«Смерть Капского стала большим ударом». Ходасевич – о жестких созвонах с боссом БАТЭ и баттле с Сафарьяном
Экс-комментатор «Беларусь 5» -- о конфликтах с Капским, Сафарьяном и увлечении азартными играми.
А еще про казино, угрозы и ставки.
Комментатор и журналист Николай Ходасевич круто изменил свою жизнь: 1 марта покинул БТ, а вскоре заявил о намерении участвовать в выборах председателя БФФ.
На днях Ходасевич дал первое большое интервью за последние пять лет. Первая часть была посвящена последним инфоповодам.
Во второй – история взаимотношений с Капским и Сафарьяном, а также рассказ о событии, которое полностью изменило жизнь комментатора.
– Коля, ты рекламируешь букмекерскую контору и нередко забиваешь всевозможные пари с футболистами. Считаешь себя азартным человеком?
– Азарт… Пари не очень люблю, а вот на ставках время от времени поигрываю. Могу объяснить, в каких случаях это делаю. Как только начинает затухать мой интерес к футболу и я перестаю испытывать эмоции от просмотра матчей, понимаю, что нужно как-то себя подогревать – мне же работать надо. Вот я периодически и играю на ставках.
– Помнишь самый крупный выигрыш?
– Это была ставка-одиночка. Коэффициент равнялся восемнадцати. Матч минского «Динамо» с «Неманом». Первая игра Ковалевича в качестве главного тренера Гродно. Букмекеры совсем не верили в Гродно, надо было брать. В пересчете на новые деньги ставил десять рублей. Можете подсчитать, сколько я тогда взял. По-крупному на свои никогда не играл. Хотя часто были случаи, когда постепенно разгонял банк до 300-400 рублей, а потом в один вечер так верил в какую-то команду, что ставил 200-300 и проигрывал. Но это классическая история того, как сливать бабло, когда психанул и полез туда, куда не надо. Таких историй у меня хватает. Думаю, у всех хватает.
– В казино никогда не играл?
– Играл. Это было в 2005-м и 2006-м. На протяжении двух лет ходил туда чуть ли не каждый день. Примерно в тот период я познакомился с покером, жил один, у меня были свободные вечера. И я по привычке после работы стал заходить в казино, чтобы посидеть, раскинуть карты в покерочек и попить кофе или пива.
– Побеждал или проигрывал?
– Казино это всегда минус. Но играл там тоже на маленькие суммы. С другой стороны, а это не надо ставить в пример для подражания, я потом проанализировал, что азарт и походы в казино стимулировали меня к работе. Для того, чтобы ходить в казино, у меня появилось еще две дополнительные работы.
- Это ужас.
– Но нужно сказать кому-то спасибо, что все закончилось. И ты не поверишь, как это случилось. Однажды пришел в казино, бросил фишки и просто перестал получать азарт и адреналин. Мне стало безразлично. Подумал, что я устал. Вернулся через неделю, бросил фишки еще раз, но вновь никаких эмоций не почувствовал. И перестал туда ходить. И если сейчас захожу в казино, то мне все равно не интересно.
– Как на БТ относились к твоему сотрудничеству с букмекерами из Maxline?
– В Беларуси очень много свободных ниш, и все это нужно раскручивать и раскручивать. Я, наверное, первым, еще пару лет назад, начал рекламировать букмекеров в Беларуси. И мы нормально сотрудничали. Пока это не дошло до того, что на БТ мне сказали: «Ты наш сотрудник, у нас на носу контракт с другим букмекером. Поэтому сделай пока паузу». Это было в конце прошлого года, я поставил в известность свою компанию и ждал, пока велись переговоры. Но в итоге ушел с «Белтелерадиокомпании» и сразу сказал [букмекеру], что мы можем продолжить работать.
– Твоих боссов на ТВ не раздражало это сотрудничество?
