«В Беларуси было немного непривычно, все так спокойно и тихо, без драк». Ностальгия россиянина, который многое повидал в белфутболе

Василий Смирных искрил в той самой «Белшине», пережил страшную травму и инициировал создание «Ошмян».

Василий Смирных – один из тех, кто видел зарождение независимого белорусского футбола. Уроженец городка в Краснодарском крае случайно попал в Беларусь и сыграл в лучших клубах девяностых и начала нулевых. А еще гонял на легионерские хлеба в Польшу и Казахстан, сумел восстановиться после страшной травмы головы, работал судьей и тренировал клуб «Ошмяны» – тот самый, что в 2016 году засветился в истории с договорняками. Пару лет назад Василий вернулся на юг России и обосновался в Геленджике, но белфутбол не забывает: следит за новостями, звонит друзьям, в том числе из любимой «Белшины». Поговорили с ним о том, какими для него оказались 20 лет в Беларуси.

 - Как погода в Геленджике?

 – +12, еще не очень тепло. Скоро два года, как переехал сюда, тренирую детей.

 - Государственная или частная школа?

 – А давайте не будем говорить про это :). Тут юг, а не Беларусь, все по-другому.

 - Знаю, что в футбол вы тоже учились играть на юге, в ставропольском интернате.

 – Да, был там, но сам я не из Ставрополя. Родился в Краснодарском крае, город Тихорецк. Занимался там футболом, как-то поехали на турнир. Там же оказались люди из ставропольского спортинтерната. Понравился им, поехали к родителям. Приходят мой тренер и тренер из Ставрополя, говорят – хотим вашего сына с 1 сентября видеть в нашей школе, как смотрите на это? Все объяснили, меня родители и отпустили.

 - А с чего начинали заниматься футболом?

 – Как и все дети, бегал во дворе. Пришел тренер, предложил пойти в секцию, я и записался. Тогда сами записывались, без родителей. Вначале тренер приезжал в школу, а позже я уже сам ходил на занятия, час пешком в одну сторону. Город был не очень большой, население 70 тысяч, просто жили на окраине. И в 14 лет я оказался в Ставрополе.

Тихорецк

 - В Беларусь вы попали случайно.

 – Да, у нас тренер там учился. Но я успел до этого отыграть три года за сборную России. Еще была такая сборная центрального совета «Динамо», тоже за нее выступал, играл за ставропольское «Динамо». Меня увидел Юрий Антонович Пышник, начал звать – давай, приезжай в Беларусь. Приехал, собирался на просмотр в «Динамо», но не вышло с ними состыковаться. У Пышника оказался знакомый в Старых Дорогах, мне предложили попробовать начать там. Мне с другими ребятами сделали армию. До Старых Дорог еще поиграл в Черкесске с Радей Орловским, с ним мы и в армии служили.

Пока служил, «Динамо» следило за тем, как играю, и потом все-таки удалось попасть в клуб на просмотр. Неделю побыл там, а затем поехал на товарищеский матч с московским «Динамо», провели игру с дублем. Сначала поехал Радя, потом я. Там-то и решалась моя судьба, буду я в «Динамо» или нет. Помню, что выиграли. Так и попал в клуб, а там пошло по накатанной.

 - В каком подразделении служили в Старых Дорогах?

 – Химполк. Отслужил два года, как полагается. Было что-то вроде спортроты, но не совсем официальной. По большому счету, команду в Старых Дорогах содержал ПМК. Они передавали в армию строительные материалы, а взамен солдат отпускали на игры. Сначала было тяжеловато, потом привыкли. К тому же там до нас еще послужил [Юрий] Вергейчик, так что дорога была протоптана. Он уже увольнялся, когда мы пришли, еще успел с ним в динамовском дубле поиграть. Хороший был у нас дубль, неплохие ребята, многие потом в сборной оказались и вообще играли очень прилично. Взять тех же Тумиловича, Хацкевича, Качуро.

- Как оказались в «Динамо-93»?

 – Тогда президент Хвастович разделил клуб на две команды – само «Динамо» и «Динамо-93». Кто был нужен «Динамо», оказался там, а я остался во второй команде.

 - И потом с этой командой вам довелось выступать на Кубке Содружества.

