Нет. Я в эти детские разговоры не встревал. Не решили вопрос, и я вернулся в «Торпедо».

– В Китай вы уехали из «Торпедо-Кадино», которое никогда не было в лидерах белорусского футбола. Как это получилось?

– В ту пору китайцы активно искали новые веяния для своего футбола. Тогда они молились на английский футбол. И играли так же – проход по флангу и подача. Очень примитивно.

Вскоре после моего возвращения из Польши ко мне приехал знакомый агент (мы когда-то играли вместе) и рассказал, что есть вариант в Китае, что он может меня свести с китайскими агентами. Я согласился. Тем более брали вроде как без просмотра. Правда, чтобы туда попасть, надо было сдать тесты – пробежать тест Купера и челночный бег. Если не вкладываешься в норматив – не берут. И такие строгие правила применялись ко всем. Даже к местным. Только требования к ним были чуть ниже. И все было серьезно. Людей реально браковали из-за этого. Компартия же, понимаешь. Я позже узнал, что левый защитник нашей команды провалил эти тесты перед сезоном. И ему запретили играть в чемпионате. Пришлось ждать пару месяцев и сдавать повторно. Самое интересное, что за сборную в этот период он играл без проблем.

Я тесты сдавал в Москве вместе с россиянами Яриком и Володей. Фамилий не помню, к сожалению. Сдали и уехали. Помню, что я даже ничего в «Торпедо» не сказал.

– Как так? А контракт?

– У нас был трудовой договор. Никаких особых обязательств. Я когда за трудовой вернулся, увидел, что Басс меня уволил за прогулы.

– Русскоязычная Википедия утверждает, что вы выступали за команду «Сядай» из минорных лиг. Англоязычная – что это была «Яньбянь» из города Яньцзи, выступавшая в элитном дивизионе.

– Я играл за «Яньбянь». Это точно. Река Янцзы рядом была, Харбин. Мы на машине туда ездили – красивые места.

– Что читали о Китае перед поездкой?

– Ничего. Я ехал, как в Казахстан или Узбекистан. Но когда приехал, понял, что прогресс идет, и за Китаем будущее. Дома строились нереально быстро. Люди просто пахали. Зарплата у строителей была 50 долларов и считалась очень приличной. Мы же зарабатывали намного больше. Зарплата была 2000 долларов, премиальные за ничью 400, за победу – 3000 долларов. Команду спонсировал «Хендай». Так концерн мотивировал игроков.

– Какие были первые впечатления?

– Отвечу по-нашему: все зіхаціць. Правда, особо разглядеть не удалось. В аэропорту Пекина нас встретил менеджер клуба и повез в гостиницу. А там у команды предматчевая установка. Мы только зашли, а тренер на меня: «Опорника сыграешь?» Сыграю, отвечаю, а сам думаю, может, двусторонка какая. Оказалось, что завтра игра с «Лацио». Я ехал в Китай и думал, что в Казахстан какой-то, а тут «Лацио»! Только потом узнал, что итальянцы уже тогда устраивали коммерческие турне по Азии.

Ну и вышел против «Лацио». Проиграли 0:2, но игра была замечательная, интересная. После хотел поменяться формой – не позволили. Правда, через пару дней, после матча с «Миланом», пошел на конфликт и поменялся с капитаном Филиппо Галли. Футболку подарил первому тренеру Василию Цинкевичу.

– Что с вами за неповиновение сделали китайцы?

– Ничего. Начали говорить, что я не мог так делать. Но все объяснил. Во-первых, в Европе так принято. А во-вторых, мне предложили поменяться, а не я. А в таком случае отказывать нельзя. В общем, мне сделали новый комплект и все.

Обидно, что не удалось раздобыть записи тех матчей. Я очень просил, но не смогли достать. Хотя прямая трансляция велась на весь Китай. Осталась только местная газета с фотографией. Вот я выпрыгиваю.

Чаще всего я бывал в Пекине. Просто потому, что там у нас были самолетные пересадки. Сперва из своей провинции летели до столицы, а потом отправлялись в нужный город. Система была интересной, но выматывающей. Причем из-за расстояний и разницы в климате вылетать приходилось почти сразу после домашних матчей. Это делалось для того, чтобы легче проходила акклиматизация и адаптация к местным условиям. Но это не срабатывало – бегали, как вареные. Лучше бы приезжали за день до игры.

Тренировались китайцы по бразильской системе. Одна только разминка длилась 40 минут. Охренеть можно было, но благодаря этому серьезных травм не было. По ходу сезона нас мучили двухразовыми тренировками и пятикилометровым кроссом на следующий день после матчей. Если честно, я в кустах прятался. Мне не надо было столько бегать.

