«Ее берегли, поэтому она сейчас и Домрачева». Почему в нашем биатлоне загибаются таланты
Тренер с 40-летним стажем дает ответ.
Среди ярких учеников Владимира Махлаева – Вадим Сашурин, Александр Попов, Алексей Айдаров. Махлаев тренировал белорусскую взрослую и юниорскую команды, позже – сборные Украины и Болгарии. Сегодня Владимир Анатольевич готовит к большому биатлону Дарью Блашко, которую называют «следующей Дашей» белорусского спорта. Тренер-энтузиаст с 40-летним стажем объясняет, откуда берутся такие, как Домрачева, и почему большие деньги портят детско-юношеский биатлон.
− Почему единицы талантливых юношей и девушек доходят до взрослой команды?
− Тренеры перегружают детские организмы, и к взрослому возрасту они просто изнашиваются. Возьмем для примера учащихся УОР – детей 8-10 классов. В свои 14-16 лет они проводят по две тренировки в день, нередко еще добавляют зарядку. Эти малыши знают, что такое тренировка на ПАНО, то есть на высоких пульсах. Чтобы вы понимали, Блашко только в 20 лет приступила к тренировкам на ПАНО. До этого Даша спокойно каталась, «играла», училась технике. И она сохранилась.
Точно так же я работал с Сашуриным и Айдаровым. С детского возраста я ни в коем случае не насиловал их организмы. Они имели свое детство, тренировались, но без повышенной интенсивности. А сейчас я приезжаю в Витебское училище олимпийского резерва, и дети мне говорят: «У нас завтра тренировка на ПАНО». Смешно, какое тебе ПАНО? Ты иди в футбольчик поиграй, побегай кроссик в свое удовольствие. В этом возрасте надо закладывать психологическую базу, ставить технику. Лучше сесть и побеседовать с детьми на отвлеченные темы, рассказать о ком-то великом, а не работать с ними, как со взрослыми.
− Зачем тренеры дают детям такие нагрузки?
− Зарплата тренера зависит от результата спортсмена. Допустим, оклад молодого специалиста – 2-3 миллиона до деноминации. Разве этими деньгами можно рассчитаться за квартиру и обеспечить себя пропитанием? Нет. Поэтому тренер или ищет подработку, или пытается получить надбавку на основной работе. Наставники начинают выжимать все соки из детей, добиваясь результатов в сжатые сроки. Встречаются, конечно, профессиональные, грамотные специалисты. Но большинство работают для того, чтобы получить на будущий год большую зарплату. То есть тренер вроде как обеспечивает себя, но наносит вред спортсмену.
«В течение этого календарного года я не принес в семью ни одного рубля»
− Что мотивирует вас работать на результат, а не ради быстрых денег?
− Про меня ходят всякие байки. Но я вам скажу честно: я немножко не от мира сего. В течение этого календарного года не принес в семью ни одного рубля. Жена прочитает эти слова и скажет: «Ну ты вообще уже – во всеуслышание об этом говоришь». Конечно, мне хочется что-то купить внукам. Но мне важно, чтобы мои ученики побеждали на топ-уровне. Жена сама тренер, поэтому домашние меня прекрасно понимают. Бывают, конечно, времена, когда я получаю премиальные и в плане финансов становится легче.
− Между ДЮСШ и юношеским уровнем есть училища олимпийского резерва. Как в Беларуси обстоят дела на этой стадии подготовки?
− Чтобы ребенка зачислили в училище олимпийского резерва, по законодательству он должен отучиться в ДЮСШ в группах второго-третьего года обучения. А если я нашел деревенского мальца, который обыгрывает сверстников? Пожалуйста, бери его к себе в группу, но никакого процента к зарплате он не прибавит, в отличие от паренька из ДЮСШ. Зачем это тренерам? Они возьмут более слабого, зато получат надбавку, а талантливый пропадет, если не повстречает тренера-энтузиаста.
Вообще, училища находятся в бедственном положении. Детям не хватает инвентаря, учебно-тренировочных сборов. Ребенок шесть лет проводит в училище олимпийской подготовки на плохих трассах, стрельбищах, покупает инвентарь за свой счет. Он пресытится ежедневными двухразовыми тренировками на одном и том же месте на протяжении шести лет и растеряет желание тренироваться. Сын моего друга учился в спортивном колледже в Швеции – это аналог нашего спортивного интерната. Так там дети месяц занимаются в одном городе, потом переезжают в другой – двигаются по стране.
