«Это ужасно. Это аномально ненормально». Горбок – о завершении карьеры, отказе играть за Беларусь и о том, что происходит после выборов

Самый противоречивый белорусский гандболист подводит итоги и делится планами.

В начале сентября экс-гандболист сборных Беларуси и России Сергей Горбок объявил о завершении карьеры. Свой гандбольный пусть 37-летний полусредний начинал в столичном «Аркатроне», с которым в 2003 году выиграл чемпионат Беларуси. Потом были чемпионства в Украине, Словении, России, Венгрии и Македонии. С «Вардаром» в 2019-м белорус выиграл еще и Лигу чемпионов. В 2009-м Горбок отказался выступать за сборную Беларуси и после трехлетнего карантина начал играть за сборную России, с которой ездил на топ-турниры, но так и не смог с ней ничего выиграть, о чем очень сожалеет.

В интервью Андрею Масловскому Горбок рассказал, о дочках-близняшках, у которых очень хорошо получается в волейболе, о самых ярких победах и самой обидной неудаче, и о том, где теперь собирается жить. Вспомнил и неприятные разговоры с председателем Белорусской федерации гандбола Владимиром Коноплевым, спровоцировавшие отказ выступать за сборную. Ну а начали мы с актуального – с разговора о ситуации в стране после выборов.

– Насколько пристально следите за ситуацией в Беларуси?

– И перед выборами, и после них находился в Минске с семьей. Общался со многими друзьями и родственниками, видел настроения людей. Время подошло к переменам. Давайте будем откровенны: то, как сейчас живут пенсионеры и обычные рабочие, выглядит не очень. Они находятся просто в нищете. Очень больно смотреть на то, как в магазине бабушка покупает товары только по акции или те продукты, у которых истек срок годности. Мне за это очень обидно и очень больно. Они очень много сделали для государства: для СССР, для Беларуси… И это все не очень красиво по отношению к ним.

Я сейчас живу в Македонии, но мои душа и сердце все равно в Беларуси. Я – минчанин. Смотрю на ребят, которые были гандболистами, но сейчас живут обычной жизнью, смотрю на ребят из моей школы. Это люди моего возраста. И они не видят в стране никаких перспектив. И это уже плохо. Молодежь вообще пытается уехать. И не просто на некоторое время, чтобы поработать, а насовсем. Люди не хотят возвращаться. Это плохой звонок для государства.

– Вы голосовали?

– У меня есть белорусский паспорт. Поэтому да, голосовал. Впервые в жизни. Пошел на выборы потому, что увидел, как живут мои бабушка и дедушка, родители, сестра. Понятно, я им всем помогаю. Но я вижу, что началась стагнация. Я обычно приезжал на неделю или две, замечал какую-то разницу, но не был очень поглощен этим. Но сейчас мы пробыли в Минске два месяца и все было очень-очень заметно. Обидно просто.

Ведь потенциал у нашего народа и земли очень большой. И если мы будем друг к другу относиться с большим уважением, если будем слушать друг друга и стремиться вперед, всё будет хорошо. Понятно, ничего не происходит так быстро. Не надо ждать, что всё поменяется в момент, но надо потихонечку идти вперед.

– Что вам бросилось в глаза за то время, что вы провели на Родине?

– Много людей живет за чертой бедности. И это удручающий момент.

Мне очень жаль, что многие люди страдают из-за того, что высказывают свою точку зрения и позицию. Что другие мнения не берутся в счет. Но мы же европейская страна. Нам надо меняться. Если у нас не будет голоса, то зачем мы тогда существуем?

– Как вам результаты выборов? Были удивлены итоговыми цифрами?

– Не был удивлен. И зная, как действует милиция у нас в стране, можно было ожидать подобный сценарий разгона. Но ведь белорусы очень терпеливые и неконфликтные. И то, что произошло [после выборов]… Власть не должна была переходить грань жестокости и насилия. Акции были мирные. Бить обычных людей – это что-то из ряда вон выходящее. А тем более издеваться над ними. Это ведь не приносит никаких плюсов. Только, наоборот, разжигает еще большую волну протеста.

Кстати, слава Богу, что это Беларусь и здесь нет провокаций и стычек с применением огня. Потому что на насилие обычно отвечают насилием. Я благодарен нашим людям, что они не отвечают насилием на действия властей.

