Не уважает хоккеистов, рубился с женой Стася, хочет казни для угнетателей белорусов. Экс-игрок «Городеи» против Лукашенко

Переживает из-за несправедливости.

Три года назад молодой защитник «Городеи» Андрей Карбовский разочаровался в белорусском футболе и уехал играть в Польшу. Его первая зарубежная команда – «Рух» из Высоке-Мазовецка – вступала в пятом дивизионе, поэтому Карбовскому приходилось совмещать футбол и работу, что совершенно его устраивало.

Сейчас белорус живет в Варшаве и продолжает вариться в польском миноре. Вскоре после выборов он на своей страничке в инстаграм заявил, что отныне играет для белорусского народа, пообещав заодно первый же забитый мяч посвятить погибшим соотечественникам или пострадавшим от действий силовиков. Отреагировал Карбовский и на смерть Романа Бондаренко. Защитник выдал мощное видео, в котором досталось носящим форму, хоккеистам и Александру Лукашенко.

Экс-защитник «Городеи» Карбовский: «Футболисты, мы одна большая семья. Почему вы сидите, засунув свои языки глубоко в жопу? Мы же не такие тупые, как белорусские хоккеисты»

В интервью Андрею Масловскому Карбовский рассказал о желании посвятить гол белорусам, отношении к силовикам, общении с женой хоккеиста Стася и о своей жизни в Польше.

– Недавно ты посвятил забитый мяч людям Беларуси – тем, кто выходит на протесты, тем, кто погиб и пострадал. Почему решил это сделать?

– Потому что я белорус. И меня берет гордость оттого, что люди в конце концов поняли, что этот беспредел у нас в стране происходит давным-давно. Я горд, что у нас такой народ. Я написал в инстаграм, что теперь буду играть для белорусов, для людей, которые выходят, для людей, которые попали на Окрестина, которых побили, за тех, кто погиб. И пообещал, что когда забью, посвящу гол этим людям за честность и смелость.

И для меня самое главное, что я сделал то, о чем сказал. Для мужчины это самое главное. Хотя я и центральный защитник, но у меня была цель: забить ради белорусов, ради моей страны. Потому что сидеть в другой стране и просто смотреть на то, что происходит дома, без боли было невозможно. И хоть что-то надо делать.

– Как ты встречал августовские события?

– Если честно, знал, что так будет, поэтому не был шокирован тем, что победил не тот, кто надо. Я видел, как у нас в Варшаве проходили выборы. Люди стояли с ночи возле посольства Беларуси. Нас было очень много – около пяти тысяч, но в посольстве делали все, чтобы мы не успели проголосовать. Я тогда уже понял, к чему идет. Был очень разочарован.

– Как проходило голосование?

– Изначально я хотел отдать свой голос за Виктора Бабарико, но из-за всем известной ситуации голосовал за Светлану Тихановскую. Она выиграла честно! Она наш новый президент.

– Сколько часов отстоял в очереди?

– Если бы не мой друг, который ночевал в палатке у посольства, я бы вообще никуда не успел. После открытия посольства мы еще стояли шесть-семь часов. Ждать было легко. Мы общались. Нашли новых друзей. Поляки очень гостеприимные. Район Виланов, где располагается посольство, это немного за Варшавой. Как наши Шабаны. И поляки, которые там живут, оказались очень дружелюбными – приглашали к себе домой, приносили еду и питье в очередь. Люди относились с пониманием.

Сам процесс голосования прошел спокойно. Я бы сказал, все было достаточно хорошо, если не брать в расчет намеренную затяжку времени. Мы пытались узнать, почему так долго, но нам ничего не отвечали. Само голосование проходило быстро, но паузы между запуском людей, были долгими. Из-за этого и проголосовали далеко не все.

До вечера я не остался. У меня тогда только начался сезон – нужно было ехать на тренировку. Друг остался и сообщил, что выиграла Тихановская, но Лукашенко каким-то образом умудрился набрать приличное число голосов – около 600. Собравшихся это немного повергло в шок. Но перевес Тихановской все равно был ощутимым. Проголосовало ведь больше трех тысяч человек.