– Понимаешь, по сути, это чистой воды реклама. Другое дело, как к ней относятся люди. Допускаю, что моим работодателям с улицы Макаенка не нравилось, что из-за моих плохих прогнозов ко мне приклеится ярлык прогнозиста, который не угадывает результаты матчей. Какая репутация будет у канала из-за такого сотрудника? Мне говорили, мол, давай-ка ты там поаккуратнее с прогнозами. Они, дескать, влекут за собой негативные разговоры.
– А как ты сам относишься к своим промахам?
– Ну, если не брать в расчет прошлый чемпионат мира, во время которого был в цейтноте, почти ничего не анализировал и почти все провалил в батле, на дистанции в лучшем случае был плюс, в худшем – около нуля. Проблема в том, что я не угадывал результаты топовых матчей, на которые обращали внимание огромное количество людей. Допустим, минское «Динамо» в еврокубках. И ничего, что после этого было три попадания подряд в чемпионате Беларуси? Но на это уже никто не смотрит.
– Помнишь свой самый крутой прогноз?
– Наверное, результат матча между «Ислочью» и «Славией» в Мозыре (Николай поставил на победу «Ислочи», в матче будет забито больше 2,5 мячей. Команда Виталия Жуковского одержала победу со счетом 3:2 – Tribuna.com).
– Мне кажется, твой главный прогноз вообще не касается результатов. Это уход Каньяса из Солигорска.
– Да, крутой прогноз. Причем предсказывал не уход, а побег. Нужно понимать одну вещь. Когда ты пишешь журналистский текст, то работаешь с фактами и минимизируешь личное восприятие. Даже искореняешь его. Слава Богу, мне повезло, что я перешел на написание колонок. Это исключительно твоя точка зрения. По сути, отсебятина. А, как говорил маэстро, отсебятина лучше, чем отъеготина. В момент написания такого текста ты можешь сопоставить какие-то факты и предоставить это публике. В случае с Каньясом я предложил свою мысль. Она была основана на том, что колумбиец, человек южных кровей, как бы команда ни играла, в бытовом плане просто зачахнет в Солигорске. И это проблема города. Футболистам нужно хорошенько переплачивать, чтобы их заманить в Солигорск. Хотя, возможно, причины отъезда другие.
– Вопрос по поводу прошлогоднего пари с Максимом Витусом. Ты тогда поставил на поражение Бреста в матче с БАТЭ и остался без своей шевелюры. Мне кажется, человеку, который долгое время ходит с длинными волосами, расстаться с ними очень сложно. Ты понимал, на что идешь?
– То было спонтанное решение. Но я потом подумал, если подобное и произойдет, то, наверное, настало время. И это будет просто крутой повод сходить в парикмахерскую и попробовать себя в другом образе.
– Твои первые ощущения, когда увидел себя в зеркале без длинных волос?
– Мне понравилось. Нравится до сих пор, и в ближайшее время не собираюсь отращивать волосы. Я слишком долго ходил с длинными волосами. За ними нужно ухаживать, с ними нужно что-то делать. Да и этот образ затянулся. И когда мне сделали новую прическу, получился красавчик. Подколок не было. Зато было много положительной реакции от окружающих.
– Твои пари с Вячеславом Глебом на виски Chivasчем-нибудь заканчивались?
– Да, Слава отдал мне Chivas. Первый спор с ним был на проход Жодино албанского «Кукеси» в Лиге Европы в 2015-м. «Торпедо» уступило в первом матче, хотя могло побеждать. Все были на нервах. Мы ехали с Глебом в автобусе, и он говорит: «Слушай, да мы дома пройдем этот клуб обязательно! Если хочешь, забьемся» Говорю: «На что?» Отвечает: «На двенадцатилетний Chivas!» Согласился. Жодино по итогу не прошло, и через какое-то время Слава позвонил мне и сказал: «Давай встретимся. Привезу тебе виски». А вот второй спор (Ходасевич обещал вернуть виски, если Глеб в 2016-м за круг забьет пять голов – Tribuna.com) как-то стесался и не получился.
– Сколько ты получаешь от рекламы букмекеров?
– Отвечу так. Достаточно, чтобы мой кот ни в чем себе не отказывал :).
