23-кратного чемпиона Беларуси ОМОН достал из авто – на Окрестина не попал и считает это огромным везением
Дмитрий Баркан быстро превратился из свидетеля в обвиняемого.
Когда двое суток в тюрьме кажутся очень удачным исходом.
Минскому айтишнику Дмитрию Баркану 41 год. Он настоящий мультиспортсмен, добившийся успехов в совершенно разных видах – 23 раза выигрывал различные чемпионаты Беларуси. Среди них соревнования по гиревому спорту и армрестлингу, но не только. 19 последних лет Баркан успешно занимается скоростным маневрированием: гонками на время по сложной трассе, размеченной стойками. Еще одна страсть Дмитрия – керлинг. Уже несколько лет он является капитаном сборной Беларуси по этому виду спорта.
Но в этом тексте речь пойдет не о спортивных достижениях. В ночь с 9 на 10 августа Баркана задержали силовики, после чего тот провел двое суток в жодинской тюрьме. В интервью Александру Ивулину Дмитрий рассказал о том, как быстро можно превратиться из свидетеля в обвиняемого и испытать на себе жесткие стороны белорусской системы.
– С 9 на 10 августа, где-то в полтретьего ночи, мы с друзьями подошли к машине, чтобы поехать домой. Автомобиль стоял на пустынной улице возле главного корпуса БГУИР. Никаких противозаконных действий в том районе не происходило. Но внезапно со стороны проспекта [Независимости] к нам рванул бус, за ним ехал автозак. Автомобили знакомых уехали, а мой успели заблокировать силовики. В машине вместе со мной и моей женой находились еще двое друзей. В общем, вскоре мы оказались в автозаке. Как я понимаю, к тому времени у силовиков была команда брать всех без разбора. Когда позже оказался в РУВД, а затем в Жодино, разговаривал с другими людьми о причинах задержания. Наверное, 90 процентов отбывающих наказание просто случайно вышли из дома, с работы. Например, к нам привезли мужчину 55 лет, который работает начальником отдела Проектного института. В семь вечера он просто возвращался с работы домой, но попал под раздачу.
– Насколько грубо вас задерживали?
– В этом плане мне повезло. Дело в том, что рядом с нами произошел инцидент. Сотрудники ОМОН накинулись на одну из стоявших неподалеку машин и стали по ней бить. Водитель испугался, дал по газам и уехал. Силовики пытались вычислить эту машину, поэтому минут 40 мы просто простояли на месте. ОМОН пытался разобраться в ситуации, наверное, поэтому нас задерживали не брутально. Даже говорили, что мы пойдем как свидетели ДТП. Правда, когда приехали в РУВД, оказались в одной лодке со всеми. Там было не важно, как и где тебя задержали.
– Каково было из свидетелей переходить в обвиняемые?
– Уже по пути в РУВД я не питал иллюзий. Когда ехал в автозаке, закрались мысли, что что-то пойдет не так.
– Что с вами делали в автозаке?
– Я уже говорил, что нам сильно повезло на всех этапах. Больше всего люди страдали либо при задержании, либо в РУВД, либо при транспортировке в ИВС, либо в самом ИВС. Но с нами обходились не так жестоко. Наверное, повезло, что попали в РУВД, а оттуда нас отвезли в Жодино. Все-таки по рассказам ребят, которые побывали в Окрестина, там творилась жестокая дичь.
– В каком РУВД вы оказались?
– В Первомайском. Думали, что нас отвезут в Советский, но, наверное, места там закончились. Где-то в полчетвертого утра нас привезли туда. В РУВД пришлось провести где-то 12-13 часов.
– Где вас держали?
– Сначала в спортивном зале РУВД. Там находилось примерно 60 человек, которые стояли лицом к стене. Руки нужно было положить на стену, а ноги широко раздвинуть. Затем по очереди всех отправляли на оформление. Для этого нужно было подняться на второй этаж, где на всех составлялись одинаковые протоколы. В качестве свидетелей их подписывали одни и те же милиционеры. Затем нас фотографировали, но это был лучший момент. Все-таки в коридоре можно было полежать и подышать свежим воздухом, а также сходить в туалет.
После оформления нас отвели в так называемые «стаканы». Это бетонные камеры 2,5 на 2,5 метра. Там совсем нет вентиляции, хотя одновременно в помещении находилось по семь-восемь человек. Разумеется, нам сильно не хватало воздуха. В «стакане» провели где-то семь часов. За это время нам разрешили один раз сходить в туалет, а также выдали на всех пол-литровую бутылочку воды.
Во время задержания мы общались с командиром ОМОНа. Он находился на своей волне, но не казался каким-то зверем. Более того, после достаточно долгого разговора мы перешли из разряда отмороженных в стан обычных людей. Когда нас сажали в автозак, этот командир даже сказал: «С этими жестко не обращайтесь». Но когда нас перегрузили в другой, уже некому было транслировать адекватность. Там начали грести всех под одну гребенку.
– К вам применяли физическую силу?
– Когда мы находились в спортзале РУВД, там было несколько омоновцев. Они кого-то «поправляли», но чересчур сильной жестокости при нас в этом РУВД не происходило.
– Что написано в вашем протоколе?
– Участие в митинге, выкрикивание лозунгов. Этот протокол всем писали под копирку. Кому-то добавляли еще и сопротивление при задержании. В своем проколе я не согласился с обвинением, потому что на месте задержания не проходило никакого митинга.
– Какую реакцию это вызвало у правоохранителей?
