«На полу прямо с мясом валялись человеческие зубы». Футболист из минора пережил Окрестина, а вскоре женился под БЧБ-флагом

Насыщенный месяц полузащитника «СМИавтотранс» Романа Дурко.

В свое время полузащитник Роман Дурко успел поиграть в первой лиге за минское «Торпедо», «Ошмяны» и «Осиповичи». Сейчас парень в свое удовольствие бегает в Д3 за «СМИавтотранс». Правда, в этом интервью речь пойдет не про его спортивные достижения.

Александр Ивулин поговорил с Романом о месяце, который сильно изменил его жизнь. Для затравки, в ночь с 9 на 10 августа игрок оказался на Окрестина, а в начале сентября успел сыграть свадьбу под бело-красно-белым флагом:  

– Я следил за нынешней предвыборной кампанией, вместе с друзьями был на пикетах Светланы Тихановской.

– Тебя впечатлил митинг Тихановской в Парке дружбы народов? 

– На нем чувствовалось воодушевление. Вокруг были люди со счастливыми лицами. Казалось, попал на какой-то праздник. Даже милиционеры, стоявшие в оцеплении, немного улыбались.

– Когда ты начал следить за этой предвыборной кампанией? 

– Наверное, где-то в апреле. Было интересно наблюдать за событиями в стране. Все понимают, из-за чего Светлана Тихановская выдвинула свою кандидатуру на пост президента. Она обещала провести честные выборы, поэтому было интересно вживую послушать, что она говорит. 

– Впечатлился? 

– Меня впечатлили все три смелые женщины, которые не побоялись. Они захотели сделать все, чтобы в нашей стране случились мирные перемены.

– Тебе удалось побывать в Киевском сквере, когда диджеи включили песню «Перемен»? 

– Да, но я стоял далековато от сцены. Не видел, как все происходило, только слышал. Конечно, это было круто! Людям очень понравилось. Но, если честно, в тот момент даже не понял, что случилось. 

– Почему вечером 9 августа ты решил прийти в центр Минска? 

– В стране отключили интернет, поэтому было непонятно, что происходит в городе. Лично я думал, что 9 августа возле стелы пройдет мирный и спокойный митинг. Скажу честно, верил, что поздним вечером объявят результаты выборов. У меня была надежда, что победит Тихановская, и после этого люди просто начнут радоваться. Даже не предполагал, что возле стелы будет ОМОН и спецназ, поэтому поехал в центр города с девушкой и друзьями. Но уже там своими глазами увидели ужас, который творился. Настоящая война! 

– Как ты добирался до стеллы? 

– На метро мы доехали до «Пушкинской», а потом пешком пошли в сторону стелы. В глаза сразу бросились толпы народу. Там были тысячи людей! Но они не делали ничего криминального: хлопали в ладоши и скандировали речевки. Кто-то кричал: «Милиция с народом!» Разве это обидно?

– Увидел пьяных провокаторов или боевиков? 

– В том-то и дело, что нет. Милиционеры говорят о провокациях, но я их не заметил. Люди просто стояли, скандировали речевки, и тут резко перед толпой взорвалась светошумовая граната. Затем в людей полетела вторая, третья… Все это происходило на моих глазах. 

– Что в этот момент творилось у тебя в голове? 

– Было страшно. Не понимал, как такое возможно. Недалеко от нас лежал мужчина, который был весь в крови. Ему в грудь попал осколок гранаты. Вокруг него собрались врачи, человека пытались откачать.

– Что было дальше? 

– Люди потихоньку начали отходить. К пострадавшим приехала «скорая». Мы с ребятами решили, что будет безопаснее поехать домой и пошли в район Пушкинской. Там тоже было много народа. Попытались вызвать такси, но сделать это было без шансов. Повезло, что недалеко оказался знакомый таксист. Нам нужно было ехать на Автозавод. Водитель решил повезти не через второе кольцо, а через центр. Ну что сказать? Доехали… 

– Вас задержали в машине? 

– Да. У нас была тысяча вариантов, чтобы не попасться, но… Мы ехали по мосту на Кальварийской, и водитель решил посигналить протестующим. Все понимают солидарность, но тут он допустил фатальную ошибку – сбросил скорость и поехал медленно-медленно. В итоге получилось так, что прямо перед нами автозаки начали перекрывать мост. Из них стали выбегать силовики. И, как назло, наше авто оказалось в первых рядах. На нас наставили оружие и стали доставать из машины, но сразу не избивали. Доставили к автозаку, где уже ОМОН стал проверять на прочность. 

– Ты рассказывал, что с тобой была невеста.

– За нее переживал больше всего. Говорит, что прилетело один раз по ногам дубинкой. Сначала нас закинули в автозак, где мы посидели минут десять. Потом повезло, что девушек отпустили, а нас отправили в другой автозак. Естественно, перед этим избили. 

– Сильно досталось? 

– Получил дубинками по спине, пятой точке, рукам, ногам. Слава Богу, по голове не попало. 

– В этот момент ты пытался что-то объяснить ОМОНовцам? 