Вечером был дома, листал ленту инстаграма и понимал, что в Беларуси что-то происходит. Во-первых, не могу дозвониться до близких. А во-вторых, ребята, с которыми плотно общаюсь, ничего не выставляют в социальных сетях. Случайно наткнулся в рекомендациях на видео, где говорилось, что на улицах в Беларуси собралось очень много людей и начинается беспредел со стороны милиции. Тут же зашел в телеграм, подписался на Nexta (телеграм-канал признан в Беларуси экстремистским – Tribuna.com), другие каналы и буквально залип. Это был ужас. Такое творится в центре Европы! В Беларуси, в которой всегда было мирно.

В те дни спал по два-три часа. Очень сильно переживал за близких и друзей. Потому что знал: многие мои знакомые выйдут на улицы.

Когда связался с родственниками, сразу сказал, чтобы тетя Наташа, у которой такой же вспыльчивый и горячий характер, как у меня, никуда не ходила. Я сам очень хотел приехать в Беларусь, на что мама сказала, чтобы я этого не делал. Они прекрасно знают мой характер и понимали, что если бы я был в Минске, железно вышел бы на улицу. И я бы оказался за решеткой. Это 200 процентов. Мама мне так и сказала: «Слава Богу, что тебя здесь нет. Ты бы побежал, кинулся, бросился». Я всегда был за справедливость. И я никогда не позволил бы того, чтобы кто-то обижал слабого. И если бы увидел, как впятером бьют одного, я бы не выдержал. И, наверное, попал бы под очень сильную раздачу.

– Среди твоих знакомых есть те, кто пострадал от действий силовиков?

– Нападающий «Городеи» Ростислав Шавель уже дважды был на Окрестина. Знаю, что на улицу выходил другой парень, с которым мы с детства играем в футбол, и другие ребята.

– В истории с Шавелем меня поразило отсутствие реакции со стороны «Городеи».

– А я не удивлен. Сейчас в клубе нет таких людей, как раньше. Когда мы играли в первой лиге и с нами работал Андрей Кипра, отношение к игрокам, особенно к молодым, было совсем другим. Но вообще молодняк в «Городее» всегда считали какой-то обузой для клуба и к своим воспитанникам относились с прохладцей. Всем плевать. Поэтому и не было ни поддержки, ни простого звонка. Насколько знаю, Ростику звонили только тренеры дубля. С основы, в которую он подтягивался, никто.

– Сергей Усеня точно звонил.

– Сережа – человек с очень добрым сердцем. Он очень хороший парень.

– Что из первых дней после выборов тебя впечатлило больше всего?

– Первое, что вспоминается, эпизод, когда машина [в районе стелы] переехала мужчину. Второе – видео, когда девушку силовики грубо вытаскивают из машины. Оказалось, это девушка моего знакомого. Бросилось в глаза отношение к девушкам. Это был шок, как и бросание светошумовых гранат в людей. Это нонсенс! Ну, конечно, убийство Тарайковского, о котором власти говорили, что он собирался бросать взрывное устройство в силовиков и оно у него взорвалось в руке. А оказалось, что в него стрелял в упор. Шок, шок и еще раз – шок.

* * *

– Ты живешь далеко от площади Перемен?

– Метров 400 до нее, но после выборов я там не был.

– Через пару дней после смерти Романа Бондаренко в твоем инстаграм появилось мощное видео с обращением к силовикам. Оно вышло очень жестким.

– Я очень долго накапливал в себе злость, обиду, переживания за близких. После смерти Бондаренко мне на глаза попалось видео, что в «Гиппо», куда всегда ходят мои родители, моя бабушка, тетя с двоюродным братом, избивают людей. И это в том спокойном районе. Меня такая злость взяла и просто сдали нервы. Подумал: «Не дай Бог в этот момент там были бы мои родители». Не выдержал и записал видео.

А насчет жесткости, считаю, это абсолютно заслуженное отношение к людям, которые так относятся к своему народу. Меня никогда не учили агрессии, насилию и тому, чтобы я желал кому-то смерти, но в данной ситуации для этих людей – только смертная казнь. Единственное наказание. Прощения быть не может. Они хуже немцев в годы Великой Отечественной войны.

– Отвечать должны все без исключения?

– Все, кто причастен. Некоторые люди носят мундир с честью. Они не стали выполнять преступные приказы, не избивали мирных жителей и так далее. К ним у меня, как и у любого человека, нет претензий. Они поступили по совести, как настоящие военнослужащие, как настоящие граждане Беларуси.

