Агент вливания. Почему Неймар очень нужен футболу

Игорь Порошин называет Неймара живейшим воплощением modern football и объясняет, почему бразилец важнее для футбола, чем Месси.

Еще паспорт в Бразилии не успел получить, а уже уши были заложены словом «Неймар». Ага, знаем мы этих героев Кубка Либертадорес. Брандао (помните?) таким был – с финала этого турнира сняли, отправили ценной бандеролью в Донецк. Мы твердо помним, что это болезнь Бразилии, ее неизлечимая чесотка – творить себе кумиров на пустом месте, обзывать их новыми Пеле и Зико. За всяким же заболеванием скрываются хитрые лекари – «интересы фармацевтических концернов». Видали мы вашего Денилсона – «Бетис» за него по счетам до сих платит. На Робинью болельщики «Милана» до сих любуются.

Целый батальон испанских фискалов до сих пор расследует, как продавали Неймара в «Барселону» – что это было? За голову и правую ногу платили фонду «Неймар и Счастье», записанный на папашу парня, левая пятка принадлежала его бывшему клубу, «Сантосу». Печень и обе мочки были записаны на офшор с неясными реквизитами, приписанный к Антильским островам.

Хлипкий, чуть ветер подул – валится на газон. И поскольку все уже вдоволь наелись рекламой этих, так сказать феноменов, всем понятно, – валится нарочно, своим тройными тулупами на земле раскручивая лоха – судью, простодушного болельщика. Хотя куда ему, маленькому до Кейлора Наваса – вратаря и кумира .

Неймар клянчит внимание, как нищий на перекрестке, Навас его властной рукой грабастает. Пока ФИФА до крови расчесывает лысины – как бы не уступить еще один подпункт футбольных правил, Навас творит свой закон. Подобно тренерам НБА, он разбивает концовку матча тайм-аутами. Только в отличие от баскетбола, никто не знает, сколько у Наваса еще этих тайм-аутов. В игре с Грецией их было пять, кажется, или шесть. Просто хватаешь свою коленку посреди игры и никто не может у тебя ее отнять.

Неймар – это и есть живейшее воплощение modern football. Самая страшная его инфекция

Ну да. Еще прически дурацкие у Неймара. Хотя – стоп. Почему дурацкие? Пусть так говорят 20-летние – я не имею право. Помним. Сердце от ужаса сжимается. До сих пор не понимаю, как я пережил все это. Эти кошмарные 80-е, когда 99 процентов мужчин вокруг тебя похожи на Алексея Глызина и Дитера Болена, и даже самые изысканные женщины подражают провинциальным пэтэушницам, окуная голову в чан с пергидролью, захлебываясь ею. В общем, все хорошо у Неймара с прической. Просто в этом поколении, на этом турнире есть и получше.

«Дрищ», – подытожил нашу дискуссию медиаменеджер, как бы описывая сознание своей аудитории, когда я пытался протолкнуть в эфир одного неопровержимо талантливого человека. Я тогда искренне не понял, что имел ввиду медименеджер. Сейчас смутно догадываюсь, о чем говорит улица. Не столько применительно к моему протеже, сколько по отношению к Неймару.

В общем, Неймар – это и есть живейшее воплощение modern football. Самая страшная его инфекция, как пишут парни с Аланом Ширером и Денисом Уайзом на аватарке.  

Моя дочь ничего не знает о существовании этих парней. Она не видела Ширера и Уайза. Вообще, можно сказать, ничего не видела до матча Бразилия – Хорватия. Открытие мы смотрели вместе – Неймара моментально вычислила: «Ой! А это кто?». «Как будто из манги». «Пап, а за что они так его бьют?». И в самом деле – за что?

Я стал пытаться смотреть за Неймаром глазами моей дочери. Без всех этих предубеждений человека, который слишком много знает про футбол. К концу группового турнира я, наконец, увидел то, что ясно каждому ребенку, но совершенно невозможно рассмотреть через дымовую завесу пиара и антипиара вокруг Неймара. Со времен восхода гения Роналдинью не было в бразильском футболе таланта чище.