Меня поразило то количество людей, которое вышло на улицы. Народ сделал правильный выбор. Надо показывать, что нужны перемены. Надо говорить об этом. Надо идти на диалог и двигаться вперед.

– Боец Иван Ганин в первые дни после выборов думал, что сейчас приедут автоматчики и начнут стрелять по людям. У вас было ощущение, что все может закончится совсем уж плохо?

– Я не думал, что будут стрелять по людям. Если бы и это уже произошло… И так разгонами была пройдена точка невозврата, а так началась бы гражданская война. Так поступать нельзя ни при каких протестах и акциях. Не должно быть такого.

Перед выборами прогуливались семьей по проспекту и на глазах моих детей людей стали забрасывать в автозаки. Девочки стали у меня спрашивать: «Папа, а что это такое?» А я не могу им объяснить, что происходит.

– Когда это было?

– За пару дней до выборов, когда проходил велопробег солидарности. Мы шли на встречу с друзьями на Зыбицкую и видели, как хватают людей.

– У дочерей был шок или страх?

– Страха не было. Скорее все-таки шок. Они раньше с этим не сталкивались и не знали, что за этим идет дальше. У них было шоковое состояние от того, что они видят. Все-таки у нас в Скопье ситуация спокойная. Девочки любят приезжать в Минск, любят бабушку с дедушкой, любят наших друзей. И они были немного шокированы.

– Им 11 лет. Они читают информацию о Беларуси?

– У них есть телефоны, они учатся в интернациональной школе и, конечно, спрашивают о том, что происходит. Да и в школе есть дискуссии на этот счет. Многие родители интересуются делами в нашей стране. Македонцы знают, что у нас всегда было спокойно. Никаких сильных волнений. Это на Балканах подобные ситуации более распространены. Люди более горячо выражаютмнение.

– Дети видели жуткие кадры с улиц?

– Нет. Такое им не показывали. Не стоит. Сами же за этой ситуацией следим. Это ужасно. Это аномально ненормально. Тут определенных слов не подобрать. Видишь кадры и наворачиваются слезы. То, что происходило в университетах, когда забирали студентов… Эти молодые парни и девушки будут дальше вести страну вперед. И мы не можем так жестко обращаться с ними, не говоря уже о пожилом поколении.

Если посмотреть на протесты, то там не одна молодежь. Вышли все. В этом и посыл [для власти]. Надо услышать, переговорить, нормально провести выборы и целенаправленно работать на перемены. В Беларуси никто не хочет ссорится с Россией и Европой. Мы хотим иметь нормальное европейское государство. Вариант маленькой Швейцарии, которая держит определенный нейтралитет. Мы ведь всегда были между Европой и Россией. И у нас хорошо получалось. Да, порой были определенные исторические проблемы, но мы пытались держать нейтралитет. И я думаю, что нормальное будущее, нормальные хорошие перемены без революций должны произойти. И тогда все будет хорошо.

– Как вам первые массовые акции после силовых разгонов?

– Они вызывали только одно чувство – гордость! Гордость за наших людей, которые идут друг за друга. В стране много говорят про Великую Отечественную войну. Моя бабушка прошла ее. И она рассказывала, что наш народ всегда был един. Если решили что-то, то шли друг за другом. Поэтому я был очень горд за наших людей, которые не побоялись и вышли. У каждого есть страх. Это нормальное человеческое чувство. И при страхе каждый реагирует по-разному. Но тогда все солидарно вышли, потому что больше не могут мириться с происходящим.

– Вы участвовали?

– К этому времени мы уже уехали домой в Македонию.

– Чуть раньше вы говорили, что нужен диалог. Но поведение президента ярко показывает, что на разговор он не пойдет.

– Я не очень силен в политике. Но как бы кто ни хотел, с людьми придется договариваться. По всей стране выходит очень много людей. И раз столько народа не согласно с определенными решениями, с ними придется договариваться. Нельзя же его просто так истребить.

Нужен нормальный диалог и решение всех проблем. Люди просто хотят, чтобы их услышали. И, зная Беларусь, люди просто так не выходят. Мы всегда были под таким чувством страха... И раз вышли, значит, очень допекло.