− Андриан Цыбульский, назначенный ответственным за подготовку резерва, выступил за максимальные вливания в Новополоцкое училище олимпийского резерва.Это позитивный момент?
− В Новополоцке хотят собрать лучших тренеров и спортсменов. Педагогу, который передаст училищу талантливого ученика, полагается премия в размере тысячи долларов. Чем это не стимул для учителей физкультуры и тренеров ДЮСШ по стране? Но это может иметь и негативные последствия: воспитанники этого училища будут считать себя избранными, станут избалованными и не факт, что захотят сражаться за место под солнцем.
«Вливания – это хорошо, но все должно делаться не искусственно»
− Получается замкнутый круг: нет условий – плохо, создали – опять не совсем хорошо.
− Достойные условия, данные даром, могут разбаловать. Чемпионы должны появляться естественно, выделяться на общем фоне. Вон посмотрите: цыганята ходят голые, валяются и играют в грязи, но не болеют. Иммунитет у них – будь здоров. А некоторые мамаши ведут в поликлинику укутанных детей − один нос торчит. И эти дети из благополучных семей и стерильных условий все время болеют. Поэтому я считаю, что вливания – это хорошо, но все должно делаться не искусственным методом, а естественным.
− Почему опасно слишком рано привлекать молодежь в основную команду?
− Возьмите наш пример. В 2015 году Дарья Блашко выиграла чемпионат мира по девочкам. И ее тут же пригласили в нацкоманду тренироваться с такими людьми, как Домрачева, Скардино. Они бы работали по одной программе, ведь каждому из 10 человек сложно разработать индивидуальный план. Разве что можно сказать: «Иванов, ты сегодня занимаешься два часа, а Сидоров – на десять минут меньше». Я отстоял Блашко, Дарья продолжила работать по отдельному размеренному плану. А девочки, которые пару лет назад были сильнее ее на две головы, присоединилась тогда к основной команде и принялись за большие нагрузки. Через годик их результаты, вероятнее всего, пойдут по нисходящей. А Даша благодаря спокойному развитию должна выйти на передовые роли, у нее с каждым годом наблюдается положительная динамика.
− Какие вы находите аргументы для того, чтобы вам выделяли финансирование под отдельные сборы?
− Всевозможные. Я привожу результаты обследований, научные доводы. Мы проводили диагностику организма по системе Душанина и Карленко, по итогам которой человека определяют в одну из пяти групп. Первая – атлеты-аэробики, которым нужно работать, как ломовым лошадям, пятая – анаэробики, которые наиболее легко переносят бескислородные условия. Их единицы, к пятой группе относится и Блашко. Большие объемы работы ее бы загубили. Поначалу мне было сложно отстаивать наш индивидуальный план. В 2015 Дарья стала двукратной чемпионкой мира, через год выиграла юниорский Кубок IBU. Руководство видит, что наша система работает, и идет навстречу. Это сложный, но эффективный путь.
− Получается, что вы идете против системы?
− Я бы так не ставил вопрос. Мы идем не против системы, а в своем направлении. Благо, в федерации работают понимающие и грамотные люди. Председатель − Валерий Павлович Вакульчик − разрешил нам готовиться индивидуально, но при этом находиться в составе нацкоманды. Хотя раньше такого никогда не было. Только Домрачева будет восстанавливаться и готовиться индивидуально. Но Домрачева есть Домрачева. Я не говорю, что с национальной командой работают плохие тренеры, абсолютно нет. Просто Блашко выполняет под моим руководством ту работу, которая для нее сейчас архиважна.
− Тем не менее, иногда приходится ездить на сборы за свои деньги.
− Тема очень сложная. В это межсезонье бывший главный тренер Валерий Польховский буквально в приказном порядке заставлял Дарью ехать с командой во Францию в высокие горы. Мы, наверное, месяц бились на всех уровнях и, к счастью, отбились, но денег на отдельный сбор не получили. Дарья за свой счет поехала в Болгарию вместе со мной на меньшую высоту.
− У вас есть план Б на случай, если федерация полностью откажет в финансировании индивидуальных сборов?
− Мы пришли к умозаключению, что на такие форс-мажорные ситуации надо иметь спонсора, и завязали сотрудничество с белорусской фирмой, генеральный директор которой раньше был руководителем «Раубичей». Даша – человек пятой группы, она пытается найти все лучшее. Она готова тратить ради результата собственные деньги. К примеру, команде выдали хорошие казенные велосипеды, но Даша купила другой – за 1300 евро, вложив собственные финансы. Она отдает средства, время, силы, но потом эти траты окупятся. Если полностью откажут в финансировании, все равно найдем выход.
