Tribuna/Прочие/Блоги/Пойди поставь сторожа/Молодой самбист эпично сбежал от силовиков с помощью таксиста. Рассказывает о пропаганде в университете физкультуры и о том, почему верит в победу

Молодой самбист эпично сбежал от силовиков с помощью таксиста. Рассказывает о пропаганде в университете физкультуры и о том, почему верит в победу

Вы точно его знаете.

4 мая 2021, 12:13
1
Молодой самбист эпично сбежал от силовиков с помощью таксиста. Рассказывает о пропаганде в университете физкультуры и о том, почему верит в победу

Год назад Роман Рутковский был обычным первокурсником главного спортивного вуза страны БГУФК, занимался самбо – в копилке парня призовые места на республиканских соревнованиях – и начинал мечтать об основании собственного клуба.

Все изменили лето и осень 2020 года. 19-летний спортсмен стал постоянным участником протестов по всему Минску, в том числе в родной Каменной горке, и смог прочувствовать на себе давление на студентов в одном из самых провластных вузов страны – их даже заставляли под подпись выслушивать угрозы. А потом парень стал героем знаменитого видео с протестных минских улиц. На нем Рутковский, спасаясь от силовиков, запрыгивает в такси, водитель которого в стиле боевиков увозит его куда глаза глядят. Хорошо, что личности и пассажира, и таксиста были раскрыты только после вынужденного переезда в безопасное место. 

Сейчас Роман живет в польском городе Катовице и готовится покорять местное самбо. Мы пообщались с ним о студенческих протестах и о том самом видео.

– Как ты обосновался в Польше?

– Живу в общежитии Силезского университета, где прохожу языковые курсы. Приехал в Польшу по программе Калиновского и сейчас получаю стипендию. В конце весны пройдет экзамен, после которого я должен получить сертификат о уровне владения языком, и от этого будет зависеть мое дальнейшее обучение в университете. Планирую выбрать то же направление, на котором учился в Беларуси, что-то вроде тренера по борьбе.

Конечно, наша стипендия – это не тот случай, когда можно позволить себе все что угодно, и нужно работать, чтобы прожить. Но мне не на что жаловаться. В общежитии все прекрасно, ребята  вокруг русскоговорящие, хорошая компания.

 – В одном из интервью ты рассказывал, что ищешь контакты польской ассоциации самбо и собираешься возвращаться в спорт.

– Отыскал номер президента ассоциации и позвонил ему. Он не расспрашивал о том, кто я. Дал ему понять, что я приехал в Польшу незапланированно, что надо заниматься, а в моем городе нет клуба. В Польше всего шесть клубов по моему виду спорта, это очень мало. Один из них находится в Кракове, там как раз тренирует президент ассоциации. Сейчас в стране все закрыто из-за локдауна, а в следующем месяце планирую начать тренироваться, но надо будет переехать в Краков (80 километров от Катовице – прим.).

Силезский университет в Катовице

 – Расскажи немного о том, как попал в самбо.

 – Начал заниматься где-то в пятом-шестом классе школы, из-за разных проблем временами выпадал из спорта на какое-то время, но все-таки в нем остался. На международные первенства особо не ездил, но в Беларуси выступал достаточно активно. Например, в возрасте 16-17 лет был призером чемпионатов и открытых первенств страны, стал кандидатом в мастера спорта.

 – Уже пытался узнать, что тебя ждет в польском самбо?

 – Конечно, интересовался. Настроен показывать здесь большие результаты. В Польше самбо начало развиваться позже, чем в Беларуси, поэтому здесь непаханое поле как для спортивной карьеры, там и для тренерской работы.

 – Ты собираешься оставаться в Польше надолго?

 – Как только непризнанный народом уйдет, я сразу же вернусь в Беларусь. Я не планирую жить за границей и не знаю, как это делать. Как говорят, где родился, там и пригодился. Поэтому, хотя у меня и есть возможность остаться за границей, я все же очень хочу вернуться в Беларусь.  В планах у меня – открыть там свой клуб.

 – Когда ты уезжал из страны, тебе что-то угрожало?

 – Да. Во-первых, мог оказаться в армии. А во-вторых, на фоне всего происходящего было чувство, что за мной придут. Каждый день читаешь истории вроде таких: парень ударил рукой по капоту [машины силовиков], а через два месяца его нашли и посадили.

 – Чего именно ты боялся?

