«Если бы в Беларуси происходило то, что на Донбассе, вы бы тоже за страну пошли». Легионер «Шахтера» многое повидал

Трудное детство, шоколад по праздникам, война.

Нынешней зимой «Шахтер» пополнило несколько добротных футболистов. Среди них украинский защитник Василий Прийма. Последним клубом уроженца небольшого городка Новояворовск была луганская «Заря». До нее Прийма выступал в Италии за «Торино» и «Фрозиноне».

В интервью Андрею Масловскому 27-летний защитник откровенно рассказал о тяжелейшем детстве почти без родителей, которые постоянно были на заработках, сестре-футболистке, которая бросила все и переехала в Италию, войне в Донецке и потерянной квартире, а также щедром владельце ресторанчика в Турине. И только о песне про Владимира Путина, которую когда-то спел вместе с игроками «Металлурга», он попросил ничего не спрашивать.

– Как обустроились в «Шахтере»?

– Нормально. Пока живу на базе, но ищу квартиру, чтобы перевезти жену и дочку. Хочу жить вместе с семьей. Ну, а как иначе? Они будут в Украине, а я здесь? Хочу, чтобы были со мной рядом. Так и мне будет легче адаптироваться, и им веселее. Тем более дочке 5 лет – в школу еще не ходит. Пусть с папой побудет немного.

В Солигорске созданы все условия для работы. Все, чтобы добиваться хороших результатов. Когда поступило предложение переехать в Беларусь, долго не раздумывал. Знал, что тут работает хороший тренер Сергей Абуезидович Ташуев, с которым пересекались в донецком «Металлурге». Его требования знакомы. Понимал, что меня здесь ждут. Также немаловажным фактором было то, что нет языкового барьера. Не хотелось снова учить какой-то иностранный язык.

Вместе с Дарко Бодулом приехали в конце второго сбора. По его окончании все уехали по домам, а мы остались в Турции и самостоятельно дорабатывали в тренажерном зале, бегали «горки» и так далее. Тренеры расписали программу, мы снимали упражнения на камеру и отсылали в Солигорск. Мы понимали, что это для нас очень важно. Поэтому не отлынивали. Я, например, не тренировался с 7 декабря, а год вообще заканчивал в дубле «Зари» по не понятным для меня причинам.

– Юрий Вернидуб говорил, что некоторых игроков надо наказывать.

– Не знаю, что он имел в виду. Может, из-за ошибок в игре или из-за работы на тренировках. А может, я по каким-то цифрам ему не подходил. Не знаю. Да и, если честно, я об этом разговаривать не хочу.

– Это реакция на нарушение дисциплины?

– Нет. Но после матчей с тем же «Лейпцигом» он говорил мне, что доволен. А тут одна игра – и все перевернулось. Но это уже пройденный этап. Сейчас все мои мысли с «Шахтером». Хочу добиться здесь успеха.

– «Заря» играет не в Луганске, а в Запорожье. Каково это?

– Без своих болельщиков очень тяжело. Что-то подобное я уже проходил с «Металлургом». Понятно, что люди приходили на стадион и болели за «Зарю», но биток был только на Лигу Европы и на топ-команды – «Шахтер» и «Динамо». Хотя знаю, что многие жители Луганска, несмотря ни на что, продолжают поддерживать «Зарю». Мне рассказывали, что один мужчина к каждой игре сочинял песню, исполнял ее на гитаре и выкладывал видео на ютуб. Это супер!

***

– Вы родились в Новояворовске. Что это за город?

– Не совсем верно. Я родился в селе Лес, а когда мне было лет пять, семья переехала в Новояворовск. Это молодой, активно развивающийся город с населением в тысяч 50. Он чем-то похож на Солигорск. У нас есть швейная фабрика. Раньше было большое серное производство. Поэтому вокруг города было очень много карьеров. Но когда «рудник» закрыли, карьеры залили водой – получилось маленькое море. Самая глубокая точка – 106 метров.

Город стоит недалеко от границы с Польшей, но это не особо сказывается. Пожалуй, только машин много, потому что через Новояворовск проходит международная трасса. Мне там живется лучше всего. Привык к городу и не люблю шумную движуху.

– Как проходило ваше детство?

