«Когда пришла новость о смерти Бондаренко, стало не по себе»/ Чемпион Беларуси по хоккею пошел против «своих» и подписал письмо за честные выборы

Сергей Яновский дважды брал чемпионат с «Юностью».

Репутация хоккеистов после выборов необратимо стремиться к нулю. Босс ФХБ Дмитрий Басков топит за действующую власть в автопробегах и предположительно был на площади Перемен, когда убили Романа Бондаренко. Хоккейные клубы Экстралиги почти в полном составе подписали провластное письмо, за что болельщики некоторых команд объявили бойкот. И лишь единицы открыто высказываются о ситуации в стране после выборов. Хорошая карма у защитника Владимира Денисова, руководителя Евгения Мазуро и тренера Александра Руммо.

Теперь в этой компании есть и нападающий Сергей Яновский. Двухкратный чемпион Беларуси в составе «Юности», форвард «Немана» и «Бреста» подписал письмо за честные выборы и против насилия. В интервью Андрею Масловскому хоккеист высказался о ситуации в стране, а также вспомнил яркие моменты карьеры: игру против Александра Лукашенко, спорах с тренерами в Ярославле и беседах с Михаилом Захаровым.

– Как далось решение подписать письмо за честные выборы и против насилия?

– Легко. А как иначе можно было поступить в этой ситуации? Все, что творится в стране после 9 августа, невозможно передать словами. Я живу за городом и домой езжу по кольцевой. Но в один из тех августовских дней решил проехать вечером через город. И увидел, как летели гранаты, как бегали омоновцы с дубинками за людьми, море автозаков и так далее. Был в шоке от того, что такое может происходить на наших улицах. Не скажу, что сильно страшно было. Скорее не по себе.

Поэтому, когда мне скинули ссылку на SOS.BY, не колебался. Посмотрел, почитал [письмо] и подписал.

– Кто виноват в насилии?

– Люди, которые отдавали приказы, и люди, которые их исполняли.

– Ты внимательно следишь за тем, как идут протесты?

– Вначале погружался полностью, но сейчас стараюсь фильтровать новости и не так глубоко погружаться. Тяжело постоянно думать об этом.

В ноябре уехали с сыном отдыхать на Нарочь в санатории. Настроение хорошее. Мы с ним на спорте: тренажерный зал и все такое. И тут приходит новость, что в больнице умер Роман [Бондаренко]. Я знал, что он в больнице в тяжелом состоянии, но я реально офигел, когда он умер. Сразу внутри стало не по себе. Настроение упало. Какая-то злость появилась. Смотришь на его фото и понимаешь, что хороший парень лишился жизни из-за этого.

– Как отреагировал на то, что к его смерти может быть причастен Дмитрий Басков?

– Понятно, что он был там… Честно, не знаю, что тебе сказать.

– Вы знакомы?

– В «Немане» и «Бресте» играли. Общались не очень тесно. При встрече здоровались, но не более того. Я давно его не видел. Его жизненная позиция? Наверное, у него она всегда была такая.

– Осуждаешь ее?

– Точно не осуждаю. Я ничего плохого не вижу. У каждого свое мнение, свой выбор. У меня есть товарищ, с которым я занимался хоккеем с детства. Он за Лукашенко. Мы встречаемся, но политику не трогаем. Это его выбор. Уже после выборов была встреча «выпускников» хоккейной школы. И мы сразу договорились, что эту тему не трогаем, чтобы не разругаться. Мы давно не виделись и нам есть о чем поговорить.

С соседом интересная история случилась. Он у меня бывший гандболист. В свое время поиграл за несколько юношеских сборных. 9 августа был у него в гостях. Оказалось, он проголосовал за Александра Григорьевича. И жена ему начала выговаривать: «Ну, за кого ты проголосовал?!» А он всегда был за Лукашенко. Стал что-то рассказывать, приводить аргументы. А через пару дней возвращаюсь домой вечером и вижу его, стоящего у дома с белым шариком. Поменял свое мнение, когда увидел это дикое насилие, когда узнал, что происходило на Окрестина. И думаю, таких людей много. Кто-то не был в политике, не интересовался ею совсем, после этих событий чуть иначе посмотрел на все.

– Есть провластное письмо, которое в большом количестве подписывают хоккеисты. Как ты относишься к тому, что почти вся «Юность», кроме Александра Макрицкого, оставила свою подпись?