* * *
– Сергей Новиков о тебе однажды сказал: «Пока он крепко с кем-то не поссорится, не сможет сделать себе имя». Согласен?
– Да. Во-первых, хочу отдать должное Сергею Юрьевичу. Этап моего становления на канале СТВ проходил под его заочным присмотром. Зинаида Александровна Рунц (экс-директор дирекции спортивного вещания «Столичного телевидения», супруга Сергея Новикова – Tribuna.com) приходила на работу и делала замечания по «Столичному футболу» со слов Сергея Юрьевича. Это был неоценимый опыт. Я бы не сказал, что мы всегда близко общались, но его мнение для меня было уважаемым тогда и остается таким сейчас . Жалко, что он ушел из нашей журналистики. Ту фразу он произнес, будучи опытным человеком, который провел много лет в спортивной журналистике, и знает, что это такое.
– Помнишь свой самый серьезный конфликт?
– Анатолий Анатольевич Капский был импульсивным человеком. Когда я работал на СТВ, у него всегда находились замечания по репортажам, связанным с БАТЭ. Он тогда звонил Игорю Евгеньевичу Коленькову, который был своеобразным мостом между нами. И до меня долетали лишь какие-то осколки из тех слов, которые предназначались мне.
Первый мой конфликтный случай с Анатолием Анатольевичем был таким. Шел, наверное, 2007 год. Борисов тренировал Игорь Николаевич Криушенко. В понедельник у нас вышла программа, а во вторник я должен был вместе с БАТЭ куда-то лететь, может, на Кипр. Я еду в аэропорт и тут раздается звонок: «Ты не показал спорный момент с пенальти. Вот ты сейчас куда едешь?» – «Еду в аэропорт» – «А ты вообще знаешь, что никуда можешь не полететь?!» Я был молод и дерзок, не очень хорошо воспринимал подобные наезды, и поэтому сказал Капскому, что я никому ничего не должен, и если он считает, что полет с командой – это благо и уникальная возможность, то я так не думаю.
Объяснил, что еду делать свою работу. И это нормально, когда журналисты летают с командой, рассказывая о ней. Я тогда сказал Капскому: «Анатолий Анатольевич, так я сейчас разверну машину. Мне ваш полет, знаете, с таким посылом абсолютно не нужен». Он быстро отошел: «Не надо разворачивать – лети». Но для меня это был первый жесткий звонок и разговор с ним. Я приехал в аэропорт, увидел тогдашнего директора клуба Владимира Анатольевича Алейникова: «Коля, а ты чего такой расстроенный?» – «Да вот, Анатолий Анатольевич позвонил. Впервые услышал, каково это». – «Не обращай внимание. Это нормально». Он разрулил все, а потом уже сам Капский подъехал, и мы как-то замяли эту историю.
Николай Ходасевич и Анатолий Капский.
– В 2010-м БАТЭ проиграл в квалификации Лиги чемпионов «Копенгагену». Ты тогда критично высказался о Борисове. В ответ на это Капский заявил: «Для некоторых гламурных пуделей вести передачи после матчей чемпионата мира кажется очень важным и серьезным занятием…». Какой была твоя реакция?
– Конечно, мне было дико неприятно увидеть эти слова в газете. И я даже не знаю, откуда появилось выражение гламурный пудель, потому что я гламурностью никогда не отличался. Наверное, это было какое-то личное восприятие меня боссом БАТЭ. Я разложил ту историю на два момента. Первый. Он зачем-то это сделал. Анатолий Анатольевич мог позвонить мне, все сказать лично, и на этом бы все закончилось. Второй момент. После этого случая я понял, что в журналистике нет друзей. И это тоже был урок. Ведь из «Прессбола» мне тоже могли позвонить. И если бы они мне сказали, мол, Коля, мы готовим материал и тебя назвали вот так, я бы сам набрал Анатолию Анатольевичу и сказал: «Давайте уладим этот вопрос, чтобы не доходило до оскорблений». Но мне из «Прессбола» так и не позвонили. Я, кстати, потом разговаривал с руководством издания на этот счет. Все сослались на то, что был какой-то цейтнот, и на эти слова не обратили внимание. Думаю, Анатолий Анатольевич тогда хотел ударить больно.
