Не поняли, зачем губить себя, предложили покаяться в письме. Уже экс-игрок брестского «Динамо», поддержавшая Протасевича, – о его интервью и своем отчислении из вуза
Смелая Виктория Сидорчук.
Смелая Виктория Сидорчук.
Женский футбол Беларуси может дать фору коллегам-мужчинам в реакции на события, происходящие в стране. Лучшая футболистка страны 2016 и 2017 годов Наталья Воскобович в августе поддержала свободных беларусов на финале Кубка, а позже поставила автограф под письмом за честные выборы и против насилия. Под документом можно найти и фамилии других футболисток.
Есть и пострадавшие за свою позицию. 25 марта 2021 года в столице задержали футболистку «Минска» Ульяну Асаулу. Суд Фрунзенского района уличил девушку в участии в массовом мероприятии и дал ей 13 суток административного ареста. Отметим, что Асаула после этого продолжает выступать за «Минск».
Совершенно иную реакцию клуба (и не только) испытала на себе одна из лидеров брестского «Динамо» Виктория Сидорчук. На следующий день после незапланированной посадки в Минске рейса Афины – Вильнюс и снятия с борта журналиста Романа Протасевича, признанного политзаключенным, футболистка поддержала задержанного, выделившись из строя – во время исполнения гимна на кубковом матче против «Немана» повернулась спиной туда, куда лицом стояли товарки и соперницы.
Больше в заявку «Динамо» Виктория не попадала, хотя до этого проводила на поле в каждом матче брестчанок по 90 минут. Через полторы недели после кубковой встречи в соцсетях команды сообщили, что Сидорчук покидает «бело-синих». При этом в «Динамо» начали испытывать кадровый дефицит и не могут собрать даже 11 футболисток в заявку на игру.
Как оказалось, покинуть Виктории не по своей воле пришлось не только команду, но и вуз. Девушка рассказала «Трибуне» подробнее о том, что произошло после ее смелого поступка.
– Как появилась идея поддержать Протасевича?
– Спонтанно, если честно. Тяжело видеть все события, происходящие с августа. Посадка самолета и задержание Протасевича стали последней каплей моего терпения. Просто захотелось поддержать его и всех беларусов. Решила сделать это на игре, состоявшейся на следующей день после задержания.
– Не было страшно за последствия?
– Конечно, было. На разминке перед игрой подумала, что будет со мной дальше. В то же время представляла, как в этот момент страшно Протасевичу. Страх, который посещал меня, казался несравнимым с тем, что тогда чувствовал Роман. Перед матчем думала, как ему страшно, а мы ничего не делаем. Поэтому свои переживания просто погасила внутри.
– В команде говорили о новости с арестом Протасевича?
– Нет. У нас такое не обсуждается. Просто нет людей, которые интересуются подобными новостями, ну или никто не выносит это на уровень команды.
– Никому не предлагала присоединиться к тебе?
– Нет, конечно. Это личное дело каждого.
– Знал ли кто-то в команде о твоем намерении?
– Нет. Не видела смысла говорить кому-то. Вообще знали только два человека – мои соседки. В день посадки самолета мы обсуждали события и были в шоке от всего. Говорила, что не представляю, как дальше все будет в стране, страшно за будущее. Тогда решила для себя, что нужно поддержать Протасевича.
– Как в команде отреагировали после матча?
– Главный тренер Нина Николаевна [Жукова] спросила у девочек, что это было. Она сначала сама не поняла, что произошло. Ей объяснили – и все. Больше никто ничего не говорил в тот день.
– Твой поступок получил большой резонанс. Что писали тебе люди после него?
– В Instagram получила много сообщений, писали много слов поддержки и благодарности. Просили держаться, потому что понимали, что возможны последствия для меня. Не скажу, что написали тысячи людей, но достаточно много.
Болельщики мужского «Динамо» (одним из первых о поступке Сидорчук сообщил вынужденно покинувший Беларусь известный фанат «Динамо» Вася Пешеход – прим. Tribuna.com)? Они особо нас не поддерживали, на своих матчах мы их не видели. Но понимаем, что они сейчас бойкотируют. Может, с этим связано их отсутствие на наших играх. Хотя и в соцсетях ничего не писали. Возможно, это связано и с тем, что сам клуб практически не дает никакой информации о жизни женской команды.
– Негативные сообщения были?
– Лично мне плохого не писали. Видела, что в каком-то Telegram-канале слили информацию о моей семье – где живут, где работают, плюс еще меня оскорбили, приплели все, что можно. А в личке были только хорошие сообщения.
Обвинения в неуважении к госсимволике? Неуважения нет, естественно. Это был поступок в поддержку Протасевича. Мне потом говорили, что якобы оскорбила флаг и гимн, но у меня точно не было такого даже в мыслях, отворачивалась не для того.
– А как твое окружение отреагировало?
– Не скажу, что все подряд хвалили. Поддерживают, но, скорее, больше переживают, боятся, что будут еще какие-то последствия, что меня могут посадить. В стране сейчас за носочки за решетку отправляют.
