Подписантка за честные выборы полгода готовилась к марафону, чтобы отобраться в Токио. Старт отменили, а ее уволили из РЦОПа и убрали из сборной
Трудный май для Светланы Куделич, которая не сдается.
Трудный май Светланы Куделич.
Последние полгода для легкоатлетки Светланы Куделич были тяжелыми. Бегунья провела их в Кении, готовясь к копенгагенскому марафону, хорошее выступление на котором позволяло рассчитывать на получение олимпийской лицензии. Однако за три недели старт в Дании отменили из-за коронавируса. Куделич в Токио не будет (зато там будет еще одна спортсменка, подписавшаяся за новые выборы и против насилия – Ольга Мазуренок).
По возвращении в Беларусь спортсменку ждала еще одна неприятная новость. Пока Куделич была в Африке ее исключили из РЦОП по легкой атлетике и сборной страны. Это означает, что Светлана не может участвовать в соревнованиях как беларусская бегунья. В интервью Tribuna.com марафонка вместе со своим мужем и тренером Игорем Жаворонком рассказала, как узнала об исключении из сборной, планируемом конце карьеры и отмене марафона. А также поделилась мыслями о последних событиях в Беларуси.
Игорь: В понедельник 31 мая на стадионе РЦОП по улице Калиновского ко мне подошел замдиректора центра Валентин Голец, отвел в сторонку и говорит: «Смотри... Чтобы не было потом истерик: Свету вычеркнули из списков РЦОПа и убрали из переменного состава сборной (в этот состав Куделич перевели в прошлом году – Tribuna.com). Сейчас она ни к сборной, ни к РЦОПу не имеет отношения. Все тренировки только через кассу». И добавил, что решение принято 5 мая, что от них, мол, ничего не зависит. Видимо, намекал на то, что с министерства пришло. Такие вот красавцы.
Светлана: Мне было очень неприятно. Я действующая рекордсменка страны, призер чемпионата Беларуси, медалист чемпионатов Европы, участник Олимпиад и такое решение... Есть люди, которые вообще не призеры даже наших чемпионатов, выступают не очень сильно, но они в сборной, в РЦОПе и прекрасно ходят и на стадион, и в тренажерку, еще и сборы получают. А я, которая 20 лет в спорте, которая бежала за страну с переломами, с температурой, приносила медали, ставила рекорды, вообще никто – покупай билет. Это какая-то низость.
И меня даже не предупредили! Сперва перевели из основного состава в переменный, где одни дети, которые только пришли в легкую атлетику. Но этого им показалось мало и они решили меня и отсюда убрать. И никто не осмелился что-то сказать! Просто шепнули на ушко Игорю.
Игорь: Мы после Кении три недели ходили тренироваться и никто ничего не говорил. Хотя встречали не раз и руководство РЦОПа, и старшего тренера Андрея Гордеева не один раз. Тишина.
Светлана: Старший тренер по выносливости вычеркнул меня из всех групп в мессенджерах и заблокировал во всех своих соцсетях. Наверное, чтобы не видеть меня совсем. Так по-детски все это. Взрослые мужчины, руководители, ведут себя как трусы: не могут сказать прямо, а действуют втихаря.
Я ожидала, что со мной могут поступить подло: вычеркнуть, забрать у меня все, но не думала, что об этом можно не сказать. Это меня расстроило.
– Какие у вас вообще были отношения с руководством РЦОПа и главным тренером?
– С руководством – нормальные. Мне казалось, что меня уважают. Я же свое дело делала на все 100 процентов и делала хорошо. Не всегда великолепно, но выполняла свои обязанности. Мне казалось, меня есть за что уважать, но оказывается – нет. А вот со старшим тренером по выносливости были не очень хорошие отношения. Он работает с группой выносливости, но он ее разваливает. Достойные, сильные люди ему не очень нравятся и их в этой группе нет. Зато там есть те, кто бежит средне, и выше, чем на республике выступать не будут.
Не мне, конечно, судить, но это глупо. И к чему это приведет? Когда будет нужна команда на чемпионат или Кубок Европы, он, наверное, будет в газету писать объявление: «Может, кто-то хочет поучаствовать?» И эта команда по объявлению может быть не слабее той, что будет у него. Может, кстати, вы захотите? Или жена ваша?
– Я не бегун, а жена – может. У нее больше шансов.
– Она может претендовать :).
– Пытались поговорить о своем увольнении с кем-то из руководителей?