– Главный тренер не подписал? Ого! А в целом не удивился, что ребята подписали. Это все Захарова творчество. Не подпишешь – уволят. Не подписали бы – искали бы себе новое место работы. Железно. И не факт, что в другую команду возьмут. Руководители между собой переговорят и все. Мне кажется, это касается и не только хоккеистов «Юности», но и всех остальных.

– Из-за этого у некоторых клубов есть конфликты с фанатами.

– Прекрасно понимаю болельщиков. Но хоккеисты боятся потерять свою работу.

– Тебе стыдно за них?

– Я не знаю, чтобы делал, будь на их месте. Точно бы пришлось пару дней и ночей основательно подумать, прежде чем подписывать.

Но отношение к ребятам не поменялось. Да и со многими я общался на уровне «привет-пока». Есть среди подписантов и хорошие знакомые, но мы стараемся не разговаривать об этом. С хоккеистами политику не очень хочу обсуждать.

– Есть позитивная история о белорусских протестах, которая тебя впечатлила?

– Я понял, что люди у нас классные. И спортсмены великие: Левченко, Герасименя. Хомутовский – мужик! Все вызывают только восхищение. Белорусы сплотились. Поселок, где я живу, и соседнее Дроздово устраивали совместные дворовые концерты, на которых дети показывали свои таланты. Проводили спортивные игры, пикники. Появилась какая-то сплоченность. Люди объединились. Это важно. Одному из соседей прокололи колеса из-за чего-то бело-красно-белого на авто. Когда все узнали об этом, думали скинуться деньгами, чтобы помочь, но нашелся человек с шиномонтажки, который все сделал бесплатно.

Я живу неподалеку от Куропат. И когда выстраивалась людская цепь от Куропат до Окрестина, я был в Куропатах. Можно сказать, поучаствовал.

– Ты голосовал?

– К сожалению, нет. Мне никогда не импонировала политика власти. Не восхищался я ею. И за Лукашенко никогда не голосовал. Но в этот раз на выборы не ходил. Мне казалось, что ничего не поменяется. Да и я старался в политику не лезть.

– Когда все закончится?

– Все меняется настолько быстро. Словно на качелях. Кажется, что вот-вот, а потом наступает момент – и ты уже думаешь, что конца и края этому нет.

* * *

– Ты закончил играть в 29 рано. Что произошло?

– Как говорят, что-то пошло не так :). Ну и финансовые условия в «Бресте» и других команд слабее лидеров повлияли.

– Говорят, тебе в «Бресте» предлагали зарплату в 100 долларов.

– Да, предлагали такие контракты. Правда, говорили, что это на первое время, а потом все наладится и деньги будут другие. А если нет? Принадлежать им потом и без денег сидеть. Поэтому почти все ребята и ушли. Тем более клуб и так нам был должен прилично. Пришлось выбивать через суд. И хорошо, что он был. Выиграли все ребята, кто подавал заявления. И нам нормально так насчитали компенсации. Раза в три больше, чем если бы клуб сразу рассчитался. Потом какое-то время деньги приходили частями. Помню, что было что-то около пяти переводов.

В общем, тогда и принял решение, что надо заканчивать. Далось оно тяжело, конечно. Ну а что делать? Но нормальных предложений не было – по статистике в этом «Бресте» я не феерил. Не везло часто. Моментов было много, а голов – нет. Ну и психанул.

А еще и травма стала все чаще давать о себе знать. Еще во времена «Юности» я разорвал крестообразную связку. И это сказывается до сих пор. Я сейчас не могу даже в футбол поиграть. Пару раз ногу дернешь – опухает. Надо ехать откачивать [жидкость]. Я же связку не сшивал, операцию не делал.

– Подожди, ты столько лет играл в хоккей с разорванными связками?

– Да. Естественно надо было за ногой следить и постоянно закачивать связку.

– Это нормально?

– Для хоккея – да. У меня специальный наколенник алюминиевый был, который стабилизировал ногу. На льду было нормально, а вот на земле не очень.

– Сам принимал решение не делать операцию?

– Врачи «Юности» сказали, что можно и так. А наколенник клуб купит. Я ездил в НИИ травматологии на консультацию. И там мне сказали, что у того же Володи Цыплакова операции на связке тоже не было и он нормально играл.

– Чем занимался первое время после завершения карьеры?

– Ребенком. Воспитывал его. Сейчас хочу детей тренировать в частных школах.

* * *

– Какое-то время ты играл в любительской команде «Артель», выступающей в чемпионате Минска. Что это за команда и как ты в нее попал?