А вот что мне там понравилось, так это система восстановления. Иглотерапевты – это что-то! Повреждаю боковую связку настолько сильно, что не могу ступить на ногу. Заводят в кабинет, возле ноги садится женщина и втыкает в нее иголки. Минут через 20 говорит: «Вставай!» Я иду и боли нет! Вообще никакого дискомфорта. На следующий день отдых, потом пробежка и уже на четвертый день я в общей группе. Это было сильно! И это командные врачи.

Захожу как-то в перерыве в раздевалку, а китайцы мороженое хавают! Я в шоке: «Док, че они творят? Какое мороженое в перерыве?!» А это, оказывается, не мороженое, а замороженный напиток из питательных веществ. Также бананы хавали, как теннисисты. Попробовал – нормально. Нет ощущения тяжести. Я по старой школе почти не пил воды в перерыве, но док мне объяснил, что при такой влажности игроки теряют много влаги. Надо восполнять. Только не залпом пить, а понемногу. В итоге 15 минут маленькими глоточками вливал в себя пол-литра воды.

– Как вам уровень футбола?

– Китайцы на тренировках просто циркачи! Жонглировали мячами, показывали технику. Но на игру выходят – нет ничего. Все испаряется. Еще был комплекс гостевых матчей. Каждый раз садились низко и не вылезали со своей половины. Игра получается, иди вперед! Нифига. Бегу в атаку, а пять человек в центральном круге стоят. Такая вот установка тренера.

– Как китайцы вас приняли?

– Дружелюбно. Клуб нам нашел переводчика – студента, который изучал русский. Поэтому проблем с общением не было. Интересно, что когда они учат русский, берут себе наши имена. И этот хлопчик почему-то назвался Гришей. Вскоре он научился матом ругаться. Заходил в комнату: «Ребята, ## твою, на###, б###, давай-ка, на завтрак пошли». Мы ржать: «Гриша, ты хоть слышишь себя?!»

– Может, не понимал смысла.

– Понимал. Кстати, когда мы в раздевалке начинали ругаться матом, китайцы прятались по углам. Понимали, что накосячили жутко. Была одна история. Матч идет к нашей волевой победе. До конца остается пару минут. Зарабатываем аут в середине поля. Бросать идет китаец. Как поступит нормальный игрок? Спокойно отдышится, даст ребятам возможность восстановить пульс, убьет немного времени. Но этому клемануло! Никто отдышаться не успел, а он зашвырнул мяч в свободную зону. В итоге обрезка и выход на меня одного. Я качусь на перехват, прокатываюсь мимо, а человек бьет. И дальше – как в кино. Смотрю и вижу, как мяч влетает точно в девятку. Прям паутину снимает. 2:2… Напомню, что премиальные за ничью в разы меньше, чем за победу. Нервы сдают. Я же приехал бабки зарабатывать! Но я пока дошел до раздевалки, немного успокоился. Только ногой снес какой-то табурет, а Ярик начал х###ть всех подряд. Они зажались, голову в плечи.

– А тренер что?

– Он сразу после игр никогда не заходил. Выжидал паузу, давал нам самим поговорить, и только потом, когда все мылись, приходил. Мужчина очень корректный. Даже после поражений приходил и благодарил за игру. Всю вину за поражения брал на себя. Футболистов никогда не обвинял. Это европейская тема.

– Как к команде относились болельщики? Да и вообще ходили ли они на стадион?

– Помнишь, чемпионат мира в ЮАР, где были дудки? Так вот в Китае это уже тогда было. Дудели весь матч. 40 тысяч, и все дудят. Были бы арены по 100 тысяч – забивались бы и они. На стадионе стоял нереальный гул. Между нами сейчас два метра. Чтобы ты меня услышал на поле, я должен был подойти и кричать на ухо.

На улицах принимали хорошо. Идешь по городу в спортивном костюме, тебе все улыбаются. После матчей ждали у автобусов, у отеля – фотографировались, просили автографы. Помню, один парень подбегает: «Распишись». Открывает страницу в блокноте, и я вижу свою роспись. Так вот, говорю, расписывался уже. А он: «Давай еще». Они фанатели от всего.

– Девушки просили расписываться на теле?

– Нет. Это ненормально. Насколько знаю, по китайской традиции самая сексуальная часть тела – плечо. И оголять его неприлично. Там все скромно. Это же 90-е. Воспитание у людей было другим.

– Где жили?