– Абсолютно нормальную. Милиционеры Первомайского РУВД относились к нам нормально, даже с пониманием. Да, они строчили протоколы, но некоторые даже поддерживали нас. Один из милиционеров при конвоировании сказал: «Будь моя воля, сейчас бы покормил вас и привез обратно на площадь».
– Как вас судили?
– Никак. В эти дни учреждения были переполнены людьми, поэтому никто ничего не успевал. В итоге меня выпустили под подписку, по которой я обязуюсь сразу же по повестке явиться в суд. Но одному моему товарищу успели дать 13 суток. Он рассказывал, что количество суток не зависит ни от чего. Он отсидел шесть, а потом его отпустили.
– Что происходило в жодинской тюрьме?
– По пути в Жодино нам говорили, что там очень жестко обращаются с заключенными. Психологически готовился к этому. Прекрасно понимал, там на людей будут сильно кричать. В принципе, все так и произошло. Нас привезли колонной автозаков в Жодино. Там мы сдали вещи, нас обыскали и распределили по камерам. Изначально в камере, рассчитанной на восемь мест, находилось 22 человека. Затем часть людей перераспредели, поэтому в дальнейшем нас в камере находилось где-то 12 человек.
– По сравнению с рассказами узников Окрестина это еще очень даже ничего.
– Согласен. В камере была хоть какая-то форточка. Начиная со второго дня, нас минимально кормили. Давали перловку, сечку, капусту и даже борщ, хоть и вегетарианский. По сравнению с Окрестина это был практически санаторий. Когда к нам привезли парней оттуда, на них было больно смотреть. Люди, которые не спали несколько суток, были сильно избиты, у кого-то переломы. Разложили людей по койкам, и они сразу отрубились. После они просили теплую одежду, хотя в помещении было не холодно. Оказалось, людей ночью держали на улице, и там парни невероятно промерзли.
– Самое ужасное, что вы узнали о людях, прошедших Окрестина?
– К нам привезли седого дедушку, ему 61 год. Взяли на избирательном участке, когда он ждал результаты выборов. Милиционер сказал ему: «Вы нарушаете закон». Тот ответил, что ничего не нарушает. После этого дедушку забрали и избили. Когда его паковали в автозак, то прищемили ногу, сломав два пальца. На Окрестина его осмотрел врач: «Тут два перелома». Ему ответили, мол, ничего страшного, само заживет.
Люди с Окрестина рассказывали, что в одной маленькой камере находилось примерно сорок человек. Форточка в помещении была закрыта, и люди натурально задыхались. После того, как заключенные просили открыть форточку, вызывался СОБР, и их начинали избивать.
Еще раз, очень повезло, что я оказался в Жодино. Меня окружали достаточно интересные люди. Старался поднять их дух. В итоге в какой-то момент мы даже начали играть с ребятами в мафию :). Вначале все были в подавленном состоянии, но ближе к моменту выхода немного повеселели. Все стали более философски относиться к ситуации.
– Что творилось у вас в голове, когда вышли на свободу?
– Сразу пересекся с людьми, которые тут же стали показывать фотографии своих родственников. Я попросил телефон, сразу стал звонить по номерам, которые мне оставили. Потом один из волонтеров отвез нас в Минск. По пути он примерно обрисовал, что происходит в стране. Для меня это стало шоком! Нам описали настоящую войну. Просто не верилось, что все это может происходить в Беларуси.
– Многим задержанным после освобождения выставляли счета за содержание в камерах. Вам приходила такая платежка?
– Моему товарищу, которого осудили, выставили такой счет. Кажется, сначала нужно было заплатить 80 рублей. Потом сумму пересчитали и сократили до 40. Я пока не осужден, поэтому мне такого не приходило.
– Не пожалели, что после выборов отправились в город?
– Во-первых, я пошел в город, чтобы проголосовать. Мой участок находится в центре, поэтому во второй половине дня отправился туда. Затем мы с супругой ждали результатов голосования на своем участке. Правда, в какой-то момент к нему подъехал черный бус без номеров. Из-за этого люди стали понемногу расходиться. После договорился встретиться со знакомыми возле «Короны» на Кальварийской. После того, как в районе стелы начали происходить все эти действия, мы попросту не могли добраться до автомобиля. Потом добрались, а дальше вы уже знаете.
– Вашу супругу тоже задержали?
– Да, у нас дома осталось четверо детей. Хорошо, жену утром отпустили.
– Как ваши дети пережили эту ночь?
– Нашему старшему сыну 17. Он оставался за главного, а младшие просто спали.
– После этих событий вас удивляет, что в отношении силовиков до сих пор не возбудили ни одного уголовного дела?
– Очень. Здесь состав преступлений, как говорится, налицо. Такое поведение властей, как и 80 процентов голосов за одного кандидата, очень удивляет. Причем сторонников любых позиций.
– После всего этого вам, айтишнику, не захотелось уехать жить за границу?
– Понятно, сейчас не чувствую себя в безопасности. Но я видел, сколько и каких людей выходят на улицы Минска по воскресеньям. Для меня очевидно, что это люди с измененным сознанием. Они открыто смотрят тебе в глаза, улыбаются и дышат воздухом свободы. Это уже невозможно откатить назад. На этих митингах я испытывал невероятное чувство гордости за свой народ. Наверное, никогда не ощущал подобных эмоций. Думаю, через какое-то непродолжительное время в Беларуси что-то изменится. Буду дожидаться этого момента, чтобы дальше жить в своей свободной стране.
Фото: личный архив Дмитрия Баркана