– Команда относится к «Белагропромбанку». Не знаю, кто ее основал. Может быть даже сам Румас, который тогда там был главным. Как попал? Есть хоккеист Юдин. Он рано закончил карьеру и он был начальником команды «Артель» и ее капитаном. Занимался организацией, формой, инвентарем, ну и, видимо, подбором кадров. Он предложил поиграть играть. Помимо матчей были еще и тренировки дважды в неделю.

– Какой уровень хоккея в чемпионате Минска?

– В ту пору много игроков закончило из-за финансов, лимитов на возрастных в Экстралиге и уровень чемпионата поднялся. В чемпионате было 10 команд – 9 минских и одна новополоцкая. Ребята специально приезжали на матчи. Формат очень серьезный: гладкий чемпионат, потом плей-офф. Все серьезно. Мы с «Артелью» два раза были третьими.

Сейчас я в другой команде. В «Характере». Это одна из самых старых любительских команд Минска. Не знаю, кто ее курирует, но подбор ребят нормальный. Тренируют Гроць, Юрашов, Петкевич. Среди игроков в заявке Михаил Грабовский.

– Он хоть раз на лед выходил?

– В прошлом сезоне в одном матче сыграл. В этом – пока еще не было, но в заявке есть.

– В заявке «Артели» нашел самого Сергея Румаса. Как он играет?

– Насколько помню, когда я был, его уже не было в команде. Мы в одной заявке? Я его не видел ни разу. Даже не спрашивай, как он на коньках. Ребята говорили, что он до меня приходил, а потом, когда уровень поднялся, перестал. Вообще, многие из перешли во второй дивизион, потому что не тянули уровень «вышки». Во втором дивизионе команд 20. А есть еще и третий – там команд 30.

– Где все играют?

– В «присоске» к Дворцу Спорта, «Чижовка-Арене» и в «Олимпик-Парке».

– Твой профиль есть на сайте президентского спортивного клуба в составе команды Минской области. Как ты там оказался?

– Я вообще сначала играл за Брестскую область. Мне предложили, когда еще в «Артели» играл. Нужно было просто приезжать на матчи. Я согласился. Тем более даже деньги какие-то платили. А потом меня переманила сборная Минской области. Играешь дома, кататься в Брест не надо. Тренировок как таковых не было – Почти все ребята тренируются в своих клубах. Да и игр немного: 6 или 7 за год и плей-офф.

– Какой там уровень?

– Послабее чемпионата Минска. Пожалуй, только команда номер один выделяется. Еще хороши сборные Минской и Брестской областей. Остальные послабее. Дело в том, что в других областях нет своих чемпионатов. Ребята толком не тренируются и не имеют постоянной игровой практики.

– Ты действующий хоккеист этой команды?

– Нет. Летом в поход с детьми ходил и поиграл там в футбол… В итоге «выскочила» нога. Три месяца ходить не мог нормально.

– В 2019-м в финале республиканского турнира твоя команда играла против команды Лукашенко. В одном из двух матчей он выходил на лед. Как играется против него?

– Ну как… С ним надо поаккуратнее в плане силовой борьбы. Силовые вообще в этом турнире запрещены, чтобы не травмироваться. Но с первым номером надо еще аккуратнее.

– Шайбу можно отбирать?

– Можно. Но аккуратно :).

– Это реально непобедимая команда?

– Да, на самом деле тяжело обыграть. Все-таки подбор игроков серьезный. Люди столько лет играли за сборную и обладают отменным мастерством. Кроме того они серьезно тренируются. Работают чаще и основательнее. На тренировках надо выкладываться. За счет этого люди даже в 50 выглядят хорошо. А сейчас пришла свежая кровь: Грабовский, Мелешко, Чуприс, Михалев. Еще в прошлом году, считай, играли, а сейчас здесь. И они на ходу.

* * *

– Ты родился в Минске, начинал тут заниматься хоккеем, но потом оказался в Ярославле. Как это случилось?

– Был очень перспективным. Играл за ребят на два года старше в первом звене. Но на меня выходили не только из Ярославля. Начиналось все с московского «Динамо». Какое-то время я и еще два парня играли в Москве за команду «Вымпел». Чуть ли не каждые выходные катались туда, чтобы играть против российских сверстников. Там меня тренер «Динамо» приметил, но не срослось. Потом меня [судья] Сергей Бервенский в Омск сватал. «Авангард» был очень заинтересован. Клуб оплачивал билеты на самолет, помогал с жильем и родителям с работой. В Ярославль же звал тренер Валерий Воронин. Он сам родился в городке неподалеку и знал всех тренеров. Он и рекомендовал меня. Мне же Валерий Геннадьевич говорил, что мне надо обязательно уезжать, чтобы выходить на новый уровень.