 – На видео не было ничего незаконного. Но оно очень быстро набрало популярность, а я понимал, что в нашей стране любых известных протестующих поскорее пытаются закрыть. А еще потом кто-то мог бы придумать, что до забега я причинил какой-то вред силовикам. Просто я выбегал из проходного подъезда, а силовики бежали за мной, и видео началось уже после того, как я оказался на улице. То есть можно было придумать что угодно. Судя по тому, как в стране последнее время проходят суды, могут повязать любого. Как говорится, не сидел – не беларус.

 – Сейчас часто приходится вспоминать историю с побегом?

 – Нет. К тому же не уверен, что в моей истории есть что-то особое. Таких случаев, думаю, сотни. Просто мой побег попал на видео, и оно разлетелось. Видел видео покруче, в котором парни на Пушкинской, убегая, делали сальто через забор :). Хотя здесь, в общежитии, все русскоговорящие видели это видео, даже один студент из Баку был в курсе той истории.

Сразу после появления видео с такси моя популярность начала расти просто в геометрической прогрессии. Хотя ролик, скорее, был про таксиста, который не побоялся испортить машину и помочь человеку. А я просто был парнем, который пробегал мимо, на моем месте мог быть любой другой.

Помню, в одном из интервью меня спрашивали, о чем я жалею, а я тогда не нашел, что ответить. Сейчас хочу сказать, что жалею только об одном – что не успел перед отъездом попрощаться со своим тренером по самбо. Это очень важно для меня.

 – Почему, по-твоему, видео так разошлось?

 – Оно заставляет чувствовать, что мы, беларусы, – одна семья, нас объединяет одна беда. Если я вечером выйду на протест, я буду знать, что меня в какой-то ситуации не бросят. Когда, например, мы с друзьями будем убегать от силовиков и один из нас упадет, я буду понимать, что второй останется и поможет ему. То есть люди получили доказательство того, что незнакомый человек может подставить плечо в экстренной ситуации, а такое сейчас нужно людям.

 – Ты общаешься с тем таксистом, что тебя спас?       

 – Да, мы держим связь, но пока еще не встретились. Говорит, что у него есть какие-то личные дела, о которых он не хочет рассказывать – но обещает, что мы с ним обязательно встретимся.

– БГУФК, твой бывший университет, знаменит своими провластными настроениями. Ощутил это на себе во время учебы?

 – Конечно, это было, хотя и не особо выраженно. БГУФК – государственный университет, наш ректор [Сергей Репкин] был на инаугурации Лукашенко. Поэтому нам, протестующим студентам, всеми способами давали понять, что мы действуем неправильно, нас скоро отчислят, и мы вообще не должны говорить о политике. Например, в университете мы во время большого перерыва выходили на сидячую забастовку – а затем этот перерыв убрали. Мы также писали ректору открытое письмо с просьбой выйти на диалог, многие студенты под этим письмом подписывались. Итог – полное игнорирование. Вообще не понимаю.

 – Преподаватели пытались вас как-то поддержать?

 – Нет. Не слышал прямых разговоров на эту тему. Понимаете, как преподавателям, так и студентам страшно высказываться в университете. Скажешь что-то не то – информация дойдет до администрации или еще выше, и непонятно, чем все это закончится. А многие наши преподаватели занимались чистой пропагандой – говорили, что нельзя появляться на митингах, и прочее в этом духе.

 – Вам так говорили прямо на занятиях?

 – Да. Нам даже зачитали с листка статьи из административного кодекса про то, что будет за участие в массовых мероприятиях или их организацию, оскорбление ректора, президента и так далее. Было интересно :). Еще просили подписаться, что мы все это выслушали.

Одна из забастовок студентов БГУФК

 – Как на это реагировали студенты?

 – В моей группе большинство сохраняли нейтралитет. Они могли выложить в сторис Instagram какое-нибудь видео, показав тем самым свою солидарность, но больше ничего не делали и продолжали ходить в университет. Не скажу, что они плохо относятся к протесту, просто они проявляли пассивность.

Я понимаю их позицию. Они думают: почему меня все это касается, почему я должен рисковать тем, что меня отчислят, я получу штраф – я же ничего плохого от власти не получил? Наверное, здесь все дело в личном восприятии происходящего. Я еще в начале лета стал смотреть видео с протестов, видел, как люди выстраивались в сцепки, как пожилых людей вытаскивают из строя за волосы и бросают в автобус, женщин швыряют на асфальт. Не скажу, что до этого я нейтрально относился к власти, но те ролики стали для меня тем толчком, который помог понять, что все в стране не так.