А люди, которые продались за деньги… Таких людей я не понимаю.

– В видео от тебя досталось и Лукашенко. Он тоже должен отвечать за насилие?

– В первую очередь он виноват во всем. Он допустил то, что происходит. Он первый человек, который должен понести наказание за боль и страдания белорусского народа. Мое мнение никогда не поменяется: только трибунал.

– В этом же видео ты говоришь про умных, толковых футболистов и тупых хоккеистов.

– Все футболисты друг друга знают, все общаются или сами, или через знакомых. Но когда в замес попадают Рассолько, Казека, Ростик [Шавель] – все молчат. «Крумкачы» – единственная команда, которая открыто говорила, что она против насилия. И в итоге как с ними поступила федерация футбола? Не уверен, что честно. Смотрю на это и понимаю, что так не должно быть. Мы одна большая семья. И я уверен, что если бы у хоккеистов такое произошло, то никто бы ни за кого и не вписался.

– Не считаешь, что вышло все же грубо?

– Хочу внести небольшую ясность. Мне не стоило грести всех хоккеистов под одну гребенку. Среди них есть ребята со своим мнением. Они не боятся. У них я хочу попросить прощения. Но процентов 85-90 хоккеистов подходят под мои слова.

После выхода видео мне написал всего один хоккеист – молодой парень из «Юности». Он объяснил ситуацию [с молчанием хоккеистов]. Его отец работает на каком-то заводе. Он против власти, но им на заводе сказали, что если кто-то будет против, то всех уволят. А отец не мог лишиться работы, так как содержит всю семью. Также парень рассказал, что в команде большинство ребят против, но они ничего не могут сделать, потому что помимо хоккея ничего не умеют. Мы с ним спокойно поговорили. Я перед ним извинился, но потом понял, что был прав – мне начали писать жены других хоккеистов. В том числе и очень именитых. Например, писала жена Стася [Валерия Курильская]. Говорила, что встретит меня и чуть ли не побьет.

Был в шоке от того, что мне пишет жена известного хоккеиста, но сам хоккеист не может ответить и постоять за себя. Ну разве это не трусость?

– У жены Стася узнал, почему муж молчит?

– Она была очень агрессивна и писала с большим количеством ошибок. Я с ней общался соответствующе. Не оскорблял, но подкалывал. Говорил, чтобы научилась писать грамотно и так далее. Смысл мне общаться с той, которая заступается за мужа, а он сам не может мне ничего ответить?

Что касается хоккея, то мы видим, кто участвуют в автопробегах ябатек. Это просто ужас. Хоккеисты ездят, распивают… Басков пьет водку с горла, поет песни. Вот наш хоккей.

– Какой была реакция на видео со стороны футболистов?

– С большего положительная. Писали даже ребята, с которыми мы достаточно давно не общались. Говорили: «Молодец, красавец. Все правильно и по делу сказал».

– Что тебя подбешивает в поведении футболистов больше всего?

– То, что все молчат. Боятся потерять работу? Если выйдут и скажут все футболисты страны, их что, всех уволят? Как Беларусь будет играть в футбол?! Кем? То же самое касается и хоккеистов. Если все хоккеисты захотят высказаться, кем их заменят? Никем. Надо всем сплотиться, выйти и показать, что на самом деле мы значим. Все увидят тогда сплоченных футболистов, сплоченных белорусов. А так… Нас не единицы, конечно, но совсем немного тех, кто высказывается.

– Как относишься к людям, которые подписываются за власть?

– Посмотрел общение Левченко и Недосекова. Не удивлен тем, что он подписал письмо. Парень не блещет умом. Хорошо, хоть алфавит знает. Но я не хочу осуждать таких людей. Либо им качественно промыли мозги, либо они просто не очень умные.

* * *

– Насколько ты активно ходил на акции солидарности поляков с белорусами?

– К сожалению, на белорусские митинги не попадал: или работал, или были тренировки. Не был и на польских акциях солидарности с нами. Они проходили в основном по субботам, а у меня каждую субботу игры.