С семьей подумали и решили, что Ярославль поближе Омска. Поехал на просмотр, но мне очень быстро сказали, что оставляем.

Когда приехал, понял, что попал на другой уровень. Тренеры сразу принялись учить, что надо быть профессионалом во всем. В раздевалке, например, надо быть минимум за полчаса до начала тренировки. А здесь тогда ничего такого не было. Вылезали с большего за счет чего-то своего: таланта, игр во дворах.

– Сколько ты прожил в Ярославле?

– Три года. Какое-то время жил один. Потом клуб предложил родителям квартиру рядом с базой, и отец приехал ко мне.

Условия были прикольные. У клуба три базы: детская, для ближайшего резерва и для основы. Конкуренция была, но не запредельная. Если ты приезжий и совсем не тянешь, то тебя могут отправить домой в конце сезона. С моего года только два парня уехало.

– Россияне хотели сделать тебе российский паспорт, но ты отказался. Почему?

– Вообще-то мне его сделали. Так надо было, чтобы играть. Только приехал, мне сказала: «Будем делать паспорт». Делали его три месяца. Все это время я только тренировался. Хотя в Омске его обещали сделать за неделю. Видимо, ресурсов больше. Я отказался отказываться от белорусского гражданства. Я хотел играть за сборную. Да и и родители были против.

– Почему тебе не удалось там остаться?

– Повздорил с тренерами немного. Поведение хромало, да. Мастером себя почувствовал. Меня с тренировки выгоняли, я клюшки бросал – показывал характер. Пару раз опаздывал из раздевалки на занятие. С одним тренером разругался, с другим – конфликт произошел. Меня выгоняли, а я не молчал.

Я никогда не любил молчать и быть пай-мальчиком. Строить из себя того, кем не являюсь. Как некоторые ребята, которые перед тренерами устраивают показуху: тянутся специально, идут в тренажерный зал и так далее. Я и в Беларуси потом страдал из-за этого.

Конечно, в Ярославле я себя неправильно вел. Надо было засунуть язык поглубже, молчать и больше работать. Так и сына учу. У него есть такие же пижонские штучки.

– Тренер, с которым ты чаще всего спорил в Беларуси? Михаил Захаров?

– С ним особо не поспоришь. Особенно если ты молодой. А я попал в «Юность» в 22 года. Серьезно с ним никто и не спорил. Только Леонтьев мог зарубиться.

Захаров всегда нормально ко мне относился, но не всегда на тренировках присутствовал. Все было в руках помощников: Кривошлыка и Рассолько. А вот с ними к меня, если честно, были сложные отношения. Допускаю, что они могли говорить Захарову обо мне что-то не то. Правда, во время игр он оставался мной доволен.

Впрочем, несколько раз он меня выгонял из «Юности». Поехали на сбор в Молодечно перед плей-офф. И я там легонько травмировал больную ногу. Подвернул на бегу и она начала меня беспокоить. Подошел к доктору: «Нога болит. Ничего не могу делать». Естественно информация дошла до Захарова. Вызвал меня после ужина и начал беседовать: «Давай, соберись, работай». – «Болит нога. Как я смогу?» В итоге договорились до того, что он меня выгнал из команды. Спросил: «Остаешься или едешь в Минск?» Ответил, что поеду. Ну и он сказал, чтобы ехал. И добавил парочку крепких слов в дорогу. На следующий день звонит доктор: «Михал Михалыч сказал, что через неделю ты должен весить 102 килограмма. Готовься к плей-офф». Скинул лишку, пришел на тренировку и он говорит: «С «Гомелем» отблагодаришь».

В сезоне 2011/12 Захаров он сильно расстроился, что мы проиграли «Шахтеру» в пятом матче первого раунда плей-офф. Зашел после игры и сказал, чтобы моей ноги в раздевалке не было. Что я лентяй и все такое. Ну, хорошо. И не появлялся неделю на тренировках. Потом звонок от начальника команды: «Серый, а ты где вообще?» – «Так мне ж Захаров сказал, чтобы не приходил». – «Так ты показывайся хоть иногда. Работай со второй командой хотя бы».

Пришел на каток, а Захаров интервью кому-то давал. Прохожу мимо, здороваюсь, корреспондент спрашивает: «Сергей, покидаешь команду?» А Михал Михалыч в своем репертуаре, не давая мне ответить: «Какое ### [блин] покидает! Работать будет!» Ну и я остался еще на пару сезонов.

Фото: из архива Сергея Яновского.