– У самой боязни нет?
– Есть немного. Сегодня закон не писан – могут найти, за что посадить или штраф дать. Не смотрят, кто ты и откуда. Но надо держаться.
– Недавно на государственном телевидении вышло интервью с Протасевичем. Как восприняла заявления, озвученные там?
– Интервью видела полностью. Дополнительно посмотрела видео, где разбирали разговор с Протасевичем. Для себя поняла, что человек, находящийся в таких условиях, как Роман, скажет все, о чем его попросят. Если бы Роман рассказал такое, находясь не за решеткой, а на свободе – это одно, а когда говорит подследственный на камеру в эфире госканала, то это иное. Никакого чувства обиды на него не испытываю.
Возможно, что он сказал в эфире – это неправда. Вспомните слова Романа, что он якобы хотел вернуться в Беларусь. Если бы действительно было так, то он давно бы добровольно приехал и все рассказал. Неужели для этого необходимо сажать самолет и делать международный скандал?!
– Не жалеешь сегодня о своем поступке?
– Нет, конечно. А зачем жалеть? Считаю, поступила правильно. И многие могли бы так поступить, если бы хотели. Что останавливает? Это дело характера. Думаю, люди запуганы. Наверное, боятся последствий. Кажется, даже такой поступок ничего никому плохого не сделал. Я же совершила его в поддержку Романа и беларусов. Но после этого было много плохих последствий для меня.
– Если проецировать твои слова на провластное письмо спортсменов, то его подписывают из-за страха?
– Уверена, что это не сами футболисты идут и просятся поставить автограф, а просто их ставят перед фактом, заставляют это сделать. Значит, кому-то нужно. Зачем? Сама не понимаю.
– Есть информация, что мужской команде брестского «Динамо» предлагали подписать провластное письмо, но там отказались.
– Прочитала об этом на «Трибуне» и в других источниках. Ничего изнутри не знаю. Женской команде такого не предлагали. Даже не говорили с нами об этом.
– Не задумывалась, почему футболистки больше говорят о ситуации в стране, чем мужчины?
– Возможно, все дело в высокой конкуренции у парней. Сегодня легко могут отказаться от любого футболиста и выгнать его из команды. В беларусском женском футболе такой конкуренции нет. Хотя если даже у мужчин всех начнут убирать, кто не согласен, то и играть некому будет. Тем более у них больший выбор клубов, не говоря уже про заграничные варианты.
* * *
– Вскоре после твоего поступка тебя отчислили из «Динамо». Как ты об этом узнала?
– На следующий день после матча у меня был день рождения. Мне позвонил директор «Динамо» [Эрнест Николайчук] и сказал, что нужно срочно приехать в ЦОР и написать объяснительную, зачем я это сделала. Не угрожал, а просто попросил объясниться в письменной форме. Приехала, написала, поговорила с директором, объяснила ему мотив своего поступка. Меня выслушали – и все.
Вскоре сообщили, что отчисляют из команды. Пришла через несколько дней на игру девочек в чемпионате. Там ко мне подошел директор ЦОР [Василий Щегрикович] и предложил подписать письмо, где говорилось бы, что я не хотела этого совершать, сожалею о содеянном и обещаю, что такое не повторится. Тогда у меня якобы появлялись бы шансы вернуться в команду. Но писать подобное письмо я не стала. Больше ничего не предлагали.
– Не было обидно, что играла за команду с первого сезона существования – и тут так к тебе отнеслись?
– Было. Но тут все понятно. Люди переживают только за свое будущее, за свою должность. У нас не такой клуб, который будет за кого-то биться или отстаивать мнение своих игроков. Ты сама «провинилась» – ты сама отвечай.
– Какая-нибудь реакция команды последовала? Все-таки убрали одного из ее лидеров.
– Блин, даже не знаю, что тебе ответить. Наверное, никак не отреагировали. Да, сказали: «Жесть», «Капец», «Как так?». Но такого, что, например, без меня не будут играть, я не слышала. Главный тренер сказала, что поняла смысл моего поступка, но не увидела, ради чего я это делала, что не стоило губить себя и свою жизнь ради поддержки Протасевича.
– Расскажи о проблемах, которые начались затем у тебя в вузе (Сидорчук была студенткой выпускного курса факультета физвоспитания Брестского госуниверситета – прим. Tribuna.com).
– На самом деле это тяжелая для меня история. Смотри, 24 мая мы играли кубковый матч. 25-го, когда у меня день рождения, все звонили, спрашивали о случившемся, поэтому было не до праздника. На следующий день был экзамен, который не сдала. Тяжело готовиться в такой атмосфере. А 27 мая, в день линейки, мне написала главный тренер, что меня полностью убирают из «Динамо». Конечно, я тогда расстроилась, но попыталась собраться, взять себя в руки и поехать на линейку.
Пришла в университет, села там на диванчик с одногруппницей. Увидела декана [Сергея Суркова], который подозвал к себе. Подошла к нему, а он сказал, чтобы меня не видели на линейке. Спросила почему и получила ответ, что все дело в татуировке на шее. Ладно, пообещала спрятать ее, но он повторил свои слова. Еще больше расстроилась, поникла. Потом ушла из [здания] универа.