– Так ведь и вышло. Это выражение прилипло к тебе клеем «Момент». Прошло почти десять лет, а его все равно вспоминают.
– Такая штука приклеивается. Это было оскорбление, брошенное в общественное пространство. И я сразу осознал, что это не на десять лет, а на всю жизнь.
– Понятно, что при встречах вы в дальнейшем здоровались, но внутренне ты быстро простил и забил?
– Не могу так сказать. Мне на это понадобилось, наверное, примерно три года. Для меня было важно, что произошло в эфире ОНТ, когда Капский извинился, чтобы закрыть этот вопрос в публичном пространстве. Лично вопрос был закрыт еще раньше в телефонном разговоре. А то, что это ко мне приклеилось… Понимаешь, мы взрослеем, и через годы на некоторые вещи начинаем смотреть под другим углом, может, обрастаем какой-то коркой невосприимчивости. И если сейчас это высказывание произносится кем-то в комментариях, то меня это уже не трогает. Ну уже абсолютно никак. Эта история для меня прошла, исчезла и осталась в виде факта.
– Когда вы восстановили хорошее общение?
– Изменения произошли в последние годы. Я знал, что после матчей он долго не спал. Ты приезжаешь домой, тоже не спишь, что-то читаешь и тут – бах! – тебе приходит сообщение от Капского: «Очень хорошо подметили, как БАТЭ перестроился». А мог прислать сообщение прямо вовремя матча с каким-то замечанием.
В последний год его настроение в разговорах со мной сменилось тотальной добротой. Причем футбола в общении было мало – больше жизненных моментов. В душу запал последний разговор. Хотя я даже не отдавал себе отчет, что он станет именно таким. Это было, наверное, в августе. Я тогда написал заметку, где покритиковал БАТЭ. Текст вышел, и тут на телефоне высвечивается номер Капского. Думаю, блин, опять что-то пошло не так. Снимаю трубку, а он мне говорит: «Коля, прочитал заметку. С тобой полностью согласен. Говорил об этом тренерам». На этом с футболом закончили, и он спросил: «Ну а ты как?» – «Месяц назад стал отцом. У меня девочка родилась». Он, наверное, минуты три говорил, что это очень круто, и он очень рад, что я наконец-то определился в жизни и у меня появился ребенок. Что я пойму, насколько это важно, и какое это счастье, а все остальное – это фигня. Большой футбольный человек впервые не предложил почитать мне регламент или посмотреть видео внимательно, а поговорил по-душевному. Я, конечно, слышал, что он болел, но никак это не увязал с настроением разговора. И так вышло, что эта беседа между нами стала последней…
Кирилл Альшевский и Николай Ходасевич на Городском стадионе в Борисове.
Звонки Капского – это было офигенно. Нет круче реакции, чем критика на то, что ты делаешь. Причем адекватная. Она держит тебя в тонусе и дает понимание, что нужно хорошо готовиться и анализировать. На первом этапе моим коллегам его звонки казались наездами. Но я потом понял, что это очень здорово. Капский был кладезем информации. Он мог тебе выдать пятнадцатиминутный спич о том, как устроен БАТЭ с точки зрения футбола. Например, объяснял, почему человек действительно плохо выглядел на поле, и что у него в жизни случилось. Он давал инсайды, которыми нужно было просто правильно воспользоваться.
– Он тебе никогда не предлагал работу в БАТЭ?
– Нет, но он стал первым человеком, который позвонил после моего отстранения на два месяца (в 2014-м Ходасевича оставили на определенное время без эфиров за то, что не предупредил пресс-службу БТ об интервью «БелГазете» – Tribuna.com) и поддержал меня. Я только узнал об этом, поехал на дачу расслабиться с друзьями, и тут звонит Анатолий Анатольевич: «У тебя проблемы?» – «Отстранили от эфира» – «Знай, если что-то пойдет не так, набирай. Мы всегда готовы принять тебя в своем клубе».