 – «Динамо» уехало в Южную Америку, но кому-то надо было выступать на Содружестве. Мы к нему особо и не готовились, начали в последний момент, когда узнали, что едем. Приехали, попали в финал. Но, знаете, одно дело попасть в финал, другое дело выиграть.

 - Как так вышло, что в финале влетели «Спартаку» 8:0?

 – Во-первых, у нас тогда и покрытий таких не было. Да и «Спартак» в то время всех в России ложил на лопатки, что стоило это с нами сделать? Они «Ливерпуль» в то время обыгрывали, а выиграть у «Динамо-93» – вообще без вопросов. У Романцева была почти вся сборная России.

 - Помните тот матч?

 – А чего его вспоминать? Хорошо начали, плохо закончили :). Как говорят, перед матчем все имеют шансы выиграть. Но, мне кажется, мы перед матчем уже проиграли. Люди («Спартак» – прим.) там готовятся, уже привыкли к этому манежу. Не помню, сколько лет подряд они там всех возили в финале, пока киевское «Динамо» не стало приезжать основным составом. Для нас все было вообще без шансов.

 - Как уходили из «Динамо-93»?

 – Не хотелось бы ворошить прошлое… Некрасиво, конечно, все получилось. В то время обещали многое. Мне пообещали квартиру, подписал контракт. Получил травму – разрыв связок голеностопа, стал не нужен. Травмировался на последнем сборе, долго восстанавливался.

Еще вот что обидно было. Жили тогда в одном номере с Сергеем Ясковичем, общались, дружили. И вот я долго восстанавливался после травмы, потом вышел на тренировку, и он ударил по травмированной ноге. Понимаю, что не специально, вот только я потом еще на месяц-два отправился лечиться. Так практически пропустил сезон. Играл по 10-15 минут, но это же ерунда. Пришел [к руководству] разговаривать о дальнейшей судьбе, а мне говорят – ты нам не нужен.

 - Так и сказали?

 – Да. Это были 90-е, в то время что хочешь могли сказать. Я им про квартиру, говорю, может, бесплатно получилось бы. Они отказали. Уже и контракт не найдешь, где все было прописано, ничего не найдешь.

Помогли одни добрые люди поехать в Польшу, хотя бы в аренду, чтобы играть. Поехал туда, поиграл в одном клубе, во втором. Даже предлагали вид на жительство и гражданство, бывшая супруга свидетель.

 - Не согласились?

 – История была такая. Во втором клубе ко мне очень хорошо относился президент, и как-то они организовали фуршет. Я почему-то не пошел туда, настроения не было. Прибежал начальник, начал кричать – как это так, тебя же ждут. Так что прихожу на фуршет, а там сидят президент клуба и местный воевода, мэр города. Тут воевода обещает мне вид на жительство, а президент – трехкомнатную квартиру. Но мне Польша по натуре никогда не нравилась. Я человек южный, европейский уклад жизни – не мое. Мне там было скучновато.

 - Из-за чего?

 – Там другой менталитет. Понимаете, не каждому южному человеку понравится Европа. И я не европеец, я русский человек и вырос на юге. По большому счету, вообще удивляюсь, как я в Беларусь попал.

 - Беларусь для вас тоже другая?

 – В Беларуси люди немного спокойные, умеренные, на юге все совсем по-другому. Сейчас, может, и не так, а в то время уклад жизни сильно отличался. Здесь, на Кубани, очень много народов. Все национальности Кавказа здесь живут. Поэтому сначала в Беларуси было немного непривычно, что все так спокойно и тихо, без драк. А сейчас, после стольких лет в Беларуси, заново привыкаю к Родине.

Польский город Легница, где в 90-х играл Василий Смирных.

- Чем для вас закончился польский период?

 – Пришел президент, назначил нового тренера – с трофеями, чемпиона Польши. Нормальный был тренер, но у него имелся один минус – сильно не любил русских. В то время там никто не любил русских, потому что тогда в Польше было много нашего криминального мира.

Да и сейчас поляки не очень нас любят. Хотя ко мне они относились нормально, просто менталитет не тот. В мою юность у нас никогда не было такого – ты мне что-то должен. Если что-то надо было, тот, у кого имелись деньги, рассчитывался за всех. Если друзья, то вообще без вопросов. А там, когда покупают банку пива, начинается – заплати, почему ты мне не отдал… Для меня это было очень дико, вырос в другой среде.