Зато побывал на польских митингах в поддержку женщин и был на Дне Независимости Польши. Женщины тогда выступали в основном из-за абортов, но многие не читали до конца закон. Я учился на юриста, а сейчас учусь на психолога. Общался со многими девушками о том, почему они решили протестовать. Они рассказывали про жесткие меры в законе. Спрашиваю: «Читали закон полностью? Там есть два пункта, по которым аборты разрешены». – «Да, ладно!» Приходилось рассказывать им. Я сам против абортов, но государство не вправе запрещать людям это делать.

А День Независимости Польши всегда похож на жесткий беспредел. На улицах собираются фанатские группировки и идут столкновения с полицией. И полиция прилично получает. Ущербы очень большие. В этом году, например, в Варшаве было порядка двух миллионов злотых убытков. Вот так отметили. Знаю историю, что даже квартиру подожгли кому-то. Увидели вывешенный флаг ЛГБТ, начали кидать файера в него, но промахнулись и попали в открытое окно квартиры. Она и загорелась.

– Мне казалось, День Независимости – добрый праздник.

– В Польше есть две даты, когда если ты русскоязычный, тебе лучше не разговаривать на улицах на русском языке, – День Независимости и День варшавского восстания.

– Поляки сочувственны к белорусам?

– Они стараются помочь нам всем, чем могут. Дня четыре назад выбирался в старый город в Варшаве, и там есть аллея, посвященная Беларуси и белорусам. Стоят плакаты, с помощью которых рассказывают о ситуации у нас.

Поляки к нам очень хорошо относятся. Например, мой друг ездил под Люблин к белорусам-беженцам. Привозил им продукты, одежду и так далее. Поляки хотят, чтобы Беларусь была ближе к ним, нежели к России. Нелюбовь к россиянам очень сильно ощущается. Правда, у поляков своя специфика и свое видение истории. Они считают, что если бы Красная армия не вошла в Польшу в 1939-м, то они бы отбились от немцев. Как по мне, это заблуждение, но они считают так и с самого детства прививают детям, что Россия вошла, Россия забрала у нас часть и так далее.

* * *

– В Польшу ты уехал три года назад. Почему?

– Началось все с того, что со мной очень плохо поступила «Городея». У меня был контракт на два года. Я вернулся из аренды в «Сморгони» и ждал окончания отпуска. Все знают, что в районе 10-х чисел января команда должна собираться на тесты и начинать тренировки. Время подходит – тишина. Звоню Максу Хутко: «Тебе звонили насчет тренировок?» – «Нет». Набираю администратору Тюнису. Но он перенаправляет к главному тренеру Сергею Яромко. Созваниюсь с ним: «Сергей Валерьевич, нам с Максом Хутко надо на тренировки приходить?» На что получаю ответ: «Если хотите, то приходите». Прекрасно, правда? Меня такое отношение немного задело. Приехали с Максом в клубный офис, заходим в тренерскую: «Сергей Валерьевич, можно с вам поговорить наедине?» – «У меня от тренерского штаба секретов нет». – «Хорошо. Мы верно понимаем, что на нас уже не рассчитывают? Нам никто не позвонил и не сообщил, что начинаются тренировки». На что получаем: «А вы ##### [офигеть] какие футболисты, чтобы я вам звонил?» Переглянулись с Максом: «Окей. Аренда снова?» – «Никакой аренды. Расторгаем контракты».

Еще до этого появилась новость, что со мной и другими ребятами клуб расторг контракты. Звонил тогда директору Александру Марченко, чтобы узнать, что за новости, но он заверял, что это все байки. 20 января получаю документы о расторжении контракта и вижу по документам, что его со мной разорвали в конце декабря. Вот такое отношение.

Были предложения из «Сморгони» и «Волны», но агент рассказал о варианте в четвертой лиге в Польше. Условия обещали такие же, как в нашей первой лиге. Кроме того была возможность дополнительно работать, жить в нормальной стране и развиваться. Ну я и поехал. Сыграл просмотровый матч, забил – и меня подписали. Но возникли проблемы с моим трансфером по линии АБФФ.

– Что делала федерация?

– Скорее, чего она не делала. Там будто специально не хотели отправлять в Польшу мой трансфер. Неделю говорили, что все отправили, но в Польшу ничего не приходило. Пришлось подключать отца, который каждый день приезжал в Дом футбола и спрашивал: «Отправили?» Но никто ничего не отправлял.