– Что вы думаете о давлении на спортсменов, которые не согласны с политикой действующей власти?

– Спортсмены, которые высказались о том, что они против насилия, молодцы. Я горд за этих ребят. Со многими знаком. Они такие же люди, как та же бабушка или студент. Они тоже народ. Мы все были студентами, и все будем пожилыми. В такой ситуации важно мнение каждого человека. Разница только в том, что спортсмены более медийные.

Но я так скажу, что давление на спортсменов было всегда. А если ты спортсмен национального уровня, то оно еще больше.

– Вам все время говорили, что про какие-то вещи нельзя говорить?

– Не то, что говорить или не говорить. Просто есть правила, которые должны были соблюдаться, определенный порядок поведения. Как и на любой работе.

– И как относиться к давлению на тех, кто не согласен?

– С точки зрения власти давление понятно. Что касается спортсменов, то каждый выбирает сам: финансовое благополучие или другие преференции либо быть честным перед собой и теми людьми, которые за тебя болеют. Мы все хотим жить хорошо и пытаемся обеспечивать семьи. Но иногда происходят такие глобальные вещи, с которыми ты мириться не можешь. Тогда надо прийти домой и посмотреться в зеркало.

– Вы видите варианты разрешения ситуации?

– Он в диалоге и прекращении насилия. А дальше момент политический, переговорный. Надо проводить нормальные выборы и идти к консенсусу. По-другому не получится. Все в итоге придет к этому сценарию. Любые силовые методы производят обратный эффект. Моментально он может выиграть, но глобально проигрывает. Если зерно перемен и определенных мыслей зародилось, то все. Люди не выходят от того, что у них все хорошо или от того, что просто плохое настроение. Это накоплено годами, люди были загнаны в угол. И теперь они говорят: «Надо что-то менять». И на данный момент большинство против и идет за переменами.

– В Македонии часто приходится рассказывать о том, что происходит на Родине?

– Сейчас это одна из основных тем. У каждого из моих тамошних знакомых есть свое мнение на этот счет. Кто-то уже проживал перемену власти, кто-то помнит распад Югославии. Но в большинстве своем они говорят, что насилие не должно происходить.

И мы поразили всю Европу своим добродушием и аккуратностью. О нас и прежде очень хорошо думали. Белорусы – трудолюбивые и воспитанные ребята. А тут еще и такие кадры! И это правильно. Что бы ни происходило, мы должны заботиться о своих городах и улицах. Мы же живем здесь. Да, сейчас проходят протесты, но это не значит, что надо все крушить и ломать. Завтра ведь по этой улице пойдут дети, бабушки, ты сам. Приятно же смотреть, когда все чисто.

* * *

– Недавно вы закончили карьеру. Как принималось это решение?

– Я еще летом говорил, что в принципе готов закончить. Вообще, те, кто меня хорошо знают, в курсе, что я уже лет в 16 готов был закончить. Просто чуть-чуть задержался :).

На самом деле решение было принято давно. Ранее были травмы, сейчас – пандемия. Если бы мне надо было переезжать в другой клуб, семья оставалась бы в Скопье. А если, не дай Бог, закрываются границы, вторая волна коронавируса?.. Находиться в этот момент на расстоянии от семьи неблагоразумно. К тому же сезон для команд тоже будет сложным. Постоянно сдавать тесты, и, если кто-то заражен, уходить на карантин. Мне кажется, будет такая каша. И это, считаю, большая проблема для спортсменов. В общем, мне показалось, что это подходящий момент для завершения.

Когда был младше, говорил всем, что уходить надо вовремя. Лучше уйти когда надо, чем пересидеть. Играть-то я еще мог, но у спортсменов должна быть мотивация и большое желание. Для спортсменов большого уровня финансовая составляющая уже не настолько важна. Да, я не достиг в карьере того, чего хотел – медали на Олимпиаде. Но я понимал, что уже не успею этого достичь. Хорошо, что получилось на клубном уровне – выиграл Лигу чемпионов.

Я очень благодарен белорусскому гандболу за путевку в жизнь. Своему первому тренеру Владимиру Николаевичу Жуку, Спартаку Петровичу Мироновичу и другим тренерам нашего гандбола за то, что они создали меня, справлялись с моим характером и многому научили. Благодарен ребятам, одноклассникам, партнерам по «Аркатрону», сборной Беларуси. Они все дали мне безумно много.