Прожили там полтора-два года. Время было хорошее, жили получше, чем в Беларуси, где были пустые полки. В 90-е везде был голод, а в Польше нормально – и есть где поесть, и в магазинах все было. Жизнь более спокойная, умеренная. Футбол какой-то своеобразный, немного не такой, как в Беларуси, более силовой. Болельщики совсем другие – в Беларуси их практически не было, а там выходишь на стадион и ощущаешь праздник. Петарды взрываются, на каждом стадионе пиво продают, колбаски. Видел, что люди в то время там отдыхали, а у нас тогда страшно было смотреть на стадионы. Да и стадионов не было, вообще ничего не было, не говоря уже об экипировке. У поляков тоже хватало своих проблем, но там впервые не пришлось самому стирать форму. В Беларуси мы сами стирали и форму, и все на свете, а там просто оставляешь грязное, приходишь, надеваешь чистое – и пошел.

 - Но вы вернулись.

 – Да, пришлось возвращаться в Беларусь. Проблемы с тренером, жизнь в Польше со временем приелась. Тем более «Динамо» с Хвастовичем что-то за меня хотели, не знаю сколько. По возвращении месяца три-четыре вообще не играл в футбол, сидел дома, на съемной квартире. Приехал в никуда, но мне повезло. Пришел в федерацию футбола, думаю, спрошу, что да как. Всегда был там со всеми в хороших отношениях. Прихожу, а туда как раз из Бобруйска приехал Евгений Шабуня, начальник команды. Спрашивает: где ты сейчас? Сказал ему, что нигде, у меня травма колена и надо лечиться. Отвечает: ничего не обещаю, премиальные и зарплата есть, выздоровеешь – будешь играть. Так попал я в «Белшину».

Приехал, а там много знакомых ребят. Были выходцы со ставропольского интерната – Апалькова я знал, а с Жемчуговым познакомились в Бобруйске. Меня лечили. Прошел, может, месяц с моего приезда, и в один прекрасный день тренер, Олег Волох, подходит и говорит: «Вася, ну ты готов играть или нет?» Он видел по тренировкам, что я более-менее набираю форму. Сыграли тогда с Речицей, выиграли. Если не ошибаюсь, Андрей Хлебосолов забил 5 мячей, а победили с еще большим счетом. У нас был хороший президент – Аркадий Поляков. Увидел меня, спрашивает: «Что за пацан? Подпишите с ним контракт». И понеслась, хорошее время было. Отыграл в Бобруйске три с половиной года.

Наше руководство в лице Олега Аркадьевича Гущи все пыталось что-то менять, приглашать новых тренеров, а там не надо было ничего менять. Команда хорошая, все ребята в расцвете. Мне было очень комфортно. 

 - Почему?

 – Сложился коллектив, где все были примерно одного возраста. А еще очень дружили как на поле, так и за его пределами, понимали друг друга с полувзгляда. Передняя линия у нас была хорошая. В то время уже практически играли в три нападающих – Путраш, Хлебосолов, да и Балашов этот бежал, как электричка :). По краям – мы с Эдиком Градобоевым, в центре – Игорь Градобоев… Игорь, наш капитан, не любил отбирать мяч, всегда говорил – кто потеряет мячик, тот его и забирает. Так что мы старались его меньше терять.

- Многое для вас изменилось в 1999 году, после еврокубкового матча «Белшины» с кипрской «Омонией», когда получили тяжелую травму. 

 – Тогда, конечно, вся жизнь пробежала перед глазами. Что было, то было. Первый тайм сыграли 0:0. Попросил у Антоновича (Волоха – прим.) меня заменить, как раз тогда был после травмы. Он мне – да нет, еще пять минут, и поменяем. Этих пяти минут хватило, чтобы мы столкнулись с киприотом. Врезался в него, два дня лежал на Кипре под капельницей.

- Как звучал диагноз?

 – Уже не помню, но вы представьте себе – разбили лобную кость. Даже молотком не получится это сделать. Должны были провести операцию, но наши руководители забоялись. Приехали три профессора, сделали томографию, у нас такого даже тогда не было. Полностью меня просканировали, первым делом спросил у них – буду в футбол играть? Говорят, будешь. Если бы это со мной случилось в Беларуси или где-то еще, делали бы пункцию, а так обошлось без этого. Просто была нужна страховка, не знаю, была она или нет.