– Ты для себя как-то переосмыслил личность КАА за последние месяцы?
– Скажу тебе одну вещь: мне предлагали на 40 дней по Капскому на БТ сделать фильм о нем. Я отказался. Как тебе сказать… Для меня это интимные моменты. И в тот период у меня все было исключительно внутри, и выкладывать это наружу мне не хотелось. Я сказал, что просто не хочу этого делать, и нахожусь не в тех психологических кондициях. Его смерть для меня стала большим ударом.
* * *
– В продолжение темы твоих медийных конфликтов. У тебя были непростые отношения с Сергеем Сафарьяном, Георгием Кондратьевым, Сергеем Гуренко, который и вовсе говорил, что ты собираешься его чуть ли не уволить, и с другими персонажами… Кто-то из нашего футбольного окружения угрожал тебе физической расправой?
– Никогда такого не было. Если и были звонки, то лишь тогда, когда происходила фактическая неточность в эфирах. Негатива не было. Все истории были рабочими, и их можно было разобрать и уладить. Ни с Сафарьяном, ни с Гуренко я никогда не ссорился. И у меня нет к ним никаких претензий как к людям. Меня, что ли, обидел Сергей Гуренко и сжег мою квартиру? Кстати, с ним мы встретились в конце позапрошлого года и поговорили минут 15. Просто он импульсивный человек, который думал, что интервью с Петром Качуро сняли умышленно. Якобы это был вброс, мы искали специально Качуро, чтобы он раскритиковал Гуренко. Я же ему объяснил, что все произошло абсолютно случайно. Мы поехали в Лиду, в «Динамо» произошли определенные события, собеседник о них заговорил. Я у Гуренко спросил: «Что вы предлагаете, занести материал вам на одобрение?» Он просто промолчал. Думал, что заказ. Равно как и сейчас многие думают, что Хомутовский и Качуро, часто бывающие в студии, – часть некоего заговора. Ерунда все. Благодарен и Василию, и Петру, что всегда готовы были прийти и обсудить события недели. Со спикерами у нас в стране все-таки скудновато. Поэтому все эти обиды или не обиды – это просто часть нашей жизни в футбольном сообществе.
Но в нашем футбольном мире все думают о каких-то заговорах. Порой кажется, что они на этом даже помешаны. У нас очень лояльная журналистика. Вот «Трибуна» дает все, что может быть интересно читателям, «Время футбола» вообще выполняла социальную миссию. Какие заговоры? Если бы мы, журналисты, вдруг оказались в ситуации, когда нужно кого-то умышленно дискредитировать, это была бы чисто технически совсем другая жесткая история. Поэтому просто призываю забыть про все эти глупости.
Николай Ходасевич и Василий Хомутовский.
– Батл с Сафарьяном в 2017 году. Ты сомневался в целесообразности участия в этом проекте?
– Я взял тогда один день на то, чтобы подумать. Сомневался лишь по поводу эффективности этого разговора. Передо мной был конкретный пример Макса Березинского, и я просто понимал, что на свои вопросы могу получить совершенно не те ответы, которые подсказывает здравый смысл. То есть без сути. Но я не имел права не пойти, поэтому и принял вызов.
– Ты готовился и выстраивал стратегию дискуссии?
– Можно было пойти как на войну, а я шел на разговор. Мне не надо было специально готовиться. В футболе были темы, на которые я постоянно писал и снимал сюжеты, стремясь донести свою точку зрения. Мне хотелось обсудить и услышать дельные ответы на вопросы, которые задавал.
– Ты воспринял эту встречу как беседу, а общественность ждала крови.
– Видишь, на тот момент не воспринимал этот диалог в качестве битвы. Что теперь уже об этом говорить? Настраивался на то, что это будет непростой и тяжелый разговор, однако не представлял, что настолько… Ты стучался, пытался что-то донести, а тебя просто хотели размазать. И на твои вопросы было просто плевать.