Благодарен родителям за то, что они в какой-то момент дали мне право выбора насчет спорта. У нас был разговор с папой. Он сказал: «Ты понимаешь, что может не получиться – и как бы все? Жизнь продолжится, и ты будешь разочарован». Он был волейболистом, закончил из-за травмы и знал, о чем говорит. Но дал мне выбирать, и как-то получилось. И он горд за меня. Как и вся моя семья. Очень благодарен ему за то, что дал мне возможность выбирать. И я пытаюсь вести себя так же в отношении своих детей. Учу их делать выбор и отвечать за него.

Могу сказать большое спасибо и российскому гандболу, ребятам из «Чеховских медведей» и сборной России. Да и вообще каждый шаг моей спортивной карьеры был интересен. ЗТР, «Целе», «Пик», «Вардар». Мне повезло познакомиться с разными странами, людьми разных национальностей, тренерами, игроками, болельщиками. Все они вложили частичку в мое развитие. Пытаюсь всегда быть на связи с ними и помогать, если нужна помощь.

– Могли закончить в 16. Что за история?

– Да характер такой… Я учился в школе и не знал, что делать. Хотел поступать в один университет, но если продолжать заниматься гандболом, то надо было в другой. А я всегда был больше в учебе, чем в спорте. Приходил на тренировку и не всегда отдавался полностью. И после тренировки говорил ребятам: «Все, надо завязывать». И ребята, которые меня знают, часто по ходу карьеры смеялись: «Каждый год завязываешь».

– «Аркатрон» ваша самая любимая команда?

– Все команды, в которых я играл, мои любимые. Каждой отдал частичку своего сердца. Это как дом. А «Аркатрон» – любимая команда детства. Кузница талантов. Оттуда вышли классные ребята, которые выстреливали.

– Победа «Аркатрона» в чемпионате Беларуси 2003 года – это…

– То, что изначально очень хотели. У СКА была хорошая команда, но фаворитом был уже БГК, подписавший игроков очень хорошего уровня. Но все наши ребята были сплочены общей целью. Мы понимали, что вершим историю. И мы это сделали. За счет каждого игрока и каждого человека в клубе.

– Вся ваша клубная карьера сплошь пронизана золотыми медалями. С каждой командой побеждали в чемпионате. Исключение только Германия, где до победы с «Райн Левеном» не хватало немного.

– В Германии было очень интересно играть. Там свой чемпионат был важнее, чем Лига чемпионов или Кубок ЕГФ. И плотность игр была очень высокая. Выиграть чемпионат Германии очень дорого стоит. Не получилось. Хотя с «Райн Левеном» был шанс. С «Килем» набрали одинаковое количество очков, но по худшей разнице мячей остались вторыми. Это один из самых обиднейших моментов в карьере. Сейчас, по прошествии лет, вижу, где мы совершили ошибки. Не сделай мы их, выиграли бы тот чемпионат. Не судьба.

В России тоже команда была собрана отличная. Сильнейшая по составу. Но мы не смогли на европейском уровне что-то выиграть, хотя и имели такой шанс.

– Самая любимая и важная награда?

– Победа в Лиге чемпионов. Можно сказать, я почти и не играл в том розыгрыше, но мне воздалось за прошлые годы :). Я безумно счастлив. В нас никто не верил, но мы верили в себя. Мы были единым целым: руководство, игроки, болельщики. И это дало феноменальный результат.

Что-то похожее испытал, когда мы с молодежной сборной Беларуси стали серебряными призерами молодежного чемпионата Европы в 2000-м. Это было просто безумие. Когда в полуфинале прошли датчан, эмоции были такими, словно мы уже выиграли золото. Жаль потом с югославами не сумели справиться.

Еще памятна медаль из Венгрии. К моему приходу «Пик Сегед» не выигрывал чемпионат 11 лет. Но мы выиграли и прервали гегемонию «Веспрема». Было очень радостно.

– В какой из стран вам комфортнее всего жилось?