– Клуб снимал для нас номера в гостинице. Можно было жить на базе, но там как казарма. Поэтому остановились на отеле. Яньцзи – обычный город. По их меркам провинциальный, хоть и 500 тысяч населения. Рыночки на каждом шагу. Возле ресторанов продают жаб, лягушек, змей и все такое. А в самих ресторанах огромные аквариумы с рыбой, крабами, кальмарами. Подходишь, тыкаешь пальцем – парень вылавливает сачком и готовит ее при тебе. Мы, правда, всегда со своей рыбой приходили. Покупали на рынке огромную горбушу за 10 юаней (курс был 8 юаней за доллар), заходили в кафе, где нас знали и выделили вип-места в отдельном зале, отдавали рыбу, и нам ее готовили. За вечер оставляли долларов 20-30. В общем, мы были желаемыми клиентами.

Я как-то с Гришей разговорился о деньгах. Спросил его, как он питается и на что живет. Ответ ошарашил. Он питался за 2 юаня в день. Покупал пиалу риса и набор водорослей. А мяса ему не надо было.

– Палочки быстро освоили?

– Да. Первое время, правда, пальцы сводило, но потом приноровился. Даже рис могу есть.

В команде была традиция. Перед каждым матчем ели черепаший суп. Я когда увидел, что в чане реально сваренная черепаха плавает, не захотел, но сказали надо. Тренер стоял и контролировал, чтобы все доели. Как на вкус? Обычный бульон.

Вообще кухня сумасшедшая. Змею даже ел. Правда, не знал, что это была змея. Знал бы, не притронулся даже. Как-то выбирали ужин, и кто-то захотел змею. Я говорю: «Не, не хочу». И тут переводчик: «Дима, так ты ее уже ел сегодня». «Как?!» «Колбаски ел? Это змея». Ну и нормально, кстати :).

– А тараканов и жучков пробовали?

– Не. Я не из тех людей. Я лучше сала съем. Есть гастрономическая история. Купили мы какой-то фрукт: сук деревца, на котором мелкие шипованные ягодки размером с крупный виноград. И на вкус похоже. В общем, накупили целый поднос, завалились в гостиницу и стали кушать. Заходит доктор, смотрит на кондиционер (врачи периодически проверяли температуру в номерах, чтобы она не опускалась ниже 22-х градусов, и мы не простужались), а у нас там 18. Подходит ко мне, трогает лоб и срывается с места. Через две минуты возвращается с переводчиком и засовывает градусники под мышки – у всех температура под 39. Оказалось, что этот фрукт поднимает температуру, и можно за раз съедать по две-три ягодки. А мы как виноград хавали. Потом Ярику вставили по полной за то, что предложил это купить.

Медицина на уровне. Я там гриппом заболел. Так меня за сутки на ноги подняли. Прямо в гостиницу привезли капельницу и уложили на четыре часа. На следующий день с утра пробежка, а вечером – работал в общей группе. Такой вот сервис.

– Вы говорили о сале. Нашли там?

– Мы там водку горбачевскую нашли! Селимся в отель, заходим в бар. Мужики увидели: «О, водка наша! Смотри!» Оказалась, разлита в 1985-м, а мы купили в 96-м. 11 лет выдержки. Не вычхалась. Местную водку не пили. Брали или пиво, или вино. Я пиво не очень люблю, но в медицинских целях использовал. Из-за жары и духоты не мог нормально засыпать – тело не расслаблялось. Брал бутылочку, выпивал и засыпал.

– Достопримечательности получилось посмотреть?

– Нихрена. Только в Шанхае на залив посмотрели и все. А еще нас в Харбин на границу с Северной Кореей возили. Администратор команды был крутым мужиком. Мы его звали Папа. Он нас даже к себе домой на ужин приглашал, знакомил с семьей, а когда мы улетали, плакал.

Папа устраивал для нас поездки почти каждые выходные. И однажды повез на эту границу, которая как раз по середине речного моста проходит. Китай – все блестит, красиво, ярко. Корея – серобетон, ничего не светится, лихой фонарик болтается, а в домах света нет. Окна вообще без стекол. Мы до середины моста дошли, а дальше не сунулись, нам сказали, что корейцы могут открыть огонь на поражение.

Мы очень много по магазинам ходили. Я домой два чемодана перегруза увозил. Покупали все. Начиная от кожаных курток и кроссовок, заканчивая бельем. Нашел на акции настоящий «Адидас» по 10 баксов за майку. Вез в Беларусь маек 15. В общем, за перевес пришлось платить.

– Самая яркая история в Китае, которая с вами приключилась.