− Готовы рассмотреть вариант перехода в другую сборную в критической ситуации?
− Ничего нельзя исключать. Конечно, не хотелось бы об этом думать, дома всегда лучше. Но если государство перестанет поддерживать спортсмена, значит, оно больше не заинтересовано в нем и его результатах.
«Спорт – это не армия. За каждым роботом стоит личность»
− Как в других странах решают проблему индивидуальной подготовки?
− Сейчас на передовых позициях в биатлоне Норвегия и Франция. Бьорндален и Мартен Фуркад – это глыбы, они непобедимы. И что, они постоянно с командой? Нет, эти спортсмены тренируются индивидуально. Они находят всевозможные варианты, чтобы не выполнять универсальные нагрузки, как в армии. Спорт – это не армия. В воинской части нужна дисциплина: построиться по команде, зайти в баню, одновременно выйти.
Мы с Дарьей часто рассуждаем, что такое спорт. Большинство спортивных чиновников и тренеров считают, что команда – это роботы, а тренер – руководитель, который ими управляет. Дорогие мои, не надо забывать, что за каждым роботом стоит личность, которая отдает драгоценное жизненное время спорту. Спортсмен получается своего рода заключенным. Из него никогда не вырастет элитного атлета, если он будет просто исполнять команды.
− То есть большими спортсменами становятся интеллектуалы?
− Спортсмену важно иметь широкий круг интересов, большую самостоятельность, высочайший самоанализ. Атлеты не должны быть подопытными кроликами. Можно провести параллель с обучением в школе: одни решали уравнения стандартным путем, а Эйнштейн делал это неординарно. И все спрашивали: ты что делаешь вообще? А теперь: кто такой Эйнштейн, а кто остальные? Есть функционально одаренные люди, которые стоят в общем стойле и не понимают этого. Часто думающих спортсменов ошибочно обвиняют в самовыпячивании или звездной болезни, но они просто знают свой путь.
− В Беларуси спортсмены – это заключенные?
− В основном да. Но у нас в этом плане стало полегче. Никогда не задумывались, почему в такой махине, как Россия, где столько снежных регионов и гор, почти нет топовых биатлонистов? Потому что их губит система. Там полно одаренных спортсменов, денег – мама не горюй. Но толковой системы нет.
− Вы сторонник индивидуальной подготовки. Но как Домрачева смогла выйти на такой уровень, тренируясь вместе с командой?
− А я вам объясню. Даше очень подфартило в жизни. В ней с самого начала видели перспективу, поэтому тренеры лелеяли Домрачеву. Я параллельно работал с мужиками и знаю, что все планирования и нагрузки подстраивали под эту биатлонистку. По ее первому спортивному сезону на Кубке мира было видно, что Дарья постепенно входит в большой спорт: в 21 год не пробежала ни одной индивидуальной гонки – только спринтики да эстафетки. Ее берегли, за счет этого она сейчас и Домрачева. Если бы бегала тогда индивидуалки, преследования, масс-старты, то не выросла бы в такую спортсменку.
«Немцы сами по себе педанты, а Зиберт был педантом в пятикратном размере»
− Согласны, что Домрачева гениальна сама по себе и заслуги тренеров в ее успехе не слишком значимы?
− Большую роль в судьбе Дарьи сыграл Клаус Зиберт. Он тоже не форсировал события, постепенно выводил ее на вершину. Немцы сами по себе педанты, а Зиберт был педантом в пятикратном размере. У него все было под запись, каждая доля секунды, и не дай бог ты переусердствуешь. У них было полное доверие и взаимопонимание. Вот и получили результат.
− Вы отмечали, что 26 лет – оптимальный возраст для выхода на пик карьеры. Почему именно 26?
− Так говорю не я, а ученые и статистика. Для большого спортивного результата надо иметь наработанную базу и опыт. 20-летняя Блашко, как бы ни старалась, не обыграет Домрачеву. Ей просто не хватит для этого «бензина». Есть такие уникумы, как Нойнер, которые рано раскрываются. Но гораздо больше примеров, которые отвыступали два-три сезона и пропали. Я не хочу произносить такие грубые слова, как допинг, но вот вам житейский пример. Бабушка выращивает в огороде морковку, не пичкая ее химией, разве что подбрасывает навоз. Ее морковочка пролежит всю зиму, еще и весной будет свежей. А колхозная морковь полежит в холодильнике полмесяца и загнется. Так и в спорте: за счет усиленных тренировок и фармакологии можно добиться лишь кратковременного всплеска.