Могу больше сказать. Аркадий Кириллович Поляков, наверное, не знал про эту историю, а Гуща, как я потом узнал, не хотел мне давать ни премиальные, ни все остальное. В итоге подъемные он мне так и не отдал полностью, сказал – ты же получил травму. А у нас, если травмировался, ты же уже не человек, не игрок. Если не ошибаюсь, Ковалевич тогда поднял крик и энную сумму выбил.

- Что по восстановлению?

 – А какое у нас восстановление было? Дома лежал, да и все :). Три месяца я не играл. Потом проверился, доктора позволили возвращаться. Ездил тогда и к российским, и к белорусским врачам. Было чуть-чуть боязно играть головой, но надо было просто перебороть себя. Прошел этот барьер, и понеслась дальше. Играл еще пять-шесть лет.

 - Как попали в «Неман»?

 – Через Ковалевича. После травмы ушел из «Белшины», поиграл в Казахстане. Мне тогда предлагали остаться в Бобруйске, но не хотелось – перед уходом пообщался на повышенных тонах с Олегом Аркадьевичем. Через Шабуню оказался в «Торпедо-МАЗ», полгода поиграл там. Предлагали продлевать контракт, я не захотел. И тут приезжает Олег Антонович [Волох], он до этого работал в Семипалатинске. Предложил полететь с ним. Отправились туда вместе с Володей Путрашем, он приехал из Чехии, через неделю к нам еще добавился Кирилл Савостиков. Получилось, что полсезона и почти весь следующий сезон я отыграл в Семипалатинске. Вообще, Казахстан сейчас и тогда – это небо и земля. Было много своих нюансов – жарко, страна большая. Когда вернулся оттуда, Ковалевич спрашивает: «Что ты собираешься делать?» Говорит, в Гродно команда неплохая, хороший коллектив, вроде «Белшины». Я согласился попробовать.

Коллектив на самом деле был хороший, сплав молодости и опыта, тренер Солодовников вроде тоже ко мне относился нормально. Причем все опытные игроки были непростые. Возьмите того же Дятлова, Игоря Ковалевича, Олега Радушко. И были молодые Ровнейко, Сучков, Борисейко. Им хотелось что-то доказать. Получился такой же футбольный бум, как в Бобруйске. Минус был один – мало денег, а футбола без денег не бывает. Начали играть, на стадион повалил народ. На матчах бывало по 8-10 тысяч человек. Тогда на «Неман» никто особо не ставил, а мы потихоньку забрались наверх.

Но везде были свои подводные течения, и в «Немане» их тоже хватало. Как получилось, так получилось, но, считаю, там для меня тоже был неплохой опыт. Год отыграл, как-то все приелось, захотелось побыть в Минске.

 - Помните золотой матч против БАТЭ?

 – Конечно, как его не помнить? Пять, а, может, и десять, градусов мороза, скользкое поле. Предыстория не очень хорошая – нам не разрешили поставить на матч Сучкова, Ковалевича. Не хочу это ворошить, были свои интриги. Игра шла до того момента, как Тарасенко забил гол. Проиграли и проиграли.

Было намного обиднее, когда не стал чемпионом с «Белшиной», отрыв составлял 11-12 очков. Сидели как-то с Володей Журавелем, и он мне говорит: «Вообще не представляю, как мы стали чемпионами, долго же гнались за вами». Когда медали уходят из-под носа, всегда обидно, зато хоть кубки от меня не уходили, нормально прилипали :).

 - Самый памятный для вас кубок?

 – Да они все важные. Наверное, самый памятный – первый кубок, когда играл за «Белшину» в финале с «Динамо-93» и забил гол на 82-й минуте, а потом Балашов забил второй – и игра сделана. Все первое всегда интересное.

Бобруйск тогда жил футболом, ради него останавливали завод [«Белшина»]. Как-то, когда играли с минским «Динамо», гендиректор Поляков закрыл завод и сказал всем идти на футбол. Хотя и говорить не надо было, все бы и так туда пошли. А сам Поляков присутствовал на всех матчах, представляете? Бывало, он заглядывал ненадолго на игру и уезжал, а мы и не знали. Больше никогда не видел такого руководителя. Конечно, был еще Капский, но я с ним не работал и вообще мало общался. Но когда прочитал, что он ушел из жизни… Тот год был для меня тяжелейшим – не стало Капского, Журавеля, просто не мог в это поверить. Если не ошибаюсь, тогда же не стало и Ивана Ивановича Савостикова. Был с ним в очень хороших отношениях, да и для белорусского футбола этот человек немало сделал, был мужчиной и тренером с большой буквы. Ну и Виктор Иосифович Шукан в том году ушел.