– Нет. Понимал, что уже ничего не смогу доказать. Наоборот, тут работает хитрость: меньше говоришь – меньше тебе прилетит. В автозаке меня хотели поместить в капсулу, которая рассчитана на троих. Но там уже лежало семь человек! Я стоял на людях, а ОМОНовец сзади с ноги бил в спину, чтобы я оказался в этой капсуле. Но дверь просто не закрывалась! Наверное, только с пятого раза ОМОНовец понял, почему она не закрывается. Тогда меня закинули в камеру чуть-чуть побольше. 

– Жесть! 

– Да, но в автозаке нас особо не избивали. Люди, которые попались на следующие дни, рассказывали, что там с ними поступали гораздо жестче. 

– Ты понимал, что с тобой будет дальше? 

– Даже не представлял, куда нас везут. До этого дня попросту не знал про Окрестина, ведь в моей жизни не было даже ни одной административки. В общем, куда-то приехали. Нам заломали руки, повели в ЦИП. Там поставили на колени в каком-то прогулочном дворике, где несколько часов пришлось простоять на асфальте. Понятное дело, ноги затекали. Но если пошевелился без разрешения – получаешь по спине дубинкой. Где-то через час просишь: «Разрешите обратиться, но можно ли…» Омоновцы сразу били, но некоторые милиционеры разрешали пошевелиться. 

Затем нас по трое выводили из этого дворика. Мы раздевались догола, доставали все личные вещи. Повезло, что меня не просили разблокировать телефон. Наверное, просто у людей не было времени. Но моя невеста звонила мне в этот же день, и телефон был доступен, хотя я его выключал. Видимо, его содержимое все-таки проверяли.

– Сколько человек находилось с тобой в камере? 

– В шестиместной камере находилось 29 человек. Понятно, у всех был стресс. Никто не понимал, что будет дальше. Вместе со мной сидел человек с осколком гранаты в ноге. Рана кровоточила, он просил врача. В ответ услышал от доктора: «Я тебе этот осколок в пятую точку засуну». 

– Какой-то ад! 

– Да, но со временем начали приходить в себя, хотя в камере было очень душно. Насколько, что по стенам стекала вода.

– Самое жесткое, что ты видел на Окрестина?

– Повезло, что из нашей камеры никого не выводили в коридор и не избивали. Но с нами сидел парень, который отбывал сутки за драку. Каждую ночь силовики отправляли его убирать кровь. Две первые ночи он возвращался в нормальном состоянии, после третьей человека просто трясло. Он рассказал, что его загнали убирать комнату, которая полностью была в крови, а на полу прямо с мясом валялись человеческие зубы. По его словам, кровь была даже на потолке. В ту ночь люди, которые находились за территорией Окрестина, слышали просто нечеловечески крики. Наверное, ты видел это видео в интернете.

– Честно говоря, после твоего рассказал становится не по себе.

– Поэтому старались не привлекать к себе внимания. Когда нас этапировали с Окрестина в Жодино, нам попались молодые омоновцы. Конечно, для начала они нас избили. Им сказали, что нас задержали 11 августа. Но когда они услышали про 9 августа, то стали относиться к нам человечнее. Сказали: «Вам очень повезло. Тех, кого брали 10-11 августа, избивали по полной». 

***

– Расскажешь, как тебя судили? 

– Достали из камеры и привезли в суд Московского района. Там женщина максимально быстро зачитала приговор, по которому меня задержали за какие-то выкрики на Кульман в десять часов вечера. Я сказал, что меня там не было. Стал объяснять, как меня достали из такси на Кальварийской. Она записала это на какую-то бумажку, но в протоколе уже были напечатаны другие данные с цифрой «15 суток». Я даже ничего не подписывал. 

– Как ты на это отреагировал? 

– Сказал: «У меня такого-то числа свадьба. Можно ли войти в положение и смягчить срок?» Мне сказали: «Нет, до свидания». Честно говоря, не ожидал такого наказания. Наверное, опять не повезло. Моя судья всем давала 15 суток. Но, например, другу, которого судили в суде Фрунзенского района, дали пять суток. Видишь, тут полный рандом.

– Ты запомнил фамилию судьи? 

– Нет. Она настолько быстро проговорила ее, что сделать это было проблематично. 

– Судя по всему, твое судебное заседание длилось минут пять? 

– Думаю, даже минуты полторы. 

*** 

– Но ты отсидел пять суток вместо пятнадцати.

– Честно сказать, даже не поверил. Все настраивались, что раньше срока нас никто не отпустит. Тем более, в Жодино к нам относились гораздо лучше. На вторые сутки к нам пришел молодой милиционер, с которым был нормальный контакт. Мы поинтересовались, передавали ли нам передачу, а он сказал: «Слушайте, может быть, вас сегодня даже отпустят». Ему никто не поверил. Все подумали, что он пошутил. Но где-то в шесть вечера в камеру зашли: «Такой-то, такой-то – на выход». Затем подписал бумагу, мол, если попадешься еще раз – возможно применение уголовной статьи. После этого сказали, что нас отпускают. Уже в семь вечера я был на свободе.

– Что чувствует человек, когда выходит на свободу? 