− Правда, что Дарья Блашко до сих пор не использует никаких медикаментов?
− Только травы. В Питере мы нашли компанию «Дары Алтая» с хорошим имиджем. Они используют чистые алтайские травки, корешки. Покупаем у них гематоген. Если бы мы имели возможность съедать полбаночки черной икры в день да применять мумиё, были бы здоровыми круглый год. А таблетками можно только что-то отчасти подправить, но одновременно нанести не меньше вреда.
− На чем держится тандем Махлаев − Блашко?
− Сложно объяснить на словах то взаимопонимание, максимальное доверие, видение перспектив, которые нас объединяют. Мы решили вместе идти к целям, и никто нас не собьет, это однозначно. Вера в собственные силы укрепляется, когда люди, скептически относившиеся к нашим перспективам, сегодня называют успехи Дарьи заслугами всего белорусского биатлона. Даша готова отдавать всю себя тренировкам. Не каждый спортсмен сможет, образно говоря, убедить маму продать корову и купить что-то для спорта. Мама, скорее всего, ответит: «Знаешь что, доченька? Иди-ка ты из этого спорта в колхоз работать». Даша, как и мой ученик Вадим Сашурин, очень многое готова отдать спорту.
− Что для вас тренерство?
− Это творчество и риск. Мне нравится работа, в которой нужно «шурупить». Я преклоняюсь перед рабочими, которые каждый день приходят на завод и крутят одну и ту же болванку. Но я бы ни за что не смог заниматься монотонной работой – через месяц повесился бы, наверное. Вообще, я считаю, что большой спорт – это бизнес. Не в плане денег, а в плане рисков. Чтобы стать успешным, надо идти на риск, пускай оправданный и грамотный, но все-таки риск.
− В прошлом сезоне Блашко дебютировала на Кубке мира. Когда планируете обосноваться в большом биатлоне?
− Дарья прочувствовала, как все устроено на Кубке мира. Дебют получился неплохим – 48-е место в спринте. В этом сезоне делаем ставку на взрослый Кубок IBU. Если все пойдет хорошо, то после Нового года можно будет пробовать силы на Кубке мира. А в следующие сезоны – работа с прицелом на Олимпиаду-2018. Но основная цель − Игры-2022.
− Почему сравнение Домрачевой и Блашко неуместно?
− Один спортсмен поступательно идет к вершине, начиная карьеру с 50-х или 40-х мест. Второй сразу выстреливает и оказывается в лидерах. Нет единой системы, по которой готовят олимпийских чемпионов. Даша Блашко напоминает скорее Сашу Попова, чем Домрачеву. Очень мало спортсменов с таким глубоким анализом и пониманием жизни вообще и своего направления в частности. У Блашко свой путь: она никогда не будет тренироваться ради тренировок. Если бы она не шла к большим спортивным вершинам, то уже давно оставила бы это дело, начала упорно учиться и устраивать личную жизнь − в общем, решать другие задачи.
− Почему вам интересно работать с Блашко?
− У нее с утра уже поставлено с десяток задач, она сложная, упорная. Иногда мне хочется послать ее куда подальше :). И если бы Даша не была такой, то мне было бы скучно. Мне нравится в людях «шебушня», заложенная природой. Когда-то я работал с Владимиром Плаксиным – белорусским тренером. И мы поехали компанией к его маме в деревню помочь по хозяйству. Ей было под 90 лет, но старушка энергичная, накрыла нам поляну, самогоночку поставила. Мы ее позвали с нами поднять рюмки, она быстро опрокинула стопку – а самогонка градусов 60 – и полетела суетиться у русской печки. Я ей говорю: «Вы хоть закусите». А она: «Не, сынок, хай папячэ!». Это «шебушня» от природы, в таких людях чувствуется сила и характер.
Такая же и Даша – с ней можно в разведку податься, она не предаст, мы глубоко уважаем друг друга. Некоторые большие спортсмены говорят, что нашли своего тренера. Это не пустые слова. Можно всю жизнь проработать, но золотую рыбку не поймать. А я чувствую, что нашел своих спортсменов – Блашко, Сашурина. Вадиму уже 46 лет, но он до сих пор со мной на Вы. Я ему как-то сказал: «Вадик, ты уже не пацан, мы же соседи, садимся за общий стол». А он ответил: «Владимир Анатольевич, я с вами по-другому не могу».