– Не сильно богато. Нас было четверо детей – два старших брата-близнеца, я и младшая сестренка. Денег особых не было, поэтому мама с папой ездили на заработки, а за нами смотрела бабушка. Ну как смотрела. Она торговала продуктами на базаре. Вставала рано утром, готовила нам еду и ехала на рынок в Яворовск за молоком, сметаной и сырами. Потом возвращалась в наш город, шла на наш рынок и продавала купленное. И так каждый день кроме воскресенья, когда мы ходили в церковь. Мы были предоставлены сами себе. Приходили из школы, кушали, делали уроки и шли на улицу. Там или играли в футбол, или обустраивали бункеры. Летом вообще было хорошо: найдешь клубнику, черешню, вишню, другую ягоду, живот набьешь – и сыт. Но я бы для своего ребенка такой жизни не хотел.

– Строили бункеры?

– Убежища. Мы жили в девятиэтажном доме и с друзьями переоборудовали подвал под «клуб». Повесили боксерскую грушу, играли в дартс, настольный теннис. Стол нам заменяла деревянная дверь, которую мы примостили на ящиках, а сетку – кирпичи. Когда нет возможностей, человеческий мозг может много чего придумать :).

Вечерами, когда становилось холодно, собирались там: старшие ребята играли на гитаре, мы слушали их или занимались своими делами. Могли просто на магнитофоне музыку послушать.

– Когда мы с друзьями что-то подобное затеяли, жильцы первых этажей нас гоняли.

– Наши соседи реагировали нормально. Да и мы старались особо не шуметь.

– Куда ездили родители? В Польшу?

– Мама – в Харьков «на бураки» ездила. Полола, собирала и так далее. А папа в Россию. В Тверской области живет его брат, который после армии остался в тех краях. Вот папа к нему и ездил. Работал на стройках экскаваторщиком.

Он, кстати, мог стать футболистом. Занимался в ДЮСШ и лет в 18-20 его даже приглашали «Карпаты», но бабушка не пустила. Сказала: «А корову кто будет пасти?!» На полном серьезе. Дедушки не было, а бабушка одна двоих сыновей воспитывала. Папа был старшим и главным помощником, на котором держалась вся «гаспадарка».

В детстве конфетами нас не часто баловали. Поэтому когда мама с папой приезжали и привозили конфеты, шоколадки и другие сладости, это был лучший день жизни! Тот вкус «Сникерса» до сих пор помню. Сейчас он уже не такой. Мама приезжала и привозила дыни, а папа конфеты мешками.

Ездить родители начали в 90-е. Папа рассказывал, что в 80-е работы в городе было достаточно и он – экскаваторщик – получал 400-500 рублей. Это было довольно много. А потом, когда выработку серы закрыли, народ стал выкручиваться и уезжать.

– Как долго они отсутствовали?

– По несколько месяцев, а то и больше. Мобильников не было, общались письмами – иногда месяца три от них не было никаких писем. Это дурдом, конечно.

– Им удавалось зарабатывать?

– Да. В один период все шло хорошо, но через какое-то время они переформатировались, потому что не хотели надолго оставлять нас. Стали возить в Польшу орехи, сигареты, водку, еще что-то. Там продавали, покупали еды на несколько дней и даже еще оставались деньги. Выбирались два-три раза в неделю и так зарабатывали.

***

– Как вы попали в футбол?

– В пять меня папа отдал на карате. Я где-то полгода проходил, но в зал не сильно тянуло. И однажды мальчик со двора сказал, что в ДЮСШ набирают команду нашего возраста: «Пошли, побуцаем мячик». Ну, пошли. И до сих пор «буцаю».

Окончательно влюбился в футбол, когда тренер повез нашу команду во Львов на игру «Карпат» с киевским «Динамо». Это был 1998 или 1999 год. Состав у киевлян тогда был космический – Шовковский, Белькевич, Хацкевич, Шевченко, Ребров. Матч был на стадионе «Украина». Как увидел толпу людей, сразу захотелось выступать так же, чтобы и на меня приходили, смотрели и хлопали. А когда забили гол и болельщики заревели, мурашки побежали по коже. Даже сейчас рассказываю и мурашки побежали. Аура была восхитительная!

Когда после матча команды выходили из раздевалок, тренер нас подвел посмотреть на то, как их встречают болельщики. И мы тоже просили автографы. Нас почти не было видно за спинами, но мы тянули листочки. Теперь понимаю, что надо было локоточками поработать. Но тогда я еще не знал, как это делать. Попозже научили :).