– Недопуск на линейку не связан с татуировкой?
– Конечно, не связан. Тем более я потом смотрела видео с линейки. Поднимали госфлаг, ректор говорил выпускникам в качестве напутствия, чтобы они поддерживали государство. Тогда мне стало понятно, почему не захотели видеть меня на линейке.
– Затем у тебя начались последние экзамены перед государственными экзаменами.
– Да, нужно было сдать их, чтобы допуститься к «госам». Если не сдаешь, то отчисляют.
26 мая у меня была «Теория спорта». Я ее не сдала. Не скажу, что на ней ко мне было какое-то предвзятое отношение. Эмоционально оказалась не готова после случившегося, пришла поникшая, тяжело было – может, поэтому не сдала. Не полностью ответила на вопросы, которые мне задали. Скорее, сама виновата. Меня отправили на пересдачу.
31 мая у меня был экзамен по специализации – тренерская работа в футболе. Для меня это легкий экзамен – там, считай, я все знаю. Но его тоже не сдала. Тут была в шоке. Понимаешь, странно футбол не знать футболисту. Тем более ладно, если я бы не ответила на вопросы или еще что-то, но на два вопроса из билета ответила, что нужно было, это точно выше минимальных четырех баллов. Однако мне заявили, что я не полностью раскрыла вопросы, и отправили на пересдачу. Некоторые одногруппники ответили хуже, но им поставили положительные оценки, а мне нет.
Ну и потом началось. Когда все сдавали два экзамена за две попытки, а у меня их было пять. На каждой пересдаче мне говорили одно и то же: «Ответ не раскрыт». Ладно, если бы не отвечала на вопросы, но я ведь делала это! Готовилась же, в моей ситуации по-другому нельзя было – учила больше всех на курсе, понимала, что меня могут «валить».
Все дошло до экзаменов с комиссией – это последний шанс сдать. «Теория спорта» проходила 8 июня. В комиссии сидели декан, его заместитель и преподаватель, который принимал экзамен. Студентов было шесть человек: два сдавали без комиссии, остальные – с ней. Были студенты, которые реально провинились – не в политике, а в учебе.
На экзаменах обычный порядок: каким по счету вытянул билет – таким по очередности отвечаешь. Но я зашла предпоследней, а меня заставили отвечать второй. Просто поставили перед фактом: «Сидорчук, иди отвечать». Это уже странно.
Я вышла отвечать, а у меня вопросы легкие про отбор в спорте и тактику. Когда рассказывала о них, буквально к каждому моему слову цеплялся декан. Остальные сидели с каменными лицами и ничего даже не пытались спросить. После ответа вышла из аудитории. Затем нас всех запустили обратно и стали оглашать результаты. Всем поставили положительные оценки, а мне двойку. Даже тут декан сказал, что ответ не полный, типа плавала. Из-за этой двойки меня отправили на отчисление. На днях должна получить обходной лист.
– Психологически ты была готова к такому развитию событий? Тем более в одном из провластных Telegram-каналов написали, что у тебя могут возникнуть проблемы на экзаменах.
– Да все намекали, что проблемы не могут возникнуть, а возникнут. Я же поэтому и готовилась к экзаменам с удвоенной энергией. Но да, психологически подводила себя к худшему варианту. Вечером перед пересдачей общалась с мамой, которая спрашивала, готова ли я. Сказала, что готова, но при этом была уверена, что меня назавтра отчислят. Все карты сошлись для этого, все дало понять, что не дадут дойти до «госов». Однако не ожидала, что сделают настолько некрасиво. Было очень обидно, поэтому все равно расстроилась.
Понимаешь, если бы где-то невзначай сказали, мол, Вика, мы просто не можем тебе поставить оценку и выпустить из университета, то ладно. Но когда делают тебя виноватой и пытаются доказать, что ты ничего не знаешь... Я ведь не самый плохой студент. У меня за четыре года не было ни одной пересдачи, всегда нормально училась. А тут просто отчисляют. Это обидно. Могли хотя бы сказать правду.
– Как родители отреагировали на всю историю?
– Изначально мама спрашивала, зачем я это сделала, для чего, что мне в голову пришло. Она даже сразу подумала, что, может, кто-то заставил. Я ей объяснила свою позицию – и она все поняла. Никаких скандалов или ругани не было. Каждый день держим связь. Да и не только мама, а вся семья переживает.
– Какие у тебя планы дальше?
– Пока что не знаю, на самом деле. Нужно заполнить обходной лист, выселиться из общежития. Придется искать в Бресте квартиру. Потом буду решать. Что касается учебы, то в теории могу в любом университете восстановиться на ту же специальность в следующем учебном году. Но и без этого, естественно, не буду сидеть и ничего не делать. Также не собираюсь и уходить из футбола.
Фото: из личного архива собеседника, «Динамо-Минск», «Минск»