– Всегда буду лестно отзываться о Словении. Технические данные и все основы гандбола мне дала Беларусь. Потом это все шлифанула Украина. В Запорожье приехал мальчиком. Ваня Бровко мне здорово помогал. Я у него жил, а он со мной вошкался. И все ребята в ЗТР были очень хорошего уровня. Помогали и передавали свой опыт. Но пониманию игры, хитростям, горячности и многому чему еще научила Словения.

Когда мы с женой оттуда уезжали, было немного тяжеловато. Хоть мы и пробыли там всего два года, но настолько прижились. Считаю Целе вторым домом. Сейчас мы живем в Скопье и нам тоже очень хорошо. Вообще Балканы для нас очень комфортны. Тут всегда много солнца. Здесь всегда хочется улыбаться. Но и помимо погоды тут многое нам подходит ментально. Люди открытые. Даже когда у них все очень плохо, у них все хорошо. И Венгрии это тоже касается. Только мне там было сложно из-за того, что я был один и без семьи.

– После окончания карьеры вы остались жить в Скопье. Почему?

– Из-за детей. У них интернациональная школа и учеба идет хорошо. Сейчас они на онлайн обучении. Здесь все приспособлено для этого, чего не скажешь о Беларуси. Племянник в Минске столкнулся с большой проблемой. Мы же учимся онлайн с марта. Все отлажено и работает.

– Рассматриваете Македонию как место, где будете жить постоянно?

– Я сам часто бываю в Минске. В сентябре вот приеду, потом надо будет в Москву. Я буду в постоянных разъездах. А для детей пока лучше в Скопье. Они занимаются волейболом. И в 14 лет их могут забрать в интернат. Назовем это так. Поэтому, думаю, три года точно будем в Македонии.

Я сам сейчас погружаюсь в волейбол. Помогаю в одном женском волейбольном клубе с физической подготовкой. В 2022 году в Македонии пройдет юношеский чемпионат Европы – меня попросили подтянуть девчонок. Также работаю с группой моих дочек. Кроме того пишу работы по мастер-коучингу по гандболу. Но это так, для себя. Когда откроются границы, хочу проехать по всем тренерам, с которыми работал, чтобы поговорить с ними, увидеть идеи, обговорить новинки. Не хочу полностью выключаться из спорта.

– Хотите стать тренером?

– Хочется просто быть вблизи спорта. У меня есть наработки, есть жизненный и спортивный опыт. Хочется передать все это новому поколению. И если будет такая возможность, буду очень сильно рад.

– У девочек получается в волейболе?

– Да. Летом были на небольших сборах в России, в олимпийской школе, и им уже предлагали перейти [в эту школу]. Так что перспективы есть. И главное, что им очень нравится. Они, наверное, даже больше профессионалы, чем я по части спорта. Смотрят игры, разбираются, пишут конспекты и так далее. Молодцы.

– Из Беларуси никто не интересовался?

– Мы приезжали как-то, хотели записаться на тренировки летом, но то ли время отпусков было, то ли что-то еще. Ничего не получилось. Но помогла соотечественница Елена Гендель. Мы с ней списались, и она познакомила в России с тренером. Еще один пример того, что белорусы держатся друг друга.

– У девочек есть спортивные мечты?

– Им только 11 с половиной лет, но они хотят сыграть на трех Олимпиадах и выиграть их. Говорим им с супругой, что для этого надо очень много работать. Но мы будем безумно счастливы и будем их самыми главными болельщиками, если это получится.

– За какую сборную хотят играть?

– До сборной им еще далеко. Надо много тренироваться :). Но перспективы и желания большие. А вообще они могут выступать за любую сборную. В волейболе свои правила.

* * *

– Давайте поговорим про вашу историю со сборной Беларуси. В 2006-м вы впервые сказали, что не будете приезжать в «националку» и заявили о намерении играть за сборную России.

– В 2006-м я не говорил, что хочу принимать российское гражданство. Это неправда. Тогда были сложные моменты в белорусском гандболе. Я взял паузу и никуда не собирался переходить. Просто не приезжал в сборную. Пошла череда травм, клубные боссы начали давить. И я никуда не ездил.

Потом, когда уже играл в Германии, случился неприятный момент. У меня заболела семья. Мы переговорили с Юрием Шевцовым, что я не приеду. Но потом мне позвонил президент федерации Владимир Коноплев, и мы очень-очень сильно поругались. Но из-за болезни семьи я не мог приехать.