– Ваши братья и сестра тоже футболисты. Правильно?

– У нас только мама не играла в футбол. Братья не дошли до профессионалов. Просто в определенном возрасте попали в дурную компанию, после девятого класса пошли в бурсу (ПТУ – Tribuna. com) учиться на сапожников. Решили больше времени уделить этому, чем футболу. Хотя данные были хорошие. Когда меня в Киев забирали, папа Андрея Гусина говорил, что задатки у них хорошие и если бы занимались, могли бы заиграть. Они и сейчас в Новояворовске живут и работают по специальности. У каждого по двое детей.

А сестра даже поиграла за молодежную сборную Украины. Хотя футбол для нее был скорее как хобби. Мария постоянно искала себя. Три года назад собрала вещи и уехала в Италию. Работает в ресторанчике в небольшом курортном горнолыжном городе. Она и официантка, и бармен, и администратор, может и на кухне помочь. У нее хороший контакт с владелицей ресторана. Она всем довольна. Сестра хотела что-то поменять в жизни и у нее получилось. Считаю, что надо пробовать, искать. А когда просто сидишь на стульчике и думаешь «все придет» – ничего не будет.

– Вы рассказывали, что когда сестра была маленькая, вы за ней не досмотрели и потом получили от родителей. Что произошло?

– В деревне у бабушки пошла на улицу и какая-то девочка ее ударила. Я заступился и ударил в ответ. Да так, что девочка упала. И меня потом дома родители наказали. Объяснили, что девчонок бить нельзя, что надо было поговорить и объяснить все без кулаков. А я очень сильно любил сестру и не рассчитал немножко.

Недавно были у сестры в гостях – я в шоке просто. С трех дня и до трех ночи стоит за прилавком, а вокруг такой балаган. Капец! Мне бы было тяжело, а она, молодец, вцепилась. Ей нравится в Италии. Возвращаться домой не горит желанием. А меня, наоборот, тянет в родной город. Не могу долго без него.

Второе такое место – Донецк, где прожил девять лет, где родилась дочка… С женой часто беседуем на эту тему, вспоминаем нашу квартиру. Она была самая обычная, не расфуфыренная, но в ней было такое тепло! Иногда она мне даже снится. Жена часто говорит: «Как жалко, что так все случилось». И действительно жалко.

– Знаете, что стало с квартирой?

– Думаю, ничего такого. Она в центре города, в сталинском доме. Мы ее снимали. Должны были покупать, занимались этим, но тут все и началось. Воспоминания страшные. Отправил жену и дочку на самолете во Львов, а через два дня аэропорт разбомбили. Не представляете, какие мысли были в голове.

– Как сами выбирались оттуда?

– С командой на автобусе. Даже машина осталась там. Пришлось платить деньги некоторым людям, чтобы они ее подогнали хотя бы до Киева.

– Что происходило в Донецке с самого начала?

– Были митинги, какие-то люди ходили по улицам кучками с битами в руках. Руководство клуба сказало, чтобы мы по городу особо не гуляли, потому что могут быть какие-то провокации. Я только заезжал в аптеку за подгузниками, в магазин возле дома за продуктами и шел к себе.

– Было страшно?

– Первое время нет. Когда был первый мирный митинг, все было нормально. Люди просто вышли на площадь, и все было спокойно. Я это видел своими глазами, когда проезжал мимо на машине. А утром в новостях прочитал, что погибли люди. И после этого старались понапрасну из дома не выходить. Кто знает, что могло случиться. Люди-то разные бывают.

– Город вымер?

– Не то чтобы вымер, но людей на улицах стало на порядок меньше. Это точно. Очень много дончан, когда начали понимать, к чему все идет, уехали.

– Были в Донецке, когда началась стрельба?

– Не помню. Но в один из дней на выезде из клубной базы появились блокпосты, на которых стояли люди с оружием. Это страшная история, не пожелал бы никому. Не очень хочется вспоминать.

– Ваша жена родом из Донецка?

– Нет, Виктория из моего города. Самое интересное, что жила через три парадные от меня, но я ее не видел. Как-то, когда приехал в отпуск, списались в интернете, потом столкнулись на улице, поговорили. Потом еще раз встретились и уже не расставались.

– Какие теперь отношения у вашего папы с братом, который живет в России?