– Каким человеком тебе показался Сафарьян?
– Многие говорят, что он хороший семьянин и нормальный дядька. Мы не настолько знакомы. Шапочно прежде здоровались. Но потом он обиделся на одну заметку. Понимаешь, мне не нравилось на протяжении всего времени то, в какой тональности мы вели разговор. Когда журналистов воспринимают как врагов, мне такой посыл не нравится. Я пишу о футболе, вы [федерация] им занимаетесь, и у нас одна и та же цель. Вы делаете футбол лучше, а мы указываем на проблемные места – на косяки. И это часть нашей работы. Мы не можем писать все время исключительно хорошо.
Сергей Сафарьян.
Наша задача – шевелить эмоцию, вносить предложения и говорить, что где-то что-то не так. Как только тебя ставят в разряд врага, а не начинают дорабатывать в проблемных местах… Ну, для меня это до сих пор дурной посыл. Если есть косяк, то покажите, как вы его решили, а не говорите о том, что я плохой. Я же не говорю, что Сергей Сафарьян – плохой человек, просто указывал на то, что федерация в чем-то недоработала. Если бы АБФФ закрыла проблему, я бы на следующий день сказал, что федерация в порядке.
– На работе не говорили, мол, Коля, ну не лезь ты туда?
– Были такие попытки. Говорили: «Зачем тебе это? Может, сыграет против тебя». Но это не произносилось в ультимативной форме.
– Считаешь, что одержал победу?
– Какую победу? Победа, когда журналист заставляет своими словами менять ситуацию, оперативно решать проблему.
– После батла ты общался с Сафарьяном?
– Нет. Ни разу не общался.
– Готов вновь поговорить?
– У меня нет ни обид, ни зла, ни каких-то других негативных чувств. Человек заступал на восемь лет работать в АБФФ. Освободится от должности и продолжит жить своей жизнью, в которой не сделал мне ничего плохого. Но сейчас на его место придет другой человек, который взвалит на себя его обязанности. Я, будучи журналистом, продолжу то, что делал сейчас – задавать, возможно, неприятные вопросы следующему руководителю.
* * *
– В прошлом году в твоей жизни произошло знаменательно событие – у тебя родился ребенок. Благодаря этому многие узнали, что ты семейный человек. Расскажи о своих самых близких.
– Это все-таки семейная тема, о которой я не хочу распространяться. Моя личная территория, на которую никого не пускаю. Имею право, верно? История знакомства с женой достаточна прозаична. В один момент встретил родного человека, мы поженились, через полтора года у нас родился ребенок, которого очень ждали. Дочь зовут Марией. Сейчас девочке восемь месяцев, и она радует нас каждый день.
– Как на тебя повлияла семейная жизнь?
– Раньше ты строил свой молодой досуг. У тебя была возможность проводить свободное время в заведениях, встречаться с разными людьми. Как только начал встречаться с будущей женой, начали меняться мои жизненные приоритеты. Еще задолго до появления ребенка у нас сложился размеренный семейный быт, в котором чувствовал и чувствую себя органично и комфортно. И у меня нет потребности в увеселительных мероприятиях. За это время я, может быть, еще больше сконцентрировался на работе.
Что касается рождения ребенка… Знаешь, никогда не уделял большего внимания сну. Поэтому просыпаюсь рано и активно помогаю жене. Она, допустим, отвечает за ребенка ночью, а утром спит. Ну, а я в силу специфики своей деятельности до обеда почти всегда свободен и занимаюсь дочкой: меняю памперсы, кормлю, играюсь, гуляю по парку… В общем, все свободное время помогаю супруге, и мне это очень нравится.
– Когда родилась дочка, у тебя не было ощущения: блин, почему радость отцовства не произошло со мной десять лет назад?
– Нет. Все должно происходить вовремя. Тогда не был готов к этому ментально. Десять лет назад я, наверное, только в казино закончил играть. О чем ты говоришь :)?