 - «Неман» вам пришлось покинуть.

 – Да. Переговорил с Вячеславом Акшаевым, он меня приглашал в «Молодечно», но там никогда не было денег. Подумал: зачем мне оно надо? В итоге отказался. А тут Хлебосолов как раз принимает вторую лигу, «Барановичи». Туда едут Хрипач, Свирков, Путраш – те, с кем я играл большую часть карьеры. Говорю как-то: поехали, поможем Хлебу. Мы не тренировались, приезжали туда только на игры. Ну, я вам скажу, когда мы приезжали в Барановичи, там тоже был биток! Люди до сих пор вспоминают.

Июнь 2003 года, ФК «Барановичи» – «Полесье» (Козенки). Василий Смирных с мячом.

Через какое-то время снова звонит Акшаев, позвал меня в МТЗ-РИПО. Он как раз принял эту команду, а я с ними тренировался, хоть и играл за «Барановичи». Закончился первый круг, и я заявился за МТЗ-РИПО. Там стояла задача выйти в высшую лигу, и были нормальные условия – Минск, не нужны никакие гостиницы. Да и состав подобрался веселый: Виталий Рогожкин, Сергей Михайлов, впереди был забивной Олег Кузьменок, в воротах стоял Сергей Шалай. Хорошие игроки, можно сказать, под высшую лигу, мы даже «Торпедо» в Кубке прошли.

Тоже был золотой матч, играли в Могилеве с витебским «Локомотивом». Не помню, с каким счетом проиграли, суть в том, что пробивали два пенальти и ни одного не забили. Из-за того, что мы не взяли первое место, Вячеслава Евгеньевича убрали из команды. Но, думаю, это был только повод, чтобы избавиться от человека, в высшую лигу мы все равно вышли.

У меня уже был немаленький возраст, хотя сейчас в таком возрасте еще играют. Предлагали остаться в команде, но, когда начался сезон, всем игрокам сказали писать заявление об уходе. И я думаю – все, на этом мы ставим футбольную точку. И начал искать другую работу.

 - Чем занимались?

 – Как и многие другие футболисты, работал в конфискате. Был материально ответственным, ездил в командировки, принимал товар. Заявился на первенство Минска по мини-футболу, у нас там собралась хорошая компания. Стали чемпионами города. Потом еще был судьей в первой и второй лигах, обслужил и четыре матча высшей лиги. но про это не люблю вспоминать. С высоты прожитых лет считаю, что это была ошибка, не каждый рожден быть судьей. Да и не стоит эта работа того, чтобы про нее говорить.

Позже, где-то в 2011 году, уехал на пару лет в Россию, работал в футболе. Вернулся в Беларусь, и в один прекрасный момент мой друг, Дмитрий Сорокач, открыл команду во второй лиге и пригласил меня тренером. Команда называлась «Славянин», представляли Минск.

Денег не было, тренировались, как в любительском футболе. Там играли несколько неплохих ребят, и они попросили меня найти им команду во второй лиге. Поехали с ветеранами в сторону Островца, и на Ошмянах к нам подсел один человек. Звали Сергей Беня – человек не из футбола. Пообщался с ним, увидел, какой стадион в Ошмянах. Был удивлен, спрашиваю – а у вас есть какая-нибудь футбольная команда? Оказалось, есть, играют на области. Говорю – а ты в Ошмянах много кого знаешь, знаком с председателем райисполкома? Отвечает, что знаком. Решили встретиться еще раз, поговорить.  

Стадион в Ошмянах, 2015 год.

В итоге предложил Сергею создать футбольную команду. Мне одному это было тяжело делать, автомобиля у меня тогда еще не было, так что начали мы с ним вдвоем. На первый год договорились с председателем, он нам дал стадион, автобус, помогал в некоторых других вещах. Но нашелся там футбольный человек, Иван Малина. Сейчас это начальник команды в брестском «Динамо», а тогда он был главным в ошмянской санстанции. Начал нам помогать, собрали потихоньку состав. В тот год во второй лиге участвовали, если не ошибаюсь, 24 команды, играли в двух зонах и по четыре команды из зоны выходили в пульку. Мы начали играть товарищеские матчи, было видно, что команда будет неплохая. Представьте, пацанам ничего не платят, а они еще играют в футбол! В первый год мы заняли четвертое место в своей зоне и четвертое место в плей-офф. Учитывая, как все это создавалось и где мы тренировались, было нелегко.