В итоге мне помог Юрий Толкачев. Позвонил ему, объяснил ситуацию, что первая игра через два дня, а трансфера все нет. В итоге он за пять минут все выслал. Не понимаю, в чем была сложность. Такая у нас федерация футбола.

– Как сейчас устроена твоя жизнь?

– С тех пор поменял три команды. Сейчас играю за «Юзефовию Юзефов». Начинал же играть в «Рухе» из Высоке-Мазовецке. Мы выиграли Д5 и вышли в Д4, но я там не остался и перешел в «Гром» из Варшавы. Поиграл полгода и перебрался в «Юзефовию», с которой снова поднялся в Д5.

Дивизион разделен на несколько лиг, и наша варшавская считается самой сильной в Польше. И я скажу, что команды подобраны сильные. Как по мне, это уровень первой белорусской лиги. Есть ребята, поигравшие в Экстраклассе, за рубежом. Инфраструктура тоже на уровне. У некоторых команд стадионы могут быть очень приличными – тысяч на пять мест.

– Сколько ходит на вас смотреть?

– Мало. Человек 300-400. Когда приезжаешь в города, где 10-15 тысяч населения, то в районе тысячи может приходить.

Стадион у нас с натуральным полем и трибуной на 600 мест. Рядом тренировочное искусственное поле с трибуной на 200 человек и «коробка» для мини-футбола. Кроме того к клубу относится городской бассейн, баня и тренажерный зал. Футболисты могут в любой момент пойти поплавать или покачаться.

В команде есть ребята, которые выступали на хорошем уровне. Капитан, например, поиграл вместе с Робертом Левандовски. Есть бывшие игроки из первой лиги.

– Клуб частный?

– В Польше все клубы государственные, но живут в основном за счет частных спонсоров. Поэтому в польском футболе у каждой команды, даже в самой низшей лиге, по три-четыре спонсора. Местный футбол не так зависит от еврокубков, как белорусский. У нас БАТЭ не попадет в Лигу чемпионов – и все, катастрофа. А в Польше не так. Клубы не стремятся к этому. Деньги получают от спонсоров.

Например, в третьей лиге (это четвертый по уровню дивизион) некоторые команды зарабатывают солидные деньги. В некоторых командах зарплаты порядка 4-5 тысяч долларов. А в Кракове есть команда-уникум «Вечистажиста Краков». Это наши «Крумкачы», только в четыре раза круче. Недавно они подписали Славомира Пешко – два года назад он закончил играть за сборную Польши. Кроме него в команде есть и другие недавние сборники.

Спонсор у ребят «Мерседес-Бенц». Клуб строит стадион и хочет за четыре сезона выйти в Экстраклассу. И зарплаты в команде порядка 10-12 тысяч долларов.

– Это очень серьезно. Сколько в «Юзофии» получаешь ты?

– Немного – 200-250 долларов в месяц плюс премиальные. Выходит порядка 300-350 долларов. Но я с основной работы неплохо имею.

– Где ты работаешь?

– Сейчас уволился и готовлюсь к сессии. Работал в сети ресторанов – на кухне как повар, официантом в зале. Польский у меня на хорошем уровне, я коммуникативный. Сессию сдам и буду искать новую работу.

Ресторанных денег хватало. Зарплата была около 1000 долларов. В хороший месяц вместе с футболом мог получить в районе полутора тысяч.

– Тебе хватает на жизнь?

– Все зависит от того, как тратить. Когда только приехал, был еще молодым. Хотелось погулять. Оттого местами было тяжело. Сейчас повзрослел. Появилась голова на плечах. И я себя чувствую комфортно.

– Связываешь свое будущее с Польшей?

– Пока я хочу еще попробовать в футболе. Тут развиваться можно до 28 лет и потом заиграть во второй лиге. А там ребята хорошо зарабатывают. Но вообще хочу получить образование и попробовать устроиться по специальности, закрепиться в этой сфере. А в Польше или в какой-то другой стране – не сильно важно.

– В Беларусь планируешь возвращаться?

– На данном этапе – нет. Пока у меня есть силы и время развиваться, буду этим пользоваться. А в нашей стране сейчас не особо разовьешься.

Фото: из архива Андрея Карбовского