– Нормальные. Хотя поначалу были трудности. У нас одно по телевизору показывали, в России другое. Вот и столкнулись два лагеря. Дядя говорил: «Вы детей распинаете!» Папа в ответ: «Ты же вырос там, гостил у нас потом. Какие дети?! Какое распинание?» В общем, они переговорили по-мужски и все нормально. Смысл родным братьям ругаться?

– После войны в Донецке и Луганске стали как-то иначе относиться к россиянам?

– С чего бы?! Я знаю многих людей в России. У меня там родственники. Никаких проблем нет. Когда у дяди были проблемы со здоровьем, папа летал к нему. И вопросов в аэропорту не было. Спросили, чего летит, куда и пропустили, когда рассказал, что у брата операция.

– Но при этом вы отказались переходить в «Кубань», заявив, что не хотите связываться с российским рублем.

– Это мое мнение и моя позиция. Из-за войны в живых нет некоторых моих знакомых – ребят, с которыми я учился. Они пошли добровольцами в АТО и погибли. А еще в то время была история со сбитым самолетом. Я набрал [владельцу «Кубани» Олегу] Мкртчану и все объяснил. Да и я ничего плохо не сказал: просто высказал позицию.

– Однажды ваш соотечественник Илья Галюза признался, что в случае чего готов взять в руки оружие. У вас проскакивали такие мысли?

– Конечно. Думаю, если бы подобное происходило в Беларуси, вы бы тоже за свою страну пошли.

***

– В 11 лет вас пригласили в ДЮСШ-15 в Киев. Каково было уезжать из дома?

– Нереально тяжело. Рыдал вечерами, как не знаю кто. Особенно когда родители уезжали домой. Они ведь из-за заработков приезжали раз в полгода. Дома где-то есть две фотографии, между которыми как раз месяцев шесть. На одной я ниже мамы, а на другой уже выше. Стою худой, сухой.

Папа мое стремление уехать в Киев поддержал. Сказал: «Я сделаю все, чтобы у тебя получилось то, что не вышло у меня. Я не мог бросить маму, а для тебя мы все сделаем». Помню, надо было платить 200 гривен в месяц на питание. И они раз в месяц разными путями передавали мне эти деньги.

Когда в 15, уже будучи в донецком «Металлурге», получил первые деньги, почти все им отдал. Себе только телефон купил. Самый обычный – «Нокиа», которой можно было сзади по затылку дать и вырубить человека :).

– Сколько получили?

– 500 долларов! Для меня это был космос. Я до этого максимум 200 гривен держал в руках, а тут такие деньги. Если не ошибаюсь, доллар тогда стоил 5 или 6 гривен.

– Где вы жили в ДЮСШ?

– У школы была своя база с общежитием и несколькими полями. Одно было гаревое 60 на 40 метров, второе натуральное обычных размеров и пара коробок с асфальтом, который постепенно меняли на синтетику.

Гарьку перед тренировками обязательно поливали, чтобы прибить пыль. Иначе заниматься было невозможно. Очень весело было в покаты идти. Подкатился, встал – и половина тела содрана.

Приезжих моего года было где-то 15 человек. Киевские ребята встретили нормально. Пожалуй, трудно было только с языком. Мы в школе русский почти не учили – только украинский. Я первый месяц молчал и слушал, а потом как заговорил! Диктанты писал на «отлично». Обычно после уроков брали мяч и выходили на коробку: оттачивали передачи, удары или просто бегали в футбол.

– В спецклассе учились?

– Нет. Нас раскидали по разным классам. Школа была рядышком с базой. Однажды в интересную историю попал. Утром не хотелось идти в школу. Притворился, что у меня очень сильно болит живот. Изобразил реально вселенские муки. Воспитательница поверила и разрешила остаться дома. И когда все разошлись, я взял мяч и вышел на поле. Стал чеканить, бить по воротам. А оказалось, что окна одного из классов, где у нас был урок, как раз выходили на это поле. И меня увидела классная руководительница. А она дама большая – под два метра, статная, властная. Увидела, пришла на поле, отругала и отвела к директору. Сам себя застрелил :). Недавно встретились с ней, плакали от смеха с этой истории.

– Дебют за «Металлург» помните?

– Меня аккуратно подводили. Сперва пару месяцев просто тренировался с первой командой. Но все равно был слегка шокирован тем, что выпускают. Стоял на бровке и думал: «Это сон, наверное». До первого касания волновался очень, а потом все мигом ушло. Да и партнеры поддерживали: «Спокойно, малый. Футбол – простая игра. Делай то, что умеешь. Главное не привези». Вроде не привез :).