С другой стороны, ты еще только начинаешь жить, еще не понимаешь, что вокруг происходит. Ты родился при этом президенте, ничего другого не видел, и думаешь – неужели в стране все действительно так плохо? А потом видишь, как людям затыкают рты, и понимаешь – если такое происходит, значит, все действительно плохо. Во время протестов люди, когда становились на лавку, снимали обувь, а это о многом говорит. В Беларуси точно идет борьба добра со злом. Считаю, победа будет за народом.

 – Ты сам протестовал в вузе?

 – Я застал этот период, но не участвовал в вузовских протестах на постоянной основе, уделял больше внимания маршам и ночным протестам. Просто в БГУФК протестная активность появилась позже, чем в других университетах, и была очень тихая и неслаженная, хотя и прошло несколько сидячих забастовок. В БГУФК они стали проходить позже, чем в других университетах, и собирали меньше людей. Вскоре после этого администрация вуза начала перекрывать краники протестующим.

– Как ты покинул свой университет?

 – Видел, что многих моих друзей, которые, как и я, участвовали в протестах, отчислили из университетов. Рано или поздно меня бы все равно выгнали, но я стал действовать раньше. Тогда шел осенний призыв, и он означал для меня не самое хорошее. Мне пытались намекнуть, что если меня исключат, то я получу свои документы вместе с повесткой в армию. Поэтому решил самостоятельно взять академотпуск и оформлять документы на поступление в Польшу. Где-то через неделю после всей этой истории с такси я уже был в академотпуске.

Думаю, администрация университета поначалу даже не знала о том, что именно я был участником того видео. В курсе были одногруппники, другие студенты, в какой-то мере педагогический состав. 

 – В целом ты был активным протестующим?

 – Участвовал в августовских ночных протестах, маршах, в сентябре протестовал после инаугурации – как раз тогда, 23 сентября, и случилась история с такси. После смерти Ромы [Бондаренко] тоже были какие-то волнения. Проще говоря, не могу вспомнить, чтобы пропустил протесты хоть однажды. Мне повезло, ни разу не получал ни штраф, ни сутки.

Народный мемориал в память о Романе Бондаренко, ноябрь 2020 года

 – Что чувствовал после самых первых августовских протестов?

 – Это совершенно новые ощущения. С одной стороны, было страшно. С другой стороны, чувствовал прилив адреналина от того, что был не один, что все это все-таки произошло, что ты идешь по улице и можешь поднять вверх два пальца в знаке «victory», а тебе будут сигналить, и что ты ощущаешь наличие какой-то связи между людьми. Еще год назад, когда выходил на улицу, казалось, что все эти люди незнакомы друг с другом и не помогут друг другу, если что. А здесь все объединились, и ты чувствовал себя частью какой-то огромной семьи.

Ночью, когда выходил на протесты, ожидал, что могу столкнуться с агрессией силовиков. Знал, что вокруг – свои, держал их за руку, стоял в сцепке и чувствовал, что рядом – как будто близкие друзья. По сути, было ощущение, что я там, где должен находиться, и что я один из тех, кто, наверное, решает.

 – К апрелю ощущение «мы решаем» не пропало?

 – Только укрепилось. Если государство так жестко реагирует на протест, значит, протест для него опасен. Ведь власти пытаются вообще всех заткнуть. Увидели в окне флаг – сразу закрывают человека, человек оделся в белое и красное – надо его закрыть, кто-то где-то посигналил – надо забрать машину. То есть они боятся, а значит, мы на правильном пути. Да, протест стал менее активен, но, считаю, сыграло роль время года. Как только потеплеет, у беларусов появятся новые силы и точно начнется новая волна протеста. В стране идет борьба добра со злом, а вода камень точит, поэтому победа точно будет за народом.

 – Следишь за тем, как бывшие коллеги по беларусскому самбо проявляют себя во времена нынешнего кризиса?

 – Да. Знаю про Степана Попова, самбиста, который очень смело высказывает свою позицию, всегда интересуюсь его реакцией на все происходящее. Смотрю за тем, как беларусские борцы и самбисты на все реагируют, особенно те из них, у кого все сложилось в жизни.

Стал бы я выступать, как некоторые из них, под госфлагом? Нет, точно не стал бы. Вопрос не в том, что я как-то плохо отношусь к стране, это не так. Просто из-за всего происходящего официальные флаг и гимн ассоциируются с нынешней властью. Поэтому, считаю, если ты под ними выступаешь, ты в какой-то мере поддерживаешь действующую власть.

Фото: архив Романа Рутковского, ТГ-канал «Отчислено», gomel.today, dg-education.com

Другие посты блога

Все посты