– Нет. Люди, когда видят меня в коридоре, набрасывают плащ-невидимку и надевают сапоги-скороходы. Я могу на мгновение повернуть голову, а их уже не будет на горизонте. Я, видимо, не очень приятная личность, с которой не хотят разговаривать. И со мной никто не захотел об этом поговорить. Я же сама никого не видела, и не встречала. Просто в те дни в Бресте проходил Кубок страны. Все были там.
– Почему вы не участвовали?
– Мы изначально не планировали стартовать там.
– Как на вашей карьере отразится отчисление из РЦОПа и исключение из сборной?
– Сейчас они пытаются сделать меня непрофессиональной легкоатлеткой. 20 лет моей карьеры (возможно, даже успешной) перечеркнули в один миг за то, что я имею мнение и осуждаю насилие. Я считаю это неправильным. Это трусость, агония... Не знаю, как еще назвать.
Сейчас мы с вами в равных условиях. Мы оба не в сборной, не имеем права обслуживаться в спортивном диспансере, не имеем права бесплатно тренироваться в РЦОПе. Я не могу приходить в свое «место силы», каким РЦОП для меня был 17 лет. Более того, мне сейчас там не комфортно и грустно. Атмосфера очень давящая.
Но я не ухожу и не заканчиваю. Я могу дать результат и ко мне все равно придут. Впрочем, может и нет. Потому что им не нужны сильные [спортсмены], а нужны лояльные. Нужны люди, которые подчиняются, молчат и не кидают тень на их репутацию. О результате, наверное, никто не говорит. Результат, сила, рейтинг – это ничего уже не важно.
Заканчивать не планирую. Во мне еще много спортивной злости. И сейчас ее только стало больше. Не стоит отчаиваться. Марафоны проходят в любой стране, и любой желающий может бежать, показывать результаты и отбираться на чемпионаты мира и Олимпийские игры. Но пока я не в сборной, то не имею права участвовать в топ-соревнованиях.
Игорь: Когда к власти придут нормальные люди, все поменяется – и Света будет выступать за Беларусь. Выступать же за Белоруссию особого желания нет. Тем более сейчас есть варианты быть нейтральным атлетом. В МОКе и ИИАФ есть такое понятие, как «репрессированный спортсмен». И никто не запретит спортсмену, имеющему на руках выполненный норматив, участвовать на Олимпиаде, к примеру. Все возможно.
Светлана: Я пока не занималась изучением вопроса, потому что не было такой проблемы. Мне их подкидывают втихаря. Будем решать. Но я не отчаиваюсь. Это не конец. Это больно, неприятно, низко, но не конец. Выходы всегда есть.
* * *
– Первую половину года вы потратили на подготовку к марафону в Копенгагене, который давал последний шанс поехать на Олимпиаду. Марафон в итоге не состоялся. Когда узнали об отмене старта?
– Нам сказали недели за три. Это повторяется второй год кряду. Менеджер, который ищет мне старты, говорил, что год шаткий и невозможно что-то загадать. Старты отменяются часто. У Игоря, например, есть российские ученики, которых он готовил на московский полумарафон. О том, что старт отменен, они узнали в самолете, когда вылетали из Кении. Это сейчас норма.
Игорь: Предполагаю, что в РЦОПе просто сидели и ждали: выполнит ли Света норматив или нет. А когда узнали, что марафон отменен, решили исключить.
Светлана: Красивенько так сделали.
Что касается эмоций от сорванного старта, то сейчас отмена переносится легче, чем в 2020-м. Тогда у меня был большой стресс, опустились руки и даже бегать не хотелось. В этом такого не было. Я ожидала всякие сюжеты. Я расстроилась. Марафон – это долгая работа. И дело даже не в Олимпиаде. Хороший результат дает рейтинг и статус. Но не удалось показать себя. Надеюсь, что в ближайшем будущем я все реализую и сделаю. Желание у меня огромное. Немного отдохну и буду готовиться к новым марафонам и показывать высокий результат.
– Был вариант пробежать где-то в другом месте?
– Параллельно были старты в Милане и Вене, но из-за коронавируса количество участников там ограничивали. Заявить меня на один из этих марафонов менеджер не сумел – мест не было. Мы старались, но не вышло.
– Выходит, теперь шанс выступить на Олимпиаде будет только если ее снова перенесут.
– Я уже настраиваюсь на Игры-2024. Думаю, это будет моя Олимпиада. К тому моменту я отойду психологически и окрепну. А Игры в Токио, даже если пройдут, не будут настоящими. Их проведут просто, чтобы провести.