 - А где тренировались?

 – В Минске, на поле гимназии №16, если не ошибаюсь. Там был пятачок, нестандартное искусственное поле. В конце концов нас стали оттуда выгонять, и начались скитания по городу.

Команды начали отказываться от первой лиги, и нам предложили там выступать. Но вы же сами понимаете, для футбола нужны деньги, хотя бы минимальные для начала. А у нас деньги были только на бумаге, собрали тех, кто никому не был нужен. 

Все у нас начало потихоньку валиться. Надо было где-то тренироваться, и тренер Антуан Майоров предложил нам работать на базе БГУФК. Так и получилось «Ошмяны-БГУФК». Из Ошмян там ни одного человека не было, все из Минска. Потом Малина ушел, я тоже ушел. Сейчас иногда слежу, как они там играют, пускай развиваются.

 - «Ошмяны» – это же один из участников договорных матчей в 2016 году. Когда поняли, что ваши игроки сдают игры?

 – Когда началось следствие, бил себя кулаком в грудь, что не может такого быть, чтобы у меня сдавали матчи. Оказалось, что такие ребята были, но я совершенно не мог на них подумать. Бог им судья, мне они неинтересны. Плохо, что из-за нескольких игроков пострадали и все остальные.

Потом понял, что те матчи на самом деле были подозрительные. Например, человек падает на ровном месте на живот, и еще рукой загребает мяч. Это разве не подозрительно? Если падаешь, ты же стараешься не «заслужить» пенальти, а он рукой загребает мяч и смотрит на тебя, говорит, у него солнечный удар. Я живу на юге, понимаете, какая здесь жара, а в Казахстане, где я играл, еще жарче. Так что понимаю, что может быть плохо на солнце, но не до такой же степени.

Матч «Ошмяны» – «Луч», позже признанный договорным. 2016 год.

И главное, эти люди смотрят тебе в глаза. Потом, когда говорят, что они за твоей спиной сдали не один матч, начинаешь все анализировать. Вспоминаешь, как проигрывал там, где должен был выигрывать, а они все находились в обороне. На ровном месте вырастает гол, и думаешь: может, что-то не так сделал, ошибся на тренировке? А тут – ба-бах – снова гол!

Так вот, я ушел из клуба. Работал дальше в Ошмянах, но понял, что не вижу никакого движения. Захотелось начать что-то новое, и постепенно перебрался на Родину. Сначала были немного другие планы, но то, как получилось, меня тоже устраивает.

 - Ваш любимый клуб за всю карьеру?

 – Могу сказать, что уютнее всего мне было в Бобруйске. В «Немане» тоже сложился хороший коллектив, но в «Белшине» еще добавилось хорошее финансирование. Когда в «Ошмянах» игроки сдавали матчи, футболистов и тренеров вызывали к следователю, я пошел последним. Прихожу, а он мне сразу говорит, что он из Бобруйска. Я сразу понял, что будем разговаривать о футболе. И следователь продолжает: мне приятно, что когда я был молодым человеком, я ходил на футбол и этот футбол был настоящим.

Единственный минус – в Бобруйске не было хорошего стадиона. Думаю, если бы «Спартак» вмещал 10 тысяч, вся бы десятка и собиралась. Потому что если человек не успевал за полчаса до игры найти место на стадионе, ему приходилось стоять. В основном, на матчах люди стояли – за воротами, да везде. И вообще, не видел ни одного города, где бы люди так были помешаны на футболе, как в Бобруйске. Милиция, продавцы в магазинах, таксисты – кого ни увидишь, все говорили о футболе. Конечно, было приятно играть. А сейчас народ не ходит, людей не обманешь.

То же самое и в Гродно. Сколько там ходит? Две тысячи, ну две пятьсот, а у них стадион на восемь тысяч. А раньше восемь тысяч – это была стартовая цифра.

Фото: архив Валерия Алексеева, , , , , , , страница клуба «Ошмяны-БГУФК» Вконтакте