Он мог бы явится миру домашним баловнем – распущенным и капризным. Как все и ожидали. Но вышло ровно наоборот. Он больше не танцует без повода с мячом. Идет в обводку с поднятой головой, сканируя перемещения партнеров. У него прибавилось мускулатуры и теперь – не знаю, мне показалось? – он пытается держаться на ногах до конца, когда 9 из 10 игроков этого турнира уже повалились бы на землю, тем самым тройным тулупом. Словно понимая, да нет – точно понимая, – на линии какого фронта он стоит, куда целят те, кому он не нравится, начал отращивать бороду. Растет, как у гимназиста. Не идет. Сбрей бороду, Неймар, мы все про тебя знаем. И наш приговор отмене не подлежит.

Неймар Сантос да Силва Джуниор, действительно, поддерживает и развивает в нашей любимой игре девочкино начало. Странный, неопределенный, помещающийся как бы в трех расах сразу и во всех комиксах, он, очевидно, нравится девочкам всего мира. Именно поэтому ему будут подражать и все первые парни мира. Он хорошо срисовывается. Он похож на наклейку, календарик. Чему можно подражать в Месси?

Неймар внятен всем – и южноамериканцам, и китайцам, и европейцам. Даже африканцы при желании могут принять его за своего. В Индии он с блеском прошел бы пробы на главную роль в Болливуде.

Не меньше пяти телекамер на этом чемпионате не смотрят на поле. Они разглядывают болельщиков. Этот чемпионат еще и оттого лучший, что в его телеверсии так много женщин и детей. С женщинами и детьми смотреть футбол всяко приятнее. С ними можно даже вытерпеть двухчасовую пытку матчем Коста-Рика – Греция.

Неймару будут подражать все первые парни мира. Он хорошо срисовывается. Он похож на наклейку, календарик. Чему можно подражать в Месси?

Собственно, никогда телевизионная интерпретация футбола так ясно не проявляла, что с футболом БЫЛО не так и куда он должен двигаться. Все в футболе замечательно, но у него еще есть резерв в два-три миллиарда – это женщины и дети. Не то чтобы им не нравилось это зрелище само по себе. Их отпугивают, скорее, те, кто окружают телевизор, не дают к нему прорваться – сумрачное собрание мужчин, поклонников Ширера и Уайза.

Неймар – агент влияния футбола. Он должен сделать зрителями футбола, тех, кто никогда ими не был. Именно поэтому в стратегическом плане – Неймар важнее для футбола, чем Месси. Это – маркетинг, да. Но с Неймаром футбол станет не только богаче, но и лучше.

Потому что мужские сообщества это – плохо. Это – тревожно. Это к войне. Или к тюрьме. Или к тому, что в этой компании не почитается Богоматерь. Не важно, как ее имя. В мужских компаниях невозможно плодиться и множиться. Мужские компании – это пропаганда гомосексуализма в единственно возможном, а не думском значении этого слова. Здесь жаркое сопение латентного гомосексуализма, приправленного для маскировки ядовитыми парами гомофобии. В мужских компаниях, увы и ах, смотрят русский футбол. И в этом его главная беда, а не в осторожности Капелло.

Я не служу на Sports.ru, поэтому могу сказать. Прежде чем попасть на сайт во время чемпионата мира, я вынужден всякий раз стряхивать рекламу дезодаранта. Только для России могли выдумать такую кампанию – «Футбол без жен» это у них называется.

Удар Суниги в позвоночник – коллективная месть Неймару этого злого, отрезанного от мира, сообщества «настоящих мужчин», выраженная в индивидуальном действии. Есть изумительный ракурс этого момента – лицо Суниги во время удара. Лицо палача. Спокойное, невозмутимое – полномочное. Сунига мстил Неймару за разрушение этого старого мира, похожего на тюремную камеру. Прально. Так ему.

Фото: Fotobank/Getty Images Sport/Gabriel Rossi, Paul Gilham, Jamie McDonald