– Возле тюрьмы волонтеры разбили целый палаточный лагерь, где было много людей. Меня встречал брат. Просто в тот день пошла информация, что нас начнут выпускать, поэтому он дежурил в Жодино с самого утра. 

– Слезы на глазах появились? 

– В тот день моей маме исполнилось 65 лет. Первым делом взял у брата телефон и позвонил ей: «Я вышел, все хорошо». Она сказал, что это лучший подарок на ее день рождения. Мы поехали в Минск. По дороге брат рассказывал, что происходило в стране в эти дни. Оказалось, события 9 августа – еще цветочки, самая жесть творилась десятого и одиннадцатого. Слушал его истории и офигевал. 

– Ты видел сюжет на канале СТВ о том, как вежливо относились к задержанным на Окрестина? 

– Да, посмеялся от души. Там показывают супчики, котлеты… Ага, три дня нас не кормили. Не давали ничего, даже туалетной бумаги. 

– Как ощущаешь себя, когда трое суток находишься без пищи? 

– После суда нам стали приносить еду, но только хлеб. Правда, в этот момент людей начали этапировать в Жодино. Я попал в самую первую партию, которую в момент раздачи еды повели на улицу, где поставили на колени. Меня вывели в самой первой партии, но в Жодино я уехал в самой последней. Пришлось стоять на коленях часа два, поэтому даже не успел поесть. 

Но, если честно, в камере не очень хочется кушать. Во-первых, ты находишься в стрессовом состоянии. Во-вторых, внутри очень душно, что тебе не до еды (пусть и пустой желудок). Хорошо, в камере был кран с водой. Понятно, с привкусом хлорки, но вода реально спасала. 

– Первое, что ты сделал на свободе? 

– Помылся и покушал :). 

– Ты долго приходил в себя после того, как все это закончилось? 

– Говорили, что первое время я был замкнут. Чувствовал себя нормально, но примерно неделю отходил от произошедшего. На самом деле, хотелось побыть наедине с собой, подумать о случившемся. Потом просто залазишь в интернет и не понимаешь, почему так обращаются с людьми. Родные предлагали сходить к психологу, но уже где-то через неделю я пришел в себя. Правда, друг, с которым мы сидели, все-таки пошел к психологу. Ему было тяжеловато. 

– Мне рассказывали, что кроме насилия за решеткой сильно прибивает то, что к людям относятся, как к животным.

– Конечно, это прибивает. Если слаб психологически, то будет очень тяжело. Прекрасно понимал, что там будут унижать. Настраивался на такое отношение, поэтому не сильно ощущал это давление. Но некоторые ребята рассказывали, что им приходилось тяжеловато… 

– После пяти суток за решеткой ты ходил на воскресные марши солидарности? 

– Нет. Не из-за того, что страшно. Просто у меня была запланирована свадьба, не хотелось ее переносить. Но подъезжал на машине в центр города, чтобы забрать знакомых. 

– И все-таки не было страшно? Ведь в ночь с 9 на 10 августа тебя забрали на Окрестина именно из машины. 

– Сейчас уже на подсознательном уровне при езде в машине начинаю закрываться на все замки. Просто видишь видео, на которых силовики разбивают окна, и становится не по себе. Например, вечером воскресенья поехал поиграть в мини-футбол на Даумана. Ехал через площадь Победы, увидел машины ГАИ, военные стали формировать кордон… Понял, что здесь что-то не так и нормально втопил. Через пять минут зашел в Telegram и увидел, что на этом месте начались задержания. Повезло, хотя я реально просто ехал на футбол. 

***

– Как ты отпраздновал свадьбу? 

– Понятно, обстановка в стране наложила определенный отпечаток. Но все прошло нормально. Мы праздновали свадьбу в кафе на улице Васнецова, а там люди постоянно становятся в цепь солидарности. А в тот день у меня с собой был бело-красно-белый флаг, поэтому вместе с женой присоединились. Покричали немного :). 

Но самое интересное было потом. В кафе, где мы праздновали, в этот момент была еще одна свадьба. Самое забавное, женился милиционер. 

– Да ладно! 

– Да, а мы гуляли с флагом, кричали «Жыве Беларусь» и пели «Тры чарапахi». Самое забавное, что гости с соседней свадьбы поддерживали наши кричалки. Никто не был против. Прикольно, что у нас было меньше гостей, но мы гуляли гораздо громче. Наши родственники устроили такой движ, что завели и нашу свадьбу, и соседнюю. К слову, в конце мы попрощались с этим милиционером словами «Жыве Беларусь». 

– Видел твое свадебное фото возле ЗАГС с бело-красно-белым флагом… 

– Супруга сказала, что хочет именно такое фото. Она очень неравнодушна к тому, что происходит в стране. Наверное, 97 процентов населения Беларуси придерживается такой же позиции. Поэтому хочется, чтобы все быстрее закончилось. Не укладывается в голове, как человек может остаться у власти, когда абсолютное большинство его ненавидит. Это вселяет оптимизм, но не хочется, чтобы в ситуацию вмешивался один его друг. Это самое плохое, что может произойти.

Фото: личный архив Романа Дурко