Хотя жена немного побаивалась [за мою карьеру], говорила, чтобы ехал. Но я не мог их оставить таких. У них был ротавирус, они вчетвером фонтаном свистали. Я мужчина и принял решение. Сказал: никуда не поеду.

– Достаточно адекватная причина не приезжать на вызов. Почему руководство федерации так себя повело?

– Не хочу выносить сор из избы. На тот момент произошло так… Может, мы оба были не в хорошем настроении, вот разговор и не получился.

– В 2007 году у вас был еще один разговор с Коноплевым, после которого вы какое-то время приезжали в сборную.

– Тогда сборная играла в отборе к чемпионату Европы. У меня были конфликты в сборной, но их решили буквально за день до игры плей-офф со Швейцарией. Также Коноплев сказал, что поможет мне с документами для переезда в Германию, но я взамен должен сыграть со Швейцарией и должен пообещать, что мы пройдем. Я сказал ему: «Мы пройдем, не волнуйтесь». В итоге мы прошли. Все.

– Конфликты с партнерами?

– Нет, тренерско-организационные моменты.

– Тяжело давалось окончательное решение об отказе выступать за сборную Беларуси?

– Тяжело. Такие вещи просто не даются. Когда я еще толком не определился, произошел один случай. На игре сборной Беларуси ко мне подошел болельщик и сказал: «Слушай, неважно, за кого ты будешь выступать: за Беларусь или за Россию. Было интересно смотреть на твою игру». И я подумал: а почему бы и нет? Вернуть прежние отношения с руководством федерации было уже сложно, как и невозможно было забрать обратно сказанные друг другу слова.

Кто-то спрашивает, жалею я или нет. Не жалею. Все, что должно произойти, то произойдет. Оно тебя чему-то учит и делает сильнее.

– Решение выступать за российскую команду обсуждали с семьей?

– Я разговаривал с Вероникой и родителями, но я не советовался. Я им говорил, что принял решение. Фактически ставил в известность. У меня мама русская. И часть родственников по ее линии были рады, а белорусская часть – огорчена. Но упреков не было. Я вообще рожден в СССР и не сильно разделяю наши страны. Я всем всегда говорю, что я белорус. Но у меня нет жесткого разделения на белоруса, русского и украинца. В нашей стране многое намешано. И найти чистокровных белорусов очень сложно.

– Родные поняли, вот болельщики – нет.

– Вначале был шквал плохих комментариев и нападков. Это больше влияло на жену и родителей, чем на меня. Я же к этому философски отношусь. Но были и те, кто поддерживал. Люди сожалели, что мне так пришлось поступить.

– Как вас приняли в сборной России?

– Отлично. Не было такого, что чужак пришел. Мы же с ребятами встречались еще по юношам и много матчей провели друг против друга. Мы были в очень хороших отношениях. И до сих пор дружим с Димой Ковалевым, Костей Игропуло, Тимуром Дибировым, Сергеем Шельменко, Даниилом Шишкаревым. Проблем никаких не было. Да и характер у меня такой, что я вроде добрый, но вроде и злой.

– Как это проявляется?

– По жизни я добрый, но в игре злой. Конкуренцию люблю. Мне это нравится.

– Выступления за Россию и Беларусь похожи по эмоциям?

– Могу сказать, что в любой игре, не важно за сборную или клуб, я отдавался на 100 процентов. И всегда думал о своих близких и родных, которые будут смотреть на меня и гордиться. И о всех болельщиках. И делал я это только для них и для себя.

– В 2014 году Беларусь и Россия встречались на чемпионате Европы. Вы тот матч пропустили из-за травмы.

– Были еще и товарищеские матчи. Но я никогда не играл против сборной Беларуси. И не сыграл бы. У нас была договоренность, что никогда не буду играть против сборной Беларуси.

– Это чье было условие?

– Мое. Я считаю, это благодарность в знак того, что меня вырастил белорусский гандбол. Считаю, таким образом отдавал дань. Может, это и не правильно, но это мои тараканы в голове :).

Фото: из архива Сергея Горбока, handballfast.com, rushandball.ru