Да и честно: сейчас у меня нет сил и мотивации ехать на Олимпиаду и бежать там марафон. Все силы идут на борьбу за право выступать и быть атлетом. Это у меня забирают. Я имею все законные основания выступать и быть в составе. Но закон в Беларуси сломался. Однако я верю, что всем вернется по заслугам: и хорошее, и плохое. За беспредел придется ответить и заплатить.
– Простите за вопрос. В 2024-м вам будет 37 лет. Не лукавите, говоря о том, что это ваша Олимпиада?
– Марафон – это достаточно возрастной вид спорта. Я же еще совсем сырой марафонец, который начал бегать совсем недавно. Вижу спортсменок, которым около 40 лет, и они ставят личные рекорды. Бегут 10 тысяч метров за 31 минуту, они бегут марафоны за 2 часа и 24 минуты. У нас так молодые не бегают!
Я не чувствую себя на свой возраст. И прибавка в результатах – это пара лет набора опыта и стартов. Считаю, может это и громко прозвучит, что олимпийский Париж – это мой марафон. По планам до 40 лет я карьеру завершать не хочу. Это не лукавство. Это цели, планы и амбиции.
– Готовиться к марафону в Кении вам помогал Фонд спортивной солидарности. Как там отреагировали на то, что старта не будет?
– Почти все, что мы делали в Кении, было за счет БФСС и я в ответственности перед ним. И после отмены старта на душе был большой камень. С Игорем позвонили руководству фонда, рассказали все как есть и спросили, как нам быть. Нам сказали: «Ничего страшного. Это жизнь. Это неприятно, но как есть. Скажите, когда вам нужны обратные билеты. Мы купим». Все.
* * *
– В Кении вы провели почти полгода. Как там воспринимали беларусские новости?
– Знаете, там все переносилось намного легче. Сказывала трудная подготовка. Две тренировки физически истощают. Ты лучше спишь и все такое. А когда ты меньше тренируешься и каждый день читаешь новости, которые связаны с тобой, с твоими соотечественниками, со страной и это не очень хорошие новости... Не всегда удается заснуть нормально. Когда ты не в Беларуси, все намного проще заходит. Не легче, нет. Тоже больно и неприятно, но проще.
– Когда вернулись из Кении?
– 14 мая.
– Через несколько дней случилась история с разгромом портала TUT.BY.
– Я думала, что уже нет границ... Словами не описать. Тихий шок и мысли: что же дальше. Настолько хотят закрыть и заставить молчать, забрать информацию и вернуть в СССР за занавес? Давайте только на работу, в магазин и домой. А что-то знать и обсуждать не стоит. Вы не для этого рождены.
– Что вас еще поразило в последнее время? История с посадкой самолета, поступок Степана Латыпова, который пытался перерезать себе горло в суде, аресты спортивных журналистов?
– Арест Димы [Руто]... (Разговор состоялся до задержания Александра Ивулина и Ярослава Писаренко – Tribuna.com) Мы хорошо знакомы. Повод смешной, нелепый... Я не понимаю. Мой мозг отказывается понимать, что именно так сейчас происходит. Кажется, что это сон, что надо только проснуться. Это не наша беларусская жизнь.
Люди хотя покончить жизнь самоубийством или совершают суициды... Это ненормально. Это грань... До такой степени доводить людей. Кадры с поступком Латыпова я не смотрела. Не могу такое видеть. Я впечатлительный человек. Но слова я читала. Не знаю, как можно так довести человека. Насколько большое давление на него, его семью и родных. Такие издевательства, что человек просто захотел уснуть и не участвовать в этом... Мне кажется, ему очень сложно.
Многие говорят: «Не стоит возить шарф, не стоит носить «не те» носки, или ходить не в тех местах и все будет хорошо». Так это значит остается только дом-работа-магазин-дом? Ходить строем 70-80 лет, которые отмерены. Мы же люди, мы образованы, мы имеем право хотя бы на мнение и позицию. Но даже в этом нам хотят отказать. Еще и наказывают за это. Не понимаю, что плохого в том, что у каждого человека свое мнение. Мы же ничего террористического не делаем. С оружием не бегаем, самолеты не останавливаем, дороги не блокируем.
Вообще мы много говорим, много даем интервью, обсуждаем. Говорим, говорим, говорим, но мне кажется, от слов надо переходить к действию. Если мы чего-то хотим поменять в своей жизни, то нужно что-то делать. Правда, я не знаю, что... Как помочь людям, которые сейчас страдают? Не знаю. И от этого еще больнее. Но изменения надо начинать с самих себя.
Фото: bfla.eu