***

– Как вы оказались в Италии?

– После развала «Металлурга» долгое время был без команды, искал варианты. В Украине играть не хотел. Хотел попробовать себя в Европе, чтобы потом не жалеть. Вот и ждал до последнего. Был вариант с «Гентом», но что-то сорвалось. Руки почти опустились. Сказал агенту, что готов уехать в Казахстан, где было хорошее предложение. Билеты уже были на руках. И тут мне написали в фейсбук. Мужчина представился каким-то итальянским агентом и предложил пообщаться. Я переслал это сообщение агенту. Через три часа звонок: «Вася, билеты сдаем. Ты летишь в Турин». Меня аж тряхнуло! Встал, присел, встал, походил по комнате, присел. Недаром ждал.

В «Торино» все было на высшем уровне. Для игроков делали все и взамен требовали только одного: тренируйся и играй. Форму стирают, бутсы чистят, даже ногти на ногах делают. От постоянных ударов по мячу ногти на больших пальцах впиваются в пальцы и чернеют. Это болючая штука. И чтобы не пробивать ноготь, когда он уже почернел, в Италии игрокам периодически делают специальный педикюр, который предотвращает врезание ногтя в палец.

– Сделали себе?

– Ой, куда я со своими картофелинами :). Хотя жена уговаривала, чтобы убрать дискомфорт. Но я по старинке: ножничками срезал, наждачкой зачистил.

Заграницей очень важно учить язык. Я мог что-то объяснить по-английски, но мне сказали сразу: «Лучше учи итальянский». Главное – не забиваться и говорить не стесняясь. Два или три раза в неделю занимался с преподавателями и через какое-то время смог общаться. Язык помнил даже в стрессовой ситуации. Дело уже во «Фрозиноне» было. Пришли на ужин после тренировки. Сажусь на стульчик, как вдруг сводит судорогой заднюю мышцу. Начинаю тянуться – сводит пресс и другую ногу. Сижу скрюченный, дергаю партнера: «Скажи, пусть массажист подойдет». Прибегают врачи, начинают меня растягивать. Команда валилась со смеху просто. Такое обезвоживание на фоне жары и нагрузок. Я пока скрюченный сидел, вместе с потом еще литр жидкости потерял. Врачи сказали, чтобы много пил, ел зелень и бананы.

– В Италии очень любят пиццу. Объелись? Или в Турине больше пасту любят?

– Не угадали. Там просто божественный ризотто. Мне сейчас во Львов с Италии передают рис в пакетиках и нужные ингредиенты.

– Этого мало. Нужно же правильно приготовить.

– Жена умеет. Итальянцы большие любители покушать. Они раз пять в день едят. И основательно так. Но они это правильно делают. Сперва салат, потом одно, затем другое. А у нас как? Кашу-малашу в тарелке сделал, набил живот и все.

– Что понравилось в Италии больше всего?

– В футбольном плане – тиффози. Просто сумасшедшие ребята. Я когда только приехал в Торино, зашел с агентом в ресторанчик возле базы пообедать. Подходит официант и, как мы поняли позже, владелец заведения: «О, вы спортсмены?» Я заулыбался, что-то сказал и сделал заказ. Он уходит на кухню, но через минуту несется обратно с газетой в руках. А там я на первой полосе и заголовок: «Приехал в Италию с войны». Он как начал эмоционально говорить по-итальянски: «Этот обед за мой счет! Не надо денег! Форца «Торо»!» Было очень приятно.

Помню, «Ювентусу» проиграли два или три – ноль. На следующий день фанаты прервали тренировку, вышли на поле и стали разговаривать с футболистами. Они были очень недовольны не столько поражением, сколько тем, что после игры некоторые парни открыто обменивались майками. Разборка жесткая была. Кто-то карабинеров вызвал, и они всех успокоили.

– Если вам в Италии все нравилось, почему не остались?

– Мне там очень нравилось по-футбольному, но семье в быту было тяжело. Я, бывало, неделями отсутствовал дома. И жене с дочкой было психологически тяжело. Вот и решили вернуться домой.

Новости футбола

Фото:fcshakhter.by, инстаграм Василия Приймы, flickriver.com, footboom.com.