– Возвращались как-то в гостиницу и взяли двух велорикш. Я с Вовой сел в одну, Ярик и Гриша в другую. Мы чуть отстали, и тут Вова достает юань и говорит: «Я тебе доплачу, если мы их догоним». Что тут началось. Бедный парень, как он впрягся и начал наяривать. А мне неловко. Я говорю: «Володя, я на это не могу смотреть». Достаю 10 юаней и к водителю: «Вот, это уже твое. Сбавляй скорость». А он думает, что надо еще быстрее и ускоряется. Я ему кричу: «Возьми и успокойся». А он газует! В общем, так и гнали пару километров, пока впереди переезд не замигал. Остановились, дали обоим денег и прошли остаток пути пешком.

Я не любитель таких издевательств над людьми. Никогда не ловил звездочку. Ну кто я такой для него, чтобы так себя вести? Господин? Нет. Так зачем это делать?

А еще мафию видел. Солидные люди без понтов на хороших машинах. Выглядят прилично. Они очень культурно шли по улице, никого не расталкивали. Наперерез вышла женщина, они остановились, показали ей жестами, что нужно ускориться, и двинули дальше, когда она прошла.

– Как связывались с домом?

– Клуб давал 50 баков в месяц на звонки. Покупали таксофонную карточку и разговаривали. Правда, минуты бежали как секунды, и этих денег хватало минут на 15. Но мы нашли способ экономить. Чтобы жена меня услышала, мне надо было нажать на кнопку. Тогда устанавливалась связь, и начинали списываться деньги. А до нажатия на кнопку связь была односторонней: я жену слышал, а она меня нет. Поэтому она сперва пару минут рассказывала новости, а потом говорила: «Все, задолбало говорить в пустоту. Включай кнопку». Я нажимал, и мы общались.

– Жена приезжала к вам?

– Нет. Хотя когда мне предлагали остаться, обещали выделить квартиру для семьи. Но мне хотелось домой и расти. Мне было 23 года. Пора было начинать играть в хороший футбол.

– «Яньбянь» занял 10-е место в чемпионате. Как проходил банкет после сезона?

– Китайцы на караоке помешаны. Очень любят русские мелодичные песни, которые с китайскими чем-то похожи. В общем, стали упрашивать спеть «Подмосковные вечера». Согласился, заиграла мелодия, но я не учел, что вместо слов иероглифы побегут. А я полностью слов не знаю. В общем, китайцы пели куплеты, а я тянул припев. Оторвались хорошо.

– Подарки от руководства были?

– Не принято там такого. Боссы поблагодарили за конец сезона, пожали руки, рассчитались и все. Вообще, деньги нам платили день в день. Лишь раз задержали самую первую зарплату. Утром за нами приезжает машина, чтобы вести на тренировку, а мы отказываемся. Вчера должна быть прийти зарплата, а ее нет. Папа убегает и через 15 минут возвращается с наличкой. И после этого вообще не возникало проблем.

***

– После возвращения из Китая мог просмотреться в «Спартаке», но постеснялся. Не ощущал, что могу. Вот если бы это было после предсезонки в Польше, я бы поехал. Тогда я был уверен в себе. А за год в Китае многое растерял. В общем, оценил свои возможности и не рискнул. Хотя меня просили приехать и хотя бы показаться. Тут «КамАЗ» подсуетился.

– Игровую карьеру вы закончили в 28. Травма?

– Да. Колени и кресты. Все резано и перерезано. У меня даже бурсит (воспаление слизистых суставов – Tribuna.com) развивался. Надо давать ногам нагрузку, чтобы держать себя в форме, а колени пухнут. После игр колено – как два. Заканчивал в «Свислочи» на одной ноге – пухла постоянно. Я даже не тренировался толком. Бегал, чтобы дать нагрузку и укрепить сустав. Ну и в какой-то момент не стал мучить себя и футбол.

Пять лет занимался предпринимательством, а потом решил стать судьей. Правда, в вышку не пустили. Думаю, из-за возраста. Мне 33 было. Видимо, посчитали, что уже старый и неперспективный. В итоге год отсудил пляжный футбол и миник, а затем бросил и уехал в Москву. Там сейчас живу и работаю. Точнее, живу в Подмосковье. От города устаю. Семья живет со мной. Дочь в этом году поступила в финансовую академию при правительстве Российской Федерации – победила в конкурсе среди иностранных студентов и прошла на бюджет. В Беларуси бываю не очень часто – раз в три-четыре месяца.

Фото: автора, из архива Дмитрия Борозны.

Другие посты блога

Все посты